Распространение и укрепление учения

У учения Будды нет иной цели, кроме блага всех живых существ. Деятельность всех будд совершается ради обретения всеми про­светления. Поэтому глава, повествующая о том, как Еше Цо­гель осуществляла свое служение живым существам, содержит три части. В первой части рассказывается, как она утверждала драгоценную традицию передачи учения Будды, изгоняя злых духов и обращая поклоняющихся демонам и неверующих в ис­тинную веру. Вторая глава описывает, как, утвердив тради­цию, она распространяла учения сутры и тантры, создавая и поддерживая монашеские общины. В третьей части рассказыва­ется о том, как она собрала и спрятала неистощимое богатство сокровенных учений, которые должны открыться в будущем для того, чтобы слова победоносных не исчезли и не подверглись ис­кажению в мире, но звучали до тех пор, пока сансара не исто­щится до основания.

Однажды³¹ буддийские ламы и бонские священники собрались в последний лунный месяц в Самье на праздник, называемый Лозе Дазе³², для того чтобы совершить ритуалы и воздать хвалу импера­тору. Пять ученых-бонцев, лично приглашенных императором на праздник, не желали поклониться символам Тела, Речи и Ума Будды, а также не следовали в своем поведении десяти благим заповедям и сидели, повернувшись спиной к священным изобра­жениям. На следующий день рано утром император встретил их возле статуи Вайрочаны в пагоде Уце.

— О божественный император, что означают эти фигуры обна­женных мужчин? — спросили бонские ученые. — Каково назначение этих изображений? Откуда они у нас? Это что, пандиты из Индии?

— Центральная, главная фигура изображает Будду Вайрочану, а вокруг сидят восемь его духовных сынов, — ответил император.
— Мы считаем, что священное изображение поистине является Те­
лом Будды, поэтому мы поклоняемся им и воздаем хвалу. Благо­даря этому очищается наша неблагая карма и накапливаются духовные заслуги.

— А что за две ужасные фигуры стоят у дверей? Не убийцы ли это? Из чего они сделаны и каково их назначение? — продолжали
вопрошать бонды.

— Это два изображения хранителя дверей, господина всех магических сил, по имени Славный Лекден Нагпо, — сказал импе­ратор. — Он карает тех, кто нарушает обеты и помогает последова­телям Махаяны. Эти его изображения сделаны из драгоценных камней руками великих святых, а благословил их сам Пема Джюнг­ на Божество это оказывает большую помощь в распространении учения Будды и в очищении загрязнений всех живых существ.

— Что за польза может быть от глиняных статуй, сделанных
искусным мастером? Тебя обманули, о император. Завтра мы, последователи великого учения бон, совершим для тебя наш ритуал, и это жертвоприношение полностью обновит твой дух.

Позже, прогуливаясь по внешнему двору и осматривая много­численные ступы, бонцы снова спросили императора:

— Что это за постройки, у которых верх испачкан птичьим
пометом, посередине — нелепое утолщение, а у подножия валяют­ся собачьи экскременты?

— Они называются символами абсолютного бытия Будды, и
содержат в себе останки просветленных, — отвечал император. —
Ступа зримым образом являет невыразимую суть Будды и все существа приносят к ней свои подношения, поэтому она называется
местом почитания и объектом подношений. Их название говорит само за себя.

— Эти с таким старанием построенные сооружения совершен­но бесполезны, — сказали бонцы. — Какие-то злонамеренные ин­дусы обманули императора.

От этих слов в сердце императора и всех придворных зароди­лись сомнения.

На следующий день бонские священники собрались в своем хра­ме для совершения ритуала, выполняемого для блага правителя.

— Поскольку ритуал совершается для великого царя, — сказа­
ли бонские священники императору, — нам нужны олень с прекрасными рогами, оленуха с уздечкой, украшенной бирюзой, по тысяче яков, овец и коз — самцов и самок — и полное царское облачение. Нам нужно также восемь сортов вина и девять сортов зерна.

Император велел немедленно выдать им все необходимое.

После этого император и все придворные получили торже­ственное приглашение на церемонию. Посередине храма сиде­ли девять главных бонских священнослужителей, а справа и слева от них расположились девять магов и остальные священ­ники. Жертвенных животных ожидало множество мясников, называемых Слугами Жертвоприношения, с ножами в руках; Очистители с золотыми сосудами в руках окропляли жертвен­ных животных водой для очищения, а шаманы, называемые Черные Бонды, осыпали их зерном. Когда животные были уби­ты, священники наполнили их кровью медные чаши и поста­вили эти чаши на содранные шкуры, а на других шкурах были разложены кучи мяса. Закончив с этим, они начали читать мо­литвы призывания божеств. Император, министры и все при­дворные видели, как кровь в медных сосудах стала дымиться и закипела, а над клубами пара разлилось радужное сияние, показались вспышки света, раздался злобный смех и тяжелое дыхание демонов. Слышно было, как они с шумом жуют и проглатывают подношения.

— Я слышу голоса Богов Свастики: Ча, Бога Удачи, и Янга,
Бога Судьбы! — ликующе закричал главный предстоятель. После
этого мясо и кровь поднесли всем присутствующим.

— Какая польза от всего этого кровавого жертвоприношения?
— спросил император.

— Это приносит благо правителю, но не нам, — ответили бон-
ские священники. — Обрадовано ли твое сердце, о император?
Удивлен ли ты?

Но император чувствовал себя подавленным, и все придворные в великом смущении возвратились в пагоду Уце. Все буддийские ученые и переводчики были единодушны. " Либо учение Будды ут­вердится в Тибете, либо бон получит повсеместное распростране­ние. Невозможно им сосуществовать", — сказали они императору.

Тогда по совету Го Старшего Трисонг Децен решил устроить диспут между буддистами и последователями школы бон, чтобы установить, в каком учении содержится истина и кто из последова­телей обладает большей магической силой, а затем решить, какое из учений должно распространяться, а какое угаснуть.

Итак, в пятнадцатый день нового года на большой поляне Йо­бок возле Самье был установлен высокий трон для императора. Буддийские ученые и переводчики заняли свои места справа, бон-ские священники и шаманы слева, а министры и придворные на­против него. За ними расположилась огромная толпа людей, собравшихся из всех четырех провинций Центрального Тибета. Пер­вым заговорил император.

