Глава 5. Из мрака земли

Даже не верилось, что ещё вчера Эра была так счастлива. Её восторг не мог удержаться внутри и выплескивался радужным фонтаном. Хотелось смеяться, прыгать и, не стесняясь, благодарить Айжан за часы радости. Но она не смела, боясь показаться навязчивой. Какое необычное это было чувство! Никогда раньше девочка не чувствовала себя настолько хорошо. Она всегда была счастлива с мамой, но это было совсем другое ощущение – спокойное и протяжное, как легкая дремота, а с появлением Айжан в жизнь Эры добавился волнующий восторг, и казалось, что теперь ничего не нужно для полноты жизни. Девочка забыла даже о тех ужасающих видениях, о боли в животе, и неприятный сон минувшей ночи побледнел и затерялся в памяти. Но это было вчера. На следующий день свет прошлых впечатлений померк в ту минуту, когда автобус проехал мимо остановки Айжан. Эра тут же осознала, каким тоскливым будет это утро без новой подруги. Долгие минуты по пути в школу, скучные и холодные. Только одна надежда согревала, что одноклассница со своей сестричкой просто опоздали на автобус и в школе она непременно появится. Однако на уроки подруга так не явилась. Эра провела целый день в одиночестве, как это было всегда, но понимала, что былая разобщенность уже никогда не станет привычкой. Стоит один раз почувствовать настоящую радость, и уже никогда не согласишься на что-то меньшее. Каким зависимым становится человек от этих маленьких радостей. Никогда раньше занятия в школе не казались Эре настолько бессмысленными. Никому здесь ничего не нужно. Одноклассники нехотя притащились на урок, и учитель без энтузиазма повторяет то, что написано в учебнике. Эра пыталась выкинуть из головы эти мрачные мысли и сосредоточиться, но ничего не получалось. Одно понимание того, что придется просидеть половину дня за партой, угнетало девочку и отбивало желание что-либо делать. Никого не хотелось видеть, ни с кем не хотелось разговаривать. Слишком уж много Эра думала об Айжан, чтобы не замечать её отсутствия.

Во время перемены девочка, забившись в угол школьного коридора, несколько раз попробовала дозвониться ей на мобильник, но в ответ бесстрастный женский голос лишь повторял, что телефон абонента отключен. Девочка забеспокоилась. «А что если Айжан пропала, как другие люди? Я же не видела её со вчерашнего вечера, - с волнением подумала Эра. - А вдруг всё это правда?». Эра представила, как будет ужасно, если это проклятие коснется и её жизни. Возможно, Айжан нездоровится и не стоит раньше времени трубить тревогу. Однако откуда девочке было знать, что с ней ничего не случилось? Вдруг она и завтра не появится, и послезавтра? А что если настанет день, когда Эра придет в школу и наткнется взглядом на объявление, прикрепленное к школьному стенду? Девочке представилась пугающая картина: черно-белая фотография на небольшом листе в левом верхнем углу, остальную же часть заполняет плохо пропечатанный текст: «… ноября пропала ученица Айжан Ботабаева. Если вы можете сообщить какую-либо информацию о ней, позвоните по телефону…»

Прозвенел звонок и коридор быстро опустел, но Эра не обратила на это внимания, замерев у воображаемого стенда. А что если рано или поздно день, когда худшие опасения подтвердятся, настанет? Девочка будет убеждать себя в том, что Айжан не посещает школу, потому что больна, будет звонить на отключенный мобильник. Но придет час, и ужас окажется правдой. На стене будет висеть фотография единственной подруги, а вокруг столпятся ученики разных классов. Они будут топтаться около доски и наперебой восклицать: «…ещё одна пропала», «Я её видела в школе несколько дней назад», «Мне жутко становится от этих исчезновений. Даже смотреть не хочу», «А она была ничего…» Шум в коридоре окончательно стих, только за дверями в классах глухо ерзали ученики за партами. Но придуманные голоса казались реальнее окружающих звуков. Совсем недавно она пыталась с таким липким любопытством найти в газетах ничего не значившие для неё имена пропавших людей! А вот если ей вот так придется потерять кого-то? Эра поняла, насколько больно будет потерять дорогих людей, будь то Айжан или мама.

И тут ей представилось ещё одно объявление о пропаже с фотографией мамы. Девочку вдруг пронзило дикое желание сорвать с доски эти нарисованные воображением листы и разорвать их на мелкие кусочки. Эти злосчастные листы бумаги - свидетельства о возвращении в мир полного уединения и молчания. Представляя это, Эра чувствовала себя обреченной на вечное неизбывное одиночество. В животе снова закололо. Лучше не стоит идти на следующий урок. Эра никогда раньше не прогуливала занятия, но сегодня точно был неподходящий день. Застегивая на ходу куртку, девочка направилась к лестнице. Единственное, чего ей сейчас хотелось - это вернуться домой, укрыться с головой одеялом и проспать как можно дольше, лишь бы не тянуть этот ужасно тоскливый день.

***

Эра старалась не смотреть на маму, чтобы не выдавать тоскливое выражение своих глаз, но женщина, вероятно, уже обо всем догадалась. Ей одного взгляда хватило, чтобы понять, что дочь не в себе. Девочка сидела за кухонным столом, низко склонилась над тарелкой и нехотя ковыряла вилкой давно остывший ужин. Трудно было не выдавать своего настроения. Конечно, маме показалось странным, что у дочери нет аппетита, несмотря на то, что она не ела целый день. Эра нередко была угрюмой, но никогда раньше она не грустила так - погрузившись глубоко в себя, этого нельзя не заметить. Однако Инна хоть и была обеспокоена, не подавала виду и не спрашивала, что стряслось.

Мама мыла посуду, старательно избегая смотреть в сторону Эры, но не могла побороть себя и то и дело бросала на неё сочувствующий взгляд. Она знала, как выглядит человек, скорбящий об утрате.

- Мама, правда, что любое тягостное воспоминание меркнет во времени? – спросила Эра, понимая, что ей ничего не скрыть от Инны.

Женщина тут же отошла от раковины и присела рядом с девочкой.

- Ты это о чем? Вычитала в книжке?

Эра пожала плечами. Теперь и Инна стала грустной. Её глаза будто остекленели, устремившись куда-то в пустоту. Словно женщина заглянула сквозь время далеко в прошлое и столкнулась с неутешительным ответом. Казалось, что мама вдруг постарела за несколько секунд: на её лице проступили морщины – шрамы, нанесенные временем.

- Наверное, это не так, - наконец ответила она. - Разве может калека хоть на минуту забыть о потерянной ноге? Иногда в жизни происходят события, которые никогда не меркнут в нашей памяти. Зачастую эти события настолько ужасны, что даже годы спустя, вспоминая их, мы испытываем те же самые муки. Боль не становится меньше, просто с годами болевой порог слегка притупляется от постоянных мучений. Эре показалось, что в эту минуту она могла прочесть мысли матери. Сейчас она вспоминала свою Настю. Это тягостное прошлое, которое её преследует.

Девочка задумалась: «Может и вправду ничего не удается вспомнить, потому что не хочется ничего вспоминать. Это вполне объяснимый страх. Прошлое бывает страшным». А вдруг стертые воспоминания – это страшная автокатастрофа или пожар, гибель семьи, бесконечные страдания и насилие? Что если Эра была так измучена, что сама предпочла сбежать от суровых будней и вытеснила кошмар из своей головы? Инна бы и сама, наверняка, не отказалась помнить свою жизнь с того момента, когда всё самое страшное было уже позади.

