Глава 1. — Мне опять снятся эти сны.

— Мне опять снятся эти сны.

Нелли выпрямилась в кресле и бросила на Микки взгляд, который можно было охарактеризовать как «проявление клинического любопытства».

— Не хочешь рассказать мне о них? — спросила она.

Микки задумалась. Хотелось ли ей рассказывать? Она скрестила ноги, потом поменяла их местами, немножко нервно проводя ладонью по волосам и пытаясь поудобнее устроиться в кресле с подголовником.

— Прежде чем я отвечу на твой вопрос, мне бы хотелось, чтобы ты ответила на мой.

— Вполне справедливо, — кивнула Нелли.

— Если я расскажу тебе о своих снах, как ты будешь слушать? Как моя подруга или как психотерапевт?

Нелли рассмеялась.

— Ох, умоляю, Микки! Мы с тобой в кофейне, а не в моем кабинете! И ты ведь не собираешься платить мне сто двадцать долларов в час за то, что мы сидим тут с тобой. И давай не забывать вот что...

Она наклонилась и перешла на шепот:

— Мы дружим много лет, но ты никогда не была моей пациенткой!

— Верно, но ведь не потому, что у меня никогда не было проблем.

— Да уж точно, — сказала Нелли с подчеркнутым сарказмом. — Так ты собираешься рассказывать или мне придется применить тайный профессиональный прием, чтобы заставить тебя проболтаться?

— Что угодно, только не это!

Микки вскинула руки, как будто защищаясь. Потом пожала плечами.

— Ну, сны, в общем, все те же.

Заметив, что Нелли вскинула брови, внимательно глядя на нее, Микки вздохнула и закатила глаза к потолку.

— Ладно, возможно, в последнее время они немного изменились.

— Ты на этот раз видела его лицо? — тихо спросила Нелли.

— Почти. — Микки поежилась и уставилась в угол над камином. — Вообще-то я думаю, что в этот раз я могла видеть его лицо, но...

— Но? — повторила Нелли.

— Но я...— Микки колебалась.

Нелли ободряюще кашлянула.

— Но я была настолько захвачена, что не могла сосредоточиться на его лице, — быстро закончила Микки.

— Захвачена чем?..

Микки наконец перестала таращиться на камин и посмотрела в глаза подруге.

— Я была захвачена самым невероятным эротическим сном в моей жизни. Мне действительно было наплевать, как выглядит его чертова физиономия.

— Ну-ну... — протянула Нелли. — Я что-то не помню, чтобы ты упоминала о сексе в других снах. Теперь мне действительно интересно услышать все до конца.

— Это потому, что они не были... или, может, я не... ох, я не знаю. Почему-то сны изменились. — Микки пыталась описать, что происходило с ней. — Говорю же тебе, Нелли, эти сны становятся все более и более реальными!

Веселье в темных глазах Нелли мгновенно сменилось озабоченностью.

— Расскажи мне, милая, что происходит? — спросила она.

— Понимаешь... чем более реалистичными становятся сны, тем менее реальной мне кажется моя жизнь.

— Расскажи последний сон.

Но Микки вместо ответа намотала на палец прядь густых медно-красных волос и принялась за капучино. Они с Нелли дружили много лет. Познакомились в госпитале, где работали, и вскоре стали подругами. Во всем остальном между ними было мало общего. Нелли была высокой и стройной, смуглой и обладала весьма экзотичной красотой, доставшейся ей от матери-гаитянки. Она была выше Микки на целых семь дюймов. И насколько смуглой была Нелли, настолько же светлой была Микки, к тому же в отличие от стройной и изящной подруги она была пухленькой. Но с первой же встречи девушки не испытывали друг к другу ни зависти, ни неприязни, зато каждая ценила необычность другой.

Это была крепкая дружба, основанная на доверии и взаимном уважении. И Микки сама не понимала, почему вдруг заколебалась, не зная, стоит ли рассказывать Нелли о своих снах, в особенности о последнем...

— Микки?

— Я думаю, с чего начать, — увильнула от прямого ответа Микки.

Нелли чуть заметно улыбнулась, тоже отпила глоток капучино и откусила маленький кусочек шоколадного бисквита.

— Да, подумай. У всех психотерапевтов есть одно общее качество.

— Знаю, знаю... вы все до отвращения терпеливы.

— Точно.

