Пустые обещания

На следующий день, четвертый урок.

У мамы имелось одно занятное правило насчет секретов. Когда мне было четыре года,

она усадила меня перед собой и сообщила, что нет таких тайн, которые мне следовало бы

хранить. Не прошло и десяти минут, как я отправилась прямиком к Джуду и объявила, что

родители собираются подарить ему замок «Лего» на день рождения. Джуд разревелся, а мама

снова попросила меня сесть и объяснила, что сюрприз — то, что рано или поздно станет

известно всем, а секрет — тайное знание, которое ото всех скрывают. Глядя мне прямо в

глаза, она сказала торжественным тоном, который приберегался для особых случаев, что в

секретах нет ничего хорошего, и никто не имеет права просить меня сохранить что-либо в

тайне.

Вот бы она так же относилась к обещаниям! С ними у меня вечная проблема — стоит

дать клятву, как тут же приходится ее нарушить, будто так гласит неписаный закон

мироздания. Если папа берет с меня слово вернуться домой до определенного часа, можно не

сомневаться: машина обязательно заглохнет или часы встанут. При этом родители упорно не

желают купить мне мобильный телефон, так что позвонить и предупредить, что

опаздываешь, тоже не выйдет.

Я серьезно: по-моему, никто не имеет права ожидать, что я сдержу обещание, если этот

кто-то не принимает в расчет все обстоятельства.

К примеру, с какой стати Джуд заставил меня поклясться, что я не буду общаться с

Дэниелом? Он не учитывает, что тот вернулся в нашу школу, к тому же понятия не имеет,

какие воспоминания у меня с ним связаны. Я не собиралась заговаривать с Дэниелом, но

слово, данное Джуду, внушало мне серьезные опасения, что именно это и случится.

Замирая от волнения, я долго не решалась войти в класс, потом наконец обхватила

ручку влажной от пота ладонью, рывком открыла дверь и воззрилась на переднюю парту.

— Привет, Грейс! — послышался чей-то голос.

Это была Эйприл. Она уже заняла свое привычное место рядом с моим и выкладывала

на стол пастельные карандаши, энергично жуя жвачку.

— Ты записала вчера передачу про Эдварда Хоппера, которую нам задали посмотреть?

Мой видик, похоже, накрылся.

— Нет, совсем о ней забыла. — Я быстро огляделась в поисках Дэниела. Линн Бишоп

сплетничала с Мелиссой Харрис на последнем ряду. Мистер Барлоу трудился над очередной

скульптурой, призванной восславить утилизацию отходов. Одноклассники по одному

просачивались внутрь в ожидании звонка на урок.

— Вот черт! Как думаешь, будет сегодня тест? — спросила Эйприл.

— Это класс изобразительного искусства, здесь полагается рисовать под звуки

классического рока. — Я обвела комнату взглядом в последний раз. — Сомневаюсь, что нас

заставят писать какой-то дурацкий тест.

— Что-то ты не в духе.

— Ну, извини. — Я извлекла ящик с материалами из чулана и села на свое место рядом

с подругой. — Просто задумалась.

Эскиз дерева лежал на самом верху. «Ненавижу!» — неубедительно произнесла я про

себя, затем представила, как рву рисунок на части и выбрасываю в мусорное ведро. Вместо

этого я взяла лист и провела пальцем вдоль безупречных линий, едва касаясь бумаги, чтобы

не смазать угольные штрихи.

— Все равно не понимаю, что ты в нем нашла, — сказала Эйприл, должно быть, в

шестой раз со вчерашнего дня. — Ты же говорила, что он крутой.

— Это было давно. — Я не сводила глаз с наброска.

Треск звонка возвестил о начале урока, и дверь со скрипом распахнулась. Я уставилась

на нее, ожидая появления Дэниела. Сколько раз после его исчезновения мне мерещилось, что

я вот-вот наткнусь на него в торговом центре или увижу, как он сворачивает за угол на одной

из городских улиц!

Но в класс вошел Пит Брэдшоу, которого назначили дежурным на четвертом уроке. Он

помахал нам с Эйприл, затем вручил мистеру Барлоу записку.

— Вот кто настоящий красавчик, — шепнула Эйприл и помахала в ответ. — Поверить

не могу, что вы с ним в паре на химии!

Я тоже едва не подняла руку, но вдруг ощутила, что у меня засосало под ложечкой. Пит

положил листок на стол Барлоу и подошел к нам.

— Мы хватились тебя вчера, — сказал он, обращаясь ко мне.

— А что было вчера?

— Встреча в библиотеке. Мы готовились к контрольной по химии. — Пит забарабанил

пальцами по столу в шутливом возмущении. — Вообще-то, была твоя очередь угощать всех

пончиками!

— Ой, — от смущения под ложечкой засосало еще сильнее. Я целый вечер просидела

на крыльце, думая о Дэниеле и тая, как фруктовое мороженое, — и напрочь забыла о встрече

и контрольной.

