Часть I. Рассвет 4 страница

Но в этот момент я оказалась намного решительнее Веры.

Ведь я тоже не умела танцевать.

Глава 11. Мила Шалимова | Шерстяные носки

роблемы могут создавать разные вещи, люди, обстоятельства. Но один день из моей жизни был чуть ли не окончательно испорчен из-за какой-то резинки для волос. Хотя этого бы не случилось, если б не шерстяные носки. Ну, обо всем по порядку.

Был конец ноября. Все время лил дождь и изредка шел небольшой снежок, который таял, едва коснувшись городского асфальта. Дни становились короче, и, даже несмотря на перевод часов в конце октября, вставать в школу с каждым днем было труднее. Особенно мне. Я жила далеко от школы. Мне нужно было ехать три остановки на метро от станции Знаменской (которая была аж в пятнадцати минутах от моего дома) до Озерской. Благо, от метро до школы расстояние было совсем небольшим. Поэтому вставала я обычно в полседьмого.

Какими долгими ни были те тридцать пять минут, что я добиралась до школы, мне никогда не было скучно, потому что я ехала со своей сестрой, которая училась в восьмом классе. Но часто бывало, что я долго копошилась, и Неля уезжала без меня, а я опаздывала в школу. Вот и сегодня, прибежав за минуту до звонка, я быстро кинулась в раздевалку, где застала Лену, вешающую куртку.

- Ты что так поздно? – спросила я, снимая сапоги.

- Я же теперь, всегда во столько прихожу, – и она мечтательно добавила. – Из-за Лешеньки.

- И как, получается с ним попасть?

- Каждый раз! По нему часы можно сверять.

Была уже пятница и на уроках мы уже принялись обсуждать, как проведем выходные.

- Я хочу сходить в кино. Я слишком давно там не была. Там что-нибудь интересное сейчас идет? – спросила Лена.

- Я не знаю. Надо будет вечером посмотреть афишу.

- Там, кажется, какой-то мультик шел, – вмешалась в разговор Тома, сидевшая впереди нас с Зоей.

- Точно-точно! – воскликнула Лена. – Только я не помню, как он назывался.

- «Лесное чудо», кажется!

- Да!

- Правда, девчонки, пойдемте завтра вместе на него! – предложила Тома. – Зой?

- Я не могу завтра, – буркнула та и продолжила решать задачу по физике.

- Тогда втроем.

- Хорошо, если меня, конечно, отпустят, – вздохнула я.

Да, моя мама умела придумывать причины, чтобы не пускать меня в кино. Обычно она говорила, что нечего гулять, надо учиться, и тот факт, что я, оставаясь дома, все равно ничего не делала, ее вообще не беспокоил. Логика железна как кирпич.

Естественно, придя со школы, я сразу спросила у нее про кино и получила ожидаемый отказ.

Вечером я ходила в магазин. Уже очень сильно похолодало. Вернулась я домой холодная как ледышка.

- Бррр… у меня ноги окоченели…

- У тебя есть хоть шерстяные носки, Мил? – спросила мама. – А то холодает так.

- Сейчас поищу.

Я перерыла весь свой в шкаф в поисках шерстяных носков, но нашла только одну пару, да и то дырявую.

- Нет, мам, тут только дырявые! – крикнула я.

- Давай тогда с тобой съездим завтра, купим. Еще не хватало, чтоб ты простудилась.

Я сразу же позвонила Лене.

- Меня не отпустили.

- Почему?

- Да как всегда! Учись, говорят!

- Блин… Я, наверное, тогда тоже не пойду.

- Да ладно тебе, я не обижусь, если ты с Томой сходишь. Я, может, как-нибудь с Нелей схожу.

- Нет, я без тебя не пойду, – упрямилась Лена. – Тома мне в принципе нравится, но я не так сильно с ней общаюсь, так что…

- Лен, ну вот что ты опять…

- Мил! – окликнула меня мама из кухни.