— Хо! Слушайте меня, жители моей страны, люди и боги, буд­дисты и бонцы, министры, придворные и все подданные! — ска­зал он. — Прежде правители Тибета позволяли бону и буддизму сосуществовать. Я, как и мой предок Сонгцен Гампо, старался дать и тому и другому учению равные права. Но буддизм и бон враждуют друг с другом, и их взаимные обвинения смущают серд­це императора и министров. Теперь мы решили сравнить оба эти учения. То из них, которое завоюет наше доверие, будет принято целиком. Тот, кто откажется следовать победившему учению, будет наказан по закону. Последователи учения, которое будет признано ложным, будут изгнаны из страны, так что даже имя этого учения забудется в Тибете. Победителю же будут возданы подобающие по­чести, а все люди будут следовать его дхарме.

Император произнес эти слова девять раз, а министры повто­рили их во всеуслышание, и все согласились.

Затем сам Великий Оргьен, паря в воздухе на высоте пальмо­вого дерева, обратился к участникам состязания с такими слова­ми: " Хорошо сравнить доктрины буддизма и бона. Прежде всего, отточите свое остроумие обменявшись загадками, ибо именно так принято начинать всякий диспут. Затем представьте толкования ваших учений, изложив их суть, поскольку именно там содержит­ся то, что радует последователей каждой традиции. После этого изложите ваши доводы, предпосылки и выводы, чтобы на основа­нии спора мы могли сравнить их весомость. И наконец, продемон­стрируйте нам свои сиддхи, ибо магические способности вселяют уверенность в сердце царя и его министров". После такого вступле­ния он явил суть своего тела в форме Будды Шакьямуни и своим сиянием покрыл императора, придворных и бонцев; он явил излу­чение своей речи в форме Падмасамбхавы, источника всякого уче­ния, отчего переводчики и ученые почувствовали вдохновение и крепость; он явил свой ум в форме Дорже Дролло, победоносного и уверенного в своей победе, и продемонстрировал собравшимся такие чудеса, что даже бонцы почувствовали веру в него и воздали хвалу.

Затем Атсара Пельянг и один ученый бонец обменялись загад­ками, и здесь бон победил. Бонские священники подняли знамя победы, прославляя своих божеств. Но буддийские ученые сказа­ли: " Рано им радоваться, а нам огорчаться. Кто ест поутру, у того к вечеру может заболеть живот. Они превзошли нас в искусстве загадывать загадки, но это умение не входит в состав учения Буд­ды. Давайте же приступим к диспуту и сравним суть наших веро­учений".

Тут посреди собрания ученых мужей встал великий святой Ви­маломитра и произнес:

Все явления в мире проистекают из своих причин;

Эти причины полностью объяснены Татхагатой.

Великий Аскет³⁴ так объяснял

Пресечение этих причин:

Не совершайте никакого зла,

Развивайте в себе всецелое благо;

Именно так вы сможете укротить свой ум.

И, восседая в позе лотоса в небесном пространстве, окруженный сиянием своей ауры, он трижды щелкнул пальцами. Девять бон­ских магов потеряли сознание, а девять ученых утратили дар речи и ничего не отвечали. Подобным же образом каждый из двадцати пяти индийских пандитов и ста восьми переводчиков изложил суть Учения, и все они продемонстрировали чудеса, удостоверяющие истинность их постижения. Бонские священники и маги сидели пораженные и пристыженные, поскольку не могли явить ни одно­го подлинного чуда.

— Вы должны победить в этом состязании, — сказали им ми-
нистры-бонцы. — Покажите ваши магические способности. Эти
монахи удивили людей и богов Тибета своими чудесами. Их дово­ды убедительны для всех. Наши надежды не оправдались. Теперь, если у вас есть хоть какие-нибудь способности, будь то свидетель­ства сиддхи, магические силы, разрушительные мантры или что-либо еще, продемонстрируйте их немедленно.

— Эти индийские дикари надругались над нашими богами бонской свастики, — ответили священники. — Мы не станем разговаривать с ними, а позже уничтожим их силой магии. Будем гово­рить только с переводчиками-тибетцами.

— Буддисты уже одержали победу, — раздались голоса в народе. — Их удивительная дхарма выше всех прочих. Отныне мы
будем следовать их учению.

— Стойте! — воскликнул император. — Желание бонцев должно
быть удовлетворено. Пусть наши переводчики проведут диспут с ними.

Сперва великий переводчик Вайрочана спорил с бонцем по имени Тангнак. Затем был спор между Намкхаем Ньингпо и Тон­гью. Подобным же образом каждый из переводчиков вел диспут с одним из бонцев, и никто из бонских ученых и священников не мог одержать верх. Император откладывал белую гальку после каждо­го удачного высказывания или действия и черную — после неудач­ного или ложного. Вайрочана собрал девятьсот белых галек, а Тангнак пять тысяч черных. Намкхай Ньингпо из Нуба в конце своего спора набрал три тысячи белых камней истины, а Тонгью — три тысячи черных камней лжи. Я, Цогель, провела диспут с бонской йогиней Бонмо Цо из рода Цокро и одержала победу. Я продемон­стрировала свои магические способности, о чем будет рассказано позже, и Бонмо Цо не смогла возразить мне ни слова. Точно так же одержали победу.сто двадцать переводчиков. Даже девять наиболее уважаемых бонских святых были побеждены. Они стояли онемев­шие, с языками, прилипшими к гортани, с губами сведенными су­дорогой, колени их дрожали, и они не могли произнести ни слова. Как я уже говорила, в демонстрации своих сиддхи я также превзошла бонцев. Но позже они привели в действие девять злоб­ных магических заклинаний, называемых Волшебный Запах Скун­са; Пища, Брошенная Псам; Масляный Светильник, Заправлен­ный Кровью; Кожа Черной Магии; Насылающая Духов Чумы; Насылающая Демонов³⁵, и другие. Этими заклинаниями они сра­зили девять молодых монахов, но я дохнула каждому из них в рот, и все они восстали совершенно здоровыми. Таким образом, бонцы вновь были посрамлены. Затем я направила свой указательный палец в сторону девяти магов и девять раз воскликнула: " ПХАТ! ", отчего те упали на землю, потеряв сознание. Девять раз воскликнув " ХУМ! ", я вернула их к жизни. Паря в пространстве в позе лото­са, я продемонстрировала свою власть над элементами. Вращая огненные колеса пяти цветов на концах пальцев моей правой руки, я привела бонцев в ужас, а затем из концов пальцев моей левой руки потекли потоки разноцветной воды и, слившись в один по­ток, достигли озера возле дворца. Я взяла большой камень, смяла его, как глину, и вылепила из него многочисленные священные изображения. И в завершение я произвела двадцать пять магичес­ких образов самой себя, каждый из которых продемонстрировал свои особенные сиддхи.

