Глава 23. Почти всю ночь Лилиан оставалась в постели Маркуса

Почти всю ночь Лилиан оставалась в постели Маркуса. Но вот она проснулась и обнаружила, что лежит в теплых объятиях льна, шелка и его рук. Маркус, наверное, совсем обессилел от любовной схватки, потому что спал мертвым сном, но утром он проснулся первым и стал будить задремавшую Лилиан. Ей не хотелось вставать.

– Почти утро, – шепнул Маркус ей на ухо. – Откройте глаза, я должен отвести вас к себе.

– Нет, – сказала она сонно, – попозже. Еще несколько минут!

Она попыталась снова зарыться лицом в подушку. В постели было так тепло, уютно, а спальня успела выстудиться за ночь. Ей очень не хотелось ступать босыми ногами на ледяной пол…

Маркус поцеловал Лилиан в макушку и усадил ее на постели.

– Нет, вам пора, – мягко настаивал он, гладя ее по спине. – Скоро придет горничная растопить камин, и гости собираются поехать сегодня на охоту, значит, встанут рано.

– В один прекрасный день, – сказала Лилиан сердито, свернувшись клубочком, – вам придется объяснить, что за радость для вас, мужчин, встать ни свет ни заря, месить грязь на полях и убивать невинных животных.

– Потому что мужчины любят испытывать себя и тягаться с природой. А ведь охота еще дает нам повод выпить до полудня.

Она улыбнулась и уткнулась носом в его плечо.

– Мне холодно, – шепнула она, касаясь губами его плеча. – Ложитесь со мной под одеяло.

Какой соблазн… Маркус простонал, но встал. Лилиан только плотнее завернулась в одеяло, а Маркус очень скоро вернулся полностью одетый и вытащил ее из постели.

– He жалуйтесь, – сказал он, – заворачивая ее в один из своих халатов. – Сейчас вы пойдете к себе. Не нужно, чтобы вас видели в моем обществе в столь ранний час.

– Вы боитесь скандала?

– Нет, просто я всегда стараюсь сохранять осторожность.

– Сразу видно джентльмена, – насмешливо сказала Лилиан и подняла руки, чтобы он завязал пояс халата. – Тогда вам нужна девушка, столь же благоразумная и осторожная.

– Да, но благоразумные девушки и вполовину не так забавны, как испорченные.

– А я испорченная? – спросила она, обнимая его за плечи. – Развратная?

– О да! – ласково сказал Маркус и поцеловал ее в губы.

Дейзи проснулась, потому что в дверь кто‑ то тихо скребся. С трудом разлепив глаза, она увидела, что еще очень рано, а сестра уже сидит возле туалетного столика, расчесывая спутанные волосы. Она уже оделась в шелковое темно‑ красное платье.

– Кто бы это мог быть? – спросила Дейзи.

– Я посмотрю.

Лилиан приоткрыла дверь. Насколько Дейзи могла разглядеть, за дверью была горничная, которая принесла записку. Горничная заговорила вполголоса. Дейзи не могла расслышать слова, но поняла, что сестра немного удивлена.

– Очень хорошо, – сказала Лилиан с досадой. – Скажите ей, я приду, хотя и не понимаю, зачем держать это в тайне.

Горничная ушла. Лилиан закрыла дверь и повернула к сестре озабоченное лицо.

– В чем дело? – спросила Дейзи. – Что она сказала? И кто ее прислал?

– Чепуха какая‑ то, – ответила Лилиан. – Мне не велели говорить.

– Я слышала что‑ то про тайну.

– Просто неприятное дело, которое мне предстоит уладить. Объясню потом. Уверена, мне найдется что рассказать. Вот повеселишься!

– Дело касается лорда Уэстклифа?

– Не напрямую.

Суровая морщина на лбу Лилиан разгладилась.

– Ах, Дейзи, это просто стыд! Как мне хочется быть с ним рядом, ласкаться к нему. Боюсь, я совершу сегодня какую‑ нибудь глупость. Запою во весь голос, например. Ради Бога, не останавливай меня.