- Сейчас, подожди, – сказала я Лене и пошла к маме.

- У меня завтра не получится с тобой поехать. Съезди сама в торговый центр и купи, хорошо?

- Ладно.

Пока я возвращалась в комнату, мне в голову пришла гениальная мысль. Я ведь могу поехать за носками, а заодно и в кино сходить! Я быстро взяла трубку.

- Лена! – воскликнула я, а потом начала говорить шепотом. – Я смогу пойти в кино. Сделаю вид, что за носками поехала.

- Что? – засмеялась Лена.

- Завтра расскажу.

На следующее утро мы встретились втроем у торгового центра «Ригель».

- Здорово, снег такой выпал! – радовалась Тома.

- Ой, нет, я очень не люблю зиму, – возразила Лена. – Холодно, бррр…

- Ну, говорят, что это наоборот закаляет. Многие из южных стран, если переезжают в холодную местность, сразу болеть начинают.

- Да, кстати, – подключилась я к разговору. – Так что, Лен, нам, считай, повезло.

Лена лишь что-то пробормотала в ответ. Мы пошли за билетами. Забрав их из кассы, я посмотрела на часы.

- У нас есть еще десять минут. Я в туалет. Кто со мной?

Лена и Тома отрицательно покачали головами, и я отправилась без них. Выйдя из кабинки, я пошла мыть руки и заодно решила причесаться перед зеркалом. Достав расческу, я с удивлением увидела в отражении свою сестру с одноклассницами.

- Неля?

- О, привет! – поздоровалась она. – Что ты тут делаешь?

- Ммм… Я в кино…

- А мы тут после школы решили тоже немного «затусить», – перебила она меня.

Из средней школы у нас пока что не учились по субботам только с девятого по одиннадцатый.

- А у тебя резинка есть? Волосы мешают, – Неля убрала руками свои волосы по плечи.

- Вроде была, – сказала я и, порывшись в сумке, достала тонкую оранжевую резинку.

- Спасибо, Мильчик! – она весело вырвала у меня резинку из рук.

Я вернулась, когда до начала оставалось от силы минуты две.

- Я уж думала, ты там утонула! – пошутила Лена. Тома засмеялась, легко коснувшись ее плеча рукой.

- Я Нелю встретила. Пойдемте?

- Кого? – переспросила Тома.

- Это сестра моя. Неля.

- О, у тебя есть сестра? Здорово! И как вы с ней? Не ссоритесь?

- Неее… У меня крутая сестра! – улыбнулась я.

- У нее реально крутая сестра! – подтвердила Лена.

- А сколько ей?

- Четырнадцать, – ответила я. – Она в нашей школе учится в восьмом классе. Я тебе ее как-нибудь покажу.

- Классно, вообще. Мне всегда хотелось, чтоб у меня была сестра, – все это время с лица Томы не сходила улыбка. Мне нравилось, что она такая искренняя.

Мультик нам всем очень понравился. Когда после него мы вышли на улицу, снег шел, грубо говоря, страшный. Дорога домой меня очень пугала, тем более, что мне надо было еще заскочить в торговый центр рядом с моей станцией метро и купить эти поганые носки.

- А почему ты тут не можешь купить? – спросила Лена.

- Здесь дорого, а материальные ресурсы у меня сегодня ограничены, – буркнула я, а затем пробормотала себе под нос. – Да и свобода воли тоже.

- Ладно, давай тогда, мы пойдем уже, – начала прощаться со мной Лена. – Том, тебе куда идти?

- В сторону школы. Я там близко живу.

- О, я тоже!

- А я у черта на куличиках, – снова буркнула я.

- Ладно, пока, – попрощались со мной девочки.

Станция метро Озерская была прямо у выхода из торгового центра, так что я сразу нырнула в него. Из-за похода за носками после выхода из метро мне пришлось сделать огромный крюк до дома, и в результате на его преодоление у меня ушло примерно полчаса. Домой я вернулась просто в ужасном настроении и вся замерзшая. Даже упаковка шерстяных носков в моей сумке не грела мне душу. Все дико раздражало. Я легла на свою кровать и включила музыку в плеере.

