Из огня Да в полымя

В тот вечер на заходе солнца ни выпь, ни чибис не кричали на болотах Аннандейла, и черные тени гор Торторвальд и Маусвальд, удлиняясь на восток, скользили по вересковым пустошам, полным движения и тайных шорохов.

Опустилась ночь; два всадника беззвучно обогнули обе горы и направились прямо к воротам Аннана, главного города в районе, недавно занятом английской армией лорда Уортона. На последнем подъеме всадники остановились и взглянули на красное пятно посреди долины, на кровавые переливы реки и на колышущиеся тучи густого белого дыма. Деревянные дома Аннана горели.

Звонкий смех нарушил тишину.

Увы! — Он рек. — Был волен я,

Когда впервые те края

Окинул оком…

Звук замер в холодном воздухе, и снова наступила тишина.

Уиллу Скотту было не до стихов; он бросил взгляд на сладкоголосое чудовище рядом с собою и задал вопрос:

— Почему вы позволили мне остаться?

Не сводя глаз с пылающего города, Лаймонд с легкостью перешел на прозу:

— Мне нужен человек, который умеет читать и писать.

— Вот оно что.

— Далее: мне крайне необходимо найти одного англичанина и переговорить с ним. Имя его Крауч. Джонатан Крауч. Может быть, он сейчас в Аннане. Если его там нет, ты поможешь мне найти его — и тогда, Агенобарб 22), в турецком раю тебя будут ждать алмаз, дева и мягкое ложе. А пока…

— Вас ждут в Аннане? — спросил Скотт.

Лаймонд улыбнулся:

— Если ждут, придется нам лететь врассыпную, вроде птах лесных, и вовсю чирикать. Лорд Уортон грозился прилюдно выпустить мне кишки, а граф Леннокс лично назначил за мою голову тысячу крон. Нет. Я собираюсь явиться в одном из двадцати двух своих воплощений: на этот раз как гонец от протектора, а ты будешь при мне помощником. Мое имя Шериф, а тебя мы назовем… Как?

Скотт тоже был знаком с поэзией. Он сухо процитировал:

— Этот офицер, пожалуй, может зваться Дейд [11].

— Подходит, хотя и звучит слегка похоронно. Делать тебе ничего не надо, — сказал Лаймонд, — разве что выглядеть красивым, честным английским юношей да молиться Богу, чтобы некий Чарли Бэннистер прибыл до нас и подготовил почву. Наш Иоанн Креститель. У него, бедолаги, одна голова, а не восемнадцать, но поручиться за нас он обязан. Мы коротко переговорим с легковерной стражей, встретимся с Краучем — во всяком случае, я на это надеюсь — и возвратимся. Вполне невинное и плодотворное времяпрепровождение. Si mundus vult decipi, decipiatur [12]. Поехали, Рыжик; там, внизу, теплее.

И оба всадника ринулись вниз, по склону холма; лошади шли голова в голову, а на плащах, развеваемых ветром, колыхались красные кресты.

— Стойте и… — начал голос с камберлендским акцентом и запнулся во второй раз; Скотт при этом обнаружил, что близок к истерике.

Над всадниками высились ворота Аннана; внешняя стража охватила их плотным кольцом, а впереди стояла будка, и часовой, повинуясь законам военного времени, пытался узнать их имена и дело, которое привело их в город.

— Посмотри, — с горечью проговорил Лаймонд, — какие грязные у тебя оплечники. А дуболет…

— …назовите…

— Твой меч весь липкий. А твой кинжал? Неужели ты думаешь, что ржавое лезвие может колоть?

— …назовите… Да что ты будешь делать! — в сердцах воскликнул часовой, оставляя формальности. — Эй, Робин! Дейви! А вы двое только сдвиньтесь с места, и я проткну вас, как цыплят!

— Протыкай, если тебе так надо, — отрешенно проговорил Лаймонд, — но только, Бога ради, займи у кого-нибудь меч.

Но когда пришел капитан, смуглый человек средних лет, похоже, из Бьюкасла, Лаймонд сразу же спешился и назвал себя.

— Вряд ли вы помните меня, я — Шериф, один из людей Бишопа, из Дарема. Извините, что напускаю на себя таинственность, но должен напрямую сказать вам: мое дело касается щенка рыжей лисицы.