— Прости, так уж вышло. — Я вертела в руках рисунок.

— Ладно, главное, что ты жива-здорова, — Пит ухмыльнулся и вытащил из заднего

кармана тетрадь, свернутую в трубку. — Если хочешь, могу одолжить конспект на большую

перемену.

— Спасибо, — я залилась краской. — Он мне пригодится.

— Рисуем, не болтаем! — прогудел мистер Барлоу.

— До скорого, — Пит подмигнул и выскочил из класса.

— Спорим, он пригласит тебя на рождественский бал! — прошептала Эйприл.

— С чего ты взяла? — Я тупо глядела на эскиз дерева, пытаясь вспомнить, чем

собиралась заняться. — Не так уж я ему и нравлюсь.

— Ты что, слепая? — Эйприл невольно повысила голос, и мистер Барлоу метнул на нее

гневный взгляд.

— Пастель в сто раз лучше угля, — быстро сказала Эйприл. Косясь на учительский

стол, она зашипела: — Пит втрескался в тебя по уши! Линн говорит, что Мисти слышала от

Бретта Джонсона, что Пит от тебя без ума и хочет позвать на свидание!

— Правда?

— Правда! — Она выразительно задвигала бровями. — Как же тебе повезло!

— Это точно. — Переводя взгляд с конспекта Пита на рисунок, я подумала, что и

впрямь должна радоваться своей удаче. По меткому выражению Эйприл, Пит —

«универсальный гений»: красивый, на год старше, играет в хоккей, да к тому же редкий

умница… не говоря уже о том, что он лучший друг Джуда. Но при чем же тут везение? Какое

отношение имеет удача к тому, что кто-то находит меня привлекательной?

Прошло двадцать минут, но Дэниел так и не появился. Барлоу поднялся из-за стола и

воздвигся посреди класса, оглаживая закрученные усы, что обрамляли его двойной

подбородок.

— Пожалуй, сегодня мы попробуем кое-что новенькое, — сказал он. — Проверим не

только ваши творческие способности, но и эрудицию! Как насчет контрольной по Эдварду

Хопперу? 1

Класс разразился досадливым стоном.

— Вот дерьмо! — шепотом выругалась Эйприл.

— Вот дерьмо! — эхом отозвалась я.

Большая перемена.

Мистер Барлоу вновь и вновь раздраженно откашливался, раздавая проверенные

контрольные. Вернувшись к своей скульптуре, он принялся судорожными рывками

наматывать проволоку на банку из-под пепси. Когда прозвенел звонок на большую перемену,

он стремительно покинул класс вместе с большей частью учеников.

Мы с Эйприл остались. Сдвоенный урок изобразительного искусства для особо

одаренных делился пополам обеденным перерывом, но мы были самыми младшими в группе

и потому обычно трудились даже во время большой перемены, дабы показать мистеру

Барлоу, как мы ценим возможность заниматься по усиленной программе. Впрочем, иногда

Джуд приглашал нас пообедать вместе с ним и его друзьями в кафе «Роуз-Крест» —

излюбленном прибежище модных старшеклассников за пределами школьной территории.

Эйприл доводила до совершенства штриховку роликовых коньков, нарисованных

цветной пастелью, а я пыталась вникнуть в содержание Питова конспекта. Однако чем

больше я пыталась сосредоточиться, тем быстрее слова на тетрадных страницах сливались в

неразборчивые кляксы. Тревожное чувство, возникшее ранее, ворочалось внутри меня, пока

не превратилось в кипящую ярость и не вытеснило все остальные мысли. Как смел Дэниел

явиться после стольких лет и снова пропасть — ничего не объяснив, не попросив прощения,

не поставив точку?!

Я знала, что на отсутствие Дэниела найдется миллион причин, но мне до смерти надело

оправдывать его. Что бы он раньше ни творил: крал мои школьные обеды, дразнил меня до

слез, забывал вернуть мои рисовальные принадлежности, — я всегда прощала его, списывая

все на тяжелое детство. Но последняя выходка перешла все границы. По какому праву он

снова ворвался в мою жизнь? Из-за него я огорчила родителей и брата, подвела Пита,

завалила контрольную и скорее всего опозорюсь на химии. Какая же я дура! Потратила

столько времени зря, думая о нем, а он даже не соизволил прийти. Теперь, пожалуй, я даже

не против увидеть его еще один раз — чтобы как следует наорать на него и влепить

пощечину, а то и хуже.

Эскиз дерева, преображенный рукой Дэниела, словно дразнил меня своим

совершенством. Не в силах больше смотреть на изящные, выверенные линии, в которых так и

сквозило превосходство, я отнесла рисунок к мусорному ведру и бесцеремонно запихнула его

внутрь, сказав на прощание: «Счастливо оставаться!»

— Ты совсем спятила, — сказала Эйприл. — До сдачи домашнего задания осталось

меньше часа.

— Все равно это уже не моя работа.