Глава 32. Астерий нес ее через сады

Астерий нес ее через сады. Микки обычно не нравилось, когда ее держали на руках, как ребенка, но она совсем не была уверена, что смогла бы идти сама. Она ощущала себя ужасно больной и слабой. К тому же сейчас ей просто необходимо быть в его руках. Ей необходимо слышать биение его сердца напротив ее собственного, ведь это доказывало ей, что она действительно жива...

— Похититель обманул меня, — чуть слышно сказала она, опустив голову на плечо Астерия.

Он сжал ее крепче.

— Именно это они и делают. Похитители Грез заражают смертных, и их яд постепенно искажает мысли до того, что сны и мечты слабеют и постепенно умирают. И не вини себя, что пала жертвой того, что разрушает мечты смертных уже несчетные века.

— Но я думала об ужасных вещах. Меня переполняло... — Микки содрогнулась, не в силах продолжить.

— Ты была отравлена ненавистью, завистью, страхом и эгоизмом. То были не твои мысли, Микадо, то были больные тени твоего отравленного воображения. Ты не должна ругать себя за их зло, потому что тогда это тоже будет для них своего рода победой. Если они сумеют испортить твою жизнь, даже после того, как были изгнаны, то они не побеждены по-настоящему.

— Я никогда больше не позволю им себя одурачить. И еще я никогда больше не пойду в этот проклятый лес. — Микки подняла голову и посмотрела на Астерия. — Как ты можешь это выносить? Как ты можешь выходить туда и собирать нити реальности, зная, что и эти уроды тоже там, наблюдают за тобой, выжидают момента, чтобы напасть?

— Это моя судьба — сражаться с ними. Многие из них — мои старые, давно знакомые враги.

— Но разве ты не боишься?

— Только тогда, когда я думаю о том, что может случиться, если я проиграю и позволю им проникнуть в наш мир.

— Но ты никогда не проиграешь, — сказала Микки.

— Нет. Я не могу.

Микки подумала, что в голосе Астерия прозвучала невероятная усталость, и отчаянно понадеялась, что у него не будет больше причин сражаться с Похитителями Грез, пока он не отдохнет как следует и...

— Ох, боже! Отпусти-ка меня! Ты должен вернуться и проверить, все ли в порядке со Стеной роз и что никакой частицы этих тварей не осталось в нашем мире!

— Наш мир в безопасности. Северный ветер унес последние остатки тварей далеко в лес.

— Но разве тебе не нужно все-таки вернуться и убедиться, что там действительно все в порядке?

— Там все хорошо, Микадо. Когда Похитители Грез сталкиваются с сопротивлением и проигрывают, они не слишком скоро собираются для нового нападения. Они знают, что, если их опознали, их способность портить людям жизнь серьезно ослабевает. Они должны отступить и зализать раны и подготовиться к нападению когда-нибудь позже.

— Я помню, их вожак сказал, что он никогда не исчезнет.

— Так и есть. Мы должны всегда помнить об этом и быть настороже.

В памяти Микки всплыла фраза, прочитанная ею когда-то, и она тихо произнесла ее вслух:

— Отступившее добро сильнее победившего зла... — Она погладила Астерия по щеке. — Ты сражался на стороне добра.

— И я не позволю злу восторжествовать.

— А я не позволю им испортить мою жизнь; они меня не победят.

Микки снова опустила голову на плечо Астерия и спросила:

— Но как ты спас меня от смерти?

— Я обратился с мольбой к Кроносу, — тихо ответил Астерий.

Микки снова вскинула голову.

— К твоему отцу?! Астерий кивнул.

— Ты говорил со своим отцом?

— Недолго.

— И как давно ты разговаривал с ним в последний раз? — спросила Микки, удивленная странным выражением лица Астерия.

— Я прежде никогда с ним не разговаривал.

Микки ужасно рассердилась на надменного титана, так беспечно породившего, а затем бросившего сына, и страстно захотела унять многовековую боль от одиночества, что досталось на долю Минотавра. И, не зная, что тут можно сделать, поцеловала его в щеку.

— Спасибо, что спас мне жизнь, — сказала она.

Лицо Астерия смягчилось, он улыбнулся.

— Я просто отплатил услугой за услугу, Эмпуза. Помни, ты ведь тоже однажды вернула меня к жизни.

— А и правда... — Она ущипнула его за подбородок. — И в таком виде ты мне нравишься больше.

— Это потому, что тебе надоело ходить пешком и ты наслаждаешься, что тебя возит собственный зверь?

Микки расхохоталась.

— Ну, миф утверждает, что Минотавр был наполовину быком, однако мне не кажется, что быки — наилучшие перевозчики тяжестей. По слухам, это не слишком покорные животные.