— Эти бонцы не способны справиться даже с женщиной, —
сказали люди, исполнившись к ним презрения.

— Завтра девять наших магов одновременно низведут молнии
на землю и превратят Самье в груду пыли, — сказали бонцы. Они
отправились в Хепори и исполнили свою угрозу, но я, сделав ру­
кой устрашающий жест, поймала все пущенные молнии на кончик
своего пальца и направила их на Омбу, обитель бонцев, которая
была немедленно уничтожена. А после того, как я ниспослала три­
надцать молний на головы самых могущественных бонцев, все они
в раскаянии вернулись в Самье.

Но министры Такра, Лугонг и другие не пожелали отправлять­ся в изгнание. Они вернулись в Омбу и начали тщательно гото­виться к тому, чтобы разрушить весь Тибет силами магии, накладывая проклятия на воду, землю, воздух и т.д. Император подроб­но рассказал об этом переводчикам и ученым, прося их отвратить зло. Гуру Ринпоче, заверив всех, что все закончится благополучно, дал мне наставления относительно того, как защитить Тибет. Я отправилась в пагоду Уце, явила там мандалу Дорже Пурба и вы­полняла практику семь дней, пока не появились божества манда­лы. Благодаря сиддхи, обретенным в результате этой практики, враги становятся своими собственными палачами. Таким образом, бонские министры уничтожили самих себя. Такра, Лугонг и пять других министров умерли одновременно; из девяти магов умерли восемь, а выжил только один. Бонское сообщество опустело, раз­рушенное магическими силами.

Судьбу оставшихся в живых последователей школы бон решил Гуру Римпоче: " Поскольку вероучение реформированного бона на­ходится в согласии с учением Будды, они могут жить спокойно. Однако все шаманы и фанатики, придерживающиеся крайних взглядов, должны быть изгнаны из пределов страны. Не следует убивать их".

Император, поступая в соответствии с советом Гуру, разделил бонские книги на реформированные и шаманские и последние по­велел сжечь, а первые спрятать в различных пещерах для будущих поколений. Последователи реформированного бона поселились в Шан-шунге и провинциях Тибета, а бонцы-шаманы были изгнаны в Монголию.

После этого во всей стране указом императора утвердилось уче­ние Будды. Семь тысяч монахов поступили в академию в Самье, тысяча монахов — в академию Чимпу, сто — в медитационный центр Йонг Дзонг, три тысячи в академию Лхасы, пятьсот монахов заполнили медитационный центр Ерпа. В городах и провинциях Тибета открылось множество новых монастырей и центров для медитации.

Учение Будды, монашеские общины и тантрические школы ши­роко и беспрепятственно распространялись по всему Тибету. Тогда учителя из Индии, Китая и Непала, нагруженные дарами, подне­сенными им в знак благодарности, преисполненные счастья, воз­вратились в свои страны. Только великий Вималомитра остался в Тибете и неустанно вращал колесо учений сутры и тантры. Слава и могущество Трисонга Децена достигли своей вершины; враги были разгромлены на границах всех четырех областей, а бонские шама­ны и колдуны изгнаны из страны. Увидев, что его земная задача успешно завершена, он назначил принца Муне Ценпо наследни­ком трона. И, восходя умом от блаженства к блаженству, в день своего ухода он дал последние наставления принцу, своей супруге и министрам. В полночь он поднес цветы к алтарю главного храма и произнес слова благопожелания. Ранним утром, накануне восхо­да солнца, он начал читать текст практики порождения идама, а с первыми лучами растворился в радужном сиянии в сердце Манд­жушри и исчез.

Вскоре после этого принц Муне Ценпо был умерщвлен вслед­ствие козней царицы. Наследником трона и императором стал его брат Мутри Ценпо. Царские жены были очень враждебно настро­ены по отношению к буддизму и разожгли вражду между двумя общинами. Пользуясь искусными средствами прекращения спора и благодаря своему состраданию, я смогла помирить общины меж­ду собой. После этого случая споры между религиозными община­ми были запрещены. В это же время одна последовательница ре­формированного бона, женщина по имени Бонмо Цо из рода Чокро, которую я знала с детства, проживавшая в Хепори возле Самье, прислала мне отравленное питье. Зная о яде, я выпила его, произ­неся слова:

Послушай, сердечный друг:

О, как вкусен этот нектар, поднесенный тобой!

От него мое бесплотное ваджрное тело

Стало чистой эссенцией, эликсиром бессмертия.

Удивительно!

Твои замыслы не осуществились,

Мои намерения исполнились.

Не огорчайся и не впадай в зависть,

Практикуй бон и буддизм без смущения,

Молись божеству-идаму,

Смотри на своих духовных братьев и

сестер чистыми глазами веры,

Вознеси молитвы и воздай хвалу Великому Гуру!

И мое тело превратилось в облако лучащегося радужного света, а в каждой поре моей кожи помещался сияющий ваджр. Бонская йог­иня устыдилась и, не в силах вынести своего позора, бежала в соседнюю страну.

Тогда мстительная царица изгнала меня в Цанг. Там я сначала остановилась в Карак-Ганге, и вскоре там собрались триста мона­хов. Позже это место стало называться Джомо-Карак. Тридцать девять из этих трехсот монахов обрели сиддхи; из них двадцать человек достигли такого развития, что смогли оказывать помощь другим, а девять стали равны мне самой, и их достижения в слу­жении благу всех живых существ были неизмеримы. Затем я меди­тировала в месте, которое позже стало называться Джомо-Нанг, поскольку там я практиковала внутреннюю медитацию, и из тыся­чи монахинь, поселившихся там, сто достигли способности помо­гать другим, семь сравнялись со мной по духовным достижениям, а пятьсот обрели сиддхи.

