Глава двадцать восьмая. — Нет! — воскликнула Катрина, — Какого черта он только думал?

— Нет! — воскликнула Катрина, — Какого черта он только думал? Он ведь не должен был сражаться без Ахиллеса!

— Он устал от ожидания.

— И потому решил прикинуться Ахиллесом?

— Если бы прикинуться... Патрокл действительно был Ахиллесом. Он выглядел как Ахиллес... он двигался как Ахиллес... он сражался как Ахиллес! И голос у него был таким же. Даже после того, как его ранили, я был уверен, что это Ахиллес!

У Катрины мурашки побежали по всему телу.

— И Патрокл умудрился проделать все это сам? Конечно, они родственники, но все же не настолько похожи друг на друга! Нас одурачила какая-то богиня!

— Афина солгала мне. Судя по голосу, Одиссей был потрясен предательством.

— Что-то мне кажется, в этом деле приняла участие не одна богиня, — тихо сказала Катрина.

И тут в ее голове пронеслась ужасающая мысль.

— Одиссей, кто ранил Патрокла?

Но она знала, каков будет ответ, еще до того, как услышала.

— Это был твой брат, Гектор.

Ноги у Катрины стали ватными, и она без сил опустилась на песчаный холмик.

— Ох, боже ж ты мой...

— Но Гектор остался в живых, царевна, — мягко произнес Одиссей.

— Но как вообще это могло случиться... — пробормотала Кэт, закрывая лицо ладонями.

— Это все Аякс. Он вел себя как одержимый. Он ревел, вызывая Гектора, кричал, что Ахиллес наконец-то явился за ним, а потом расчистил дорогу между воинами. Гектор убил его перед тем, как они схватились с Патроклом.

— Какая-то бессмыслица. Ахиллес не должен был сражаться с Гектором... он вообще не должен был сражаться!

— Теперь он обязательно встретится с Гектором, — мрачно сказал Одиссей.

— Что?!!

— Если Патрокл умрет, Ахиллес обязательно будет мстить за его смерть.

Катрина во все глаза уставилась на Одиссея, не до конца понимая, что именно она услышала, — а потом ее вдруг начала бить крупная дрожь.

— Патрокл не может умереть. Найди тростник и неси его скорее к Джаки!

— Джаки?

Катрина тряхнула головой, как будто пытаясь прояснить мысли.

— К Мелии... я имела в виду Мелию. Найди для нее тростник!

Катрина встала, с трудом заставив ноги двигаться

— Я разыщу Ахиллеса.

Одиссей коснулся ее руки.

— Будь осторожнее, царевна. Ахиллес — не берсеркер, но берсеркер — не человек. Он убьет тебя... в этом можно не сомневаться.

Кэт напряженно кивнула и повернулась, чтобы уйти но следующие слова Одиссея остановили ее.

— Я знаю, что вы с Мелией — не те, кем кажетесь, но если ты не бессмертна, то даже и не думай противостоять берсеркеру!

Катрина посмотрела ему в глаза — и бросилась бежать. Ее мысли были сосредоточены только на Ахиллесе. Кэт знала, где он. То, что он слишком крепко спал утром и не проснулся при появлении Джаки, теперь получало свои объяснения.

Катрина ворвалась в шатер. Внутри было прохладно и сумрачно... и Ахиллес так и не пошевелился с тех пор, как Кэт ушла вместе с Джаскелиной. Катрина некоторое время колебалась, глядя на спящего воина. Он был таким мирным, совершенно спокойным, он так свободно раскинулся в постели... Его золотые волосы рассыпались, отчасти закрыв лицо, затенив шрамы, и Ахиллес выглядел столь молодым, что у Катрины на мгновение перехватило дыхание. Она знала, что все изменится после того, как она его разбудит, и она не хотела разбивать вдребезги то, что уже сложилось... она не хотела разбивать вдребезги этого нового Ахиллеса. Она осторожно отвела волосы с его лица, но он даже не шевельнулся. Кэт поцеловала его в щеку, и он улыбнулся во сне. Она потрясла его за плечо.

— Ахиллес, надо просыпаться.

Ей пришлось еще раз встряхнуть его, посильнее, и только после этого он сонно повернулся и, моргнув, посмотрел на нее.

— Катрина, ты мне снилась.

От нежного выражения его лица у Катрины все сжалось внутри. Собравшись с силами, она заговорила ровным. спокойным голосом:

— Ты должен пойти со мной. Произошел несчастный случай, Патрокл пострадал.

Ахиллес стряхнул с себя остатки сна.

— И насколько серьезно? — спросил он, быстро одеваясь и направляясь к выходу из шатра.