Микки повертела в руках кофейную чашку. Ей действительно было крайне необходимо разобраться с этими снами. Они становились слишком сверхъестественными, слишком завораживающими и соблазнительными.

Но она все сомневалась, и не потому, что боялась излагать вслух столь интимные подробности, но еще и потому, что какая-то часть ее сознания побаивалась подруги, которая была блестящим психотерапевтом, — побаивалась, что та найдет какие-то магические слова, которые излечат Микки от этих снов.

А она не была уверена, что хочет исцеляться от них.

— Эй, это же я, — тихо произнесла Нелли.

Микки натянуто улыбнулась, глубоко вздохнула и решилась.

— Хорошо. — Она нервно потерла накрашенный ноготь. — Последний сон начался так же, как все другие.

— Ты хочешь сказать — в кровати под балдахином?

— В огромной кровати, в гигантской спальне, — уточнила Микки, кивая. — Да. Это было то же самое место, только там не было темно, как обычно. На этот раз в комнату просачивался слабый свет, сквозь стекло во всю стену. Думаю, это было...

Микки попыталась вспомнить нужное слово.

— Как это... панорамное окно из вертикальных стеклянных панелей, вверху полукруглое. Понимаешь, о чем я?

Нелли кивнула.

— Сводчатое окно.

— Да, наверное. Ну, как бы это ни называлось, я его заметила потому, что на этот раз оно пропускало немного света.

Микки погрузилась в воспоминания, уставившись на пляшущий огонь камина.

— Свет был неяркий, розоватый, так что, наверное, наступал рассвет, — мечтательно произнесла она. — В общем, свет меня разбудил.

Она слегка замялась.

— Наверное, это кажется странным... проснуться во сне, чтобы попасть в новый сон. — Микки пожала плечами, — Но я именно проснулась. Я лежала на животе и чувствовала, что кто-то расчесывает мои волосы большой мягкой щеткой. Это было чудесно...

Микки хихикнула, посмотрев на подругу.

— Ну, ты лучше меня знаешь, что это значит — когда во сне кто-то расчесывает твои волосы.

— В этом я с тобой согласна, только расчесывание волос — не секс.

— Ладно, это я и сама знаю. Я еще не дошла до сексуальной части, я пока говорю о том, почему я чувствовала себя такой расслабленной и довольной.

— Извини, что перебила. Ты лучше считай, что меня здесь вообще нет.

— Это тоже один из ваших приемчиков?

— Ничего подобного. Это значит, что мне хочется услышать другую часть, о сексе.

Микки усмехнулась.

— В таком случае буду рада продолжить. Вот слушай... Я была так расслаблена, что как будто плыла куда-то. Это было очень странно — вроде бы моя душа стала настолько легкой, что отделилась от тела. А потом и вовсе начались чудеса,

— Чудеса? Как это?

— Ну, сначала возник порыв ветра. Он как будто подхватил меня и понес.Но это была не настоящая я. Только мой дух. Потом я будто опустилась куда-то. Я испугалась, открыла глаза и обнаружила себя посреди самого невероятногорозового сада, какой только можно вообразить.

Из голоса Микки исчезли последние следы неуверенности, и она пустилась в подробности:

— У меня просто дух захватило. Мне хотелось пить этот воздух, как вино. Вокруг повсюду были розы. Причем все мои любимые: «дабл делайт», «крайслер империал», «кэри грант», «стерлинг сильвер»...

— А розы «микадо»?

Вопрос Нелли вернул Микки к реальности.

— Нет, своих тезок я не видела, ни одной. — Микки выпрямилась и недовольно посмотрела на подругу. — Но я не думаю, что все это происходит именно потому, что моей маме показалось очень умным назвать меня в честь ее любимых роз.

Нелли примиряюще взмахнула рукой.

— Но согласись, Микки, — она отчетливо произнесла прозвище подруги, как бы желая стереть имя Микадо, витавшее в воздухе вокруг них, — это ведь очень странно — что розы появляются в каждом сне.

—Да что тут странного? Я доброволец общества «Розовые сады Талсы». Я и сама выращиваю розы. И почему бы розам, которые так много значат в моей жизни, не появиться в моих снах?

— Ты права. Розы — действительно важная часть твоей жизни, как были важной частью жизни твоей матери...

— А до нее — ее матери, и до нее — ее... — перебила подругу Микки.

Нелли улыбнулась и кивнула.

