Глава 15. Мария.

Прошёл день, потом второй после того кошмара. Я оклемалась. Также, тогда меня вернули в столовую сразу же, на ужин, и мнение о миссис Белым у меня, кстати, в корне изменилось. Она подошла ко мне тогда и ласково спросила, где я буду кушать – в столовой или тут, наверное, понимая, что моя истерика была временным явлением. В благодарность я бросилась к ней на шею, и мы так тепло обнялись с миссис Белым. Какой же добрый и понимающий человек оказался! Как я могла так о ней отзываться только потому, что человек выполняет свою работу, а ещё и мучаю её, не слушаясь и заставляя называть меня последними словами.

А теперь перейдём к заставившему меня описать этот день в своём романе событии (хотя миссис Фриман не видать уже второй день). К нам поступила очередная новенькая, и вот на эту женщину я и обратила внимание. Сначала, спросонья после тихого часа, мне вообще показалось, что это молоденькая девушка школьного возраста, не более. Уж до того старушка была худа и красива, а прямые и чёрные, как у Саманты, волосы, украшали эту стройную спину. Они разговаривали с санитаркой.

– Какие вы добрые, вы так добры ко всем нам! – она заметила хорошие качества медработников сразу же, как приехала

Санитарка обменялась любезностями, постелила ей постель и ушла. Я сразу же завязала с новенькой разговор.

– Здравствуйте! Как вам больница?

– Привет! Отлично. Я о таком медперсонале и не мечтала!

– Это точно! А с чем вы попали, если не секрет? Можно присесть? Спасибо.

– О, честно говоря, не помню… Наверное, из-за памяти такой и попала.

Я рассказала ей про свой склероз и добавила:

– Да уж. А как вас зовут?

– Мария. А тебя?

Я назвала.

– Очень приятно. А ты как попала?

Я рассказала Марии свою историю, мы немного поговорили об этом. Что мне понравилось, что она не говорила так доставшие меня фразы вроде «ты такая молодая, а уже жить не хочешь», «о родителях подумай», «другим хуже». Мария именно интересовалась моей историей, и ни в коем случае не осуждала.

А потом, когда разговор опять коснулся её, Мария вдруг сообщила, что пережила смерть дочери.

– Сочувствую, – сразу пригорюнилась я. – Что с ней случилось?

– Умерла во сне.

– Классический случай. Мне очень жаль.

Я предложила ей не упиваться болью – всё равно этим дочу не вернёшь, и мы разговорились на более весёлую тему, кажется, о музыке. Какая же она современная! И добрая. Милашка!

Потом миссис Мария Гантон попросила провести ей провести экскурсию по больницу, и я с удовольствием согласилась. Мы взялись под руку и отправились гулять по нашему скромному пространству.

Глава 16. Найден ключ…

Самая настоящая госпожа-феодалка боль вернулась ко мне на следующий день, даже не смотря на то, что у меня была теперь подруга, с которой я провела весь вчерашний день в различных разговорах: о погоде, о природе, о камнях. Единственное, миссис Гантон оказалась немного тугодумной – спросила, например, где мужской туалет… Но ведь всё объясняется возрастом.

А она вернулась. Возбудительница всех земных слёз, медленная убийца сердца, его боль – боль! Ко мне вернулась душевная боль. Единственное, слёзы хоть и не закончились, но плакать, чувствовала я, сил не будет. Слёзы ведь – это энергия. Энергия боли.

В отсутствие как миссис Белым, так и миссис Фриман, я совсем перестала смотреть телевизор и располагаться поближе к посту санитарок. Лишь одиноко сидела у окна, глядя, как первые белые мухи засыпают ещё живые траву и розовые цветы. Шёл-то всего октябрь.

Я была совершенно без понятия, в какой день меня сюда занесло, помню только месяц – сентябрь. Кажется, я тут неделю или две.

Я вспоминала, как контактировала и общалась со Вселенной давно в детстве – почти так же часто, как сейчас. Тогда, правда, я не знала, как называется эта несправедливая штука, просто знала, что и есть всё. Я сама удивлялась, в каком юном возрасте моё подсознание потянулось к мистике и оккультизму – ох, при одном упоминании об этом мурашки возбуждённо бегут по спине, как я это люблю.

Я безумно благодарна Вселенной за то, что она создала меня такой индивидуальной! Я одна на планете ненавижу секс, маленьких детей с их какашками и соплями, многое понимаю в свои восемнадцать и готова практически всё отдать за оккультные знания.

Хоть и дорого за это заплатила. Вселенная била меня в детстве – меня, слабого ребёнка, проблемами так сильно, что моя душа истекала кровью. Ребёнка! Такая семья, безденежье, ненависть одноклассников – мир словно хотел меня убить. А эзотерики ещё говорят о справедливости мира, по себе что ли судят, чёртовы баловни судьбы.

И вот теперь больница. Пытка. Пытка скукой и рабством.

За что? Точно, за добро!.. Подала мальчику рублей пять, чтобы хватило на проезд, – наорали в магазине. Улыбнулась прохожему – тут же запнулась и упала в лужу воды на полу и опозорилась. Улыбнулась однокласснице – упаси сатана, другие всю обматерили, а учительница даже не заступилась. И, наконец, потеряла память, чтоб пришлось всё это придумывать и не было, что ответить в свою защиту!

И лишь когда я со всей силы ударила одноклассницу, оскорбившую меня, ко мне подошли с нормальным разговором, как к подруге, а не козлу отпущения (конечно же, это было далеко не первое зло в жизни, просто меня лишили памяти)

Так я пришла в своё время к сатанизму. Я не знала тогда, что это удел честных, гордых и смелых воинов жизни. А как только узнала, была ошарашена и пошла под защиту сатанизма от нападок Вселенной.

Злые дела и отказ от всего мне дорогого – вот два действия, которые, как выяснилось, ждёт от меня Вселенная и всячески поощряет меня. Вспоминаю тот случай, когда я как раз потеряла всё дорогое (рассказывать об этом не могу тоже по инициативе Вселенной: это будет всё равно что разболтать всем о проделанном обряде). Скажу только немного: я узнала, что мне предназначено судьбой иметь детей, а потом, когда я нашла способ решить эту проблему, мерзкая жизнь добралась до готики и феминизма. И как после этого она не мерзкая?

И лишь когда я осталась без всего, мне нечего было терять и действительно расхотелось жить, Вселенная, смеясь надо мной, вернула мне всё без остатка…

Или, я тут думала, она специально выбрала козлом отпущения писательницу, чтобы она выплеснула боль в свои книги и пустила в мир. Чтобы люди задумались. Хотя, вряд ли… Даже точно нет. Вселенная так издевалась надо мной, что уж точно не поверю, что на мне какая-то миссия!..

Чтобы выбраться из больницы, нужно её полюбить – всё сводилось к этому! И тогда Вселенная, как она любит это, отнимет её у меня. А это всё выше меня… Хоть и обещаю подумать.

Кто бы знал тогда, что это станет… осуществимо!..