– Не стану, – пообещала Дейзи, улыбнувшись в ответ. – Так, значит, ты влюблена?

– Не произноси этого слова! Даже если я влюблена – а я ничего не хочу утверждать наверняка, – ни за что не скажу этого первая. Это вопрос гордости. Вдруг я признаюсь, а он ничего не скажет в ответ? Ответит вежливым «спасибо»… Тогда я его убью. Или умру сама.

– Надеюсь, граф не так упрям, как ты, – отозвалась Дейзи.

– Он не упрям, – заверила ее сестра, – но считает себя упрямым.

Вспомнив что‑ то, Лилиан рассмеялась и хлопнула себя по лбу.

– Ах, Дейзи! – сказала она с лукавой усмешкой. – Из меня выйдет такая ужасная графиня!

– Назовем это по‑ другому, –дипломатично сказала Дейзи. – Лучше скажем, не совсем обычная.

– Могу стать любой графиней, какой захочу! – воскликнула Лилиан, радуясь и удивляясь одновременно. – Если верить словам Уэстклифа, а я склонна ему верить…

Выпив чаю с тостами, Лилиан пошла на заднюю террасу дома. Задержавшись у балконной ограды, она смотрела в сад, любуясь его аккуратными дорожками и широкими полосами низких живых изгородей, увитых розами, зарослями старинного тиса, в которых наверняка было немало восхитительных укромных местечек. Она помрачнела. В этот самый момент графиня ждет ее в саду бабочек. Это она отправила одну из горничных с запиской. Графиня желала поговорить с Лилиан наедине. Непонятно, почему она выбрала столь уединенное место и далеко от дома? Старая леди с трудом передвигает ноги. Ходит, опираясь на палку, да и слуга возит ее постоянно в кресле на колесиках. Как же она доберется до тайного садика? Было бы проще и разумнее встретиться наверху, в гостиной Марсденов. Боится, что их подслушают? Значит, речь пойдет о семейных тайнах. Или графиня просто раскричится самым неприличным образом…

Зато совершенно ясно, почему графиня требовала, чтобы Лилиан никому не рассказывала об их свидании. Если Маркус узнает, он потребует объяснений. Кроме того, Лилиан не желала искать защиты у Маркуса. Она сама готова была встретиться с графиней лицом к лицу. Ее не испугать злобными тирадами. Пусть у графини острый и безжалостный язык – ее оскорбления не заденут Лилиан. Как с гуся вода! Лилиан знала: ничто не помешает их браку с Маркусом. И это придавало ей сил.

В интересах самой графини установить сердечные отношения с невесткой, иначе они испортят друг другу жизнь. Старой леди придется это понять. Лилиан мрачно улыбалась, спускаясь по длинному пролету ступенек, ведущих в сад. Она шла по дорожке, наслаждаясь чистым утренним воздухом.

– Я иду, старая ведьма, – бормотала она про себя. – Готовься к худшему.

Дверь в тайный садик была приоткрыта. Лилиан расправила плечи и натянула на лицо маску холодного безразличия.

Графиня сидела одна на круглой скамье, словно на троне. Никаких слуг поблизости не было. Свою украшенную драгоценными камнями трость графиня прислонила к скамье. Она сидела с каменным лицом. Лилиан даже смешно стало. Старуха вообразила себя воином, готовым драться до победного конца.

– Доброе утро, – любезно сказала Лилиан, подходя. – Какое чудесное место вы выбрали для нашей встречи. Надеюсь, вы не устали, добираясь сюда?

– Это мое дело, не ваше, – ответила графиня.

Ее черные глаза смотрели равнодушно, но Лилиан внезапно стало не по себе. По спине прошел неприятный холодок, не то чтобы она испугалась, просто встревожилась. Может быть, предчувствие? Во время предыдущих встреч ничего похожего Лилиан не испытывала.

