Зигварт и йорд1

Там, где волны Балтийского моря с пеной разбиваются о побережье, в стародавние времена стоял могучий город Харкштайн. Через бойницы его крепостных башен далеко на север было видно волнующееся море, по которому плыли парусники. Повернувшись на юг, можно было полюбоваться полями, засеянными пшеницей и изобилующими тяжелыми колосьями, тенистыми ельниками и светлыми дубравами. К обеим сторонам города примостились, однако, и приветливые домики, окруженные заботливо ухоженными садами.

Владелицей Харкштайна была молодая вдова, графиня Эрна. Именно ей принадлежали обширные леса и огромные поля, а в нарядных домишках у стен города жили ее слуги, которые с уважением и любовью устремляли свои взоры на госпожу.

С тех пор, как ушел из жизни ее супруг, который внезапно умер, упав с лошади, графиня Эрна жила лишь заботой о своем единственном дитяти, сыне Зигварте. Уже с самых ранних лет преуспел мальчик во всех премудростях верховой езды, а он был смышленым учеником. Далеко летели стрелы его арбалета и всегда точно поражали цель; он скакал на дикой лошади и на шаткой лодчонке устремлялся в море.

Недалеко от Харкштайна, на краю дубравы жил Данкрат, управляющий, которому графиня Эрна доверила надзор за своими владениями. Его сын – Фридхельм – был ровесником Зигварта и его любимым другом. Почти каждый день мальчики встречались, чтобы померяться силами. Но, боролись ли они, чтобы увидеть, кто ловчее, или метали копья в заранее намеченную цель, или на легких лодчонках гребли наперегонки в море, всегда вместе с ними была Астрид, маленькая сестренка Фридхельма. Жена Данкрата умерла и, так как управляющий не имел возможности все время заботиться о малышке, он доверил ее защиту старшему брату и тот, гордый отцовским доверием, никогда не покидал сестру. Глаза ребенка, полные немого восхищения, смотрели на друзей, когда они соревновались друг с другом. После же окончания борьбы, Астрид торжествовала независимо от того, был ли победителем Фридхельм или Зигварт, поскольку ее сердечко с одинаковой любовью принадлежало обоим.

Часто сидели мальчики в лесу в тени суковатого старого дуба и рассуждали о героях прошлого, мечтая сами совершить отважные дела и добиться славы. Но они стремились также доставить радость маленькой Астрид. Они срывали ей самые красивые цветы и сочные фрукты, карабкались по шатким ветвям рябины, чтобы достать красные блестящие ягодки. С большой радостью ухаживали друзья и за садиком Астрид, маленьким кусочком земли, который принадлежал ей одной в отцовском саду. Они вскапывали землю, сажали фруктовые деревца, сеяли цветочные семена, соорудили скамейку из дерна. Первое цветение на деревьях, появление из земли остроконечных росточков цветов друзья встречали с ликованием; они казались им намного красивее того, что встречалось до сих пор.

Так жили друзья в течение многих лет. Прошло время, и они из подростков стали юношами. Они сохранили дружеские отношения, хотя и не могли больше видеться так же часто, как в детстве, поскольку Фридхельм должен был помогать своему престарелому отцу по службе.

«Мама, прикажи снарядить меня в дорогу; я хочу все посмотреть сам, чтобы познать мир», – сказал однажды Зигварт. «И, если я найду девушку, которую мне подскажет мое сердце, то я введу ее в наш дом как мою супругу и твою дочь, чтобы она сняла с твоих плеч заботы о домашнем хозяйстве.»

«Отправляйся, мой Зигварт! Я одобряю твое желание повидать мир», – ответила графиня Эрна. «Но я хочу дать тебе с собой один талисман – арфу, которую когда-то твоему предку подарила русалка. С этими словами она подошла к шкафу из резного дуба, в котором хранились фамильные драгоценности, и достала из него маленькую арфу из янтаря, струны которой, сплетенные из серебряных нитей, сияли на солнце.

«Попытайся сыграть на ней, мой сын,» – сказала она, протягивая Зигварту этот удивительный инструмент.

«О мама, ты же знаешь, что я не умею», – ответил Зигварт. «Я не мог извлечь ни одного звука из ивовой флейты, вырезанной Фридхельмом, а когда захотел попробовать, Фридхельм и Астрид рассмеялись и пришли в ужас от тех звуков, которые я извлек из нее».