Вечером домой пришли родители. Настроение у меня уже немного поднялось, и даже появилось желание приготовить что-нибудь вкусненькое. Мы с Нелей любили вместе делать какие-нибудь печенья, пирожки, вареники и т.д.

- Нель! Пошли готовить печé ньки!

Я достала маргарин, муку и яйца из холодильника. В это время родители сидели там же, на кухне, и пили чай. Подошла как раз Неля и начала смешивать все, что я выложила. Волосы у нее были распущены. Я же решила заделать свои резинкой, чтобы не мешались, но во время процесса она порвалась.

- Блин! Нель, ты можешь мне дать ту оранжевую резинку?

- Откуда она у меня?

Прежде чем я успела кинуть на нее многозначительный взгляд, она выпалила:

- Точно, ты же мне сегодня в «Ригеле» ее дала!

Внутри меня что-то упало. Родители мигом же оторвались от своего чая.

- Мила, а что ты сегодня делала в «Ригеле»? – надавливая, спросила мама.

Я поняла, что придумывать тупые отговорки уже не имеет смысла, и смирилась с тем, что о развлечениях с друзьями на ближайший месяц мне придется забыть. Я только и нашлась сказать:

- Зато я купила носки!

Глава 12. Лена Нестерова | Эверест

мысл моего существования в школе заключался в посиделках на диванчиках на первом этаже каждую перемену. Это стало уже ритуалом. После очередного урока Мила уже меня никогда не спрашивала, куда мы сейчас пойдем: без вопросов мы сразу отправлялись вниз. Раньше я бы ни за что не пошла бы на первый этаж, зная, что следующий урок будет на пятом, но сейчас мне на это уже было наплевать. Ради того, чтобы увидеть Лешеньку лишний раз, я готова была покорять Эверест школьных лестниц.

Алексей Враницкий изменял мою жизнь. Мне приходилось делать то, что я бы никогда не сделала ранее. При этом мне как-то приходилось согласовывать свою жизнь с ним. Но между моей жизнью и его иногда происходили конфликты. Иногда на переменах меня задерживали учителя, иногда, перед какой-нибудь важной контрольной, мне против своей воли приходилось заучивать предмет, вместо того чтобы пойти на диванчики.

Да. Алексей Враницкий стал причиной многих конфликтов в моей жизни. И даже не в моей.

Закончился урок литературы, и я, как всегда, пошла вниз, но, обернувшись, я не увидела следующую за мной Милу. Она пошла вообще в другом направлении.

- Мил? – вернулась я за ней. – Что такое? Мы разве не вниз?

- Лен, мне надо биологию читать, я вообще ее вчера не открывала.

- Так внизу почитаешь! Пошли! – я было потащила ее за руку, но она все равно вырвалась.

- Блин! Лен! Пока мы дойдем вниз, время только потеряем. И мне уже надоело вечно туда ходить.

- Я же не просто так туда хожу, ты же знаешь. Ясно, что тебе сейчас не так легко понять…

- О, конечно! – возмущенно перебила меня она. – А мне будто никто никогда не нравился!

- Вот видишь, значит, ты меня понимаешь, пошли, – я опять хотела взять ее за руку, но она сразу же залезла ею в сумку, доставая учебник.

- Лен, я все понимаю, но это уже перебор. Сходи одна, я же тебя не держу!

- А что я там одна буду делать? Если мне вдруг представится шанс заговорить с ним, то мне нужен человек, который скажет, что делать.

- Замечательно, так ты мной еще пользуешься…

- Я не это имела в виду! – я начинала уже раздражаться. – Просто, что я там одна буду сидеть? Мне будет скучно и…

- Лен! – рявкнула Мила в последний раз и уткнулась носом в учебник.