- Мне кажется, что случилось что-то нехорошее. Айжан сегодня не пришла в школу, - с тяжелым вздохом произнесла девочка.

- Айжан - это твоя одноклассница?

- Да, - ответила Эра, вспомнив, что даже не успела рассказать о том, что у неё появилась подруга.

Мама почему-то улыбнулась. Девочка ожидала совсем другой реакции.

- Не стоит так волноваться. Может быть, она просто нездорова, - предположила Инна. – Вы, наверное, хорошо сдружились, раз ты так беспокоишься…

- Причем тут это? – с обидой остановила её Эра, едва не разрыдавшись. – Что-то плохое происходит в городе. Разве ты не слышала о том, что пропадают люди? Я боюсь… Как я смогу жить, если ты однажды не вернешься с работы?

- Дочка, - сказала мама изменившимся голосом. – Никогда не думай о таких вещах. Никто не застрахован от таких случаев, но нельзя их бояться. А представлять такие вещи тем более нельзя. Всегда нужно верить в хорошее.

От этих слов Эра немного успокоилась, однако слезы всё ещё побулькивали в носу.

- Но как я могу быть уверенной в том, что с тобой ничего не случится, когда творятся такие ужасные вещи? – спросила девочка всхлипывая.

- Успокойся, всё будет хорошо. И ложись сегодня пораньше. Сон тебя успокоит.

Девочка молча кивнула. Мама тоже опечалилась. Вот теперь её дочь постепенно начинает понимать, как хрупко их семейное счастье. Раньше Эру ничто не тревожило, а теперь она боится потерять свою маму. На её маленький мир наползла густая тень тревоги, он уже не кажется ей таким безопасным и полным гармонии. Как жаль, что детям рано или поздно приходится чувствовать боль. Хотя, может быть, именно с этих минут начинается взросление.

***

Глубокой ночью, когда не дает покоя бессонница, у неспящего создается впечатление, будто он один во всем мире. Ни звука с улицы, никаких движений за окном, даже осознание того, что человек не один в своем доме, не разбавляет этой пустоты. Ведь отсутствие желания спать у людей редко совпадает. И мысль, что в окрестных домах кто-нибудь да не спит, не кажется правдоподобной. Весь город перестал суетиться, впав в забвение на несколько часов. Эре было знакомо это ощущение. Она ворочалась в кровати, стараясь принять наиболее удобную позу, время от времени вставала, подходила к окну, неслышно бродила по квартире, пила чай, но не от жажды, а чтобы хоть чем-то себя занять. Это напоминало скуку в заброшенном больничном крыле. Тогда девочка ещё не знала о том, что за стенами, в которых она пряталась, существует огромный мир, но её это почему-то не пугало. Больше нагоняли страх голоса, шорохи и шаги. Даже добрую Инну она сначала испугалась, когда та осторожно заглянула в пыльную палату. Эра спряталась под кровать и противилась присутствию женщины, которая принесла ей еду и одежду. Почему тогда было так страшно? Ведь пустое сознание девочки не могло представить опасность. Сейчас и не вспомнить, какими образами она тогда мыслила и мыслила ли вообще. Будто была не человеком, а пугливой кошкой, подчиняясь только инстинктам. Ей не были знакомы такие абстрактные понятия, как «тоска», до тех пор, пока Инна её не приручила. Тогда девочка поняла, как плохо в одиночестве и как хорошо, когда эта женщина рядом.

Вот и сейчас казалось, будто никого нет рядом. Чтобы избавиться от этого ощущения, Эра прислушивалась к сопящим звукам, которые издавала мама во сне. Как беззаботно она спит. Неужели и сама Эра спит так же беспечно, полностью доверившись стенам квартиры и двери, запертой на ключ? Надежен ли этот сейф, чтобы хранить человека, ушедшего в глубокое забытье? Эра задумалась о том, насколько потребность во сне делает людей уязвимыми. «Зачем вообще люди спят? Не было ли это задумано природой, чтобы облегчить охоту ночных хищников? Сейчас большинство жителей города лежат в своих постелях, а по улицам, возможно, бродит этот самый хищник, о котором никто даже не догадывается. Что если и вправду такой существует? Зверь, который способен неслышно приникать в дома в поисках жертвы. Вот это страшное существо просачивается в дверную щель, дымом плывет по коридору в мамину спальню и склоняется над бесчувственным телом, тянет призрачные руки к её неприкрытой одеялом шее», - Эра вздрогнула от собственных мыслей и укрылась с головой. Надо же, как просто напугать себя, сидя в темноте. Вроде осознаешь, что страхи тобой и выдуманы, но волосы встают дыбом. Даже пытаясь отвлечься воспоминаниями о теплом солнечном дне, трудно так просто выбросить из головы страшные картины. Эра нащупала на полу рядом с кроватью мобильник. Поговорить бы с кем-нибудь… Девочка, не подумав, позвонила на номер Айжан. Было уже около трех утра, но это было неважно, поскольку Эра заведомо знала, что телефон одноклассницы отключен. Однако в трубке послышались желаемые длинные гудки. Несмотря на поздний час, на звонок ответили почти сразу. В трубке зашуршало. «Не может быть! Я снова услышу её», - сердце Эры радостно застучало.

- Алло, - прохрипела трубка.

- Айжан, это ты? – девочка не верила своим ушам.

- Да, это я, - просипел голос.

Эра была так рада, что готова была кричать, но, увы, так растерялась, что не могла вымолвить ни слова.

- Почему ты так поздно звонишь? – голос одноклассницы был и впрямь нездоровый. Тихий и печальный, будто она недавно плакала.

- Да просто подумала, вдруг ты тоже не спишь, - виновато ответила девочка.

- Я не спала уже больше суток, только-только задремала. Давай завтра в школе поговорим.

Эра хотела пожелать Айжан спокойной ночи, но та уже отключила звонок. «Ничего, главное, что она цела и невредима. Завтра я снова увижу её в школе», - радостно размышляла девочка. Но эта радость не помешала ей спокойно заснуть.

***

Если от нового дня ты ожидаешь чего-то важного, то с его приходом бороться не станешь. Не важно, выспался ты или нет, да ещё и проснулся на час раньше будильника – выскакиваешь из постели с полной готовностью к новым событиям.

На кухонном столе Эру ждал не завтрак, а лишь пара денежных купюр по сто рублей. Мама всегда оставляла дочери деньги на еду, когда высыпалась перед ночным дежурством. В дни маминого дежурства девочке казалось, будто в этой квартире никто кроме неё не живет: утром, когда она собиралась в школу, Инна ещё спала, после, когда дочь уходила в школу, вставала, чтобы приготовить обед, и снова засыпала до возвращения дочери. Эра видела маму лишь тогда, когда та собиралась на работу.

Умывшись по привычке холодной водой, девочка почувствовала, насколько неуютно стало в собственном доме. Холод забрался под кожу. Эра поспешила натянуть на себя джемпер с капюшоном и туго затянула шнурки на воротнике. Куда подевалась та утренняя жара, что ещё так недавно по утрам будила жаждой? Теперь и на пол босой ногой ступать не хочется, а за окном такой же холод, вчерашняя сырость и рваный ветер. Наверное, не стоит ждать последнего вздоха замерзающей осени теперь, когда полуоблетевшие деревья завыли простуженными голосами от того, что набегающие порывы срывают с них последние выцветшие лохмотья.