«Эта арфа сама поможет тебе сыграть», – повторила графиня.

Ободренный словами матери, взял сын легкий, хрупкий инструмент и ударил по струнам. Лишь дотронулся он до струн, как в его ушах зазвучала мелодия, которая показалась ему такой приятной и знакомой, как будто он ее уже много раз слышал; как будто перед ним еще раз прошло детство, все, что он любил и чувствовал, что волновало его. Он слышал гул моря, любимые песни птиц и шум леса, смеющиеся и поющие голоса Фридхельма и Астрид, и все это соединялось, выстраивалось в одну песню, такую прекрасную и великолепную, что щемило грудь, а глаза стали влажными.

«Как странно», – воскликнул Зигварт и прекратил играть. «Я мог бы назвать эту песню звуками родины; то, что я слышал, любо и близко мне, ни один чуждый звук не коснулся моих ушей».

«Ты прав, Зигварт, так как слышал лишь то, что любо твоему сердцу», – сказала графиня. «На струнах арфы прозвучали те мысли и чувства, которыми ты их касался. Обещай мне лишь ту привести в мой дом как супругу, чья игра на этой удивительной арфе будет созвучна и твоей мелодии; только такая девушка сможет доставить тебе счастье».

«Я знаю, ты желаешь мне добра, дорогая мама, – сказал задумчиво Зигварт, – поэтому я поступлю так, как ты мне советуешь».

Через несколько дней после этой беседы Зигварт закончил свои дорожные приготовления, повесил на плечо янтарную арфу и прикрепил на бедро свой меч. После этого он нежно попрощался с матерью, сел на благородного вороного коня и, которого, как и лошадь бога Одина, звали Шляйпнир, и поскакал прочь.

Графиня долго смотрела вслед всаднику, пока его можно было видеть. Ее глаза излучали нежную любовь и радостную гордость за сына. Распевая веселую песню, Зигварт скакал вперед. Ему казалось, что ему принадлежит весь мир и что будущее принесет ему только радостные, счастливые дни.

Подъезжая к саду Данкрата, юноша придержал коня и заглянул через забор. Весна входила в сад с птичьим пением и заново рождающейся жизнью. Деревья казались окутанными зеленым покрывалом, у почек появились коричневые кончики, Астрид, теперь почти взрослая девушка, тоже похожая на набухшую почку, грациозно двигалась по саду с лейкой в руке и наклонилась над грядкой, на которой с любопытством вытянули свои белые головки излюбленные дети весны, подснежники.

«Прощай, Астрид!» – крикнул Зигварт юной деве. «Что тебе привезти, когда я вернусь?»

«Привези мне самое лучшее из того, что ты найдешь», – ответила, насмешливо улыбаясь, Астрид. «Будь здоров, Зигварт, и не оставайся надолго на чужбине.»

Зигварт пришпорил коня и продолжил путь, еще раз помахав издалека рукой прелестной девушке. Проскакав почти час, он подъехал к скале, на которой сидела исполинская женщина. На ней было коричневое платье с зеленой каймой. Ее длинные темные волосы ниспадали свободно, задумчиво смотрела она вдаль.

Юноша был поражен ее гигантским ростом, ее строгим и благородным лицом. Он остановил Шляйпнира и спросил: «Кто ты и что делаешь здесь, самая большая из женщин, которую я когда-либо видел?»

«Я – Мать-Земля. Называй меня Йорд, как звали меня твои предки», – ответила женщина, посмотрев на Зигварта с приветливой серьезностью. «Здесь моя работа сделана, теперь я направляюсь на север, где меня ожидают с тоской. Ты можешь, если желаешь, сопровождать меня, так как я люблю народ, к которому ты принадлежишь, и охотно была рядом с ним; а о том, что ты принадлежишь к его лучшим представителям, говорят мне твои глаза.»

«Я с удовольствием пойду с тобой, могучая Мать-Земля», – сказал Зигварт, – я прошу тебя показать мне все прекрасное, все достойное внимания, что есть на земле».

Йорд поднялась со скалы, на которой она сидела, и пошла медленно вперед; юноша же, пришпорив коня, направился в ту же сторону.

Они так молчаливо двигались некоторое время, пока Йорд не указала рукой в южном направлении. «Смотри, там прибыли мои любимцы, дикие лебеди; они направляются на север, где выводят свое потомство,» – сказала она Зигварту.

