Октябрь 1917 & Июль 1936

Ясно, что революция не развивается за один день. Всегда есть беспорядочное и многообразное движение. Вся проблема заключается в способности революционного движения действовать со всё большей ясностью и неуклонно идти вперёд. Сравнение, часто плохо разработанное, России с Испанией хорошо это показывает. Между Февралём и Октябрём 1917 -го, советы установили параллельную с государством власть. Какое-то время они поддерживали законное государство и действовали в совершенно не-революционной манере. Можно даже сказать, что советы были контрреволюционными. Но это не означает, что они закостенели в своих методах – фактически они стали местом долгой и упорной борьбы между революционным течением (особенно представленным большевиками, но не только ими) и различными умиротворителями. Только к концу этой борьбы советы заняли позицию противостояния государству ¹⁶. Для коммуниста было бы абсурдным говорить в Феврале 1917 -го: эти советы не действуют в революционной манере, я буду обличать их и бороться против них. Потому что советы не были стабилизированными. Конфликт, одушевлявший советы в течение нескольких месяцев был не борьбой идей, а отражением антагонизма истинных интересов. «Только интересы – а не принципы – приведут революцию в движение. Фактически, именно из-за этих интересов, и только из-за них, развиваются принципы; что означает, что революция будет не просто политической, но также социальной» (Маркс) ¹⁷. Российские рабочие и крестьяне хотели мира, земли и демократических реформ, которых им не могло дать правительство. Этот антагонизм объясняет растущую враждебность, ведущую к конфронтации, отделившей правительство от масс. Более того, ранее классовая борьба приводила к формированию революционного меньшинства, которое более или менее знало (ср. колебания большевистских лидеров после Февраля) чего хотело и которое организовалось для этих целей, используя требования масс против правительства. В апреле 1917 г., Ленин сказал:

«Говорить о гражданской войне до того как люди осознали её необходимость значит скатываться в бланкизм. … Именно у солдат, а не у капиталистов сейчас пистолеты и винтовки; капиталисты добиваются своего не силой, а обманом и кричать о насилии сейчас бесполезно…. На данный момент мы отзываем этот девиз, но только на данный момент». ⁽¹⁸⁾

Как только большинство в советах изменилось (в сентябре), Ленин призвал к вооружённому захвату власти….

В Испании подобных событий не происходило. Несмотря на частоту и насилие конфронтаций, происходивших после I мировой войны, они не послужили объединению пролетариата как класса. Вынужденные вести насильственную борьбу из-за репрессий реформистского движения, пролетарии беспрестанно боролись, но им не удалось сконцентрировать свои удары против врага. В этом смысле в Испании не было революционной «партии». Не потому что революционному меньшинству не удавалось самоорганизоваться: это означало бы смотреть на проблему с другого угла. Скорее из-за того что борьба, какой бы она яростной ни была, не увенчалась классовым противостоянием пролетариата и Капитала. Говорить о «партии» имеет смысл только если мы понимаем её как организацию коммунистического движения. Но это движение всегда было слишком слабым, слишком разбросанным (не географически, но в той степени, в какой была разбросанной его борьба); оно не атаковало сердце врага; оно не освободилось от опеки НКТ, в общем-то реформистской организации, какими становятся все профсоюзы, несмотря на влияние радикальных революционеров; вкратце, это движение не организуется по коммунистической модели потому что оно не действует по коммунистически. Испанский пример демонстрирует, что интенсивность классовой борьбы – неоспоримая в Испании – не обязательно приводит к коммунистическому действию, а значит к поддержанию действия революционной партией. Испанский пролетариат никогда не медлил пожертвовать своей жизнью (иногда бессмысленно), но так и не преодолел барьера, отделявшего его от атаки на Капитал (Государство, коммерческая экономическая система). Они брались за оружие, они предпринимали спонтанные инициативы (либертарные коммуны до 1936-го, коллективизации после него), но не заходили дальше. Очень быстро они передали контроль над милициями Центральному Комитету Милиций. Ни этот орган, ни какой другой из тех, что появлялись подобным образом в Испании, нельзя сравнивать с российскими советами. «Двойственная позиция ЦК Милиций», одновременно «важного помощника Генералитета» (Каталанское правительство) и «чего-то вроде координационного комитета различных антифашистских военных организаций», подразумевала его интеграцию в государство, потому что он был уязвимым для организаций оспаривавших власть над (капиталистическим) государством¹⁹.

В России шла борьба между радикальным меньшинством, которое было организованным и способным сформулировать революционную перспективу и большинством в советах. В Испании, радикальные элементы, во что бы они не верили, приняли позицию большинства: Дуррути бросился на борьбу против Франко, оставив государство позади нетронутым. Когда радикалы восстали против государства, они не стремились к уничтожению «рабочих» организаций, «предавших» их (включая НКТ и ПОУМ). Основное различие, причина, по которой не произошло «Испанского Октября» было отсутствие в Испании реального противостояния интересов между пролетариатом и государством. «Объективно», пролетариат и Капитал противостоят друг другу, но это противостояние существует на уровне принципов, что не совпадает здесь с реальностью. В своём действенном социальном движении, испанский пролетариат не стремился противостоять, как блок, Капиталу и государству. В Испании не было горящих требований, требований, воспринимаемых как абсолютная необходимость, которые заставили бы пролетариат напасть на государство для того, чтобы добиться их (как в России человеку нужен был мир, земля и пр.). Эта не-антагонистическая ситуация была связана с отсутствием «партии», отсутствием тяжело давившим на события, не позволяя антагонизму созреть и взорваться. По сравнению с нестабильностью в России между Февралём и Октябрём, Испания предстала как ситуация на пути к нормализации в начале августа 1936 -го. Если армия российского государства распалась после Февраля 1917, армия испанского была восстановлена после июля 1936 -го, хотя бы и в новой, «народной» форме.

Примечания:

⁽¹⁶⁾ Oskar Anweiler, The Soviets: The Russian Workers, Peasants, and Soldiers Councils 1905-1921, New York (1974).

⁽¹⁷⁾ Marx & Engels, Ecrits militaires, L’Herne (1970), p. 143.

⁽¹⁸⁾ В. И. Ленин, Собрание сочинений, т. 24, Москва (1964), стp, 236.

⁽¹⁹⁾ C. Semprun-Maura, Rеvolution et contre-rеvolution en Catalogne, Mame (1974), стp, 53-60.