Яркие события в жизни Эры выбрали не ту декорацию в качестве фона. Не то время. Может быть, было бы привычней, если бы всё людское соответствовало законам природы: возбуждающий трепет - весной, восторг – жарким летом и тоска – осенью, а сегодня был не тот день, когда хотелось тосковать.

Не желая дожидаться, когда закипит чайник, девочка выпила сырой воды из крана и, не включая в прихожей свет, начала наспех собираться в школу. Эра смотрела на своё отражение в зеркальном трюмо и даже не подозревала, насколько нелепо смотрится красный капюшон джемпера на голове, торчащий из-под строгого женского пальто. Её представления об эстетических требованиях были ещё весьма расплывчатые, поэтому ей даже нравился этот контраст и то, каким круглым кажется её лицо в туго завязанном капюшоне, но со стороны она напоминала неваляшку, которую завернули в серый кусок ткани. В таком виде девочка, не стесняясь, вышла на улицу и направилась к остановке по короткому пути. Сегодня идти дворами ей не хотелось. В разрез с каждодневной утренней привычкой настроение у Эры было отнюдь не меланхоличное, чтобы не спеша петлять по сумеречным аркам. Девочке не терпелось увидеть снова свою подругу и, покинув двор, она сразу свернула на главную улицу, которая называлась Торговой. Обычно в этом районе города было всегда людно, поскольку здесь находился популярный среди школьников игровой клуб - скромный общепит под названием «Моё кафе» - и пекарня, которая «Пекарней» и звалась. Этот уголок притягивал молодых людей, потому что широкие тротуары вдоль улицы были всегда хорошо освещены витринами и вечерами гулящие горожане слетались сюда как мотыльки на огонек, а по утрам по привычке проходили по знакомым тротуарам. Но этим ненастным утром Торговая улица выгладила запустелой. Ветер гнал людей прочь.

Эре было жаль, что она никого не встретила по пути. Очень ей хотелось, чтобы незнакомцы увидели её такой счастливой, взволнованной, полной энергии. Поделиться бы этим зарядом с сонными горожанами… Жаль, что это была преждевременная радость. Ох, зря девочка загорелась весельем, не зная, что встреча с подругой может обернуться не такой, как она себе это представляла. Казалось бы, ничто не предвещало беды, но уже по пути в школу, когда автобус неприветливо распахнул двери на долгожданной остановке и Айжан появилась на пороге, Эра поняла, что все её ожидания были напрасными. В салон вошла совсем другая Айжан или не Айжан вовсе. Эра никогда не думала, что такое красивое лицо может исказиться до неузнаваемости одним лишь мертвым выражением, отсутствием всяких эмоций. Будто и нет девочки больше в этом безжизненном теле, которое неизвестно как на ногах стоит, только в глазах её томилась глубокая печаль. Что стало с её безупречными волосами? Черная пакля теперь вместо блестящих локонов. Глаза заплывшие, под глазами темные круги, губы синюшные… Одна форма из расстегнутой куртки торчит гладкая. А сестренка её юркая где?! Случилось что-то. Чего не случись, Айжан в таком виде из дома бы не вышла. За все время Эра её такой не видела.

Автобус тронулся. Одноклассница, наконец, взглянула в сторону Эры, еле заметно кивнула головой и тут же отвернулась. Видимо, ей и самой не хотелось показываться кому-то такой на глаза. Эра вдруг поняла, что смотрит на девочку с глупой гримасой – распахнутыми во всю ширь глазами. Не сразу увидела она высокого смуглого мужчину рядом с Айжан. Нет, не высокого вовсе, просто на две головы длиннее низкорослой девочки. Лицо его было строгим, на лбу вздувались лоснящиеся морщины, а в глазах тоска. Точно такая же, как у Айжан. Вот глазами-то они и были похожи. Мужчина осторожно придерживал девочку за плечо, усаживая на сидение. Сам не сел рядом, но с плеча руку не убрал, будто боялся потерять родную малютку в безлюдном автобусе. Айжан Эра больше не видела - одноклассницу от неё заслонила сутулая драповая спина. Седой затылок то и дело исчезал, склоняясь за широким воротником, говорил что-то неразборчивое в сплошном гуле мотора, и маленькое плечо неустанно теребила жилистая рука.

Эра и хотела задуматься, что всё это значит, да не могла. Все мысли заполнило непривычно серое лицо подруги. Ноги загудели, как в первый день недуга, и по всей нижней части тела разлился нехороший жар. Девочка ссутулилась от неприятной рези внизу живота. А ведь думала, что все это уже закончилось. Ещё и печка под сидением дыхнула маслянистым жаром. Ноги в ботинках стали сильно потеть, но в руках по-прежнему чувствовался холод. В висках застучало. Как плохо, как невыносимо тошнотворно сделалось Эре от всего этого, словно птенцу, что в один миг выпал из своего уютного гнезда в грязную кучу листьев, где осталось ему только жалобно пищать, ожидая гибели.

Отец проводил Айжан до ворот школьного парка, помял ей плечи напоследок и медленно побрел обратно, закуривая на ходу. Эра, наконец, позволила себе за ней погнаться. Очень ей хотелось хоть минутку пойти с подругой рядом.

- Айжан! – окликнула девочка её на бегу.

Одноклассница оглянулось через плечо. С лица её не исчезала эта таинственная печаль, за которую Эра почему-то чувствовала себя виноватой. Замерев в какой-то непривычной позе, девочка выглядела очень обессиленной, словно с трудом держалась на тонких ногах, и казалось, что одного дуновения ветра хватит, чтобы сбить её с ног.

- Привет, Эра, - сказала Айжан и даже улыбнулась, но скорее по привычке.

Некоторое время девочки молча шли рядом, Айжан плелась еле-еле, точно была не здорова или просто была огорчена настолько, что не желала осуществлять какие-либо жизненные процессы. И идти, и дышать, и видеть ей было в тягость.

- Я не узнаю тебя, - наконец призналась Эра. – Ты стала другой.

Айжан вдруг остановилась у школьного крыльца, где минуту назад стоял дворник и теперь урна дымила крепким табаком.

- Где моя сестра? Ты знаешь, где она? – эти слова звучали отчаянно и безумно.

Лицо Айжан дрогнуло, слезы повисли на подбородке.

– Сауле исчезла! Она не пришла домой после курсов. Почему я должна быть спокойной? Почему я должна думать, что с ней, возможно, всё в порядке? Это глупо! Глупо думать, что маленькая девочка может исчезнуть, а потом объявиться как ни в чем не бывало. Ты понимаешь? С ней произошло что-то ужасное, и я больше никогда не увижу её!