– Я просто беспокоилась о вашем же удобстве, – сказала Лилиан, в притворном испуге взмахнув руками. – Я не стану сердить вас, пытаясь казаться дружелюбной, миледи. Говорите прямо: что у вас на уме?

– Надеюсь, ты выслушаешь меня. Ради тебя самой и ради моего сына, – начала она ледяным тоном и вдруг замолчала, словно недоумевая, с чего вдруг она должна объяснять этой девице столь очевидные вещи. Несомненно, графине пришлось пережить множество передряг, но с такой напастью она сталкивалась впервые.

– Если бы я могла представить себе, что графу понравится девушка низкого происхождения, я бы вмешалась раньше и положила бы этому конец. Вероятно, граф не совсем здоров. Иначе как объяснить это безумие?

Седовласая дама замолчала, чтобы отдышаться. Лилиан спокойно спросила:

– Почему вы называете это безумием? Всего пару недель назад вы допускали, что я могу заполучить в мужья британского аристократа. Почему же не самого графа? Дело в личной неприязни?

– Глупая девчонка! – воскликнула графиня. – Вот уже пятнадцать поколений Марсденов выбирают жен только в аристократических кругах. Мой сын не нарушит эту традицию. Тебе не понять, что такое чистота крови. Ты явилась из страны, где нет ни традиций, ни культуры. Благородное происхождение для вас – пустой звук. Если граф женится на тебе, это будет не только его личный позор, но и мой тоже. Ты осквернишь наше генеалогическое древо, а все когда‑ либо живущие Марсдены перевернутся в своих гробах!

Лилиан опять стало смешно. Как напыщенно выражалась графиня! Девушка сразу же догадалась, что для матери Уэстклифа чистота благородной крови – символ сродни религиозному. Она будет защищать его со страстью фанатички. «Может быть, попытаться все же перевести разговор на уровень личных отношений? Ведь любит же она сына, хотя и виду не показывает».

Лилиан не очень любила рассуждать о чувствах. Ей больше удавались остроумные замечания. Она умела быть циничной, но раскрывать сердце? Это казалось слишком рискованным. Но может быть, она просто обязана быть искренней с графиней? Ведь она выходит замуж за ее сына.

Лилиан заговорила, тщательно подбирая слова:

– Миледи, я знаю, что вы желаете счастья сыну. Мне бы хотелось, чтобы вы поняли: я тоже хочу, чтобы он был счастлив. Конечно, я не могу похвастаться благородным происхождением и не привыкла жить по вашим правилам…

Она замолчала, улыбнулась и добавила:

– Мне не очень понятно, что такое генеалогическое древо. Но думаю, я могу сделать Уэстклифа счастливым. По крайней мере хоть немного облегчу ему груз забот. Я не буду такой уж сумасбродкой, обещаю вам. Поверьте, я не сделаю ничего такого, что бы поставило в неловкое положение графа или оскорбило вас.

– Хватит молоть чушь! Ни слова больше! – взорвалась графиня. – Для меня оскорбительно само ваше существование. Я не взяла бы вас даже в прислуги, не то что в невестки. Мой сын не любит вас. Он выбрал безродную девку просто назло, чтобы оскорбить память отца, которого не смел ослушаться, пока тот был жив. Вы бунтарка, которая борется с призраком. Когда новизна этого вульгарного брака потускнеет, граф начнет презирать вас так же, как презираю я, но будет поздно! Наш род прервется.

Лилиан стояла не шелохнувшись и не возражая. Краска гнева заливала ее лицо. До сего дня она и не знала, что такое настоящая ненависть. Будь это возможно, графиня, наверное, убила бы ее. Впрочем, Лилиан не испугалась и не заплакала. Она бросилась в ответное наступление.

– Может быть, он хочет на мне жениться, чтобы я помогла ему выстоять против вас, миледи? В таком случае буду счастлива стать орудием мести.

Глаза графини вылезли из орбит.