Пароль сработал самым чудесным образом. Не успел Лаймонд договорить, как лицо капитана изменилось; стражники были отпущены, и офицер, оставшись с прибывшими наедине, спросил:

— Не привезли ли вы их милостям послание протектора?

— Нет, мы всего лишь следуем за посланником по пятам, — ответил Лаймонд. — Вы говорили с Чарли Бэннистером?

— С человеком протектора? Нет.

— Проклятье! — Скотту показалось, что гнев Лаймонда смешан с изумлением. Мгновение спустя хозяин продолжил: — Этот дурень, должно быть, еще в пути; надеюсь, с ним ничего не случилось. Я вчера выехал из Лейта с такой массой поручений, что хватило бы на целую Одиссею. А он должен был отправиться сразу же после меня и следовать прямо сюда. Впрочем, это не имеет значения. Времени в обрез, — сказал Лаймонд озабоченно. — А дело у меня к одному из ваших людей — к Джонатану Краучу. Это все.

Принесли вино; брови капитана над краем кубка поползли вверх.

— К Краучу из Кесуика? Напрасно съездили. Его взяли в плен во время стычки два дня назад.

Лаймонд сделал большой глоток.

— Что ж, одним поручением меньше. Кто его захватил?

— То есть чей он теперь пленник? Не знаю. Но тот, кто его отсюда забрал, оказал нам превеликую услугу, — сказал капитан с видимым удовольствием. — Этот Крауч может с ума свести своей болтовней. Язык у него как помело. Так вы прямо сейчас едете?

Конечно же Лаймонд ехал прямо сейчас и, как он надеялся, Уилл Скотт тоже. Капитан был готов отпустить их, но при условии, что они зайдут на десять минут в штаб и поговорят с командующими.

— Несколько минут для вас не сыграют роли, а с меня Уортон шкуру спустит, если и Бэннистер не появится, и вас я отпущу.

Не слушая его, Лаймонд бодро шагал к воротам.

— То, что сделает Уортон с вами, — это мелочи по сравнению с тем, как возликует протектор, если полночи я проведу здесь. Сказано же вам: я уехал задолго до Бэннистера. В субботу мы выиграли сражение — вот все, что я знаю.

Капитан, не поддаваясь на уговоры, преградил ему путь.

— Идемте, дружище. Не подводите меня. Если вам нечего сообщить, вы сразу же уедете. — У капитана появились какие-то смутные подозрения, и настаивать было небезопасно. Без дальнейших возражений Лаймонд снова сел в седло, и они со Скоттом последовали за своим провожатым к центру Аннана.

Езда была нелегкой. Молодые лошади дрожали, пугаясь зарева, исходящего от пылающих соломенных крыш и деревянных перекрытий. Едкий дым висел над узким проездом и обжигал горло; на пустынных улицах повсюду валялись головешки, тряпье и черепки разбитой посуды. Скотт спрашивал себя с каким-то чисто академическим интересом, как Лаймонд собирается выпутываться из сложившегося положения.

Ближе к центру, где пожаров было меньше и во мгле неясно рисовались контуры каменных домов, их окликнул какой-то человек. Капитана вызывали к воротам.

Капитан Драммонд был человеком осторожным. Он собирался было пренебречь вызовом, но тут Лаймонд вывел его из затруднения:

— Может быть, Гарри, сын лорда Уортона, где-нибудь неподалеку? Когда-то я знал его сестру… Хотелось бы с ним встретиться. А он, возможно, сам проводил бы нас к его милости.

Это была счастливая мысль. Капитан с явным облегчением поговорил с человеком, который их остановил, и через несколько минут к ним присоединился Генри, младший сын лорда Уортона, командующего английской армией на западе. Драммонд изложил ситуацию и ушел вместе со своим человеком, а молодой Уортон повернулся к Лаймонду и Скотту.

— Конечно же я вас проведу. Это здесь, на площади, — тот дом, что посередине. — Энергичный, непоседливый Генри Уортон, в двадцать пять лет командующий кавалерией, стал показывать дорогу, попутно заведя длинный, полный новостей разговор о своей семье, который Лаймонду на удивление хорошо удавалось поддерживать. Но Скотт, начавший уже терять присутствие духа, подумал: «Господи, ничего у него не получится…»

В крытой галерее, ведущей к площади, царил полумрак; на саму площадь, светлую от пламени костров, падали тени высоких зданий. Темнота была полна движения, и три испуганные лошади теснились ближе друг к другу.