Айжан, громко всхлипнув, отвернулась, согнулась будто от тяжести своей головы, а потом резко выпрямилась и вбежала в двери школы. Эра так и не успела сказать ни слова, хотя ей и не хотелось ничего говорить. Она просто не знала, что говорят в таких случаях, но слова одноклассницы не были громом среди ясного неба. Девочка и сама догадалась, что произошло…

***

Айжан, действительно, стала другой. Не только Эра теперь её не узнавала. От скромной отличницы не осталось и следа. В этот день она была грубой, вспыльчивой и неусидчивой. Айжан села за парту одна, пытаясь отстраниться от всех, но при этом осталась в центе всеобщего внимания. Ей просто не сиделось спокойно, будто она превратилась в большой пульсирующий нерв. От девочки словно било током, и ученики без конца косились в её сторону, даже если она молчала. Эра тоже чувствовала себя ужасно неуютно. Находиться в одном классе с Айжан было просто невозможно. Пугала та мысль, что одноклассница, возможно, винит в случившемся себя и саму Эру. Ведь если бы в тот день они взяли Сауле с собой в цирк, ничего бы не случилось. Айжан не стоило отказывать сестренке, а Эре надо было уговорить подругу провести время втроем. Вдруг именно это сейчас терзает одноклассницу? Вскоре Айжан уже не могла сдерживать своё внутренне напряжение, и оно начало вырываться наружу. На уроке обществознания девочка неожиданно для всех устроила истерику. Сначала она просто демонстративно игнорировала задание учительницы, а после замечания в свой адрес вспылила и начала горячо спорить.

- Я не хочу отвечать на вопросы этого дурацкого учебника! – заявила она на весь класс.

Лицо казалось бы невозмутимого школьного психолога Анны Геннадьевны побагровело. Похоже, она никак не ожидала услышать такое от скромной ученицы.

- Чем же он такой дурацкий? – учительница попыталась спрятать свою растерянность за улыбкой.

- Чушь это собачья! Меня тошнит от этих навязчивых нравоучений! А я ещё должна отвечать на вопрос: возможно ли счастье без добра?

Айжан громко хлопнула учебником и швырнула его на край стола.

Анна Геннадьевна изо всех сил старалась скрыть подавленную уверенность, дабы не потерять преподавательский авторитет, но никто уже не смотрел в её сторону. Все взгляды были обращены на разгневанную ученицу.

- Этот вопрос поставлен так, что каждая сволочь претворится хорошей и ответит, что счастье без добра невозможно! – продолжила Айжан.

- А ты считаешь наоборот? – грозно спросила учительница, но голос её дрогнул.

Она была уже не растеряна, а напугана. Все были напуганы. Даже отпетые хулиганы, которые потешались над Айжан, негативно обособляя её, побледнели и открыли рты.

- Маньяк – убийца детей, по-вашему, не счастлив без добра? Он недоволен, убивая людей?

Эти слова громом разнеслись по классу, и тут же замерли все перешептывания.

- В учебнике говорится о всеобщем счастье…

- Тогда речь идет о невозможном, и вы это знаете. Вы взрослый человек! Вы всё понимаете и вдалбливаете нам эту чушь. Какое ещё всеобщее счастье? Общество без убийц, без насильников? В семье не без урода, как известно.

- Что ты пытаешься сказать этим?

- То, что я не желаю жить в мире, где творятся такие ужасные вещи!

Тут учительница поняла, что с Айжан творится что-то нехорошее.

- Может быть, тебе пойти домой? – предложила она, не видя другого выхода.

Айжан, похоже, и сама поняла, что переступила черту и что позже ей придется извиниться за своё поведение. Больше она не спорила, а просто встала и освободила класс от своего мрачного присутствия. Анна Геннадьевна тяжело опустилась на стул, как продолжать урок дальше, она не представляла.

- Что это с нашей девочкой? – тихо, будто у самой себя, спросила учительница.

Как школьный психолог она чувствовала свою вину в том, что произошло, так как не обратила внимания на сегодняшнюю нервозность ученицы.

Наперебой зашуршали сплетни и домыслы. Эра почувствовала себя не в своей тарелке. С уходом Айжан класс для неё опустел. Она оглянулась вокруг. Подумать только, здесь же нет ни одного знакомого человека! Только безликие манекены, киношная массовка! Девочки и мальчики, ничего не значащие для неё, ничего о ней не знающие. А что Эра знает о них? Рыжая Новакова… Она рассеянная, часто опаздывает, забывает учебники и без конца шмыгает носом на весь класс… Смазливая Мещерина сидит в социальных сетях через телефон на каждом уроке. Угрюмый Седов не испытывает особого интереса к учебе, но при этом учится на отлично. Неравнодушный к физкультуре Пульников, белобрысый Миронов… Кто из них хоть раз пытался заговорить с Эрой? С кем она сама хотела бы подружиться? Нет тут своих. Все сами по себе. И Эра среди них чужая. Девочке захотелось выйти из класса вслед за Айжан, но не посмела. Теперь и ей этот вопрос из учебника казался глупым, но прилежная ученица заставила себя ответить на него, покривив душой, как требовал параграф. Затем последовал спасительный звонок на большую перемену, и одноклассники понеслись наперегонки в буфет.

У Эры не было аппетита, она просто вышла вместе со всеми в шумный коридор и уселась на подоконник, дожидаясь следующего урока. Девочке даже ни о чем не думалось, она была совершенно опустошенна. Будто все эмоции и мысли разом замкнуло от перенапряжения, они лишь больно взбрызгивали искрами сегодняшних впечатлений, и едким дымом тлела горелая проводка.

- Лера, - одернула её одноклассница Аня Чебанова, что всегда была весёлой.

- А? – без любопытства отозвалась девочка.

- Который час? Телефон разрядился.

- Двенадцать дня, - полагаясь на интуицию, ответила Эра.

- Дня говоришь? Вот спасибо, а то бы я сама не отличила день от ночи, - как всегда заразительно рассмеялась Чебанова.

Однако Эре было не до смеха.

***

Зависимость. Как, оказывается, просто стать зависимым, даже от смехотворно мелких вещей. Стоит лишь узнать нечто новое, не испугаться, и вот ты уже зависим от этого нового, раньше неведомого. А ведь обрастая привычками, кажется тебе, что они и не мешают вовсе. Подумаешь, есть в твоей жизни приятные мелочи. И что? От них в любой момент можно отказаться и жить без них. Раньше-то жил как-то до этого! Но, расставшись с тем, что дарит приятные эмоции, понимаешь, как этих вещей тебе не хватает, и жизнь теперь кажется пресной и серой. Думается, всё просто - нужно всего лишь остерегаться вещей, с которыми в итоге будет тяжело распрощаться, но вся сложность в том, что зависимость может вызвать всё что угодно.

По своей неосторожности Эра увлеклась приятным общением с Айжан и теперь не желала возвращаться к скучной обыденности. Собственно, девочка раньше и не знала, что эта обыденность такая скучная. А ведь она даже не пыталась сделать дружбу с одноклассницей центром своей жизни. На первом месте всегда оставались привычные вещи - учеба в школе и забота о маме, а это новое знакомство было легким и интересным дополнением. Теперь об этом, наверное, стоит забыть, хотя Эре хотелось эгоистично надеяться, что Айжан её не отвергнет и, может быть, даже уцепится за дружбу как за спасительную соломинку. За подобные мысли девочка себя ругала и пыталась прогнать их. Её грызла совесть, поскольку она не могла до конца осознать глубину несчастья одноклассницы.

Это ведь действительно несчастье – потерять родного человека. Инна бы сумела понять чувства Айжан, а Эра не могла. При всём желании не могла. Как ни напрягала воображение – не получалось, вот и позволяла себе эгоистичные желания. Грустно, больно, страшно, до слез жаль пропавшую малютку Сауле, но для родной сестры всё это в десятки раз тяжелее. И толку от этого сочувствия нет, и забыть обо всём тоже нельзя. От этих мыслей у Эры сильно разболелась голова, и казалось, что даже опухла. Слишком много времени она провела наедине с собой в пустой квартире.