Затем я отправилась жить в Шампо-Ганг. По дороге на меня напали семь разбойников, которые ограбили и изнасиловали меня. После этого я пропела им песнь, вводящую в четыре состояния блаженства:

НАМО ГУРУ ПАДМА СИДДХИ ХРИ!

Дети мои, вы встретили лучшую из супруг,

Великую Мать,

И, благодаря совершенству накопленной вами

добродетели,

Вы имели счастье получить четыре посвящения.

Созерцайте теперь восхождение

по четырем степеням блаженства.

В тот момент, когда вашим глазам предстала

манд ала моего тела,

Ваш разум был охвачен вожделением,

И вы получили " посвящение сосуда".

Рассмотрите самую суть вожделения:

Вы увидите в ней процесс порождения идама;

Вожделение нераздельно с идамом по своей сути.

Созерцайте вожделеющий ум как тело божества.

Соединившись с пространством,

тайной мандалой супруги,

Вы почувствовали чистое блаженство

в центрах своего тела.

Злоба утихла, уступив место любящей доброте.

Эта сила даровала вам " тайное посвящение".

Рассмотрите самую суть радости

И соедините ее с потоком своей праны.

Что это, как не махамудра?

Вкусите махамудру блаженства.

Слияние с пространством чистого наслаждения супруги

Вызвало у вас непроизвольное истечение,

И ваш ум соединился с моим умом.

Так вы получили благословение " посвящения в мудрость".

Храните суть наслаждения без рассеянности,

Созерцайте единство блаженства и пустоты.

Это и есть то, что называют

незапятнанным блаженством.

Вкусите чистое блаженство как высшую радость, Вы проникли в тайную суть наслаждения супруги, И наши соки слились в единый эликсир. Различие между " я" и " не-я" исчезло, И это осознание даровало вам Творческую силу " посвящения слова". Храните изначальную чистоту ума в мире явлений, Созерцайте пустотную природу привязанности. Это не что иное, как высший путь, Дзгпа Ченпо. Переживите высшую радость как не-радость.

Вот необычайные, высшие тайные наставления.

Сознательная практика этого метода

приводит к падению,

Но счастливый случай дарует

неожиданное освобождение.

Вы получили четыре посвящения сразу,

И ваша удача привела вас

К созреванию на четырех ступенях радости.

Пока я говорила, разбойники достигли состояния духовной зре­лости и освобождения. Они спонтанно обрели контроль над пото­ками своей праны и знание-опыт восхождения по стадиям четырех наслаждений. Став махасиддхами и не покинув своих тел, быв­шие разбойники впоследствии перенеслись в страну Оргьен и ока­зали неисчислимую помощь живым существам.

Вскоре после этого я вновь посетила долину Непала, и непаль­ский король по имени Джила Джипа оказал мне поддержку, так что я смогла широко проповедовать учения Гуру. Там, в Непале, моей ученицей стала четырнадцатилетняя девушка, называемая Дакини. Я нарекла ей имя Каласиддхи, поскольку ей предстояло обрести сиддхи семейства воплощенных дакинь. И хотя учение Будды до того времени было мало распространено в этой стране, после моего посещения все жители, и мужчины и женщины, по крайней мере узнали о существовании закона кармы.

Я жила в Мангьюле, когда император Мутри Ценпо прислал трех своих вельмож, чтобы пригласить меня обратно в Самье, и я с двенадцатью учениками отправилась в Тибет.

Там я двенадцать лет жила в Чимпу вместе с Гуру Римпоче, проповедуя и распространяя учение Будды. Постепенно Гуру пере­дал мне все свои духовные сокровища без остатка, подобно тому как содержимое одного сосуда полностью переливают в другой. И наконец настал день, когда он сказал мне: " Вскоре настанет для меня время отправиться в Нгаяб Кхадро Линг, Чистую Страну Дакинь. Я должен оставить после себя свое неисчерпаемое учение, глубокое и обширное, распространив его по всему Тибету. Ты же должна его тщательно усвоить, классифицировать и подготовить к тому, чтобы оно стало сокровищем для будущих поколений".

Тогда мы записали все учение Великого Гуру, которое предсто­яло скрыть как сокровище. Намкхай Ньингпо, искусный в бы­стром письме, Атсара Пельянг, искусный в каллиграфии, Денма Цеманг, знаток правописания, Чокро Луи Гьелцен, мастер ясного изложения, Юдра Ньингпо, знаток грамматики и логики, Вайро-чана, достигший совершенства во всех искусствах, я, Еше Цогель, наделенная незабывающей памятью, — одним словом, все двад­цать пять главных учеников и множество помощников вместе вы­полняли эту работу. Одни писали на санскрите, другие на языке дакинь, третьи на деванагари, а иные на тибетском; некоторые писали буквами огня, некоторые буквами воды или воздуха. Мы записали миллион циклов Совершенства Ума, сто тысяч циклов Капли Сердечной Сути¹⁶, тантры, комментарии, тайные наставле­ния — все необозримой глубины; некоторые обширные, но весьма важные, некоторые краткие, но цельные, некоторые легкие для прак­тики, но приносящие обширные плоды, некоторые подробные, но быстро приводящие к желаемому результату. На все эти тексты были составлены специальные списки, списки дважды сокрытых текстов, краткие списки и списки, содержащие предсказания для открывателей терма, пробуждающие надежду, и все они были рас­пределены в надлежащем порядке.

Гуру и Дакини, мистические супруги, единодушно служили благу всех живых существ своими искусными средствами и глубо­ким постижением: мы в равной мере являли активность речи, рас­пространяя сутры и тантры; эманациями своих тел мы подчиняли мир внешних явлений; пользуясь своими знаниями и способностя­ми, мы обучали живых существ; так мы разнообразными методами являли четыре типа благой кармической активности: успокоения, увеличения, подчинения и разрушения. В своем абсолютном бытии Пема Джюнгне и Еше Цогель едины с Кунтузангпо и Кунтузангмо (то есть являются Кунзанг яб-юмом): наши тело, речь, ум, актив­ность и качества единосущны всепроникающему пространству.