– Как вы смеете! – хрипло закричала она.

На языке у Лилиан вертелась еще пара ехидных фраз, но она смолчала. Не дай Бог старуху хватит апоплексический удар. Убить мать жениха – не лучшее начало семейной жизни. Она сдержанно добавила:

– Что ж, мы выяснили наши отношения. Конечно, я надеялась на другой исход нашей беседы. Наверное, нужно учесть, что для вас новость о браке сына со мной оказалась слишком неожиданной. Может быть, со временем мы все‑ таки поймем друг друга…

– О да! Непременно, – прошипела графиня так злобно, что Лилиан невольно отшатнулась. Сколько злобы было во взгляде старухи! Ей хотелось немедленно убежать, спрятаться, но ведь графиня была бессильна что‑ то изменить, потому что Маркус любит ее и не даст в обиду.

– Я выйду замуж за графа, – твердо сказала Лилиан.

– Пока я жива, этого не случится, – прошептала графиня. Наклонившись вперед, она схватила трость и поднялась со скамьи. Движения давались ей с трудом. Лилиан даже чуть не бросилась к ней. Вид немощной старухи все‑ таки вызывал сострадание, но старая дама кинула на Лилиан столь убийственный взгляд, что девушка застыла на месте. «Чего доброго, ударит тростью».

Над садом бабочек повисла нежная дымка тумана, в котором тонули лучи утреннего солнца. Бабочки проснулись и начали раскрывать свои крылышки. Там и сям пестрые создания уже порхали над полураскрытыми чашечками цветов. Как красиво было в саду, но сколько ядовитых слов было произнесено только что! Графиня заковыляла к выходу, и Лилиан пошла за ней.

– Позвольте, я открою вам дверь, – предложила Лилиан. Графиня надменно ждала.

– Зачем было так далеко идти? – не удержалась Лилиан. – С тем же успехом мы могли бы устроить перепалку и в доме.

Леди Уэстклиф шагнула за порог, не обращая на Лилиан никакого внимания. И вдруг она что‑ то сказала, даже не потрудившись обернуться к Лилиан, как будто разговаривала вовсе не с ней.

– Можете начинать!

– Миледи? – переспросила озадаченная Лилиан, переступив через порог садика.

Краем глаза Лилиан заметила какое‑ то движение, и уже в следующий момент кто‑ то грубо схватил ее сзади, чуть не сломав ей руку. Она даже не успела крикнуть. Что‑ то мягкое закрыло ей рот и нос. Ее охватил ужас. Лилиан принялась вырываться, но легкие сводило в мучительной попытке глотнуть воздуха. Это чья‑ то огромная ручища плотно прижимала к ее лицу ткань, пропитанную ядовито‑ сладкой жидкостью. Пары проникали в ноздри, горло, наполняли грудь, кружили голову… Постепенно руки и ноги отказывались ей служить, чувства меркли. Лилиан распадалась на части, как сложенная из кубиков башня, и погружалась в бездонную черноту. Глаза закрылись, и солнце погасло.

После утренней охоты гостям был предложен поздний завтрак. Его сервировали в павильоне на берегу озера. Маркус немного задержался на нижней ступеньке лестницы, и один из охотников, друг семьи на протяжении последних двадцати пяти лет, принялся жаловаться Маркусу на кого‑ то из гостей.

– Он стрелял без очереди, – сердито говорил старик. – И не раз. Три раза! Мало того, он заявил, что попал в перепела, в которого стрелял я. Какая невоспитанность! За все годы, что я охотился в Стоуни‑ Кросс‑ Парке…

Маркус вежливо остановил поток жалоб. Конечно, он побеседует с обидчиком. Кроме того, на следующей неделе старика просят снова приехать в поместье и пострелять в свое удовольствие. Ворчливый старик немного смягчился, а Маркус сочувственно улыбнулся. На задней террасе он встретил Ханта, который тоже только что вернулся с охоты. Он стоял возле жены. Аннабел была чем‑ то явно встревожена, она шепталась с мужем, дергая его за рукав.