И куда теперь от себя спрятаться? Снова попробовать сесть за домашнее задание? Бесполезно! Уже пыталась, и это быстро ей надоело. Снова и снова перечитывая одну и ту же страницу, она никак не могла сосредоточиться и вникнуть в смысл текста. Дело не двигалось с мертвой точки. В конце концов, девочка сдалась и отбросила учебник в сторону. Так можно до утра просидеть и не запомнить ни одной строчки параграфа.

«Нужно заняться чем-нибудь другим», - решила девочка. И только теперь она обратила внимание, что за окном сделалось темно. Вот как глубоко ушла в себя, даже ничего не заметила. Был ещё и напористый шум, похожий на шепот тысячи голосов, а сквозь закрытое окно в комнату пробивался свежий запах дождя. Эре, наконец, удалось успокоиться. Окруженная приятными звуками и запахами, девочка вдруг почувствовала себя хорошо. Там, за окном, бушевала непогода, ветер шатал ветви деревьев, а в комнате было родное тепло и тусклый свет настольной лампы дополнял приятную атмосферу. «Ещё бы чашку горячего чая выпить, и можно будет забраться в постель», - подумала девочка.

В прихожей было прохладно и мрачно, лишь зеркальные полотна в большом старомодном трюмо сияли, отражая свет, льющийся наискосок из узкой щели приоткрытой двери. В темноте постепенно вырисовывались очертания скромной обстановки. Эра не спешила идти на кухню, дожидаясь, когда глаза привыкнут к темноте.

Остановилась у туалетного столика, взгляд упал на темный предмет, забытый мамой. Заинтересовавшись вещицей, Эра вдруг забыла о том, что собиралась приготовить себе чай. Мама оставила свою косметичку. Девочка не имела привычки прикасаться к вещам Инны, но ярко-красная, местами потертая, косметичка показалась ей привлекательной. Гордый символ женственности – так она её определила. «Не заиметь ли себе такую же? Может быть, мама не откажет дочери в подарке?» - размышляла девочка. Раньше Эра не задумывалась о подобном, но ведь это маленькая частичка того, что делает девушку девушкой и, несомненно, сделает её немножко ближе к окружающему миру.

Девочка вертелась перед зеркальным трюмо, перевешивая косметичку с одного плеча на другое. Это занятие её очень забавляло. Она представляла себя взрослой самоуверенной девушкой, шагающей по главной улице города. На мгновение ей даже показалось, что в одном из зеркал отразилась та самая девушка, которой она себя воображала. Затем Эра замерла и на пару секунд превратилась в манекен за витриной модного бутика. Затаив дыхание, девочка всматривалась в зеркальную гладь, опасаясь спугнуть привидевшийся образ. И, наконец, она смогла узреть то, что желала: на неё смотрела ещё совсем юная, но вполне интересная девушка, бесспорно обладающая чувством собственного достоинства. Такой она и хотела себя видеть. Однако не хватало чего-то… Эра сняла мамину вещь с плеча. Внутри были помада, тени, румяна, подводка для глаз – всё необходимое для того, чтобы навести макияж. «Мама так редко пользуется этой косметикой. Может, и не заметит, что я её брала?» - подумала девочка.

Непросто оказалось подводить глаза, красить губы в темноте, но Эра намеренно не потрудилась зажечь свет. Будто мрак сохранял таинство маленького запретного дела. Первый макияж получился уж слишком ярким и чересчур броским, но девочка осталась довольна результатом. «Можно ли назвать меня симпатичной? Наверное, да. Ну, или хотя бы хорошенькой, точно», - с улыбкой рассуждала она, крутясь перед зеркалами.

Шум дождя чуть стих, но внезапно послышались раскаты грома, и с каждой минутой их сила нарастала. В очередной раз блеснула молния, озарив на миг всю квартиру, и отразилась в глазах Эры, наполнив их синим светом. Это уже не могло не отвлечь маленькую модницу от самолюбования. Она отшатнулась от зеркала. Какое-то странное ощущение тревоги едва ли не до боли сдавило грудь.

С раскатом грома и яркой вспышкой в квартире появился кто-то чужой! Предчувствие было настолько ясным, что девочка ни капли не сомневалась в его правильности. Что же это? Эра в ужасе огляделась по сторонам. В темном коридоре не было никого кроме неё, однако ощущение присутствия… совсем нечеловеческого присутствия… не исчезло. И оно было знакомым! Однажды девочка уже чувствовала подобное в тот день, когда задержалась в библиотеке… Что-то чужое, не человек, а человеческая тень. Или, быть может, Эре показалось чужим собственное отражение? Нет, не может быть. В прихожей определенно находился кто-то ещё.

Девочка попятилась назад в свою комнату, где горел приглушенный свет. Отчего-то она была твердо уверена в том, что кто бы ни появился здесь, он не посмеет шагнуть в место, залитое светом.

- Кто здесь? – решилась спросить Эра и испугалась звука собственного голоса.

Ответом было молчание. Тяжелая, материальная тишина. Напуганная малютка рухнула на стул и искоса взглянула в приоткрытую дверь. Там было движение. Скользкое и бесшумное, но уловимое. В темноте мелькнул чей-то силуэт. Можно было бы принять всё это за игру воображения, но ноздри заполнил еле ощутимый, но такой знакомый аромат кожи и волос. Девочка отвела глаза от двери. Руки её дрожали.

- Кто здесь? – снова шепотом повторила она, хотя уже знала ответ.

Тихие шаги приблизились к порогу. Темная фигура, похожая на тень, застыла на границе тьмы и света.

- Сауле, - жалобно пропищала Эра, не поднимая глаз. – Зачем ты пугаешь меня?

Тихие шаги приблизились к порогу. Темная фигура, похожая на тень, застыла на границе тьмы и света.

Хотя какие сомнения могли быть в присутствии ночной гостьи? Она совершенно определенно здесь. Одновременно сзади, спереди, справа и слева – весь дом пропитан её присутствием. И эта гостья не может быть ни кем другим, как младшей сестренкой Айжан. Эта ясная уверенность торчала в мозгу раскаленным гвоздем.

Но были вопросы, на которые Эра не могла найти ответ: почему малютка пришла именно к ней? Зачем? И как вообще оказалась в её доме? Ведь она мертва! Бесспорно мертва, иначе и быть не может. Из прихожей так и веет этой неживой энергией, словно из склепа. Холодная, пассивная энергия, будто пар, испускаемый куском льда. Живые люди не бывают настолько холодными.

Содрогаясь от ужаса, Эра заставила себя поднять голову и вгляделась во тьму прикрытой двери. Никого там не было видно. Ни человеческой тени, ни движения. Неровная полоса света вырезала из черноты лишь лоскут серо-зеленого линолеума. Однако Эра знала, что девочка прячет своё мертвецки бледное, даже чуть голубоватое, лицо в самом темном уголку, куда не достает свет настольной лампы. Из этого угла покойница смотрит на неё мутными, обесцвеченными глазами, слегка склонив голову набок. Она пошатывается, двигается, пряча шорохи в шуме дождя, а тяжелые вздохи в раскатах грома. Она хочет, чтобы Эра не слышала и не видела, но при этом не сомневалась в её неожиданном визите. Девочка вдруг почувствовала затылком ледяное дыхание, слегка шевельнувшее волосы. Или это был сквозняк?