Из Чимпу мы отправились пешком, странствуя по всему Вели­кому Тибету и благословляя его места силы. Прежде всего мы от­правились в три Такцанга. В Паро-Такцанге, что в Бутане, мы спрятали отдельные терма и списки, содержащие предсказания для тертонов. " Это место Ума Гуру, — сказал Гуру Римпоче. — Практикующий здесь обретет сиддхи махамудры". Затем он про­изнес молитвы исполнения желаний и благословил изображение Дорже Дролло, естественно возникшую" ступу и самовозникшую шести слоговую мантру. В Вомпу Такцанге в Центральном Тибете Гуру подчинил Владык Спрятанных Сокровищ, поручил им хра­нить сокрытые священные тексты и оставил там краткие списки. " Это место Тела Гуру, — сказал Гуру Римпоче. — Медитирующий здесь обретет силы вечной жизни". Затем, как и прежде, он произ­нес молитвы и благословил священные изображения, трехелого-вую мантру, девятислоговую мантру РУЛУ, а также ступу и вадж-ру. В Такцанге, что находится в Кхаме, он сокрыл отдельные терма и взял с Духов-хранителей обещание охранять их. " Это место Речи Гуру, — сказал он. — Великое благословение снизойдет на тех, кто станет практиковать здесь, но для нарушающих обеты возник­нут непреодолимые препятствия. Здесь можно будет обрести мир­ские и высшие сиддхи". Затем он произнес молитвы и дал благо­словения.

Подробное описание деяний Гуру и Дакини содержится в других биографиях.

После этого мы, Гуру и Дакини, мистические супруги, вернулись в пагоду Уце как главные императорские священнослужители. Дав устные наставления, списки терма и перечисления будущих терто-нов, а также подробные личные советы императору, министрам, царицам, придворным и переводчикам, в десятый день десятого месяца года обезьяны* Гуру Римпоче, восседая на солнечном луче, исчез в юго-западном направлении, отправившись на остров Нгаяб. Я сопровождала его до непальской границы, и там мы двад­цать один день провели вместе в тайной пещере возле Цашоронга. Здесь Гуру явил мандалу Дзогчен Ати Кьябдал и даровал мне по­священие. Но в отношении Чонемы явились неблагоприятные зна­ки, указывающие на ее сомнения и неуверенность, и ей Гуру ска­зал: " Учение тантры широко распространилось в Тибете, но учение Атийоги, вершина традиции махаяны, стало причиной распрей. Духовный прогресс на этом пути может быть достигнут только в линии преемственности устной передачи или в линии терма. Кро­ме того, практикующие эту традицию зачастую лишены намерения служить другим живым существам. Условия этой практики, как, впрочем, и всей тантры в целом, способствуют быстрому взлету и быстрому падению, если практикующий не наделен исключитель­ной силой и способностями". И он не дал посвящения Чонеме. Мне же Гуру даровал все посвящения полностью, не оставляя ни­чего сокрытым и неразъясненным. " Теперь ты готова к тому, чтобы получить наставления необычайной, исключительной колесницы, находящейся вне рассуждений и аналитического мышления. Это учение не следует давать слишком рано или слишком поздно, в неподходящее время и неподготовленному человеку, ибо, подобно тому как посеянные семена не могут оставаться на поле после со­зревания колосьев, так же и после достижения окончательного ре­зультата этих практик нет возможности продлить пребывание че­ловека в мире. На этом пути не существует хорошей или дурной кармы, нет высших и низших личностей, нет остроты или тупости ума, нет юности и старости; его цель — полное растворение в про­странстве непрерывного становления дхарм, где всякая " реаль­ность" приходит к угасанию. Если бы я дал тебе эти наставления слишком рано, ты не смогла бы исполнить свое служение вопло­щенным существам: проповедать учение Будды и сокрыть терма для блага грядущих поколений. Почему же? Потому что твое веще­ственное тело немедленно бы исчезло. Теперь ты должна, ни на мгновение не отвлекаясь, приступить к созерцанию истинной при­роды всех дхарм³⁹, и тогда, сохранив это тело, ты быстро обретешь окончательное просветление, состояние будды. После моего ухода медитируй в Запу, Тидро и подобных местах. Через три года уси­лится твое видение, а через шесть лет ты обретешь абсолютное, не­опосредованное знание. Тогда ты спрячешь последние терма для будущих поколений и, передав последние тайные наставления, за­вершишь свой труд на благо живых существ. Затем ты отправишь­ся в Карчу, что в Лодраке, и там, достигнув полного совершенства в своей практике, продемонстрируешь магические превращения, выходящие за рамки природных законов, являя различные фор­мы для удовлетворения разнообразных нужд всех живых существ. Через две сотни лет твое тело растворится, и мы встретимся в про­странстве чистого ведения, в Нгаяб Кадро Линге, Чистой Стране Дакинь".

Дав такие наставления и сделав предсказания, Гуру пригото­вился умчаться прочь на солнечных лучах. Но я, склонившись перед ним, изливала тяжесть расставания в такой молитве:

Увы, увы! Владыка Оргьен, Одно мгновение прошло, следующее наступает — Несомненно, это и есть круговорот рождения и смерти. Как остановить этот стремительный поток?

Увы, увы! Владыка Оргьен,

Так долго мы были вместе,

А теперь наши тела расстаются —

Несомненно, это и есть закон встречи и расставания.

Что мне сделать, чтобы остаться с тобой навсегда?

Увы, увы! Владыка Оргьен,

Раньше ты наполнял собою весь Тибет,

Теперь же нам остается только смотреть

на следы твоего присутствия —

Несомненно, это и есть действие закона непостоянства.

Как мне связать крылья кармы?

Увы, увы! Владыка Оргьен,

Прежде весь Тибет укреплялся твоими наставлениями,

Теперь же нам осталось только слушать

предания о тебе —

Несомненно, это и есть действие

закона становления и изменения.

Как мне обрести непоколебимую уверенность?

Увы, увы! Владыка Оргьен, Доныне я была твоей постоянной спутницей, Теперь же мой Гуру исчезает в небесах, Оставляя меня на ложе моей несчастной кармы. Кто укрепит меня и даст благословение?

Увы, увы! Владыка Оргьен,

Твоя речь была полна глубоких наставлений,

Но теперь, бессмертный,

ты исчезаешь в небесном пространстве,

Оставляя на земле меня, женщину, связанную узами тела.