— В таком случае слухи абсолютно верны, — заявил Астерий, крепко целуя ее и грозно рыча.

К тому времени, как они добрались до берлоги Астерия, Микки уже устала сидеть у него на руках, но когда он наконец поставил ее на ноги, пол пещеры слегка покачнулся под ней. Особенно ей стало плохо после того, как она увидела, что от ее хитона остались только полосы, жесткие от засохшей крови.

Микки застонала сквозь стиснутые зубы.

— Ох, меня вывернет наизнанку, если я сейчас же не смою с себя все это! Ты не мог бы отнести меня наверх, к ваннам?

Он снова подхватил ее на руки, но вместо того, чтобы выйти из пещеры, направился в свою спальню.

— Ладно, я понимаю, что с головой у меня сейчас не все в порядке, но я уверена, что ты идешь не в том направлении. Не то чтобы мне не хотелось очутиться в твоей постели, но... лучше после того, как я смою с себя всю эту грязь.

— Мы с тобой забыли осмотреть до конца мое жилище.

— Мы не забыли; мы просто сделали перерыв, — заявила Микки.

— Так позволь мне теперь, не прерываясь, показать то, чего ты еще не видела.

Астерий пронес ее через спальню и вошел в полукруглый проем, приютившийся в самом углу; Микки до сих пор его не замечала. За проемом открылся освещенный факелами туннель, а в конце его — новый проем, сквозь который, как с удивлением заметила Микки, проникали солнечные лучи.

— Знаешь, а в этом местечке действительно есть нечто очень... берложье. Я хочу сказать, тут очень уютно и красиво. Думаю, тебе надо называть свой дом...

Микки помолчала, раздумывая, пока Астерий приближался к освещенному выходу. А потом он вышел из туннеля в большую круглую комнату, в потолке которой в самом центре было отверстие, пропускавшее ясный утренний свет. И еще в это отверстие стекала вода из горячих источников.

— Думаю, тебе надо называть его настоящим раем! — выдохнула Микки.

Астерий рассмеялся и опустил ее на пол. В одну секунду Микки содрала с себя остатки хитона, спустилась по гладким ступеням и с довольным стоном окунулась в восхитительно горячую воду. Она услышала, как Астерий произнес короткий резкий приказ на своем магическом языке, с помощью которого призывал разные вещи, — и обернулась как раз вовремя, чтобы увидеть, как из воздуха возникли две корзины. В одной лежали разные сорта мыла, чистые полотенца и длинный кусок ткани для хитона. Вторая... тут Микки радостно вздохнула, — вторая была наполнена едой.

Астерий достал из первой корзины хрустальный флакон и улыбнулся Микки. Она усмехнулась в ответ, гадая, с чего это вдруг он так смутился.

— В чем дело? — спросила она.

— Твое мыло, — ответил он, протягивая флакон.

— Я не о бутылке. Я спрашиваю, что это у тебя за выражение лица такое?

— Я бы хотел спросить тебя кое о чем...

— Ладно. — Тут Микки рассмеялась. — Ты выглядишь несколько... по-хулигански.

Почувствовав себя намного лучше в минеральной воде, Микки кокетливо состроила глазки.

— А что, ты хочешь немножко побыть плохим парнем?

— Я... я просто хотел бы искупаться вместе с тобой, — выпалил Астерий.

И поразил Микки до глубины души, внезапно отчаянно покраснев.

— Мне было бы очень приятно, — сообщила она.

Он подошел к каменной чаше бассейна и поставил флакон на край. А потом снял кожаную кирасу и короткую тунику, надетую под ней. Микки нравилось смотреть на его тело и видеть, как оно постепенно обнажается. Астерий был столь могуч физически, в нем так изумительно смешались противоположности — человек и зверь... точно так же, как противоположности соединились в его уме. Он был яростен и сострадателен... в нем слились детская невинность и древнее знание, вместе сотворив существо, воистину не похожее на все то, что вообще могло существовать в мире. Микки настолько углубилась в счастливое созерцание, что лишь тогда, когда Астерий вошел в бассейн, осознала: кровь, покрывавшая его тело, пролилась не только из ее ран. Руки Астерия были сплошь покрыты порезами и следами укусов.

— Они тебя ранили! — Микки подтолкнула Астерия к глубокой части бассейна, чтобы он мог омыть свои раны горячей водой. — Ну что я за идиотка! У тебя есть бинты? Ох... тут есть и такие, которые, похоже, надо зашивать... У вас тут должен ведь быть врач, да? Давай все это хорошенько промоем, а потом я позову...

Астерий поймал ее за запястье.

— Я не нуждаюсь в целителе.

Микки нахмурилась.

— Послушай, я работала в госпитале. Так что уж поверь мне на слово. Тебе нужен врач.

Астерий улыбнулся и нежно поцеловал ее.