Эра хотела подняться со стула, чтобы посмотреть, но поняла, что страх намертво приморозил её к стулу.

- Зачем ты пришла? – нашла в себе силы спросить девочка.

Темнота молчала. Лишь встрепенулась рябью, расползлась от удара молнии, но безжизненный фантом вновь ускользнул от вспышки голубого света.

Фантом. Именно так стоит обозвать то, что осталось от младшей сестрички Айжан. Это не столько погибшая девочка, сколько её отпечаток, призрачная тень материального тела.

- Зачем ты здесь?

Молчание. Сауле не станет отвечать на бессмысленные вопросы. Она пришла, чтобы показать что-то или куда-то позвать, но не разговаривать. Она дожидается, когда Эра придет в себя, перестанет бояться и осмелится выйти в прихожую. Потому что только Эра способна чувствовать тонкую границу между живым и мертвым. «Другие люди не могут улавливать связь с мертвыми, а я могу. В этом моё отличие. Поэтому Сауле пришла именно ко мне, - внезапно пришло озарение. - Но почему я могу, а другие не могут? Давно бы пора разобраться, а я трушу! Спряталась как испуганный кролик в свою норку. Отстань кровавая лужа! Уйди проклятая коса! Оставьте меня в покое жуткие сны! Это всё - переутомление, это всё - игра уставшего рассудка, и, вообще, ко мне всё эти глюки отношения не имеют!».

Эра ощутила укол вины, и тот сработал как прививка от страха. Сердце ещё не сбавило бешеный ритм, но мозг перестал истерично бить по «тревожной кнопке». Разве не глупо бояться несчастной жертвы? Как бы ни был страшен труп, он безопасен. Это всё та же маленькая девочка, зверски убитая каким-то злом… И только её исхудавшая тень запятнана отпечатками этого самого зла… Вот они!.. Плавают в воздухе, как радужные маслянистые разводы на воде.

Ночные кошмары, темные мысли, страхи, готовность к дурным поступкам, озлобленность на людей, несправедливость мира и гнев от бессилия перед ним – отпечатки тёмного зверя. Его составные части. Всё смешалось воедино, свалялось в ком, материализовалось и теперь убивает, сеет смерть повсюду. Никто не может его найти. Ни один человек не может увидеть Зло, пока оно само до него не доберется.

Гроза разбушевалась не на шутку. Запоздалые раскаты грома доносились со всех сторон, накладывались друг на друга и сливались в нескончаемый гул, похожий на грохот металлического листа.

В мерцании почти непрерывных вспышек молний Эра, наконец, сумела заметить движение фантома. Бледная тень мелькнула в голубоватом свете и исчезла, шагнув в глубь коридора. Похоже, Сауле, явив на мгновение свой образ, пыталась позвать девочку за собой. «И что же мне делать? Идти за ней? И куда она меня приведет? К тому, что её убило?! И что я сделаю?.. Вооружусь кухонным ножом? – терялась в вопросах Эра. – Какой от меня толк? Может быть, я больше знаю, чем другие, но я по-прежнему беззащитная школьница!».

- Ладно, я иду! – всё-таки решилась она, осознав, что времени на размышления нет.

Девочка поднялась со стула и неуверенно шагнула к двери. Она уже почти не боялась мертвую Сауле, но нырять за ней в темноту было страшновато. Во мраке различить очертания ночной гостьи было невозможно, однако Эра знала, что та двигается к выходу. Медленно, словно каждое движение дается покойнице нелегко, подходит к входной двери и тает, просачиваясь в щель.

- Сауле, подожди!

Эра ринулась к двери, дрожащими руками повернула ключ и выскочила в подъезд. В глаза ударил яркий свет ртутной лампы.

- Сауле?

В подъезде никого не было. Девочка посмотрела вниз на ступеньки, затем на дверь квартиры. Там внизу гудели лампы, лестницы дышали уличным холодом и давила страхом неизвестность.

Может быть, и не надо никуда идти? Может быть, остаться дома и учить уроки? Что если не лезть во всё это, не искать приключений, не приобретать свои собственные тайны и остаться такой, как все? Тогда не придется лгать маме. Эра с трудом подавляла желание вернуться в квартиру. Она, конечно, всей душой желала того, чтобы люди перестали гибнуть от рук неуловимого чудовища, но вернуться в свой уютный уголок, где так спокойно и совсем не страшно, было куда соблазнительней.

- Я сейчас, только положу мамину вещь на место. Я не могу взять её с собой, - прошептала девочка в пустоту и уже взялась за дверную ручку.

Но вдруг осознала, что всё это ложь. Если она вернется домой, то уже не сможет заставить себя выйти обратно.

Пути назад нет. Хотелось бы, чтобы кто-нибудь другой разобрался со всей этой чертовщиной, но, увы, нет того, кому можно взвалить на плечи этот груз. И в своём доме уже не спрятаться от таинственных сил, что с таким упорством врываются в размеренную жизнь. Глубоко вздохнув, девочка в последний раз взглянула на дверь своей квартиры и, собравшись с духом, побежала вниз по лестнице.

Дождь закончился, но с деревьев срывались тяжелые капли, и шум, похожий на радиопомехи, всё ещё висел в воздухе. Эра огляделась вокруг. Улица, освященная вереницей оранжевых фонарей, была пуста. Почти во всех окнах местных пятиэтажек горел свет, некоторые окна оставались темными и лишь мерцали голубоватым и бледно-розовым светом телевизоров. Это немного успокаивало. Даже в отсутствие людей на улице район не казался таким безжизненным и опасным. Откуда-то сверху на асфальт упал маленький сигаретный окурок, брызнул оранжевыми искрами и погас. С шумом закрылась балконная дверь. Легкий ветер тут же подхватил окурок и покатил по мокрому двору.

Было приятно ощущать присутствие живых людей. Девочка дрожала уже не от страха, а от холода. На ней были только туфли, домашние штаны и свитер. В этой одежде в столь холодную погоду можно запросто простудиться.

- Сауле, - тихо позвала Эра и снова внимательно оглядела улицу.

Призрачной фигуры нигде не было. Даже её присутствие больше не ощущалось. Сауле не пряталась от света фонарей в тени почерневших от сырости деревьев и не скрывалась в черноте дальних дворов. Она ушла.

«Что за шутки? – подумала Эра, сделала шаг и наступила в лужу, носок в туфле тут же намок. – А может быть, и, правда, не было никакой Сауле и я просто безумна?». Растерянная девочка, содрогаясь от холода, шарила взглядом по сторонам. Ни одной живой души вокруг, да и мертвой тоже… Только этот небольшой плоский предмет, переваливающийся с боку на бок. Эра бы его и не заметила, но темный блестящий ромб был единственным из того, что шевелилось. И он колыхался, но неестественно. Словно не на ветру, а сам по себе катился, огибая лужи. Он то взлетал в воздух на полметра, то падал на асфальт, но не летел прочь даже от мощных порывов. Пристально глядя на темный квадрат, Эра подошла ближе. Это же всего лишь кусок плотного полиэтилена! Старый и разорванный в нескольких местах. Некогда он был ярко-оранжевым, а теперь только края сохранили первозданный цвет: по центру ромб выгорел почти до белизны, и от нарисованной рожицы уцелел только один наполовину стертый глаз. Воздушный змей… Точнее то, что от него осталось. Теперь это грязный, рваный кусок полиэтилена с длинной намокшей веревкой.