Там, где тени лежали гуще всего, Лаймонд бросился на Уортона. Раздался короткий крик и тут же смолк — слышалось только цоканье копыт метнувшейся в сторону лошади Уилла. В этот момент капитан Драммонд, исполнивший поручение, подъехал к ним сзади. Он резко крикнул:

— Что здесь происходит?

Скотт вовремя заметил свисток. Инстинктивно рука юноши рванулась к поясу — он нащупал оружие, привстал на стременах и бросил кинжал. Капитан коротко вскрикнул, упал на гриву лошади, а потом скатился на мостовую.

Внезапно сделалось очень тихо. Лошадь Уортона стояла морда к морде с гнедым Лаймонда и слабо пофыркивала, а на мостовую легла еще одна темная тень. Прозвучал язвительный голос хозяина:

— Что, задремал?

— Ох!

Скотт быстро спешился. Молодой Уортон лежал лицом вниз, в горло ему был забит кляп, руки безжалостно заломлены за спину.

— Где Драммонд?

— Я его заколол. Он лежит на дороге.

— Так убери его с дороги. Шумные поминки нам ни к чему. Возьми двух лошадей и привяжи их где-нибудь. А капитана оттащи к стене. Он мертв?

— Не знаю, — ответил Скотт, едва соображая, что говорит.

Лаймонд был краток:

— Если жив, заткни ему рот, свяжи его, посади на свою лошадь и накинь на голову чепрак.

Говоря это, он снял моток веревки со своего седла и со знанием дела принялся связывать Уортона, оставляя свободными только ноги ниже колен. Потом поставил Уортона на ноги и, оправив на нем плащ, вытащил кляп изо рта.

Уортон хрипло прокаркал:

— Отпустите меня сейчас же, не то мои люди сожгут вас заживо!

— Если бы да кабы, — сказал Лаймонд и подбросил вверх что-то блестящее. — У меня тут есть маленький ножик, который говорит мне, что сейчас вы без лишнего шума отведете нас к вашему отцу.

Скотт, не веря своим ушам, вглядывался в темноту.

Уортон вскричал с пафосом:

— Никогда!

Лаймонд сделал движение локтем, и молодой человек конвульсивно дернулся.

— Сцена первая, акт второй, — сказал хозяин. — Прекратите ломать комедию, дурень, и ведите нас внутрь. Никто из тех, кого я знал, не мог дискутировать с ножом у ребер.

Вероятно, более всего молодого человека убедила полная уверенность в голосе Лаймонда. Крепко прижав руку к тому месту, куда ткнулся нож, он закусил губу и пошел вперед, хотя и с неохотой. Скотт, ведя двух лошадей, двигался позади.

Последовавшие далее события остались в памяти Уилла Скотта из Кинкурда как некое захватывающее, навеянное дурманом видение на грани лихорадочного бреда. Юноша смутно помнил, что они подошли к дому, где Лаймонд снова произнес свой странный пароль и потребовал, при молчаливом согласии Уортона, частной аудиенции у обоих командующих для себя, своего спутника и шотландского пленника, обладающего ценными сведениями.

Все прошло без сучка без задоринки. Один из стражников поднялся к их милостям, потом с грохотом спустился и указал наверх большим пальцем.

— Все в порядке, — сказал он.

И они пошли.

Мэр Аннана построил дом, достойный своего положения: стены кабинета, который заняли командующие вторгшейся английской армией, были обиты льняным полотном, а стол необычайно тонкой итальянской работы подвинут к самому камину, где ярким пламенем полыхал торф.

За столом сидел милорд Уортон, кавалер и член парламента, комендант Карлайла, шериф Камберленда, смотритель Западной Марки, человек проницательный и преданный, свято блюдущий на севере интересы английской короны. Он зачитывал вслух отрывки из бумаги, написанной его секретарем, время от времени прерываясь в ожидании комментариев. Светловолосый лорд Леннокс, стоявший нос к носу со своим отражением в темном окне, барабанил пальцами по подоконнику и вставлял остроумные замечания.