Кто устранит препятствия и вдохновит меня?

Увы, увы! О Милосердный,

Прошу, дай мне последние три слова наставлений.

Всегда взирай на меня с состраданием

И не забывай Тибет в своих молитвах благопожеланий.

Я высыпала на тело Гуру тринадцать горстей золотого песка, и, когда я еще стояла, коленопреклоненная, в своей печали, Учитель, восседая на солнечных лучах в пространстве передо мной на рас­стоянии вытянутой руки от земли, обратился ко мне с такими сло­вами:

Слушай, дочь моя, Океан Сиддхи:

Пема Джюнгне живет для того,

Чтобы обратить и наставить в вере демонопоклонников.

Это искусное деяние,

Осуществляемое тремя телами

полностью совершенного Будды,

Несравнимо с делами обычных людей,

Которые подобны пузырям на воде.

Если ты страшишься рождения и смерти,

Впитай в себя учение Будды,

И когда ты обретешь полную власть над

своими потоками энергии,

А также над созерцаниями стадий

порождения и завершения,

Рождение и смерть станут подвластны тебе.

Слушай, добродетельная, верная супруга,

Пема Джюнгне живет для того,

Чтобы приносить благо всем живым существам.

Всеобъемлющее и равное ко всем сострадание

Несравнимо с покрывалом неведения,

Накинутым на разум простых людей.

Чтобы не расставаться со мной, практикуй гуру-йогу,

И во всех явлениях ты увидишь Гуру.

Нет лучшего способа преодолеть

горечь встреч и расставаний.

Слушай, очаровательная, пленительная госпожа,

Пема Джюнгне живет для того,

Чтобы отдавать себя другим.

Его высшее, незапятнанное бытие,

В котором все материальное приходит

к своему завершению,

Несравнимо с бытием обычных людей,

движимых дурной кармой.

Я наполнил Тибет своими учениками и теми,

кто обрел сиддхи.

Чтобы постичь непостоянство, практикуй махамудру,

И ты увидишь, что мир явлений,

Сансара и нирвана изначально свободны по своей сути.

Нет лучшего способа связать крылья кармы.

Слушай, наделенная верой, вечно юная дева,

Пема Джюнгне живет для того,

Чтобы проповедовать учение необузданным.

Это высшее ваджрное тело, недоступное переменам,

Несравнимо с больными телами обычных людей.

Я наполнил Тибет учениями Будды,

И, если ты станешь проповедовать и медитировать,

учение не утратится.

Изучение, размышление и медитация —

вот три опоры учения Будды.

Намерения практикующего и

цели других людей исполняются без усилий.

Нет лучшего способа,

чтобы преодолеть непостоянство сансары.

Слушай, наделенная верой дочь Карчена,

Пема Джюнгне уходит в пространство лотосового света.

На мне — благословение будд прошлого,

настоящего и будущего,

Меня нельзя сравнить с живыми существами,

связанными Владыкой Смерти.

Ты, женщина, овладевшая сиддхи,

наделенная ваджрным телом,

Испроси благословение и посвящения

у своего высшего ума,

Он — наместник Гуру в тебе.

Слушай, Еше Цогельма,

Пема Джюнгне отправляется

В пространство чистого блаженства.

Он как бессмертное божество,

обитающее в теле пустоты,

Несравним с человеческими существами,

В которых тело и ум разделены.

Цогель, ты обрела освобождение,

Опираясь на тайные наставления.

Выполняй медитации Дзогчен Атийоги,

И своей медитацией и молитвами

Ты устранишь препятствия и обретешь вдохновение.

Нет лучшего способа устранить препятствия,

Мешающие проявиться состраданию Гуру.

Слушай, достигшая совершенства,

Нареченная именем Сияние Синего Света,

В Прошлом я дал тебе множество советов и наставлений,

Но все они сводятся к одному —

Практикуй гуру-йогу:

На расстоянии ладони над твоей головой,

На сиденье из солнца и луны,

Окруженный радужным сиянием

Восседает Пема Джюнгне, наставник всех людей.

У него одно лицо и две руки,

В первой он держит ваджр,

а в левой — чашу из черепа,

Одетый в полотняную одежду,

В мантии со спадающими складками,

Украшенный шапкой, перьями ястреба и серьгами,

В лотосовой позе, лучащийся светом.

Его стать указывает на завершенность

практики шести колесниц,

Его тело наделено всеми признаками

совершенства Будды.

Вокруг него — дакини в виде пятицветного света,

Сияющего, блестящего, ясного, как свет ума.

Когда это созерцание станет непоколебимым,

Прими передачу сил и оставайся в состоянии единения;

Если образ становится неясным, медитируй с усердием.

Затем множество раз читай сердечную и

сущностную мантры ГУРУ СИДДХИ.

Потом соединись с Гуру через три двери своего тела*,

* На этой стадии медитации практикующий созерцает лучи белого, красного и синего цветов, исходящие из межбровья, горлового и сер­дечного центров Учителя, и проникающие в него через соответствую­щие центры его тела. — Прим. пер.)

Соверши молитвы посвящения заслуг

И молись о том, чтобы достичь состояния самого Гуру.

И в конце медитации пребывай

в чистом пространстве Дзогпа Ченпо,

Растворившись в тигле изначального пространства.

Нет практики высшей, чем эта, Цогельма.

Мое сострадание не возрастает и не убывает.

Неугасим луч моего сострадания, светящий на Тибет.

Я всегда нахожусь перед лицом моих сынов,

молящихся мне.

Я ни на мгновение не отделен от тех,

которые верят в меня.

Хотя я и скрыт, они ощущают мое присутствие;

Мое непрекращающееся сострадание

Укрепляет моих сынов чистым видением.

В будущем, в десятый день лунного месяца,

Пема Джюнгне придет, восседая на Божестве Дня⁴⁰

В мирной, обогащающей,

подчиняющей и разрушающей формах,

Последовательно, в течение четырех периодов суток,

Чтобы наделить соответствующими сиддхи

своих духовных сынов.

Подобным же образом я явлюсь

в десятый день убывающей луны,

Чтобы явить активность покорения и разрушения;

В пятнадцатый день лунного месяца,

восседая на лучах луны,

Я явлюсь, чтобы до основания потрясти сансару

Своим состраданием

И спасти обитателей нижних миров,

Действуя в совершенстве на благо всех живых существ.