С шумом хлопая крыльями, приближались к ним огромные птицы как быстрые белоснежные облака.Заметив Йорд, они опустились на Землю и издали пронзительный радостный крик. Могучая женщина опустилась на колени, привлекла лебедей к себе и ласково погладила их по мягкому оперению».

«Летите дальше, – сказала она приветливо, – я следую за Вами, скоро ваша летняя квартира станет теплой и светлой.»

Лебеди захлопали крыльями, поднялись в воздух и улетели. Йорд последовала за ними в том же направлении.

Зигварт хотел последовать за великаншей и далее, но конь его устал и не мог больше угнаться за Йорд.

Тогда Йорд наклонилась к земле, сгребла одной рукой бычьей травы и протянула ее Шляйпниру, который ее жадно съел. Затем Йорд подвела его к источнику, из которого он залпом выпил воды, и теперь, когда Зигварт вскочил на подкрепившегося коня, тот помчался так быстро, как будто только что покинул конюшню.

Там, куда они пришли, из земли уже показалась молодая трава и цветы. Весело щебеча, в воздухе носились ласточки, опускаясь на голову и плечи дорогой Матери-Земли, и взмывали потом, как будто эта ласка давала им новые силы, все выше вверх в голубое небо.

После кратковременного отдыха, путешественники продолжили свой путь. Когда Зигварт и Шляйпнир уставали, они ночевали в пещере или покинутой хижине. Йорд, однако оставалась под открытым небом, садилась на камень и смотрела вверх на звезды.

«У меня нет потребности в сне, – сказала она, – ждать тебя, Зигварт, у меня тоже нет времени. Я могу себе позволить задержаться только на очень короткое время, чего достаточно только для того, чтобы восстановить силы!»

«Смотри, это – северное море», – сказала однажды Йорд Зигварту и указала рукой на необозримую равнину моря, которая появилась из-за горизонта. Если хочешь и дальше идти со мной, ты должен двигаться по воде. Однако я советую тебе оставаться на суше; надвигается шторм и ты можешь погибнуть в море.»»О, Йорд, позволь мне следовать за тобой, разреши мне посмотреть страну по ту сторону моря. Я не знаю страха, а под твоим покровительством мне не грозит беда», – сказал Зигварт и просительно посмотрел на великаншу.

«Пусть будут так, как ты желаешь,» – ответила она благосклонно.

Они пришли на берег моря.

Огромная плоская лодка, в которой лежали два весла, покачивалась у самого берега. «Входи, Зигварт, я возьму Шляйпнира», – сказала Йорд. Когда юноша последовал ее приглашению и прыгнул в лодку, Йорд подняла коня вверх, как легкую игрушку, и опустила его в лодку на самое дно. Затем она размотала конопляную веревку, спутала ею Шляйпниру ноги и привязала крепко к железной скобе, которая была прибита в лодке.

«Скоро будет шторм, – сказала она Зигварту, который удивленно наблюдал за ее действиями, – волны смыли бы коня, если бы я не привязала его. Иди к рулю, а я возьму весла.»

Юноша молча повиновался. Со скоростью стрелы полетела лодка вперед в открытое море, приводимая в движение мощными руками Йорд. Зигварт, управляя рулем, вдыхал полной грудью свежий морской воздух. Внезапно поднялся сильный ветер, Чайки пронзительно кричали, пролетая мимо, и проносились так низко над водой, как будто хотели обрушиться в нее. Волны стали еще больше, так что суденышко швыряло вверх и вниз, как ореховую скорлупу. Темные облака неслись с бешеной скоростью и скоро затмили все небо. Прогремел гром. Волны были похожи теперь на гигантские водяные горы. Гроза разразилась уже над лодкой. Небо и море на секунду озарились, вспыхнула и ударила во вздыбленное море молния, сопровождаемая страшным громовым ударом.

В такие мгновения вам, людям, должно стать ясно, что вы не более чем песчинка в море. Чувствуешь ли ты, что погибнешь?»