- Отлично.

Я быстро пошла к лестнице. Меня раздражало абсолютно все. Какая разница, где читать учебник? Неужели так сложно поддержать подругу. Я была вне себя. Когда я уже подошла к ступенькам, то увидела спускающуюся сверху Яну.

- О, Яна! Пошли вниз, на диванчики!

- Ну, пошли, Леночка, – паясничая, растянула она. Я лишь рассмеялась.

Внизу Леша с Агейкиным сидели вообще на противоположной стороне помещения, так что мне оставалось только созерцать ее со своего места, пытаясь преодолеть свою близорукость. Внезапно на фоне немного расплывшегося Леши я увидела очень четкую руку Яны, делающую щелчок прямо у меня перед носом. Я вздрогнула.

- Эй, ты вообще слышишь, что я тебе говорю?

- Эээ… да, – неуверенно ответила я.

- Круто, правда? – и она засмеялась.

- Эээ… да. Очень круто! – сказала я, вообще не понимая, о чем идет речь, и тоже наигранно засмеялась.

- Ладно, до звонка осталось пять минут. Пошли, может?

- Нет, давай еще посидим, – попросила я, снова взглянув на Лешу.

- Да ну, сейчас же не успеем!

- Нет, давай посидим еще.

Яна прищурилась, почесала «тыкву» и оглянулась вокруг. В этот момент я сразу занервничала. Вдруг бы она заметила Лешу и пропалила бы меня?

- Да что такое, я не понимаю?

- А знаешь… правда, лучше пошли, – быстро сказала я и увела ее оттуда.

Надеюсь, до нее ничего не дошло. Надо быть осторожнее. Не дай Бог, кто-нибудь узнал бы, что мне нравится Враницкий. Тогда надо мной смеялось бы два класса школы: наш и одиннадцатый. А как бы меня Агейкин гнобить начал – страшно подумать. У него было в привычке надо всеми прикалываться. Но в моем случае приколы бы превратились в откровенный стёб.

На уроке мы с Милой почти не разговаривали. Она сидела «надутая» и даже не смотрела на меня.

- Мил, вот что ты дуешься?

- Бесит потому что.

После урока она меня как ни в чем не бывало спросила:

- Не сходишь со мной в туалет?

- А может прямо перед уроком, сейчас я иду…

- Вниз? Конечно, обвиняешь меня в том, что я сходить с тобой туда не могу, а сама-то?

Она ушла. В этот момент я действительно задумалась: может, это уже перебор. Мила и так со мной сколько раз туда ходила, даже если потом надо было подниматься на пятый этаж, а я ее упрекала, что она не сходила со мной всего один раз. Потом у меня в голове промелькнула веселая мысль: «Оу, Мила ревнует меня к Враницкому?», но я быстро ее отогнала, чтобы не отвлекаться. Надо сбавить обороты. Враницкий не должен быть помехой нашей дружбе.

Мы с Милой вообще нечасто ссорились, но если уж это происходило, то надолго. Мы дружили где-то с начальной школы и по шестой класс. А потом поссорились, и я даже не помню из-за чего. После этого мы возобновили нашу дружбу только в начале этого учебного года. Я думаю, просто создались для этого благоприятные условия: те девчонки из класса, с которыми общались, ушли. Но это не значит, что у нас просто не было выбора. Мы всегда нормально общались даже после той ссоры. Просто тогда это была далеко не дружба.

Я сразу же побежала за Милой и нагнала ее при входе в туалет.

- Слушай, Мил…

- Ну, что? – откликнулась она не вполне доброжелательно.

- Мил… – снова протянула я. Да уж, извинения мне давались нелегко.

- Лен, просто знаешь, – хорошо, что она сама начала говорить. – Если хочешь носиться со своим Враницким – носись, но мое участие в этом не должно превышать определенный минимум. Враницкий – твоя жизнь, а не моя. Я не могу себя подстраивать под него. Мне это как бы и не надо.