Девочка приблизилась ещё на шаг, чтобы лучше рассмотреть старую игрушку. Но блестящий ромб вдруг взмыл в воздух и отпрыгнул от неё на несколько метров. Странно, ведь порыва ветра не было! Эра сделала ещё несколько уверенных шагов. Воздушный змей дернулся, словно кто-то с силой потянул за веревку, затем медленно поднялся над землей и резко взлетел ввысь. Девочка с любопытством наблюдала, как он выписывает в воздухе замысловатые петли. «Нет, это не простой кусок полиэтилена. Тоже фантом умершего, но не Сауле. Чей же тогда? Наверное, это ребенок», - подумала Эра, глядя, как змей кружит у макушек деревьев. Ей тут же представилась странная картина: солнечный летний день, маленькие ручонки сжимают колыхающуюся веревку, меж зеленых деревьев витает точно такой же воздушный змей, только новый, ярко-оранжевый. Малышка смотрит на свою игрушку, широко распахнув глаза, и мечтает быть этим змеем, так же летать, подчинившись воле ветра… В последних мгновениях её фантазии веревка почему-то выскользнула из рук малышки и воздушный змей запутался в ветвях большого дерева…

Грязный кусок полиэтилена описал в воздухе ещё одну дугу и метнулся вдаль. Опомнившись, девочка сорвалась с места и побежала за ним. Змей стремительно плыл на фоне темного неба, будто рыба в мутной воде. Эра пыталась поймать его за тонкую веревку, но всякий раз, когда она пыталась ухватиться за кончик, тонкий шнурок рывком отпрыгивал. Девочка бежала что есть духу, не чувствуя собственных ног, туда, куда манила старая игрушка, поглядывая с небес нарисованным глазом. Она пересекла свою улицу, свернула на аллею, тянущуюся вдоль шоссе мимо ряда неподвижных машин с включенными фарами, ожидающих зеленого света. Эра не смотрела по сторонам. Неслась, задрав голову, боясь упустить своего проводника из виду. Идущие навстречу люди с зонтами уворачивались от неё.

Куда ведет этот воздушный змей? А что если в лапы этого темного существа?.. Тогда это будет роковая встреча! Она лишь хрупкий подросток и едва ли сможет одолеть даже свою самую хилую ровесницу.
«А ведь я обещала маме, что не умру и не причиню ей такой боли!» – думала Эра на бегу, от этих мыслей ей сделалось страшно, и она остановилась, чтобы перевести дух. Однако воздушный змей не дожидался её. Стоило остановиться на минуту, и маленький ромбик уже мелькал вдали среди ветвей деревьев, ускользая прочь. Нельзя больше медлить и раздумывать. Нет времени на это! Добежав до конца аллеи и свернув в сторону склона, где город становился коттеджным поселком, Эра почти догнала своего проводника, но запас сил был на исходе. От изнуряющего бега дышать становилось всё труднее, каждый вздох царапал пересохшее горло. Слюна приобрела кровавый привкус. Леденящий холод больше не беспокоил, всё тело полыхало от жара, но девочка и не думала делать передышку.

Змей петлял и извивался над крышами приземистых двухэтажных домиков, стрелой проносился по узеньким улочкам. Стоило слегка замедлить бег, и он тут же оказывался далеко впереди. Вот уже под ногами захлюпала грязь. Дорожки поселка не были покрыты асфальтом, и сильные дожди превратили землю в густую вязкую массу. Штаны вымазались почти до колен, а вся одежда покрылась темными грязевыми каплями. Сейчас это не было важным. Главное не отстать от змея. Из двора одного из окрестных коттеджей раздался громкий лай и резкий звон натянувшейся цепи, когда Эра, оступившись, задела плечом ограждение. Сторожевые собаки соседних домов тут же отозвались на голос, и уже со всех сторон доносились грозное рычание и звуки, похожие на кашель в жестяную трубу.

Коттеджный поселок - местечко тихое, но одно неосторожное движение нарушило покой - и всё взорвалось тревогой. В этой части города девочка была впервые. Раньше низенькие домики, расположенные на склоне реки, она видела лишь издали. Как странно, что воздушный змей привел её именно сюда. В погоне за змеем Эра никак не ожидала оказаться тут, среди маленьких кубиков домов, которые, должно быть, всегда окутаны сном, и любой прохожий на этих улочках является большой редкостью. Она думала, что место, где она окажется, непременно будет перенасыщено ощущением опасности и страха. Куда же ведет эта неприкаянная душа? Что хочет показать?

Воздушный змей вдруг встрепенулся налету, будто сбился с воздушного потока, и тут же устремился к земле. Теряя высоту, змей, словно из последних сил, сделал рывок вверх и рухнул на землю за щербатый забор посреди двора большого двухэтажного коттеджа.

Эра остановилась и согнулась пополам. Наконец-то эта беготня закончилась, на большее бы её не хватило. Всё тело пульсировало от напряжения, кашель бил едва ли не до рвоты.

Воздушный змей больше не двигался, потеряв всю свою жизненную силу, он неподвижно лежал на сырой траве. И лишь слегка колыхался на ветру его длинный веревочный хвост.

«Видимо, это и есть то место, куда я должна была прийти», - догадалась девочка. Стих лай собак. Опершись руками на скрипучую калитку, Эра уставилась на большой серый дом. Дом тоже смотрел на гостью слепыми темными окнами. В них был лишь мрак и пустота. Сад давно порос высоким бурьяном, а по серой стене над окнами вверх полз плющ, зеленый и яркий, совсем не тронутый осенью.

Переведя дух, девочка приблизилась к входной двери и, не думая, надавила на кнопку звонка. За дверью не послышалось звука. Звонок был сломан. На стук тоже никто не ответил, лишь полетела вниз облупившаяся краска с деревянной поверхности. Она постучала ещё раз и прижалась ухом к двери. Ничего. Эра прислушивалась, надеясь услышать возню или шарканье ног хозяина, но за дверью замерла тишина. Что толку стучать в дверь, за которой никого нет? Даже снаружи казалось очевидным, что эти серые стены могут сдерживать лишь пустоту внутри. Всё вокруг говорило о заброшенности: и неухоженный сад, и разросшийся плющ, и куча гнилых листьев у порога. Эту дверь давно никто не открывал.

Однако просто так уйти нельзя. Рука сама потянулась к ручке, потянула дверь на себя. Девочка была почти уверена, что замок окажется запертым, но дверь легко открылась. Холодный свет нырнул в непроглядную темноту прихожей. Казалось, что протяжный скрип несмазанных петель распространяется по всему дому постепенно, неторопливо, будто нарушая столетнее молчание.

- Есть тут кто-нибудь? – бросила девочка в темноту и сразу же сделала шаг через порог.

В прихожей был такой же холодный воздух, как и на улице, но менее свежий, с примесью запаха пыли и сырого дерева. На стене справа от себя девочка нащупала выключатель. Пустой щелчок и только. И электричества в доме нет. С улицы здорово поддувало, но лучше входной двери быть открытой – так хоть что-то видно.

Широкая прихожая без мебели, шумные рассохшиеся половицы, не покрытые ковром, пустая вешалка на стене у прохода в кухню, где гремела каплями вода о стальную раковину. Никого тут нет и быть не может. В таких домах люди не живут. Даже приведение побоится завестись в столь мрачном месте.