— Знаешь, я думаю, это чудесное увлечение, и я просто завидую твоему дару выращивать такие прекрасные цветы.

— Извини. Мне не о чем волноваться. Наверное, я просто не выспалась.

Лицо Нелли омрачила легкая тревога.

— Ты не говорила, что плохо спишь.

— Ох, да ерунда все это, — отмахнулась Микки. — Я просто вчера слишком заработалась и сидела в офисе допоздна.

«Пожалуйста, не расспрашивай меня об этом», — мысленно попросила Микки, глядя на подругу и поспешно хватаясь за чашку с капучино. Ей не хотелось, чтобы Нелли знала: ее усталость совсем не связана с переработкой или недосыпанием. Ей хотелось только одного: поскорее ускользнуть в мир снов и спать, спать, и, хотя она не чувствовала себя отдохнувшей после пребывания в мире фантазий, ее тянуло туда ночь за ночью.

— Микки?

— На чем я остановилась? — с трудом вернулась к реальности Микки.

— На прекрасном розовом саде.

— Да, верно.

— И на том, что начались чудеса.

— Да... — Микки снова уставилась на камин. — Какое-то время я просто гуляла между розовыми кустами, касалась цветов и восхищалась их красотой. Стояло раннее утро, воздух был свежим и прохладным, а на розах сверкала роса. Все выглядело как после купания. Кусты на террасах образовывали нечто вроде лабиринта. Я все бродила и бродила там, наслаждаясь красотой.

Тут улыбка Микки дрогнула, и она немного помолчала, прежде чем перейти к следующей части сна. Она почувствовала, как на щеках проступает румянец, резко отвела взгляд от камина и посмотрела в глаза удивленной подруге.

— Только не говори мне, что ты смущаешься! — сказала Нелли.

Микки криво усмехнулась.

— Есть немного...

— А ты вспомни, чем мы с тобой однажды занимались в гостинице. В одной комнате. Наплюй на все и расскажи подробно. К тому же если это не поможет, не забывай...

Нелли откусила еще кусок бисквита и проговорила с набитым ртом:

— Я же профессионал.

— Вот об этом напоминать не надо, — проворчала Микки. И, глубоко вздохнув, продолжила: — Ладно, значит, я гуляла среди роз, а потом вдруг почувствовала его. Я его не видела, но знала, что он рядом.

Микки облизнула губы. И ее рука бессознательно поднялась к горлу. Кончики пальцев медленно скользили по чувствительной коже у основания шеи, пока Микки говорила:

—Я пошла быстрее, потому что сначала мне показалось, что я должна убежать от него, но скоро все изменилось. Я слышала, что он рядом; он как будто захватывал меня... Он совсем не старался не шуметь, не пытался спрятаться. Меня словно преследовало яростное, сильное животное.

Микки умолкла, чтобы отдышаться. Все тело пылало. Она чувствовала, что между грудями выступили капли горячего пота и медленно поползли вниз.

— Ты боялась? — спросила Нелли.

— Нет, — ответила Микки таким тихим шепотом, что ее подруге пришлось наклониться, чтобы расслышать. — Как ни странно. Я совсем не боялась. Меня это возбуждало. Волновало. Я хотела, чтобы он меня поймал. И если я бежала, то лишь для того, чтобы раззадорить его... мне очень хотелось его раззадорить.

— Bay... — выдохнула Нелли. — Сексуально...

— Я же говорила... а дальше пошло еще лучше.

— Неплохо, — кивнула Нелли, снова вгрызаясь в бисквит.

— Я бежала обнаженная и смеялась. А когда он касался моего тела, мне казалось, что мой возлюбленный — ветер. Я откликалась на каждый вздох того существа, которое преследовало меня. И я хотела быть пойманной, но только тогда, когда он очень, очень сильно захочет меня поймать.

— Ох, бога ради, только не останавливайся на этом! Он тебя догнал?

Взгляд Микки стал задумчивым, как будто устремившись внутрь, и она снова уставилась на огонь.

— И да, и нет. Как я сказала, я бежала, а он гнался за мной. Я очутилась у резкого поворота лабиринта и свернула, а потом споткнулась и упала в яму. Но я не ударилась — там оказалась какая-то подушка.

Губы Микки дрогнули, потом изогнулись в чувственной улыбке.