— Ахиллес...

Катрина поймала его за руку.

— Дело плохо. Ты должен подготовиться. Патроклу нужен ты, именно ты, а не берсеркер. Тебе ведь не придется сражаться прямо сейчас, — медленно, отчетливо выговорила она.

— Да-да, я понимаю, — с легким нетерпением откликнулся Ахиллес. — Где он?

— В своем шатре. Помни, — добавила она негромко, спеша вслед за великим воином, — Джаки — медицинская сестра... она очень талантливая целительница. Так что, хотя все и выглядит довольно плохо, все же...

Катрина умолкла, не в силах лгать. Она не могла обещать Ахиллесу, что Джаки обязательно спасет Патрокла. А потом вдруг Кэт поняла, что ей незачем беспокоиться из-за собственных слов. Ахиллес ее просто не слышал. Он быстро шел к шатру Патрокла, и Катрине пришлось бежать, чтобы не отстать от него. Когда Ахиллес увидел залитых кровью воинов-мирмидонян, в полном вооружении стоявших вокруг шатра Патрокла, Катрина ощутила волну потрясения, пронесшуюся по его телу, так, словно это ее саму ударило током. Ахиллес задержался перед входом в шатер, наклонил голову и несколько раз Глубоко вздохнул. Катрина дотронулась до его руки, и Их взгляды встретились.

— Здесь не с кем сражаться, — тихо сказал Ахиллес.

— Здесь не с кем сражаться, — повторила Катрина, как будто эти слова обладали какой-то особой силой.

Они вместе вошли внутрь. Ахиллес сделал два шага по направлению к кровати, но тут ужасающий, мокрый звук дыхания, прорывавшегося сквозь кровь, ударил их обоих, и Ахиллес остановился, словно налетев на невидимую стену.

Джаскелина оглянулась на них. Ее взгляд быстро метнулся от Ахиллеса к Катрине.

— Ты принесла?

— Одиссей ищет тростник, — заверила ее Кэт. — Он должен быть здесь с секунды на секунду.

— Мне это нужно было еще вчера, — пробормотала Джаки.

— Это рана от меча. Он... они сражались! — выдохнул Ахиллес.

Он бросился к кровати и по пути небрежно отшвырнул ногой окровавленные латы. Катрина увидела, как в его глазах вспыхнул вопрос.

— Он надевал мои латы?

Катрине показалось, что голос Ахиллеса прозвучал мертво и едва слышно, однако он каким-то чудом достиг ушей Патрокла. Патрокл открыл глаза и посмотрел на Ахиллеса.

— Великие боги, что ты такое сделал? — спросил Ахиллес, беря двоюродного брата за руку.

Говорить Патрокл не мог. Он лишь отчаянно боролся за воздух. Его окровавленные губы беззвучно произнесли: «Прости меня», и тут же глаза раненого воина закатились, сверкнув белками, и закрылись.

— Он взял мое вооружение и повел их в битву, — все тем же неживым голосом произнес Ахиллес, глядя на беспамятного Патрокла, пытающегося хоть как-то дышать.

— Они приняли его за тебя, мои господин, — из темного угла шатра сообщил Диомед.

Взгляд Ахиллеса метнулся к воину, и Диомед беспомощно пожал плечами.

— Все думали, что это ты. Даже Гектор был уверен, что сражается с тобой, пока не сбил с него шлем. Тогда он остановился и...

— Гектор!

Катрина никогда не слышала у Ахиллеса такого ледяного голоса. Ее пробрало холодом до глубины души.

— Да, мой господин, — подтвердил Диомед. — Это был Гектор.

— Так это Гектор убил его, — сказал Ахиллес все тем же ледяным, лишенным чувств тоном.

— Пока еще не убил, — огрызнулась Джаскелина. — И нечего болтать тут всякую чушь! Он может тебя услышать.

Она не удостоила Ахиллеса взглядом, зато посмотрела на Катрину.

— Мне нужен тростник! Немедленно! Если Одиссей нашел его, так поди и принеси поскорее!

Катрина кивнула и направилась к выходу из шатра, и ей почти так же сильно не хотелось оставлять Ахиллеса одного, как и думать о том, что случится, если Одиссею не удалось найти подходящее растение.

— Иди! Найди его! — приказал Ахиллес сдавленным холодным голосом, — Принеси ей, что нужно!

Катрина сделала шаг, но тут в шатер вошел Одиссей. Тяжело дыша, он бросился к Джаскелине и протянул ей несколько длинных пустотелых стеблей разной длины, Немного похожих на соломинки.

— Эти подойдут?

— Должны подойти, — ответила Джаки.