— Твоя забота обо мне согревает мой дух.

— Прелестно. Я очень рада. Но мой дух согреет присутствие здесь врача.

— Микадо, я бессмертен. Мне не нужны целители. Эти раны уже сами собой исцелились.

Все еще хмурясь, Микки подняла его руку и уставилась на нее.

— И правда! Они заживают!

— Теперь ты довольна? — спросил Астерий.

— Я несколько огорошена, — ответила Микки. — Но определенно довольна.

Она плеснула водой на его руку, потом осторожно прикоснулась к только что закрывшимся следам зубов, наблюдая, как их затягивает тонкая молодая кожа.

— А может случиться такая рана, от которой ты сам не излечишься?

— Если ты скажешь, что больше не любишь меня, это меня убьет.

Микки посмотрела ему в глаза.

— Тогда ты будешь жить вечно.

Астерий взял с края бассейна хрустальный флакон.

— Позволь мне показать, как я о тебе забочусь, Микадо.

Микки стояла в воде по пояс; взяв флакон из рук Астерия, она щедро налила тяжелой густой жидкости себе на шею, руки и грудь, а потом снова поставила флакон на край бассейна. Пьянящий аромат священного масла Эмпузы смешался с теплым запахом кожи Микки, едва заметно изменившись и став ее собственным ароматом.

Астерий медленно провел ладонями по ее скользком коже. Он не спеша гладил ее шею и плечи, потом перешел к груди и соблазнительному животу. Его руки прижались к ее талии — и унесли пряно-розовый аромат к бедрам. Микки вся жарко таяла от его прикосновений. Его пальцы ненадолго заглянули в пространство между бедрами и прошлись по уже пылающему центру, но тут же понимающе скользнули прочь, чтобы еще немножко подразнить живот и грудь, прежде чем снова вернуться к главному. Микки казалось, что Астерий пробуждает каждую дремлющую частицу ее тела, а теплая вода продолжает ласку вслед за ним. Астерий развернул Микки и на этот раз сам взял флакон и пролил густую волну жидкого мыла ей на спину. Микки, ослабев, наклонилась и оперлась на край бассейна, а руки Астерия ласкали ее спину, потом ягодицы...

— Помнишь, как я в последний раз приходил в твой сон?

Его горячее дыхание обожгло ей спину, когда он опустился на колени, а его умные руки все скользили и скользили по ее коже...

— Помню, — хрипло прошептала Микки.

Микки отклонилась назад, когда он коснулся бедер.

— Мы лежали в розовой яме...

Низкий голос как будто проник сквозь кожу Микки, и она задрожала от удовольствия.

— Я был сверху. А ты раздвинула ноги передо мной...

Пальцы Астерия коснулись ее центра наслаждения. Темп ласки нарастал.

— Я был возбужден, и когда прижал к тебе свою плоть, то почувствовал твою влагу и твой жар и то, как твое тело напряглось и взорвалось освобождением...

И тут Микки коротко вскрикнула... ее оргазм был сильным и быстрым.

А потом Астерий повернул ее к себе лицом и одним стремительным движением поднял ее, все еще содрогавшуюся, над водой. Микки выгнулась ему навстречу, опираясь на край бассейна. Он сжал ее бедра и с низким горловым рыком выпустил когти. Его плоть врывалась в Микки и выходила наружу с едва сдерживаемой силой... Микки не закрыла глаза. Ей хотелось видеть его, видеть пугающую красоту его лица, когда он любил ее. Ее кожа была возбуждена и чрезвычайно чувствительна, и Микки испытывала настоящее сексуальное потрясение каждый раз, когда когти Астерия глубоко впивались в нее. Мягкие движения, когда он входил в нее и выходил обратно, сопровождались тихим рычанием, и он хрипло произносил ее имя, и все это превратилось в некую эротическую симфонию, темп которой нарастал, и крещендо едва не разорвало ее тело наслаждением столь сильным, что оно граничило с болью.

Микки без сил упала на Астерия, тяжело дыша, чувствуя себя невероятно слабой и насыщенной. Она довольно улыбалась, уткнувшись ему в грудь, а потом вдруг осознала, что не только из-за тяжелого дыхания Астерий содрогается. Он дрожал всем телом... Микки отодвинулась — и увидела, что его глаза закрыты, а по щекам медленно стекают слезы.

— Астерий? — Она погладила его по лицу. — Что случилось?

Он открыл глаза и поцеловал ее в ладонь.

— Я так долго был один... и вдруг обнаружил, что не готов к тому счастью, которое ты мне принесла. — Он поднял руку и вытер щеку, как будто только что заметил, что плачет. — Наверное, я кажусь тебе глупым и слабым?

— Нет, любимый. Ты кажешься мне человеком.