В восьмой день луны, после полуночи и

перед рассветом,

На закате и на восходе,

Восседая на коне своей совершенной мудрости,

Я стану объезжать места силы по всему миру,

даруя различные сиддхи:

В стране злобных демонов я поверну колесо учения;

На двадцати одном острове дикарей

И в тридцати странах,

населенных злобными варварами,

Для осуществления успокоения,

обогащения, подавления и разрушения

В форме огня, ветра или воды,

Как небо, как радуга, землетрясение или гром,

Я явлю множество видимых форм,

Чтобы вести их к совершенной радости;

Никогда не прекратятся мои деяния

на благо живых существ.

Ты же отныне будешь жить больше ста лет,

Доставляя радость и счастье жителям Тибета.

Когда сто лет пройдет, ты отправишься в Нгаяб Линг,

И, нераздельная с Пема Джюнгне,

будешь помогать своим ученикам.

Имя твое будет Видьядхара Сияющего Синего Света.

Твои тело, речь и ум навсегда нераздельны с моими.

Остановив круговорот рождений и смертей,

связав крылья кармы,

Ты произведешь многочисленные эманации

для блага будущих поколений.

Не прекратится поток твоих эманации в Тибете,

Приходя без страха и сожалений,

Ты станешь действовать для блага живых существ.

Восстань, Цогельма,

Мы никогда не разлучимся.

Но здесь, в мире непостоянства и

относительности, прощай.

И пусть мои молитвы сострадания принесут

благо людям Тибета.

Когда Гуру закончил свою речь, в небе появились многочисленные даки и дакини, играющие на разнообразных музыкальных инстру­ментах, держа в руках зонты, паланкины, опахала из ячьих хвос­тов и павлиньих перьев, флаги и знамена. Из этого собрания небесных музыкантов исходило радужное сияние, в котором раство­
рился Гуру. Не в силах вынести расставания, я упала на землю и зарыдала: " О Гуру Римпоче! О единственный Будда! Наш единст­венный отец и господин! Очи страны Тибет! Сердце мое! Яви своесострадание! За что ты казнишь меня так жестоко? Увы! О день скорби! " Так я взывала к нему, умоляя возвратиться. Тогда Гуру Римпоче обернулся в последний раз и дал мне свое первое завещание⁴¹, прежде чем снова раствориться в пространстве пульсирую­щего света, повернувшись лицом на юго-запад. Но я не перестава­ла плакать и взывать: " Увы! О горе! Владыка Оргьена, неужелиты оставишь Тибет в запустении? Неужели ты погасишь свет свое­го сострадания? Неужели ты оставишь свою Цогель без прибежи­ща? Будь милосерден, взгляни на меня снова! " Так я продолжала взывать к нему. В ответ мне раздался голос Гуру, чистый и ясный, и произнес слова второго завещания. Затем небеса снова наполни­лись сиянием, и этот свет принял форму дакини, которая посте­пенно растворилась в пространстве. Я опять бросилась на землю, билась о камни, царапала свое лицо и рвала волосы, взывая к исчезнувшему Гуру.

В ответ на это раздались слова: " Взгляни, Цогель! " И, оглядев­шись, я увидела в пространстве перед собой светящийся шар раз­мером с мою голову. Внутри этого шара находилось первое насле­дие его паринирваны⁴². После этого свет, озаряющий Тибет, собрался в шар, который исчез в юго-западном направлении, куда прежде удалился Гуру. Снова, не в силах вынести расставания, я вскричала: " Благословенный Оргьен, не покидай меня! " И снова, как и прежде, голос велел мне смотреть, и немедленно вслед за этим ларец из света размером с кулак со вторым наследием пари­нирваны Гуру упал передо мной. Затем свет дня и свет солнца померкли, исчезнув на юго-западе. В наступивших сумерках я, как во сне, вызвала в памяти образ Гуру, окруженного дакинями, и в отчаянии, с глазами, полными слез, запела:

Увы! О горе! Оргьен Римпоче!

Пришло время, когда мрак покрыл страну Тибет,

Пришло время, когда опустели кельи отшельников,

Пришло время, когда некому воссесть на трон Дхармы,

Пришло время, когда некому наполнить

сосуд посвящения,

Пришло время, когда в ум подвижников

закрадываются сомнения,

Пришло время обратиться за советом к книгам,

Пришло время, когда только в визуализации

мы увидим Гуру,

Пришло время, когда лишь священные изображения

станут опорой для созерцания,

Пришло время, когда только во сне нам явится

чистое видение.

Вот какие печальные времена наступили теперь.

Увы! О горе! Благословенный Владыка Оргьен!

Взгляни на нас с состраданием, Учитель Истины!

После того как я произнесла слова этой молитвы, ларец из света размером не больше сустава пальца появился на конце последнего луча, исходящего из юго-западного направления. В нем я нашла третье наследие паринирваны Гуру, и в тот же миг обрела непоко­лебимую уверенность. Гнездо надежд и страхов, спрятанное в глу­бинах моего существа, разрушилось, и во мне возникло чувство непрерывного присутствия Гуру.

Тогда, исполненная безграничной преданности, я вступила в созерцание мандалы Мистического Единства с Гуру и через три месяца практики смогла видеть его в течение шести периодов дня и ночи, получая от него наставления, советы и устные передачи уче­ния.

Затем, для того чтобы Девамо смогла восстановить свое виде­ние Гуру, по его позволению я составила ритуал, называемый Янг­Пур Дракма⁴³, главная часть которого представляет собой практи­ку исповедания в сочетании с ритуалом Янгдак Херуки, а вторая часть — практику Дорже Шонну, устраняющего препятствия. Этой практике я обучила многих последователей Гуру Римпоче, и в осо­бенности Девамо, а затем установила линию учения устной переда­чи и линию терма.

Вернувшись в Тибет, Еше Цогель жила в Мангьюле, Цанге, Запу, Тидро и других местах, наставляя верующих и обучая своих уче­ников и создавая новые сокровища терма. В Тидро она после шес­ти лет практики достигла абсолютного знания, проникнув в са­мое сердце учения Дзогчен.

