Глава I. Характер исследования

Целью нашего полевого исследования было синхроническое изучение взаимосвязанных тенденций, составляющих жизнь небольшого американского города. Типичного города, строго говоря, не существует, однако тот городок, который мы выбрали, обладал множеством черт, присущих обширной группе сообществ. Ни полевая работа, ни отчет не были ориентированы на проверку каких-либо тезисов; цель состояла в том, чтобы зафиксировать наблюдаемые феномены, а тем самым поставить вопросы и предложить новые точки отсчета для изучения группового поведения.

Неразрешимость «социальных проблем» можно в какой-то мере связать с обычной привычкой решать их по частям. Однако исследователи человеческого поведения все более сознают, что «разные аспекты цивилизации соединяются и переплетаются друг с другом, представляя, одним словом, единый континуум»[149]. Соответственно, и мы в нашем исследовании стремимся подойти к жизни людей в выбранном городе как к единому комплексу взаимосвязанных тенденций поведения.

Такое исследование современной цивилизации с точки зрения целостной ситуации изначально сталкивается с двумя основными трудностями. Во-первых, всегда остается опасность того, что исследователь будет не вполне объективен в рассмотрении культуры, в которой укоренена его жизнь, что он совершит старую ошибку, станет во вред себе исходить из эмоционально заряженных предубеждений и впоследствии не сможет даже выйти за пределы той области, которую он так смело бросился объективировать и изучать. Во-вторых, если исходить из того, что ни одна сторона жизни не может быть адекватно понята без изучения всего остального, то как взяться за исследование такой крупной и многогранной вещи, как Скенектади, Акрон, Даллас или Кеокук?

Нить Ариадны, позволяющую обеспечить максимальную объективность и упорядоченную процедуру исследования в таком лабиринте, можно найти в подходе культурного антрополога. В конце концов, несмотря на бесконечную изменчивость в деталях, существует не так уж много основных видов того, чем люди занимаются. Будь то в деревне арунта в Центральной Австралии или у нас во внешне сложной и запутанной институциональной жизни с ее корпорациями, дивидендами, светскими приемами, молитвенными собраниями, новичками и Конгрессом, везде человеческое поведение оказывается состоящим из вариаций нескольких главных направлений деятельности: добывания всего необходимого для жизни (пища, одежда, кров); супружеского поведения; посвящения молодых в групповые обычаи мышления и поведения; и т.д. Наше исследование исходит, соответственно, из допущения, что всё, что делают люди в выбранном нами американском городе, можно рассматривать как подпадающее под тот или иной из следующих шести основных видов деятельности:

Добывание средств к существованию (жизнеобеспечение).

Обустройство домашней жизни.

Обучение молодежи.

Использование свободного времени в различных формах игры, искусства и т. д.

Участие в религиозной жизни.

Участие в общественных делах.

Эта особая группировка видов деятельности используется без претензий на ее исключительное достоинство, а просто как методологическое средство[150]. Рассматривая институциональную жизнь нашего города как всего лишь форму, которую приняло человеческое поведение при определенном наборе условий, мы надеемся, что настоящее исследование было поднято на безличный уровень, который убережет его от неизбежных в противном случае обвинений в том, что оно не выходит за рамки обсуждения личностей или критики местной жизни. Ибо, в конце концов, человек, чьи установленные обычаи становятся предметом анализа для постороннего, может быть этим раздосадован, и это еще не в самом худшем случае. Подобно тетушке Полли из «Истории человечества тетушки Полли» Дональда Огдена Стюарта, многие из нас склонны видеть процесс эволюции как восхождение от противной амебы к дядюшке Фредерику, победно стоящему на вершине долгого и извилистого пути в длиннополом сюртуке, возложив одну руку в перчатке на Первый Национальный Банк, а другую — на Пресвитерианскую церковь. Многим из нас, готовым беспристрастно обсуждать причудливо устроенные способы поведения, из которых складываются обычаи нецивилизованных народов, явно неприятно обращаться с такой же прямотой к жизни, в которой мы являемся местными достопримечательностями. И все-таки не может быть ничего поучительнее, чем обретение той степени объективности и дальновидности, с которой мы смотрим на «дикие» народы. Даже если такая затея в нынешней антропологии выглядит несколько невзрачно и кривобоко, сама попытка ее осуществления может дать нам степень беспристрастности, без которой нельзя рассчитывать на более ясное видение.