Томас, первый барон Уортон, был невысокого роста, плотный — настоящий англичанин, добившийся всего своим трудом. Лицо у него было смуглое, с резкими чертами, взгляд холодный и жесткий. Но лорд Леннокс был человеком совсем другого типа. Графы Ленноксы принадлежали к одному из старейших шотландских родов; этот Леннокс воспитывался во Франции и счастливо жил в своих обширных шотландских имениях, пока не решил, что богатства и власти легче достичь на юге. Мэтью Леннокс добивался титула короля-консорта Шотландии. Когда Мария де Гиз, вдовствующая королева, отвергла его, он попросту переметнулся к англичанам и взял в жены Маргарет Дуглас, племянницу короля Генриха VIII, которая сама имела весомые права на одну, а то и две короны. Как раз сейчас Леннокс беспокоился о своей жене Маргарет. Наутро английские войска должны были выступить в поход, и путь их пролегал по землям ее отца. Граф Ангус, глава благородной фамилии Дугласов, по поводу которой так негодовал Бокклю, написал Мэтью Ленноксу полное тревоги письмо, в котором выражал надежду, что его зять и лорд Уортон в случае вторжения не забудут про узы родства. Лорд Леннокс не забывал об этих узах, но сомневался в том, что о них будет помнить Уортон, особенно если переменчивый отец Маргарет свяжется с шотландцами и присоединится к войскам королевы.

Ликование в связи с новостями из Пинки на время рассеяло мрачную атмосферу. Когда Уортон обдумывал свой исход из Аннана на север, а Леннокс мечтал о тронных залах, открылась дверь.

Она была смазана хорошо и открылась совсем тихо — Генри Уортон, вплотную за которым следовал Лаймонд, оказался в комнате так неожиданно, что командующие не успели даже повернуться. Скотт тоже вошел и пристроил раненого Драммонда в углу. Уилл быстро отпрянул назад к двери и оперся о нее спиной как раз в тот момент, когда человек у стола привстал и повернулся.

— Гарри, чертов дурень! Что еще с тобой приключилось?

В ярком свете пламени были отчетливо видны и связанные руки, и сверкающий в руке Лаймонда нож.

Гарри молчал, и жесткий взгляд лорда Уортона переместился на человека, который стоял позади.

— Эй вы, сэр! Кто вы такой и чего вам надо?

Лаймонд расхохотался. Он расхохотался еще раз, прямо в лицо Ленноксу, который тоже повернулся и сделал шаг вперед. Свободной рукой хозяин стащил с себя стальной шлем и метко бросил его в камин. Сначала пламя опало, а потом вспыхнуло с новой силой, осветив бледное лицо и соломенного цвета волосы, слипшиеся от пота.

— Денег, — сказал он.

Лорд Леннокс выпучил глаза. Он покраснел до корней волос, потом краска с его лица исчезла, а вместе с ней и первоначальное выражение ужаса и недоумения — черты его исказились от гнева.

— Кроуфорд из Лаймонда! — вскричал граф Леннокс, и его блеклые, блестящие, словно фарфоровые, глаза устремились на Уортона. — Здесь, в Аннане. В окружении вашей драгоценной стражи! — Он разразился ругательствами: — И все ваш сынок, этот недоносок с куриными мозгами!..

Лорд Уортон оборвал его:

— Возьмите себя в руки, сэр! — Во взгляде его, устремленном на Гарри, читалась угроза: кто-то, несомненно, должен был поплатиться за вспышку лорда Леннокса. Он обратился к Лаймонду: — Как вы попали в город?

Скотт уже успел привязать молодого Уортона к скамейке и теперь не спеша, методично забивал ему в рот кляп. Лаймонд, по-прежнему держа нож у спины Гарри, ответил:

— Мой дорогой сэр, мне не оставили выбора: гостеприимство вашей стражи слишком навязчиво. И потом, Бэннистер сообщил мне пароль.

— Бэннистер?

— Да, гонец протектора. Он наткнулся на мой отряд.

Уортон резко спросил:

— Значит, депеша у вас?

Светлые брови Лаймонда поднялись:

— Бог мой, конечно нет! Я покончил с мелочной торговлей и стал зерцалом добродетели и мягкосердечия. Хочу, чтобы меня ценили только за мои прекрасные глаза… и за прекрасные глаза Гарри, разумеется. Храбрость без осмотрительности ведет к ослеплению гневом.

