И тогда Веики аккуратно положила на стол амулет с рубиновым змеиным глазком. По комнате пронесся ропот.

- У меня больше нет вопросов, - поглаживая белую бородку, сообщил глава Ночного Дозора.

- Но Веики, - подала голос Лин Ли, ее лучшая подруга, - что на это скажет Чжао? И почему его нет с нами сейчас?

Веики тряхнула короткими темными волосами, и диадема у нее на лбу колюче сверкнула.

- Чжао увлечен своим расследованием - он все еще верит, что убийцу можно выследить и застигнуть врасплох. Но он всячески одобряет мое решение, и желает нам успеха.

Конечно, она отдавала себе отчет - Линпэнь никогда не одобрил бы такой риск, и он будет очень зол на Веики – но когда увидит, что злодей пойман и возмездие свершилось, ему придется признать, что его возлюбленная была права.

5.

Отсюда, с высокого холма, открывался прекрасный вид на центр города – сейчас затянутый седой дымкой дождя. По изогнутой эстакаде над каменным ложем реки пролетел сияющий скоростной поезд, похожий с такого расстояния на белую остроносую змейку. По реке ползли, взрывая грудью бурую жижу, тяжело нагруженные баржи. А дальше, над горизонтом вставал исполинским нефритовым гребнем деловой район Пудун в многоцветных молниях реклам; макушки небоскребов облепили тяжелые черные комья туч. Там проносились по многоуровневым дорогам миллионы машин и велосипедов; туда, притянутые неведомой силой, стремились бесконечные людские реки из Чжезянь и Фуцзянь, из Анхуй и Внутренней Монголии, Гуандун и Хэйлунцзян - чтобы слиться в наэлектризованное людское море, именуемое Шанхаем.

Но здесь, на холме, был другой мир. Здесь словно сохранился островок средневекового тихого Китая. В высокой душистой траве свиристели цикады. Линпэнь слышал, как за стеной зеленого плюща, под сводами беседки, дети хором поют песню о большом медведе и веселом тигренке. Он сам вырос в детском доме и знал расписание: скоро обед, и за ним полуденный сон.

Один из мальчиков не пел со всеми; он сидел на лужайке и высматривал что-то в хмуром зимнем небе. Ни одна из капель дождя не упала на его черные волосы, желтое смышленое лицо или поношенную футболку.

- Зачем ты здесь? – спросил он, не глядя на Линпэня, - это строго запрещено.

Но ты говоришь со мной, а не прячешься за стенами как обычно, подумал Чжао. Значит, произошло что-то странное, что-то из ряда вон выходящее.

- Возможно, произошло, - кивнул мальчик, - но это не значит, что я буду помогать тебе. Война между дозорами - ваше дело. Кто я? Не судия и не третья сила, что бы там не говорили. Я лишь предохранитель, что не дает сгореть всей системе в одной ослепительной вспышке ненависти.

Если не остановить вампира, система начнет перегреваться, все так же не открывая рта, сказал Чжао. Он стоял почти в километре от своего собеседника, за решетчатым забором, за черно-зелеными мясистыми листьями магнолий и пальм, за пеленой измороси - но он и мальчик прекрасно слышали друг друга.

- Что ты хочешь узнать? – с тенью раздражения спросил малыш, глядя в небо. – Я не представляю, где он скрывается. Даже Темные не в курсе его планов, он пришел в Шанхай недавно, откуда-то с севера.

Ты видел его?

- Возможно.

На скулах Линпэня загуляли желваки. Ну конечно же, мелкий паршивец его видел и говорил с ним. Для него что Светлый охотник за убийцами девушек, что Темный душегуб – все едино.

Маленький иссиня-черный дракон сложил крылья и камнем упал на траву перед мальчишкой. Его чешуя влажно блестела, исходя паром, из пасти вывалилась длинная розовая плеть языка. Дракон заметил Линпэня и глухо зарычал, словно собака, почуявшая чужака. Спина мальчишки дрогнула:

- Ты все неправильно понимаешь, Светлый дозорный. Инквизитор никогда не помогает Свету и Тьме в борьбе друг против друга – ни делом, ни советом. Но я не в праве отказать Иному, который пришел узнать о судьбе своей осужденной много лет назад сестры.

Как мне найти ее?

- Ты не понимаешь, как это опасно, Светлый дозорный. Она в тюрьме, которую не могут разрушить никакие чары, но в своей камере она веками оттачивает колдовское искусство.