— Это была подушка из лепестков. Я свалилась в яму, полную лепестков роз. Их там, наверное, были миллионы. Аромат наполнял воздух, лепестки ласкали тело. Каждый миллиметр моей нагой кожи ожил от их мягкого прикосновения. А потом его руки раздвинули лепестки. Руки не были мягкими. Наоборот, они были грубоватыми, сильными, требовательными. И разница между этими ощущениями оказалась невероятно возбуждающей. Он гладил меня, гладил грудь, живот, бедра... Он ласкал меня точно так, как бы я сама хотела себя ласкать. Как будто он заглянул в мои мечты и знал все мои тайные желания.

Микки немного помолчала, отвела с лица прядь волос. Ее рука слегка дрожала, и, не желая, чтобы Нелли заметила это, Микки поспешила продолжить рассказ:

— В яме было темнее, чем в саду, и я видела все смутно, как будто запах раздавленных лепестков испускал некий душистый туман, замутняющий зрение. И я не видела его, но там, где он меня касался, я вспыхивала огнем. Прежде во всех снах я ощущала его присутствие, как будто он был неким нематериальным существом, призраком или тенью. Я знала, что он поблизости, но он никогда не преследовал меня, никогда не прикасался ко мне. И уж конечно, я ни разу не прикасалась к нему. Но в полной лепестков яме все изменилось. Я ощущала на себе его руки, а потом потянулась к нему и коснулась его. И привлекла к себе. А он... я чувствовала...

Микки судорожно сглотнула и крепко зажмурилась, вспоминая.

— Он был на ощупь мощным, сильным и невероятно большим. Я погладила его по широченным плечам, по рукам. Мускулы у него были как ожившие камни. И я ощутила кое-что еще... он был... у него...

Микки снова сглотнула, почувствовав сухость в горле. Нужно ли говорить об этом Нелли? Можно ли хоть кому-нибудь об этом сказать? Углубившись в воспоминания, она как будто снова очутилась там, в той яме, полной неведомых ощущений и аромата роз. Ее руки сами собой поднялись, пальцы зарылись в густую массу волос. Она хотела заставить его повернуться к ней лицом... открыть глаза и наконец-то, наконец-то увидеть его. Но тут ее пальцы наткнулись на это. Рога. То существо, что гладило ее, доводя до экстаза, какого она никогда прежде не испытывала, имело рога.

Нет! Она не может рассказать об этом Нелли; это уж слишком безумно, а ее подруга отлично разбирается в сумасшедших. И Микки быстро произнесла:

— На нем было нечто вроде маскарадного костюма. Кожа... толстая кожа на груди. Как... как... — Она поискала подходящее слово. — Как, знаешь, эти старинные латы. Это было невероятно эротично... мощные мускулы, едва прикрытые твердой кожей... Я гладила его... ощущала его... А его лицо зарылось в мои волосы, вот тут...

Закрыв глаза, Микки медленно провела ладонью по рыжим локонам у правого уха.

— Здесь было его лицо... Когда я гладила его, он стонал прямо мне в ухо, хотя это и не был настоящий стон... по крайней мере, не такой стон, какой мог бы издавать человек. Это было низкое, глухое ворчание, и оно повторялось и повторялось. Я должна бы испугаться, сопротивляться или, на худой конец, застыть от ужаса, превратившись в камень. Но мне не хотелось отстраняться от него. Эти ужасные, прекрасные, нечеловеческие звуки лишь сильнее возбуждали меня. Мне казалось, я умру, если не получу его — всего целиком. Я выгибалась ему навстречу и ощущала его возбуждение. Он прижимался ко мне своим естеством.

Микки в очередной раз сглотнула.

— А потом он заговорил. Голос у него оказался такой, какого я никогда не слышала, — мужской и в то же время нет. Как у зверя, но не настоящего. И сила, с которой он звучал, пробрала меня насквозь, я как будто слышала его изнутри, в глубине ума.

Микки замолчала, и Нелли спросила, едва дыша: — И что он сказал?

— Он прорычал мне в ухо: «Мы не должны... я не могу... Такому не позволено быть!» Но его слова меня не остановили. Я слышала в его голосе желание и, уж конечно, чувствовала его плоть между бедрами. Я молила его не останавливаться, цеплялась за него. Я хотела его, я хотела, чтобы он прижался ко мне обнаженным телом... Но опоздала. У меня случился оргазм, и я только и могла, что обхватить его ногами, когда мое тело взорвалось изнутри. Вот оргазм-то меня и разбудил.