И тут дыхание Патрокла остановилось.

— Патрокл! Брат! — взревел Ахиллес и, схватив Патрокла за плечи, принялся его трясти, точно так же, как недавно трясла его самого Катрина.

— Хватит! — рявкнула Джаскелина. — Одиссей, убери отсюда Ахиллеса!

— Я не... — заревел Ахиллес.

Катрина быстро подошла к нему и взяла за руку:

— Так ты ему не поможешь.

Ахиллес уставился на нее бешеным взглядом.

Катрина придала своему голосу видимость спокойствия.

— Здесь не нужно сражаться, Ахиллес. — Она быстро глянула на Одиссея, — Уведи его отсюда.

Одиссей кивнул и осторожно приблизился к Ахиллесу.

— Друг мой, ты должен...

— А ну, немедленно уйдите отсюда все! — перебил их решительный голос Джаскелины. — Все вон! Кроме царевны!

Катрина видела, что Ахиллес готов спорить и возражать, и встала между ним и кроватью.

— Послушай, сейчас не время, и мы не сможем справиться с берсеркером, если он появится прямо здесь! Если есть хоть один шанс, она его спасет, только ты должен уйти и держать себя в руках!

Кэт задержала дыхание, увидев, как сжались челюсти Ахиллеса, как потемнели от гнева его бирюзовые глаза, — но он все же кивнул и вместе с Одиссеем и Диомедом вышел из шатра.

Катрина снова повернулась к кровати, как раз вовремя, чтобы схватить комок чистого льна, который сунула ей Джаскелина.

— Встань на колени на кровать, рядом с ним, — сказала Джаки, быстро осматривая стебли, принесенные Одиссеем. — Промокай кровь, постарайся, чтобы она мне не мешала.

Выбрав подходящий стебель, Джаскелина склонилась над Патроклом и поднесла к его горлу маленький острый нож.

Катрина стиснула зубы, борясь с волнами тошноты, но сумела держать себя в руках, помогая Джаки делать трахеотомию. Ей казалось, что прошло несколько суток, хотя по логике вещей все это могло занять лишь немногие минуты; и вот наконец грудь Патрокла снова начала едва заметно подниматься и опускаться. Катрина облегченно вздохнула... а потом посмотрела на Джаскелину, все такую же бледную и мрачную.

— Он уже дышит. Разве это не значит, что все будет в порядке?

— Это временное явление. Его шея повреждена слишком сильно.

— И что нам теперь делать?

— Отвезти его в больницу. Туда, где есть настоящие врачи и настоящая медицина, настоящая хирургия.

Джаскелина рукавом вытерла мокрый лоб. Катрина заметила, что рука подруги дрожит.

— Он умирает, Кэт. И я ничего не могу сделать, чтобы удержать его.

Она прижала к губам тыльную сторону кисти, пытаясь подавить рыдания.

— Нет, нет! Нет, черт побери! Он не умрет, уж во всяком случае не из-за этого сволочного замысла богинь!

Катрина открыла медальон, висевший на цепочке на ее шее, и закричала прямо в него:

— Венера! У меня несчастье! Ты мне нужна немедленно!

Кэт перевела дыхание и мысленно взмолилась: «Прошу, ох, прошу, появись!»

В центре шатра взорвался клуб бриллиантовой пыли, и из угасающих искр вышла Венера.

— Дорогая, что случилось? Фетида сказала: больше никаких неприятных морских сюрпризов! — Богиня любви окинула взглядом пребывающее в полном порядке тело Катрины, — Но ты выглядишь более чем здоровой Катрина, я восхищаюсь тобой, но тебе не стоило бы понапрасну...

— Не во мне дело! — перебила богиню Кэт, показывая на кровать за спиной Венеры, — Это Патрокл!

Богиня любви обернулась — и судорожно вздохнула.

— Нет! Этого не должно было случиться!

Катрина подошла к ней.

— Ты ведь знала, что он собирается занять место Ахиллеса? Знала?

Прекрасные глаза Венеры наполнились слезами.

— Но это была хорошая идея! Патрокл ведет греков к победе, прикидываясь твоим Ахиллесом! Война заканчивается, Ахиллес остается в живых... — Богиня печально покачала головой, глядя на Джаскелину. — Я совсем не хотела причинять ей боль.

— Спаси его! — низким, напряженным голосом произнесла Джаскелина.

— Прошу тебя, — сказала Катрина. — Если ты не предполагала, что он пострадает, тогда ты должна спасти его!

Венера подошла к израненному Патроклу. Она прижала ладонь ко лбу воина и закрыла глаза. Все тело богини содрогнулась, она издала странный болезненный звук.