«Я должен быть не более чем песчинкой», – воскликнул юноша. «О, Йорд, одно-единственное человеческое сердце с его блаженством и болью имеет большую ценность, чем целая земля или все небесные тела, которые вращаются в бесконечной Вселенной. Сегодня я более чем когда либо чувствую, что мой дух переживет смерть, я буду жить; как же он может прекратиться существовать, если он одушевлен всемогущим дыханием Творца. Буйствуй дикий ураган, так сильно, как можешь, мое сердце радуется тебе, – выкрикнул Зигварт в шторм, – а если мое тело станет твоей добычей, возьми его себе. Я выше и сильнее тебя, так как несу в себе вечную жизнь» Зигварт издал громкий яростный и торжествующий крик, который заглушил шторм. Горящими глазами он смотрел вперед сквозь бурю, забыв о Йорд и обо всем на свете.

Великанша, усмехнувшись, сказала про себя: «Ты выдержал испытание и с этого времени стал моим любимцем, маленький человеческий сын. Тебя и твой дом я буду отныне защищать и охранять так, как могу».

Буря улеглась также быстро, как и налетела; волны успокоились, солнце пробило тучи. Вдали они увидели гористое побережье, к которому Зигварт и направил лодку, Чем ближе подплывали они, тем выше становились горы; на их вершинах повсюду лежал сверкающий снег.

Лодка с треском ударилась о берег; Зигварт, сделав длинный прыжок, выскочил на землю. Йорд освободила связанного Шляйпнира, взяла его в руки и медленно поставила коня на землю. Радостно заржав, он подбежал к своему хозяину.

«Это были тяжелые минуты для тебя, мой верный конь,» – сказал юноша, похлопав его по крутой шее. «Теперь тебя ждет богатый обед сочной и душистой травой.» Зигварт растянулся на мягком дерне, его конь пасся в стороне, а Йорд села, как это она любила делать, на скалу.

«О Йорд, как прекрасна эта страна, как прекрасно жить», – воскликнул юноша, поднявшись. Вскоре, однако, устав от долгого путешествия, он опустился обратно на траву и заснул. На его еще влажные после шторма локоны ласково светило солнце, согревая и высушивая их; он долго спал, крепко и без всяких снов, как могут спать только юноши. Йорд терпеливо ждала, пока он проснется.

«Зигварт, пришло время вставать, мы должны идти дальше,» – сказала она, когда тот, наконец, открыл глаза. «Но Шляйпнира мы не можем взять с собой в горы; он должен остаться здесь до тех пор, пока мы не вернемся обратно.»

И Йорд привязала коня длинным канатом к ели, которая раскинула вокруг свои темные ветви. «У него есть все, что нужно, – сказала она при этом, – здесь кругом растет обильная вкусная трава. Мы скоро опять вернемся.» Йорд и Зигварт уже хотели отправиться в путь, когда из ближайшей пещеры вылезли два белых медведя и хотели броситься на Шляйпнира.

Зигварт поспешно схватился за меч, чтобы отогнать белых медведей, но Йорд сказала: «Береги свои силы, я расправлюсь с ним быстрее». Двумя руками она схватила ель, вырвала ее с корнями из земли и прогнала медведей, которые поспешили обратно в пещеру, когда огромная женщина вышла к ним навстречу. «Они испугались меня и нескоро вернутся сюда снова,» – сказала она, повернувшись к юноше. «Поэтому мы можем без опаски оставить Шляйпнира. Пойдем, если мы намереваемся идти, 2

Оба бодро зашагали вперед; их провожало громкое конское ржание, как будто конь спрашивал, почему его оставляют одного.

С высоких гор Йорд и Зигварт смотрели на освещенное солнцем, похожее на смгард сверкающее море, Они видели внизу снежные лавины и гигантские водопады, нгизвергающиеся в долину; они заметили пасущихся лосей и орла, который парил в вышине, звершая в воздухе свой широкий круг.

Однажды вечером путники подошли к пещере, перед которой отдыхала стройная бледная женщина. Она поддерживала руками свою голову с длинными светлокудрыми волосами, ее серые глаза смотрели задумчиво.

«Как зовут тебя, женщина?» – спросил Зигварт, – «и, что ты здесь делаешь?»

«Я – Вёла, провидица, и живу в этой пещере», – ответила незнакомка. «Ты искал меня, чтобы задать мне вопрос?»

«Ты можешь отгадывать загадки, Вёла?» – спросил удивленно юноша. «Я могу поставить много вопросов, на которые никто не может ответить. Я хочу испробовать, на что ты способна. Скажи, как выглядит та звезда вблизи и кто ее жители?»

Он указал на звезду, которая восходила на темное ночное небо с мерцающим блеском.