Спасибо Миле, что она произнесла «мою исповедь» за меня.

- Да, я теперь это понимаю, – согласилась я. – Больше не буду тебя гонять.

Она улыбнулась.

Алексей Враницкий умудрялся портить мне жизнь, делать меня иногда счастливой и даже не подозревать об этом. Поразительный человек. Как сильно он влиял на меня, по сути ничего не делая!

Но главное – только из-за него я каждый день покоряла Эверест.

Глава 13. Эля Гиллен | Котенок

начале декабря в школе и в моей жизни внезапно изменилось очень много вещей. Я перестала ревновать Яну к Кулешовой. Ее поведение к Нике было настолько странным, что отказываться от мысли, что Яне она нравится, было уже глупо. Это меня пугало, но других вариантов не было. В результате я стала воспринимать Нику как парня. Оп! И ревности конец! Но для меня перемены конкретно в школе оказались важнее, так как и на мою жизнь они повлияли соответствующим образом.

Как-то раз наша классная руководительница зашла к нам на урок истории, и тот балаган, который мы устроили на нем, ей жутко не понравился. На следующий день нас рассадили. Я сидела на последней парте с «бэшкой» – Суреном Даланяном. Как я уже упоминала ранее, говорить с ним было особо не о чем, но все-таки в первый день, когда нас посадили вместе, мы постоянно разговаривали. Он, в основном, спрашивал меня о том, чем я занимаюсь, какую музыку слушаю. Естественно, он не смог мне не дать послушать очередную R’n’b композицию.

- Да я, кстати, не особо такую музыку люблю, – вежливо сказала я ему и отдала наушник.

- Как же так? – улыбнулся он. – Это же самая крутая музыка!

Я только улыбнулась в ответ.

На следующий день он часто подходил ко мне, что-то пытался рассказать. Мы снова смеялись. Мне начало казаться, что я начинаю испытывать к Сурену симпатию.

Несмотря на то что нас рассадили, на некоторых уроках, особенно на тех, где учителя были не очень строгими, мы все равно садились как хотели. Так на обществознании я автоматически села на пятую парту среднего ряда к Яне, но Сурен, увидев это, стал просить меня сесть с ним. Я, конечно, этого хотела, но страх того, что кто-то про меня и него что-то подумает, был сильнее. Я иронично улыбнулась ему и осталась на своем месте.

- Куй железо, пока горячее, – хитро прошептала мне Яна, поглядывая на Сурена. Я сделала вид, что ничего не поняла.

С ним села зашедшая в класс Аня Милюкова. Я очень пожалела о том, что не села с ним, потому что они с Милюковой весь урок разговаривали и смеялись. Им даже делали замечания. Завтра я решила, что все-таки сяду с ним на каком-нибудь уроке. Общественное мнение не должно было так сильно на меня влиять. Но «завтра» он сам сразу же сел к Милюковой. Я поняла, что больше никаких «завтра» у меня не будет. Больше всего меня огорчало, что он сам подходил ко мне, просил с ним сидеть, а я упустила такой шанс всего-то за два дня. Обидно.

Мне буквально снесло крышу. После школы я пришла домой и пластом легла на кровать. Мои мысли занимал только Сурен. Уснула я в тот день только в три ночи, хотя легла в десять вечера, потому что он занял мой мозг и не давал ему отключиться. Это мне напомнило времена, когда в моей жизни еще присутствовал Иван Хомяков. Будто бы снова влюбилась, хотя с моей любовью к Хомякову то, что происходило сейчас, не сравнилось бы. Но тем не менее…

