Зеркало для героя

Хотя фрейдовская типология нарциссизма является весьма эффективной для объяснения хода идентификации, она оставляет открытым важный вопрос о том, почему именно зрение становится тем механизмом, посредством которого происходит образование нарциссической личности. Начиная с 1936 года, французский психоаналитик Жак Лакан предпринял ряд попыток развития фрейдовской концепции нарциссизма. Лакановская теория “ зеркальной стадии ”, появившаяся в результате этих попыток, оказала важнейшее влияние на формирование психоаналитического направления, известного сегодня под названием “постфрейдизм”.

В статье, посвященной роли “зеркальной стадии” в процессе формирования личности (Lacan, 1977), Лакан приводит два примера, демонстрирующих принципиально различное отношение “зрителя” к его зеркальному отражению. Цитируя работу Вольфганга Кёлера (Kö hler, 1951) замечает, что шестимесячный детеныш шимпанзе теряет всякий интерес к своему отражению в зеркале, как только видит, что отражение есть всего лишь отражение, а не другой детеныш. Отношение ребенка аналогичного возраста[18] к своему отражению принципиально иное. Признание отображающей природы зеркала сопровождается, по Лакану, целой серией жестов, посредством которых ребенок

в форме игры испытывает взаимосвязь, с одной стороны, между движениями собственного отражения и отраженной реальности, а, с другой — между этим видимым (virtual) миром и той реальностью, которую он воспроизводит — т.е. телом ребенка, людьми и вещами, которые его окружают. (Lacan, 1977, 1)

Уставливая грань между “видимым” и “настоящим”, зеркальное отражение, таким образом, формирует два отличных способа отношения индивида к себе и собственному телу. В первом случае самовосприятие ограничено символическими формами и является вектором, складывающимся из отношений между образами, в буквальном смысле слова заключенными в раму того или иного “зеркала”. Во втором самовосприятие становится возможным в процессе само-отчуждения, т.е. в процессе со-отнесения своего места с теми позициями, которые уже оказались занятыми другими людьми и/или вещами. Однако данное символическое и/или материальное отчуждение личности — не единственный, да и не самый главный эффект, порожденный зеркальной стадией. Новизна концепции “зеркальной стадии” в том, что она привлекла внимание, по меньшей мере, к двум моментам, которые обычно оставались в тени дебатов о “мире символов” и “мире вещей”.

Первый из этих моментов связан с локализующей ролью зеркального отражения. Наблюдая свое отражение в зеркале, ребенок постепенно приходит к осознанию того, что и он сам, и его отражение могут выступать в качестве объекта стороннего взгляда независимо от его собственного желания. Зеркало, в итоге, является тем механизмом, при помощи которого “взгляд на себя со стороны ” становится неотъемлемой частью как “ себя ”, так и любого “ взгляда ”.[19]

Второй момент связан с конкретной временной стадией, во время которой происходит данное “раздвоение” зрения и личности. Как замечает Лакан, ребенок “рождается на свет преждевременно”, будучи неспособным самостоятельно и эффективно управлять своим телом (Lacan, 1977, 4). Несмотря на всю свою внешнюю целостность и однородность, тело ребенка продолжает оставаться до определенного момента в буквальном смысле “ раздробленным ”, “ разбитым ” и “ фрагментированным ” (Lacan, 1977, 4). Взросление в данном случае и есть не что иное, как процесс обучения тому, как вести себя нормально — т.е. по возможности устойчиво и без падений. Как считает Лакан, только беря во внимание эту преждевременность рождения ребенка, можно по достоинству оценить формо-образующую роль зеркальной стадии. Первоначально примеряя зеркальное отражение, а затем и воспринимая его в качестве своего, ребенок тем самым одновременно совершает акт идентификации — т.е. процесс изменения, ограниченный контурами видимого образа (Lacan, 1977, 2). Видимый образ становится образ цом для подражания.[20] В итоге “морфологическая мимикрия” (Lacan, 1977, 3). является и условием, и способом бытия. А зеркальная стадия — драмой, в ходе которой индивид последовательно переживает цепь фантазий: от раздробленного тела — к телесной целостности, а от нее — к броне идентичности, “оставляющей следы своей жесткой структуры на всем пути умственного развития индивида.” (Lacan, 1977, 4).

Важность концепции “зеркальной стадии” обусловлена не только ее ролью в прояснении процесса формирования и образования личности. Важность концепции заключается в ее акценте на том, что умо - зрительная деятельность личности — т.е. процесс ментального и зрительного соотнесения образов — приобретает первостепенное значение всякий раз, когда “броня” очередной идентичности дает трещину. Ленинский “план монументальной пропаганды”, как и сама концепция “ наглядной агитации”, — лишь один из примеров того, как этот фундаментальный психический механизм зрительной идентификации может быть использован в политических целях. “ Медведь ”, в свою очередь, демонстрирует то, как тот же самый механизм может служить делу формирования определенной группы потребителей.[21]