Вёла поднялась, ее взгляд стал пристальным, отсутствующим.

«Твое желание исполнится», сказала она и подняла руки кверху, как будто стаскивая невидимое покрывало.

Звезда стала больше и придвинулась ближе, затем еще ближе к Зигварту., удивительная, на первый взгляд чуждая ему.

Отчетливо различил он скалы и море, которые скоро выступили еще яснее. Голые скалы казались такими огромными, будто доставали до самого неба; волны моря кипели, бродили и с огромной силой ударялись о них. На скалах не было видно ни деревца, ни травинки.

Двое людей с зелеными волосами и грубыми костлявыми лицами плыли по волнам; вместо ног у них были рыбьи хвосты. Они отрывали от скал камни, бросали ими друг в друга и смеялись, если метко попадали. Их смех звучал как львиный рев. Устав, они подплыли к одной из скал и легли на нее отдохнуть. Там один из них увидел на клочке земли растение, на котором распустился белый цветок. Он посмотрел на него с удивлением. Его спутник тоже удивленно поднял глаза, потом приложил обе руки ко рту и закричал громко и пронзительно. На его вызывающий крик из моря вынырнули бесчисленные, похожие на двух первых мужчины и женщины. Впереди всех плыла женщина, у которой были не как у других зеленые, а светло-голубые волосы. На голове у нее сверкали пестрые шевелящиеся змейки.

Оба человека указывали на цветок и морской народец смотрел на него с удивлением. Один мужчина хотел было сломать цветок, но дама со змеями на голове оттолкнула его от цветка. Она подняла руку и сделала предупреждающий жест, ее губы произнесли непонятные, всюду звучащие слова, напоминавшие приказ. Так же быстро, как и появился, морской народец исчез под водой.

Дама со свтелоголубыми волосами осталась одна. Она нагнулась над цветком, вдохнула его аромат и по ее лицу пробежала улыбка.

«Это – жители моря, которые нашли первый цветок, выросший на каменистых скалах. Та, что отстала и которую все слушались, – их королева», – пояснила Вёла.

Чужой мир удалялся сначала медленно, а затем все быстрее. Скоро он стал снова звездой, сверкающей на небе.

«Какой удивительный мир!» – воскликнул Зигварт.

«Этот народ моря нашел бы нас тоже странными», – возразила Вёла. – Ты хочешь еще посмотреть что-нибудь, юноша?»

«Если это возможно, приблизь вон ту звезду с красным мерцанием», – попросил Зигварт и указал на звезду, которая находилась на южной части небосвода. «Какое чудо может она скрывать?»

«Не требуй ее смотреть», – предостерегла Вёла. «Если ты ее посмотришь, то больше не сможешь жить счастливо на Земле. Там живут светлые духи, которые распространяют вокруг себя счастье и благодать. Заботы, печали и болезни остаются от них далеко, поскольку они правдивые и добрые. Однако они не всегда остаются на этом светиле, так как еще не достигли высшего совершенства.»

«Пойдем, Зигварт, я должна покинуть эту страну, меня ждет работа в других местах», – воскликнула Йорд, которая до тех пор сидела на скале и прислушивалась к беседе. Она схватила юношу за руку и потащила его прочь. Юноша с великой неохотой пошел за ней.

Задумчиво смотрела провидица на уходящих. Ее красные волосы развивались на ветру, озноб пробежал по ее телу и она скрылась в пещере.

Йорд вступила на обратный путь, Была ночь, когда они вернулись к Шляйпниру, приветствовавшему их веселым ржанием. Зигварт освободил канат, прикреплявший коня к ели и поехал на нем к морскому берегу.

Лодка, которая перевезла их через море, стояла на берегу. Юноша опять занял свое место у руля, Йорд же проследовала со Шляйпниром в лодку и взяла весла.

Море было спокойным; лодка летела как на крыльях. Высоко на небе светила луна. Золотились гребни волн, а когда Йорд поднимала весла из воды, чтобы затем снова погрузить их в глубину, они покрывались золотыми искрами. Стадо китов, встретившееся им на пути, также было окружено золотым сиянием.

Уже при ясном солнечном свете лодка снова достигла земли. Йорд, Зигварт и Шляйпнир покинули суденышко. Юноша вскочил на коня, пустил его быстрой рысью, а исполинская женщина зашагала рядом. Когда они, по желанию Йорд, пришли в южную страну, там светило жаркое солнце. Оно жгло палящим зноем, земля высохла.