Четверг. Зоя сказала, что сегодня будет очередная репетиция нашего танца к восьмому марта. Мы выбрали канкан. Я чувствовала, что сегодня придется много скакать. Но это не особо меня заботило, потому что все мое внимание было переключено на Сурена. Все уроки я то и дело поглядывала на него… и Милюкову. Боже, она и так меня всегда раздражала, а теперь-то… страшно говорить! Я просто ненавидела ее. Можно сказать, что она уводила моего потенциального парня, притом что он сам ей был нужен только в качестве генератора положительных эмоций на уроке. Ведь она встречалась с Мишей Лавровским из девятого. Мне даже было немного жаль Сурена: он на что-то надеялся, а шансов у него не было. Я подумала, стиснув зубы: «Вот зачем она тебе, если есть я, такая же одинокая, как и ты?» Все еще усугублялось тем, что и Милюкова, и Даланян были в другой группе, и происходящее между ними на групповых уроках оставалось вне моего поля зрения.

Вечер. Ночь… бессонная ночь.

Пятница. Все то же самое. Еще одной декабрьской переменой было небольшое изменение расписания. По крайней мере, в пятницу у нас раньше последним уроком был русский язык по группам, а теперь – география, на которой мы были всем классом. Только благодаря этому я вспомнила о существовании в моем классе Паши Агейкина. О нем легко было забыть, так как он был в другой группе.

Когда прозвенел звонок, Агейкин быстро собрал сумку и направился к двери. Затем он остановился и повернулся к нам:

- Эй, вы не забыли? – и продолжил нарастающим по громкости голосом. – Сегодня же ПЯТНИЦЦО-РАЗВРАТНИЦЦОООО!!! – и, растягивая последнюю букву, он скрылся.

Часть класса засмеялась (как и я, собственно), часть начала хлопать, а некоторые начали издавать одобряющие возгласы.

Вечером мы с мамой ужинали. Я ела гречку с молоком, которая показалась мне не очень сладкой. Я полезла в кухонный шкафчик, на котором стояла микроволновая печь, за сахаром и попутно начала говорить:

- Хах, мам, у нас в классе есть пацан, который в пятницу после уроков кричит «пятниццо-развратниццо». Он из «б» класса.

- Весело там у вас, – засмеялась мама.

На верхней полке сахара я не нашла, и мне пришлось уже сесть на корточки, чтобы разворошить все на нижней.

- А как его зовут? – спросила мама.

В этот момент я залезла рукой в самую глубь шкафа и чуть не потеряла равновесие.

- Да блин!

- Да нет, Эль, я просто спросила, – начала оправдываться мама.

Мама знала мое отношение к ее вопросам, касающимся мальчиков, поэтому ее оправдания были вполне логичны. Но дело-то было в сахаре! Теперь из-за моей реакции она могла подумать, что он мне нравится или что-то вроде того.

- Мам, да я про сахар! – засмеялась я, вытащив руку из шкафчика с заветной упаковкой. – Паша его зовут.

- Ясно. А я что-то забыла, Хомяков-то у вас в классе остался?

- Да, – отрезала я.

Последний вопрос мне уже не очень понравился. Моя мама, конечно, знала, что мне нравился Хомяков, но это же было так давно! Неужели она все еще не забыла?

Как-то раз Хомяков позвонил мне узнать домашнее задание. Это было в конце девятого класса, когда мои чувства к нему уже прошли. Сказав ему все, что он просил, я положила трубку.

- Кто звонил? – спросила меня тогда мама.

- Да это из класса, – ответила я в полной уверенности, что она не станет задавать дальнейших вопросов.

- А кто конкретно?

Черт!

- Хомяков.

Из-за того что я скрыла изначально личность звонившего, она наверняка подумала, что мне все еще нравился Хомяков. Впоследствии я старалась сразу отвечать на подобные вопросы. И рассказывая что-либо, избегать фраз типа «один пацан из класса», а сразу говорить, кто конкретно.

Следующая неделя почти ничем не отличалась от предыдущей. Милюкова продолжала меня раздражать, чувство ревности тоже продолжало сидеть в моей голове. С Суреном никак не получалось установить нормальный контакт, и я сдалась.