После своего возвращения я приступила к завершающей аскезе, " принятию на себя кармы других". Служитель демонов, Сантипа, слуга моего бывшего жениха, причинивший мне некогда столько зла, обрел перерождение в " Очень Горячем Аду" и был исторгнут оттуда силой моего сострадания.

Я отдавала свою плоть пожирателям плоти, я кормила голод­ных, одевала нагих, давала лекарства больным, приют бездомным и удовлетворение страдающим от вожделения. Коротко говоря, я отдавала свое тело и жизнь для блага других. И поскольку, когда требовалось, я отдавала даже свои органы чувств, нисколько не заботясь о себе самой, однажды бог Индра и наг Ананда решили испытать меня.

Однажды в Тидро ко мне принесли безногого человека.

— Откуда ты? И для чего прибыл сюда? — спросила я его.

— Меня принесли из Омбу, что в Центральном Тибете, — отве­
чал человек. — Правитель несправедливо наказал меня, и мне вы­резали коленные чашечки. Мудрые лекари Тибета сказали, что их
можно пересадить, взяв у женщины. Я слышал, что ты, госпожа, даешь людям все, что у тебя попросят. Молю тебя, помоги мне!

— Я дам тебе все, в чем ты нуждаешься, — отвечала я, испол­нившись сострадания. — Я обещала своему Гуру, что стану слу­жить всем живым существам своим телом, речью и умом. Поэтому возьми все, что хочешь.

— Нам придется нанести тебе глубокие раны, — сказали лекари, приступив ко мне с острыми ножами. — Способна ли ты терпеть боль?

— Я готова, — отвечала я.

Итак, они сделали крестообразные надрезы на обоих моих ко­ленях, извлекли коленные чашечки со звуком " крак, крак! " и по­ложили их, окровавленные, передо мной. Сознание на мгновение покинуло меня. Придя в себя, я попросила их забрать коленные чашечки, и они удалились.

Через некоторое время, когда раны мои зажили, ко мне при­шел, горько рыдая, прокаженный. Его болезнь была в такой ужас­ной стадии, что все тело его было покрыто гноем и запекшейся кровью, на месте носа зияла зловонная дыра, а от гноящихся губ также исходило ужасающее зловоние.

— Злые духи наслали на меня проказу, — сказал он, — но главное мое страдание в другом. У меня была жена, дочь богов, подобная тебе. Когда я стал ей отвратителен, она ушла к другому человеку, а затем выгнала меня из дома. Если ты действительно решила посвятить свою жизнь другим, не согласишься ли ты стать
моей женой?

— Не плачь! — сказала я ему, охваченная жалостью. — Я исполню любую твою просьбу. — И я стала жить с прокаженным,
исполняя все обязанности настоящей жены.

Подобным же образом я помогала всем людям, нуждающимся в моей помощи. Многие приходили ко мне с разнообразными про­сьбами, и я отдавала им все, что они требовали: мои глаза, голову, руки и ноги, язык и т.д.

Наконец явился сам бог Индра и поднес мне в дар богатства богов, пять божественных шелковых одеяний, сосуд с небесным нектаром и семь сокровищ. Пропев мне хвалебный гимн, он исчез, а все мои раны бесследно исчезли.

Вслед за этим мой супруг-прокаженный обратился в змеепо­добного нага Ананду. Он поклонился мне и даровал неисчисли­мые богатства нагов. Сложив руки в жесте почитания, он сказал:

Гуру Еше Цогельма!

Ты — тайный ключ к Пема Джюнгне!

Своим состраданием ты утешаешь

страдания живых существ,

Ты свободна от представлений о чистом и нечистом,

Ты отринула любовь к самой себе.

Хозяйка Учения, Мать Будд, я поклоняюсь тебе.

Гуру Пема Тотренгцел'" ¹ — мой учитель,

Поэтому помни обо мне с любовью, ваджрная сестра.

Ты — источник океана учений, всей тантры,

Ты — источник смысла учений устной передачи и терма,

Тебе одной вверена забота об их росте и

распространении.

Поэтому, пока я жив, я буду помогать тебе,

Поддерживать и защищать тебя,

Заботиться о твоем благополучии и

отвращать несчастья.

Сказав так, он исчез под землей в своем истинном облике.

Подробное описание того, как Еше Цогель освободила из глубин различных адов тех, кто имел с ней кармическую связь, а также еще многих, к кому испытывала бескорыстное сострадание, можно найти в ее многочисленных жизнеописаниях.

Между тем император не оставлял своей заботой духовные об­щины в Лхасе, Самье, Трандруке и других местах. Всего туда поступило тринадцать тысяч новых монахов. Я же, проживая в Чимпу, давала наставления и помогала в их духовной практике давним ученикам Гуру Римпоче, моим собственным ученикам, тем, кто недавно обрел веру в Гуру, проживающим в Нгари, Мангьюле, Пуранге, Бутане, Цанге, Джаре, Лоро, Конгпо, в четырех областях Центрального Тибете, в четырех северных провинциях, в Докхаме, Китае, Джаре, Хоре, Миньяке и других местах. Моя сострадатель­ная активность простиралась подобно небосводу, а мои ученики распространились по всему свету.

Тогда я, Цогель, сказала себе: " Вот я исполнила свою задачу распространения учения на благо живых существ. Половина жиз­ненного срока, предсказанного мне Гуру, прошла. Мое знание и способности достигли наивысшего расцвета. Поэтому теперь пришла пора отправиться медитировать в места силы, которые прежде благословил Гуру Пема, устроить тайные хранилища учений тер­ма, дать благословения и произнести молитвы исполнения жела­ний".

Далее в биографии описывается, какие именно места посетила Еше Цогель и какие сокровища терма спрятала в каждом из них. Она побывала в ста пяти главных и одной тысяче семидесяти милых местах силы Великого Тибета. Но, кроме этого, сущест­вуют миллионы мест, о которых можно было бы рассказать, од­нако в тексте они не упоминаются, поскольку их перечисление было бы слишком пространным. А о том, как именно были спря­таны сокровища в Великом Тибете, и особенно в Самье, Лхасе и Трандруке подробно рассказано в самих терма и в обширных био­графиях Гуру Римпоче.

Так заканчивается седьмая глава, рассказывающая о том, как Еше Цогель осуществляла свою деятельность на благо всех жи­вых существ.