На вершине высокой горы, из которой исходили клубы дыма, была расположена хижина; она была окружена виноградными лозами, на которых висели великолепные гроздья винограда. Перед обвитой виноградом дверью сидела молодая женщина, которая со счастливой улыбкой смотрела на маленького мальчика, сидевшего у нее на коленях. Мальчик просительно протянул ручки к куску дыни, который высоко подняла мать, и вскрикнул громко от радости, когда дотянулся до него.

Зигварт, мучимый жаждой хотел попросить у нее свежей воды, но Йорд потащила его дальше.

«Ты здесь не должен оставаться, – сказала она, – скоро мы придем к другой хижине, там ты найдешь еду и питье». В сотне шагов от туда стоял домик, который, казалось, был покинут жителями.

«Оставайся там, Зигварт, до тех пор, пока я не вернусь», – сказала Йорд, указав на это место. «Я должна идти на вершину горы, где меня ждет тяжелая работа».

Около дома оказалось стойло, в которое Зигварт провел коня, в яслях, к которым он его крепко привязал, лежала свежескошенная трава. Позаботившись о Шляйпнире, он вошел в дом, который, казалось, был покинут совсем недавно, так как Зигварт увидел в застекленном шкафу хлеб, мясо и бутыль вина. Он вытащил все это из шкафа, сел за стол и стал есть и пить. Посмотрев в окно, он увидел дымящуюся гору. Еще гуще стали выходящие из нее клубы дыма. В потемневшем воздухе нависли свинцовые облака.

Он увидел Йорд, медленно поднимавшуюся в гору. Достигнув вершины, она остановилась, внимательно посмотрела вокруг и затем неожиданно вошла в открытый кратер.

Зигварт бросился из дома вон посмотреть, что случилось с Йорд. Едва он выскочил во двор в воздух с грохотом взмыл огромный огненный шар, брошенный из кратера руками великанши. Дождь искр и пепла последовал за ним. Гора, которая казалась ожившей, задрожала.

Йорд появилась на вершине кратера и новый, еще больший огненный снаряд попал в хижину, перед которой Зигварт незадолго до того видел женщину с ребенком.

«Йорд! Ужасно! Что ты наделала,» – закричал громким голосом Зигварт. «Пощади мать и ребенка».

«Они были предупреждены. В течение нескольких дней было такое землятресение, что ушла вода. Отчего же они не убежали,» – воскликнула Йорд громовым басом ее глаза метали молнии, обычно невозмутимый лик ее исказился яростью. Она подняла новую горящую головню и бросила ее на крышу хижины, которая с треском обрушилась и занялась пламенем.

Это случилось, когда последний припадок гнева Йорд прошел. Она прекратила свою страшную работу и покинула кратер. Еще немного постояв и посмотрев на содеянное, она спустилась с горы.

Йорд медленно подошла к Зигварту. Юноша невольно отшатнулся от нее.

«Почему ты скорбишь о жителях этой хижины? Ты же знаешь, что прекратилась лишь их земная доля,» – сказала она строгим голосом. «Их ждет лучший жребий. Пойдем, если мы хотим идти дальше!»

«Нет, Йорд, теперь мы должны расстаться», – ответила Зигварт. «Я достаточно везде путешествовал с тобой и хочу снова жить с людьми!»

«Так иди же к ним, Зигварт. Ты теперь знаешь и понял меня. Если тебе снова нужно будет видеть меня, ты меня найдешь.»

«Прощай, могучая женщина! Я никогда не забуду ни этого путешествия, ни то время, которое мы прожили вместе», – сказал, поклонившись, юноша.

Йорд отправилась дальше. Зигварт взнуздал и оседлал коня и поскакал прочь.

«Я должен снова увидеть людей, которые чувствуют и думают также, как и я», – сказал себе юноша. «И если я найду сверстницу, которой отдам свое сердце и которая отдаст мне свое, то я приведу ее, как высшее благо для меня, как свою суженую домой к матери. Мы сделаем закат ее жизни безмятежным и радостным.» Скоро он достиг города, в котором решил задержаться. На улице ему повстречалась женщина с темными волосами и такими же глазами. Он внимательно посмотрел на нее и, хотя она была красива, сердце его не дрогнуло.