К Маркусу подбежали Дейзи Боумен и ее подруга Эви Дженнер, но Эви еще ни разу не смогла выдержать взгляд графа. Уэстклиф поклонился и улыбнулся Дейзи. Он, конечно же, подружится с этой девушкой. Хрупкостью форм и мягким, покладистым характером она напоминала Ливию в ранней молодости, но сейчас ее милое лицо почему‑ то хмурилось. Щеки бледные, вид встревоженный.

– Милорд, – тихо сказала Дейзи. – Как хорошо, что вы вернулись. Тут… одно важное дело. Мы очень волнуемся.

– Чем могу помочь? – быстро спросил Маркус. Дейзи попыталась объяснить.

– Моя сестра, – сказала она. – Лилиан исчезла! В последний раз я видела ее на рассвете. У нее было какое‑ то срочное дело, но она не сказала какое. Когда сестра не вернулась, я пошла искать ее. Другие «желтофиоли», то есть Эви и Аннабел, тоже искали. Лилиан нет ни в доме, ни в саду. Я даже дошла до колодца желаний. Вдруг ей взбрело в голову отправиться туда? Исчезать вот так не в ее правилах. Во всяком случае, она взяла бы меня с собой. Может быть, еще рано беспокоиться, но…

Она замолчала и задумалась.

– Я пытаюсь не думать о плохом, но… что‑ то не так, милорд, я это чувствую.

Маркус слушал Дейзи с невозмутимым лицом, но внутри у него все сжалось от тревоги. Куда могла подеваться Лилиан? Он быстро перебрал в уме все возможности. Нет, здесь что‑ то не так. Лилиан не маленькая девочка, чтобы уйти из дома и заблудиться. И глупый розыгрыш она вряд ли могла устроить. Ушла в деревню в гости? У нее там не было знакомых. И почему она ушла одна? Может, она поранилась? Заболела?

Он посмотрел на девушек и спросил, стараясь казаться спокойным:

– Что, если она отправилась на конюшню и…

– Н‑ н‑ нет, милорд, – сказала Эви Дженнер. – Я уже ходила туда и спрашивала. Сегодня Лилиан там никто не видел.

Маркус кивнул.

– Я организую тщательные поиски в доме и в окрестностях. Не пройдет и часа, как ее найдут.

Немного успокоенная, Дейзи вздохнула.

– Что мне делать? – спросила она.

– Расскажите, что было утром. Что за дело ей предстояло уладить? – Маркус внимательно всматривался в ее круглые карие глаза. – Вы слышали какой‑ то разговор?

– Пришла одна из горничных и принесла записку.

– В котором часу?

– Было почти восемь.

– Кто из горничных?

– Не знаю, милорд. Я почти ничего не видела, дверь была лишь слегка приоткрыта. На голове у горничной был чепец, так что я не разглядела даже, какого цвета у нее волосы.

К ним подошли Хант и Аннабел.

– Хорошо, – решительно сказал Маркус, которому не терпелось начать активные действия. – Приступим к поискам.

Созвали слуг, к которым присоединились несколько мужчин из числа гостей, в том числе и отец Лилиан. Маркус быстро прикинул, сколько времени отсутствовала Лилиан, какое расстояние она могла бы пройти пешком за это время.

– Начнем с сада, а потом обыщем территорию в радиусе десяти миль от дома.

Поймав взгляд Ханта, он кивнул, и оба направились к выходу.

В дверях его задержала Дейзи.

– Вы ведь найдете ее, милорд? – спросила она, волнуясь.

– Найду, – решительно ответил он. – А потом придушу.

Дейзи натянуто улыбнулась и посмотрела ему вслед.