Эра и сама толком не понимала, что надеялась обнаружить здесь. Но недаром же её сюда привели? Дверь с шумом захлопнулась от сквозняка, погасив последний свет.

- Ну и ладно, - махнула рукой Эра. – Смотреть ту не на что.

Мельком заглянула в кухню – тоже пусто. Один стул валяется на полу в рябом квадрате фонарного света, и мертвый холодильник, прислоненный к стене с единственным магнитиком, который тоже потерял свою мощь и съехал к низу двери… Там ещё белел листок и блестел кончик шариковой ручки, напоминая о том, что когда-то здесь кто-то жил.

Эра ступила на лестницу и забралась по деревянным ступенькам. На втором этаже не оказалось окон, но было немного теплее. Это тепло едва ощущалось, но оно было живым, человеческим. Его нельзя перепутать с остатками жара камина или электрообогревателя. Эра тонко чувствовала, что воздух согрет дыханием и пульсацией кровеносных сосудов. Выходит, не так уж давно кто-то был здесь. А может быть, он всё ещё тут? Девочка старательно вглядывалась во тьму, но не могла разглядеть даже собственных рук. Тогда она расстегнула сумочку и нащупала мамин мобильник. От него оказалось тоже мало толку – тусклая зеленая подсветка старого устройства освещала только ладонь. Убедившись в негодности маминой трубки, Эра сунула её обратно в сумку и снова огляделась. Стало только хуже. Теперь ещё перед глазами плыло жирное зеленоватое пятно зайчика. Нога ступила на мягкий ворс ковра. Ещё шаг. Колено уткнулась во что-то низкое и твердое. От неожиданности девочка чуть ли не упала ничком.

«Лучше ползать на четвереньках, чем расквасить себе нос», - Эра опустилась на колени.

Ощущая себя мелким вором-домушником, она ползала в потемках, шарила по комнате, широко растопырив пальцы. Руки скользили по пыльному ворсу, натыкались на мелкий мусор. Дважды лоб ударялся о твердый угол. Что это? Ладони ощутили гладкую деревянную поверхность. Похоже на журнальный столик.

- Тьфу ты, черт! – громко выругалась Эра.

Удар об угол будто вразумил её. Она поняла, насколько бессмысленна вся эта затея.

– Да идите вы все куда подальше! Приперлась сюда неизвестно зачем! Ищи чего-то, шарься тут по углам! Мне оно надо? Не хочу я играть в эти игры.

Девочка с гневом оттолкнула от себя столик, и тот, легко откатившись на колесиках, гулко стукнулся о невидимый шкаф. «Да пропади всё пропадом! Ничего толком не объяснили, поиграй, мол, с нами в угадайки. Издеваются что ли? Нет уж! Сами разбирайтесь, а я домой пойду», - подумала Эра. Стало легче. Как всегда, когда чувствуешь, что скинул проблему со своих плеч. Девочка тяжело выдохнула. Снова стало тихо, но ненадолго…

- Эй, чем это ты тут занимаешься? – внезапно крикнул кто-то, разбивая хрупкое спокойствие на тысячи осколков.

Крик раздался откуда-то с потолка. Мужской грубый с ноткой поддельной хрипоты голос. Вздрогнув, Эра резко задрала голову вверх, и на неё тут же обрушился сноп слепящего света. Яркий луч больно вонзился в глаза. Девочка снова встрепенулась, машинально закрылась руками и завизжала во всё горло, настолько сильно, насколько хватило дыхания. Собственный крик заложил уши.

- Что ты орешь? – раздраженно и мучительно спросил некто с потолка.

Воздух в легких иссяк, и пронзительный визг превратился в слабый мышиный писк. Эра жадно вдохнула. Прошло несколько мгновений, прежде чем она осмелилась взглянуть наверх. Из квадрата чердака на неё смотрел глаз карманного фонарика. В темноте наверху кто-то был, но разглядеть его было нельзя из-за яркого света. Эра вскочила на ноги и резко метнулась к лестнице.

- Стой! – рявкнул чердачник, заходясь мучительным кашлем.

Бессознательно подчинившись резкому приказу, девочка замерла на месте.

- Вы кто? – спросила она, не оборачиваясь.

Человек с фонариком недовольно фыркнул.

- Вот так наглость, забралась в чужой дом и ещё задает вопросы.

Трудно было определить, кому принадлежит этот голос: то ли старику, то ли просто охрипшему мужчине. По спине Эры скользил желтый круг света, казалось даже, что он щекочет кожу. Паника понемногу отступала. Глупо бояться того, кто сам прячется, трусливо бросаясь грубыми словами из своего убежища. К тому же, скорее всего, человек на чердаке был немощным и более грозного оружия, чем карманный фонарик, у него не было.

- Это Ваш дом? – тихо спросила она, повернувшись лицом к свету.

- А тебе какое дело? – кряхтел чердак. – Дом не твой, я это точно знаю, и не тебе задавать вопросы, что я здесь делаю. Ясно?

- Я Вас об этом и не спрашивала.

Чердак громко кашлянул. В этом кашле отчетливо угадывалось крайнее возмущение. Должно быть, тот человек был всего лишь бездомным бродягой и разговаривал резко лишь потому, что боялся потерять своё незаконное жилище.

- Ты кто такая? – ещё более грубо спросил он.

- Я? Эра.

- Чего тебе здесь надо?

Девочка замялась. Она и сама не знала ответа на этот вопрос.

Рука, торчащая из квадратного люка, направила луч фонаря прямо ей в лицо, настойчиво требуя ответа.

- Пожалуйста, не светите мне в глаза, - взмолилась Эра, но человек остался глух к этой просьбе.

Девочка зажмурилась и сделала шаг вперед, уклоняясь от света. Теперь люк был прямо у неё над головой.

- Долго ты собираешься тут торчать? Уходи! – потребовал скрипучий голос.

Девочка уже была готова подчиниться и покинуть дом, она и сама больше не видела смысла здесь оставаться, но вдруг в свете фонаря на ковре она заметила небольшую записную книжку в черной обложке. Видимо, книжка пряталась под столиком, о который девочка ударялась лбом и потому не попалась ей в руки. А что если она должна была найти именно это?

- Прошу тебя, уходи, - проскрипел человек, но уже не грубо, а жалобно, едва не срываясь на плачь.

Эра чувствовала его пристальный взгляд сверху. Украсть вещицу незаметно не получится. «Хорошо, что я не застегнула сумочку», - подумала девочка и расслабила руку. Ремешок резко соскользнул с её плеча, сумочка с грохотом упала на пол, и её содержимое веером рассыпалось по ковру.

- Простите! – воскликнула девочка. – Я сейчас же уйду! Прошу Вас, только дайте мне минуту!

Она рухнула на колени и принялась запихивать мамину косметику обратно в сумку. С записной книжкой, ради которой и был устроен этот маленький спектакль, пришлось повозиться. Она оказалось достаточно большой для такой маленькой сумочки, но человек на чердаке похоже ничего не заметил.

- Простите, - снова извинилась Эра и, встав с колен, направилась к выходу.

- Растяпа, - послышался насмешливый шепот за спиной.

Свет погас, дом снова погрузился во мрак. Спустившись вниз, девочка сразу же нырнула в незапертую дверь и зашагала от дома, ни разу не оглянувшись назад.