«Мне необходимо сначала снова привыкнуть к роду человеческому», – подумал Зигварт. «Слишком долго я был наедине с Йорд и сделался слишком строгим».

Он поскакал вперед и после одного дня пути прибыл в другую страну.

Там познакомился он с юной девой, которую звали Сибилла. Она ему очень скоро полюбилась, так как была красива и умела мило беседовать и смеяться.

«Зигварт, – сказала она однажды, – многие мужчины желают жениться на мне, но ты мне нравишься больше всех. Я желаю поехать с тобой на твою далекую родину несмотря на то, что там может быть очень скучно. Но я хочу взять с собой мои лучшие платья, поскольку ваши женщины скверно одеваются.»

«Я тоже тебя люблю, Сибилла», – промолвил Зигварт. «Но я дал обещание матери лишь ту женщину привезти как супругу домой, которая сможет сыграть на этой арфе ту же самую мелодию, что и я. Послушай, я хочу тебе ее показать».

Зигварт взял арфу и начал играть, а Сибилла внимательно слушала.

Когда песнь закончилась, попробовала сыграть Сибилла, но смогла произвести лишь фальшивые пронзительные звуки. Затем она заиграла песнь своего народа, близкую ее сердцу.

«Я чувствую, что мы не подходим друг другу, – сказал Зигварт. – Отдай мне арфу, Сибилла».

«Возьми ее, неуклюжий и непонятный мне северянин. Ты прав, мы не подходим друг другу!» – ответила гневно девушка и протянула ему инструмент.

Вскоре Зигварт покинул ее и отправился в другое королевство. Там он отдал свое сердце юной южанке, которая носила в черных как ночь волосах огненно красные гранаты. Но она тоже не смогла извлечь из волшебной арфы песню Зигварта. С грустью простился с ней юноша.

«Как трудно найти жену. Так я, пожалуй, останусь неженатым», – сказал он про себя. «Однако мне уже пора возвращаться в Харкштайн к матери, которая верно заждалась меня с тоской на сердце».

И он отправился на родину. Чем ближе юноша подъезжал к родным местам, тем веселее билось его сердце. Им овладела страшная тоска по родине. Шляйпнир, казалось, разделял желание своего хозяина и мчался с быстротой молнии.

Великолепным утренним утром достиг Зигварт своих владений. Деревья снова зазеленели, птицы пели так же прелестно, как и тогда, когда он уезжал. Подъехав к саду Данкрата, он увидел у яблони прелестную девушку с отливающими золотом волосами, смотревшую сияющими радостью глазами вверх на цветущее великолепие. Она потянула ветку вниз и ее губы прикоснулись к ней тихим поцелуем. Зигварт пришпорил коня и, легким прыжком перемахнув через забор, внезапно возник перед удивленной юной девушкой.

«Астрид, это – действительно ты? Какой же ты стала красивой!» – восхищенно вскрикнул он, протянув ей обе руки.

«Добро пожаловать, Зигварт! Наконец-то ты вернулся домой! На днях мы вспоминали тебя», сказала Астрид с ласковой улыбкой. «Ты все такой же, только выглядишь более гордым и возмужавшим. Но что это за необычная арфа висит у тебя на плече?»

«Да, она – необыкновенная. Ее струны исполняют то, к чему я склонен», – ответил Зигварт.

«Разреши мне попробовать, смогу ли я на ней сыграть», – попросила девушка.

Зигварт протянут ей арфу и, как только ее пальцы коснулись серебряных струн, в его уши потекла та же самая мелодия, которую так часто извлекал из волшебной арфы сам Зигварт. Лишь еще мягче, тише и задушевнее лились звуки, окутывая Зигварта удивительным волшебством.

«Астрид, теперь я знаю, что мое сердце принадлежит одной тебе, несмотря на то, что на чужбине попробовал любить других девушек и не думал о тебе. Ты чувствуешь и думаешь, как я. Родная земля для нас обоих одинаково дорога. Я хотел тебе привезти издалека подарок, но забыл свое обещание. Хочешь ли ты взамен получить меня самого, Астрид, и быть моей до самой смерти?» И он отдал девушке свое сердце.

«Зигварт, я просила, чтобы ты привез мне домой самое лучшее из того, что ты найдешь, и ты сдержал свое слово. Самое лучшее для меня на земле – твое благородное, доброе сердце, которое теперь навсегда принадлежит мне».

(перевод В. Г. Горохова)