Шел час за часом. Теперь Маркус встревожился по‑ настоящему. Чернее тучи, Томас Боумен уехал вместе с всадниками, которые прочесывали окрестные леса и луга. Впрочем, он был уверен, что дочь затеяла дурацкий розыгрыш. Еще одна группа отправилась к скалистому берегу реки. Слуги тщательно обыскали сторожку у ворот, часовню, ледник, склады, винный погреб, конюшню и конюшенный двор. Проверили каждый уголок Стоуни‑ Кросс‑ Парка – и ничего! Ни следа, ни оброненной перчатки – ничего, что могло бы указать хотя бы направление дальнейших поисков девушки.

Маркус объезжал леса и поля. Бока Брута покрылись каплями пота, на губах выступила пена. В то же самое время Саймон Хант остался в доме и методично расспрашивал слуг. Только ему мог Маркус поручить это нелегкое дело. Хант умел вести разговор жестко, ничего не упуская. Именно так бы расспрашивал сам Маркус. Правда, у Маркуса не хватило бы терпения. Он, пожалуй, в порыве гнева мог бы наброситься с кулаками и выдавливать сведения из беспомощно хрипящего горла кого‑ нибудь из горничных. Лилиан где‑ то там, сбилась с пути или ранена… Когда он думал об этом, его охватывало доселе неизвестное чувство, испепеляющее, как молния, и холодное, как лед. Страх – вот что это было. Ему слишком дорога Лилиан. И вот она в опасности, а он бессилен ей помочь. Не может даже найти ее!

Явился Вильямс, главный лакей.

– Проверить дно озера, милорд? – спросил он после краткого отчета о ходе поисков. Маркус смотрел на него, не понимая. У него шумело в ушах, кровь молотом била в виски.

– Пока не надо, – услышал он собственный, на удивление спокойный, голос. – Я иду в кабинет поговорить с мистером Хантом. Если что, найдете меня там.

– Да, милорд.

Вот и кабинет. Хант допрашивал слуг, вызывая их по одному. Маркус вошел без стука. Хант сидел за огромным письменным столом красного дерева, а напротив него на краешке стула сидела горничная. При появлении графа она вскочила, неуклюже присела в реверансе. Он велел ей сесть. Она вдруг расплакалась. То ли ее напугал его грозный голос, то ли само присутствие хозяина наводило страх. Маркус быстро переглянулся с Хантом, который невозмутимо и сурово взирал на горничную.

– Милорд, – тихо сказал Хант, не отводя взгляд от рыдающей в три ручья девушки. – Поговорив с этой молодой особой – ее зовут Герти, – я понял, что, возможно, она знает кое‑ что относительно исчезновения мисс Боумен и того дела, что ей предстояло выполнить. Полагаю, однако, она не решается говорить из страха, что ей откажут от места. Не могли бы вы как хозяин дать какие‑ то гарантии, что…

– Вас не рассчитают, – сурово сказал Маркус, – если вы расскажете все, что знаете. Причем немедленно! В противном случае… вас не только вышвырнут из поместья, но и посадят в тюрьму как пособницу похищения мисс Боумен.

Герти вытаращила глаза от страха, утерла лицо рукавом и затараторила:

– М‑ милорд, меня п‑ послали… отнести мисс Боумен записку и приказали никому не рассказывать об этом… Она должна была встретиться с ней в саду бабочек, втайне от всех. И она сказала, что если я ляпну хоть слово, потеряю место…

– Кто вас послал? – зарычал Маркус, чувствуя, как закипает от ярости кровь. – С кем она должна была встретиться? Да говорите же, черт возьми!

– Меня послала графиня, – прошептала Герти, застыв под его ледяным взглядом. – Леди Уэстклиф, милорд.

– Уэстклиф! – крикнул Саймон Хант, бросаясь вслед за графом. – Уэстклиф, разрази тебя гром, подожди!

Маркус только ускорил шаг, перескакивая за раз три ступеньки. Он лучше, чем кто‑ либо из живущих на земле, знал, на что способна графиня. Он содрогнулся от страха. Жива она или мертва? Возможно, Лилиан уже потеряна для него навсегда.