Снова пятница, снова радостные крики Агейкина, хлопки, одобрительные возгласы. Придя домой, я включила компьютер и зашла на kruga.net. Просмотрела чьи-то новые добавленные фотографии – в целом ничего интересного. Тома прислала мне какое-то видео с каким-то пушистым белым котенком, но мне оно не понравилось, так как я люблю видео хоть с каким-нибудь смыслом, а всякие милые существа могли задеть мою душу, только если они вытворяли что-нибудь из ряда вон выходящее. Однако я не была бесчувственной стервой, все животные в жизни меня очень даже умиляли.

Посмотрев видео, я заодно зашла на саму страницу Томы. Слева от ее аватарки был значок с улыбающимся человечком. Я навела на него курсор, и в этот момент всплыл небольшой шарик с восьмью друзьями из ее списка. В этот список попал и Паша Агейкин. Я подумала, что, может, стоит добавить его в друзья. Все-таки в одном классе учились. Я нажала на «него». Открылась его страница. Кроме аватарки на ней все было скрыто. Я нажала на плюсик рядом с ней. «Вы действительно хотите добавить Павла Агейкина в друзья?» Я немного занервничала. Не очень-то приятно, когда твои заявки отклоняют. С чего ему было меня добавлять? Мы не общались, тем более он весь такой курильщик, любитель выпить… любитель пятницы (единственное, что нас объединяло). Я же была «ботаником». Не типичным, конечно, так как школа меня не радовала вообще, но большинство именно так обо мне и думали из-за сплошных пятерок в дневнике. Он ведь даже мог меня недолюбливать. Ладно. Добавлю. «Павел Агейкин получит уведомление о том, что вы добавили его в друзья, и при желании подтвердит его».

Примерно через полчаса я обнаружила, что он не только меня добавил, так еще и прокомментировал пару моих фотографий. Я очень сильно удивилась. Впечатление от него складывалось, будто ему плевать на всех. Хотя я заметила, что когда он над кем-нибудь прикалывался, то его шутки никогда не были злыми. Возможно, пошлыми, но не злыми. Я не видела, чтоб он когда-нибудь кого-нибудь гнобил. Может, он только казался таким или хотел казаться? Я его вообще воспринимала как человека, с которым, скорее всего, не о чем разговаривать. А вдруг он был белым и пушистым?

Деление по группам на многих уроках было причиной того, что я плохо знала своих же одноклассников. Но оно же позволило сделать мне вывод, что первое впечатление бывает ошибочным.

Однако, как мне предстояло впоследствии узнать, второе тоже…

Глава 14. Мила Шалимова | Хурма

то было в начале декабря. Я шла из школы домой. Я уже вышла на своей станции метро и направлялась в нужную мне сторону сквозь дворы. Погода была хорошая. Шел легкий снежок, он покрывал землю пока еще тонким слоем, и кое-где виднелись коричневые островки. День был ясным, солнце светило очень ярко и, отражаясь от снега, слепило глаза.

Я проходила мимо какого-то пятиэтажного дома, около которого стояла старая грязная машина. Я бы и не обратила на нее внимания, если бы не услышала из-под нее жалобное высокое мяукание. Я остановилась, затем подошла к машине, нагнулась, и увидела под ней маленького котенка. Он был в большей степени белым, но уши серые, и на спине пара рыжик пятен. Несмотря на ясное небо и яркое солнце, было очень холодно. Котенок весь дрожал.

Я понимала, что, если принесу его домой, то от родителей мне явно влетит, но бросить его тут одного я просто не могла. Я замешкалась и попробовала пойти дальше домой, но, сделав всего два шага, вернулась обратно, достала телефон и принялась звонить маме.

- Мам, слушай, тут котенок под машиной… – начала ныть я.

- Мил, вот только попробуй в дом принести! Принесешь – сразу усыпим! – ответила мне она на повышенных тонах.