Уортону трудно было заговорить зубы.

— Значит, Бэннистер мертв?

— Он пребывал в добром здравии, когда мы расстались, — удивился Лаймонд. — Я даже проводил его немного. Дороги, ведущие на север, так и кишат джентльменами из Шотландии.

— Значит, вы продали его другой стороне! — сказал Леннокс, впервые вступив в разговор.

Лаймонд слегка опечалился:

— Да нет же. Ну и репутация у меня! Не все так легко завоевывают доверие, как ваша милость.

Это был тонко рассчитанный удар. Все присутствующие знали, что Леннокс, действуя якобы в интересах вдовствующей королевы Шотландии, однажды взялся доставить из Франции груз оружия и золота, а сам, прихватив золото, высадился на юге, в Англии.

На какой-то миг граф онемел от гнева.

— И ты еще имеешь наглость… Боже мой, почему я не оставил тебя прикованным к твоим вонючим веслам! Так-то ты отблагодарил меня за то, что я одел тебя, и накормил, и дал тебе денег… Будет мне урок. Ты отплатил мне сполна! Сколько волка ни корми, — прорычал Леннокс, — он все равно в лес смотрит.

— И помои пригодятся — пожар тушить, — сказал Лаймонд. Голос его сделался особенно сладким. — С кем поведешься, милорд, от того и наберешься. От весла к веслу — могли бы вы сказать.

Если предыдущее замечание произвело взрыв, то в ответ на это установилось гнетущее, физически ощутимое молчание. Скотт, сердце которого почему-то бешено заколотилось в груди, перевел взгляд с невозмутимого лица Лаймонда на Леннокса, который побелел, как смерть.

— А как, — мягко добавил хозяин, — поживает жемчужина из жемчужин?

Он говорил о графине Леннокс, и этот намек поняли все. Скотт уловил на лице Леннокса то же потрясенное недоумение, какое испытывал сам, и в следующий миг меч графа с присвистом появился из ножен. Но Уортон, выругавшись, бросился к нему и схватил за руку.

— Успокойтесь, милорд!

Граф Леннокс, даже не взглянув на него, проговорил сквозь зубы:

— Я не собираюсь сносить оскорбления от этого наглого выродка!

— Тогда вам придется иметь дело со мной тоже, милорд Леннокс! — в ярости заорал Уортон. — Уберите меч!

Последовала долгая пауза. Сверкающий в руке Лаймонда нож был приставлен к спине молодого Гарри, а пальцы Уортона впились в руку графа. Наконец Леннокс выругался и дрожащими пальцами втолкнул меч в ножны.

Уортон разжал руку и тихо сказал:

— Я хорошо помню этого подонка. Не стоит подыгрывать ему. — И продолжил, обращаясь к Лаймонду: — Как я понимаю, вы просите выкуп за жизнь моего сына. Конечно, его жизнь имеет для меня цену — только не заламывайте слишком много. Сколько вы хотите? — Потом естественные чувства прорвались на мгновение, и он сказал резко: — Говорите сколько и убирайтесь. Мне противно дышать с вами одним воздухом.

— Обмен любезностями, — сказал Лаймонд, — никуда нас не приведет. — Он удобно оперся плечом о стену. — Сдается мне, вы довольно небрежно относитесь к своим воинским обязанностям. Разве вы не хотите узнать, что было сказано в депеше протектора? Я прочел ее, прежде чем отправить дальше. Англичане одержали еще одну огромной важности победу под Линлитгоу, и протектор хочет, чтобы вы немедленно выступили в Стерлинг обговорить дальнейшие действия. Разве это не воодушевляет вас? Шотландия наконец-то покорена! Герцог Уортон в королевском совете; король Мэтью на троне!

Ленноксу не терпелось выяснить все. Он так и впился в Лаймонда глазами; наконец не выдержал и спросил:

— Победа на дороге к Стерлингу… Это правда?

Лаймонд тоже взглянул на него.

— А почему бы и нет, ваше величество? Шотландская королева больна, английский король — незаконнорожденный, во всяком случае, так утверждают католики, правда ведь, Мэтью? Арран — полный идиот, и сын его глуп — и… вот она, милорды, корона!