— Он умирает. Не в моих силах исцелить его. Это судьба.

— Нет! — закричала Джаскелина, — Ты уже изменяла судьбы прежде! Мы с Кэт умерли, но ты утащила наши души... ты изменила наши судьбы! Сделай это еще раз!

— Я не могу. Есть вещи, которые не под силу даже воплощенной Любви.

— Нет, их нет, — твердо заявила Катрина. — Любовь сильнее всего на свете... должна быть сильнее! Ты можешь его спасти, Венера! И все, что тебе нужно, так это смешать свою магию с современным миром, так же как ты делала прежде!

— Что ты придумала, Катрина? — спросила Венера.

— Даруй ему немножко своей божественной магии! Не так много, чтобы изменить судьбу, но столько, чтобы прибавить ему сил, а потом отправь его в Талсу! Позволь современной медицине изменить судьбу! Врачи постоянно это делают!

— Моя магия и твой современный мир... А может быть, ты и права.

— Лучше всего будет перенести его в приемный покой больницы Святого Иоанна. Ты ведь знаешь Талсу, ты способна это сделать! — умоляющим тоном произнесла Катрина.

— Это может помочь... — пробормотала богиня любви.

— Ничто не поможет, если ты не поспешишь, — сказала Джаскелина, поднимая безжизненную руку Патрокла.

— Ты любишь его? — внезапно спросила ее Венера.

Джаки посмотрела ей прямо в глаза.

— Да.

— Тогда я просто обязана помочь тебе. — Венера улыбнулась, послала Патроклу воздушный поцелуй, и воздух вокруг воина слегка засветился, — Ну а теперь отправляйся с ним и постарайся, чтобы он увидел именно тебя когда очнется.

Богиня любви хлопнула в ладоши — и Патрокл с Джаскелиной исчезли в клубах сияющего дыма.

Ни Катрина, ни богиня любви не заметили Агамемнона, который, пятясь задом наперед, выбрался из шатра. Не видели они и того, как царь греков вошел в шатер готовясь изобразить фальшивое сожаление о смерти Ахиллеса... ведь на месте Патрокла должен был оказаться Ахиллес. Впрочем, Агамемнон уже знал о маскараде, ему сообщил Калхас, когда царь явился в лагерь мирмидонян, куда отправился, как только ему доложили, что «Ахиллес» пал от руки Гектора.

Однако и раздражение, и разочарование царя растаяли после того, как он увидел маленькую сценку, происшедшую между богиней и двумя женщинами, которые прикидывались Поликсеной и ее служанкой. Так значит, боги все-таки вмешиваются в Троянскую войну. Ему бы следовало давным-давно об этом догадаться! Наверное, это сама Гера шепнула ему на ушко, чтобы он поспешил в лагерь мирмидонян. Да, Агамемнон был уже уверен, что действительно слышал нежный голос богини. И теперь царь точно знал, что делать. Он вышел из шатра и повернулся лицом к стоявшим вокруг воинам.

— Патрокл ушел в другой мир, — мрачно сообщил Агамемнон, наслаждаясь иронией того, что отчасти было истинной правдой, — Где Ахиллес? Нужно ему сообщить.

Вперед шагнул Диомед.

— Он пошел на берег вместе с Одиссеем. Мы отправим к нему кого-нибудь.

— Ага... — Агамемнон кивнул. — Ахиллес старается удержать берсеркера, на тот случай, если он понадобится Патроклу. Ну, теперь это не имеет значения. Сообщите своему господину. Женщины подготовят тело. Там теперь дом смерти, это не место для воинов.

— Но кто решится сказать Ахиллесу?..

— Я — его царь. Я сам ему скажу.

Диомед замялся.

— Но, мой господин, ведь может быть...

— Может быть, — перебил его Агамемнон, — ты соберешь своих воинов на краю поля сражений? Как ты думаешь, что сделает Ахиллес, когда узнает о смерти своего двоюродного брата?

— Господин, — на этот раз заговорил другой воин, — Но разве мы не должны подготовиться к похоронным играм в честь Патрокла? Разве мы не должны почтить его храбрость?

Агамемнон широко открыл глаза в подчеркнутом удивлении.

— Конечно! Конечно, я бы сказал — мы должны почтить его, но как ты думаешь, что скажет Ахиллес? Или, скорее, что скажет берсеркер?

Воин что-то пробормотал себе под нос, и Агамемнон мысленно улыбнулся.

— Мы должны собрать всех и быть готовы вернуться на поле битвы, — сказал царь.

Диомед кивнул.

— А я сам принесу Ахиллесу эту мрачную весть, — добавил Агамемнон.