Я с грустью положила трубку и снова села на корточки. Котенок продолжать лежать на холодной земле (благо, под машиной снега не было), дрожать и попискивать. Я знала, что мне не поздоровится, если я принесу его домой. Но я решила, что у родителей не будет выбора, кроме как оставить его, после того как я это сделаю. Я села коленями прямо на снег и потянулась под машину рукой. Ноги пронзил холод, но я была сосредоточена на том, чтобы достать это милое животное. Я никак не могла дотянуться до него, но увидев мою руку, котенок подошел поближе к ней, чтоб понюхать. Несмотря на это, в зоне досягаемости были только его передние лапы и голова. Мне очень не хотелось тащить его за вышеперечисленные конечности, но выбора не было. Я схватила его за одну лапу и начала тянуть. Котенок начал жалобно мяукать, но я, скрепя сердце, продолжала вытаскивать руку с ним из-под машины. Наконец, он показался целиком, и я смогла взять его на руки. Я придерживала его одной рукой, а другой пыталась хоть немного расстегнуть пуговицы на пальто. Когда мне это удалось, я прижала котенка к себе, а поверх застегнула пальто. Теперь он наконец-то мог согреться.

Те пять минут, что мне оставалось идти до дома, превратились в пятнадцать минут. Котенок мяукал, а потом начал ползать под пальто, впиваясь в меня своими острыми коготками. Было ужасно больно. Несколько раз я останавливалась, чтобы переложить его со своей спины обратно на грудь, но как только я застегивала пальто, он моментально переползал обратно.

Придя домой, я была уверена, что вся верхняя часть тела у меня была в царапинах.

- Нель! – позвала я сестру на пороге. У нее сегодня было меньше уроков, чем у меня, поэтому она уже была дома.

Моя сестра сразу же прибежала.

- Что такое?

Я немного расстегнула пальто. Из отверстия показалась маленькая пушистая голова. Неля выпучила глаза от умиления и удивления.

- Какая прелесть! – Неля сразу же потянулась к дрожащему существу. – Мил, ты знаешь, что родители тебя просто уроют?

- Я знаю, я уже звонила маме. Мне плевать, я же не могла его там оставить!

Я пошла к себе в комнату. Чтоб дать котенку как следует согреться, я решила пока не снимать пальто. Проходила в нем еще часа два, как раз до тех пор, пока не пришла мама в пять часов вечера.

- Привет, Мил, – поздоровалась она, зайдя в мою комнату. – А что там с тем котенком-то? И почему ты в пальто?

Я сделала очень виноватое лицо и расстегнула пальто, под которым уже мирно спал котенок.

- Мил, ты что, с ума сошла? Ты чем вообще думала?! – мама явно была в ярости.

- Головой! Да если б я не думала, то оставила б его там подыхать!

- Боже, иди руки хоть помой! Он же наверняка блохастый! Он тебе там под пальто не нагадил еще?

- Нет, – буркнула я себе под нос. – Сейчас в ванную понесу его тогда.

Как только я положила котенка в ванну, он сразу же поддался зову природы и сделал свои дела. Повезло! Если бы он сделал это где-нибудь в углу или в тапочках, то дома разразилась бы целая катастрофа.

Чуть позже пришел папа. Он воспринял новость о котенке с некоторым недовольством, но все же спокойнее, чем мама. Животных он тоже любил больше нее, так как был ветеринаром.

- Так, так, так… – пробормотал он, осматривая маленький пушистый комочек, все еще сидящий в ванне. – Блох нет… девочка…

- Но все равно он уличный, Мила помой руки, – вставила мама свое слово. – И ты, Нель, тоже! Небось, трогала его уже!

- Ее! – буркнула я себе под нос.

- Что? – переспросила она.

Ничего не ответив, я продолжила мыть руки.

- На вид здоровая, – констатировал папа. – Что делать с ней будем?

Я продолжала мыть руки и с замиранием сердца ждала, что же скажет мама. Но я была абсолютно уверена в том, что ничего хорошего я не услышу.