Все четверо словно завороженные смотрели, как он быстро наклонился к огню, ухватил каминные щипцы и сделал шаг назад. Высоко над его головой, зажатый щипцами, засветился раскаленный шлем — окалина осыпалась с него и, дымясь, падала на пол.

— Корона! — восторженно вскричал Лаймонд. — Кто будет носить ее? Может быть, Гарри?

Тут все вернулись к действительности: жажда мести вступила в свои права. Оцепенение, охватившее их, длилось не более мига. Потом Леннокс воскликнул в ярости:

— Да он сошел с ума!

Уортон с застывшим лицом снова уселся за стол:

— Так вам денег?

— Разумеется!

— Там, в сундуке. — Уортон указал на небольшой сундучок в углу у стены.

— Достаньте.

Все, находящиеся в комнате, включая раненого и связанного, с напряженным вниманием следили, как на столе один за другим появляются пять кожаных мешочков. Скотт брал их и передавал Лаймонду. Тот развязал один.

— Ах, какие прекрасные, пухленькие кожаные щечки. Bellissimi [13] шотландские золотые экю, реалы… Боже мой: союзники ваши в Дамфрисшире из-за этого станут гораздо беднее. Заверни-ка их, мой Пирр! 23) — Он сорвал с Гарри плащ и швырнул Скотту, который наскоро увязал в него мешочки с золотом.

Лаймонд взялся за ручку двери.

— Итак, — степенно проговорил он, — мы видим завершение наших трудов. Прощайте, господа.

Но завершающий жест, финальный росчерк пера, который, как впоследствии убедился Скотт, всегда венчал собою любую авантюру, еще не был произведен. Как только Лаймонд отошел от Гарри, а Уортон с Ленноксом ринулись вперед, он сделал движение рукой. Все еще горячий, хотя и почерневший шлем упал точно на голову молодого Уортона, который издал приглушенный кляпом дикий крик.

— Возможно, это научит тебя, — сказал Лаймонд, — не разговаривать с незнакомыми джентльменами на темных улицах… — И, пользуясь возникшим замешательством, он выскочил за дверь, вытащил Скотта и повернул ключ в замке.

Скотт со своим узлом, спотыкаясь, начал спускаться по лестнице. Внизу он слышал шумную перебранку Лаймонда со стражниками, а потом смутно ощущал, как они едут не спеша под темными сводами галереи, и он борется с желанием пришпорить коня, и припоминает с короткой благодарственной молитвой, какая в кабинете прочная дверь. Ворота. Пароль, отзыв, нетерпение в голосе Лаймонда. Хмурые, невыспавшиеся лица стражников. Потом скрипучие деревянные створки словно чудом открываются перед ними.

Вне городских стен вольная ночь поджидала их и тут же окутала мерцающей тьмой.

Скотту, который вместе с Лаймондом мчался по вересковым пустошам, казалось, что он вел себя вполне достойно. Он не дал Драммонду поднять тревогу. Не стушевался в присутствии главнейших английских командиров. Если воспоминания о раскаленном шлеме и были ему неприятны, то он отгонял их. Что за важность, что пришлось вытерпеть перекрестный допрос! Зато вот оно, дело для настоящего мужчины.

Перед ними показались призрачные силуэты двух лошадей, и Лаймонд резко окликнул:

— Джо! Что ты здесь делаешь? — И поехал вперед.

— Бэннистер, сэр… его захватил крупный отряд шотландцев… да, сэр, я пытался… Терки взял всех людей и поехал за ним… Я ждал вас, чтобы предупредить… да…

Покалывание в плечах и боль в ногах напомнили Скотту о том, что он весь день провел в седле, и юноша не был особенно рад, когда Лаймонд вернулся к нему, еще более свежий и энергичный, чем прежде.

— Ну, мой Пирр, не теряй интереса, — проговорил он беспечно. — Я вести добрые принес тебе, мой милый. Наш друг Бэннистер попал в засаду, а теперь — о переменчивость фортуны! — те, кто его пленил, сами идут в сети. Впору плясать на столе и отбивать чечетку на блюдцах. Что за чудесный день!

Следом за Джессом Джо Лаймонд поскакал по темным пустошам, и Уилл Скотт тоже пришпорил коня.