Стало общим местом, что одной из важных характеристик жизненных обычаев любого народа в любое данное время является то, что они пребывают в процессе изменения; скорость и направление изменения зависят от близости к мощным центрам культурной диффузии, а появление новых изобретений, миграция и другие факторы вносят модификации в этот процесс. Более того, мы начинаем сознавать, что сегодня мы живем, вероятно, в одну из эпох наиболее быстрого изменения в истории человеческих институтов. Новые орудия и методы развиваются с колоссальной быстротой, и в то время как мы следуем в фарватере этого технического развития, все более частые и мощные культурные волны захлестывают нас извне, пропитывая материальными и нематериальными обычаями других центров. Перед лицом такой ситуации было бы серьезным упущением устранить из изучения современной жизни этот аспект развития[151].

Поэтому всякий раз, когда имеющиеся данные позволяли это делать, мы применяли в данном исследовании следующее средство: в качестве фона для сегодняшнего наблюдаемого поведения использовалось реконструированное и, по возможности, столь же объективно наблюдаемое поведение 1890 года. 1890 год был выбран в качестве фона для изображения сегодняшней культуры ввиду наибольшей доступности фактических данных начиная с этого года, а также в силу того, что в конце 1886 года в окрестностях изучаемого города открыли месторождение природного газа, после чего начался бум в его развитии, превративший в 90-х годах уютное деревенское местечко в промышленный город. Для сотен американских сообществ этот небольшой 35-летний период заключает в себе промышленную революцию, которая обрушилась на городки и поселки и положила начало состязанию между Ротари-клубами, центральными советами профсоюзов и членами Торговой палаты за «более крупные и лучшие» города.

Будь у нас больше времени и средств, наверняка было бы желательно зафиксировать больше точек в тенденциях, наблюдавшихся между 1890 годом и нынешним днем. Однако процедура, которой мы придерживались, позволяет взглянуть на сегодняшний город на фоне города предыдущего поколения, из которого он вырос и которым он обусловлен, и тем самым увидеть нынешнюю ситуацию как последнюю точку в развивающейся тенденции.

Итак, подытожим: настоящая книга нацелена на то, чтобы представить динамическое, функциональное[152] исследование сегодняшней жизни конкретного американского сообщества в свете тенденций изменения в поведении, которые наблюдались на протяжении последних 35 лет.

Столь широкий подход с необходимостью предполагает использование данных, обладающих самой разной степенью наблюдаемости и статистической адекватности. Некоторые типы поведения в изучаемом городе открыты для наблюдения на всем временном отрезке с 1890 года; в других случаях удается получить лишь жалкие крохи сведений. Так, множество людских разговоров — пересудов, которые не умолкая звучат вокруг обеденного стола, в городских закоулках или в ожидании начала баскетбольного матча, — приводится здесь не потому, что в них содержатся научно достоверные сведения, а потому что они дают нам незаменимую возможность проникнуть в настроения и умственные обыкновения горожан. При попытках собрать из этих различных типов данных картину целостной ситуации будут возникать пробелы и нарушения пропорций. Однако следует иметь в виду два извиняющих нас обстоятельства: здесь нет никаких попыток доказать изложенными данными какой-либо тезис и делается все возможное, чтобы предостеречь читателя там, где лед тонок.

Поскольку наша полевая работа была нацелена на интеграцию разных областей поведения, а не на обнаружение нового материала в какой-нибудь узко ограниченной области, о значительной части представленных здесь конкретных данных легко будет сказать: «Мы уже это знали». Однако в основе данного исследования лежит допущение, что представление этих феноменов — сколь бы известными некоторые из них ни были — в их взаимосвязи в конкретной ситуации может по-новому высветить старые проблемы и тем самым положить начало дальнейшему исследованию.