Структура долговременной памяти

Браун и Мак-Нейл¹ продемонстрировали ипопытались описать не­которые закономерности хранения информации в ДП, проведя экспери­мент, в котором было использовано так называемое «состояние готовно­сти» — хорошо знакомое каждому состояние, когда какое-то слово или имя «вертится на кончике языка», но человек никак не может оконча­тельно вспомнить его. В этом эксперименте испытуемым предъявляли определения слов и просили их называть эти слова. Например, испытуе­мому говорили: «небольшая лодка, используемая в гаванях и реках Япо­нии и Китая, на которой гребут одним веслом с кормы и на которую часто ставят парус». Браун и Мак-Нейл хотели создать состояние готовности, при котором испытуемый чувствовал бы, что он знает слово (оно «верте­лось бы на кончике языка»), но просто не мог бы припомнить его. Ко-

¹ См.: Brown R.W..Mc Neill D. The «tip of the tongue» phenomenon /. Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior. 19G6. Vol..3. P. 32J-337.

В классической психологии ото состояние готовности описывалось следующим обра­зом: «Слово находится " на кончике вашего языка", но око еще не возникло - оно чуть ниже " порога воспроизведения". Оно частично вызывается, о чем свидетельствует специ­фическое чувство близости и тот факт, что небольшой внешний толчок з нужном направ­лении дает полное воспроизведение. Если А и Б ассоциированы и несколько позже предъ­является Л, за которым не следует воспроизведение Б, оно тем не менее облегчит воспро­изведение Б или его доучивание. Оно ставит Б в состояние готовности, реальность кото­рого доказана разнообразными экспериментами (Эббкигауз, 5 865; Мюллер и Шуман, 1894; Мюллер и Пильцеккер, 1900; Оме, 1910; Мейер, 191-1). Мы приведем только эксперимент О.мс». Заучивались бессмысленные слоги, которые затем проверялись по методу парных ассоциаций. Когда испытуемому не удавалось воспроизвести слово, око либо сообщалось ему через плохой телефон, либо показывалось на.маленькую долю секунды. Слуховое или зрительное предъявление было явно недостаточным для. того, чтобы, испытуемый понял бессмысленное слово, но он часто его понимал, если раздражитель для его воспро­изведения был только что дан. Если имя.находится '" на кончике вашего языка" ч его произносят вам нечленораздельно, такой внешний голчок может оказаться достаточным, чтобы поднять имя над порогом воспроизведения. Ответ находится з таком состоянии готовности, что он может быть вызван даже неадекватным паздражителем» Шидвпртс Р. Экспериментальная психология. М.: Издательство иностранной литературы. I960. С. 396). i.nuii.v'-'iij'nji' редаппитов-согтивител"! /.)

Клацки р. Долговременная память... 245

нечно, во многих пробах этого не происходило – испытуемый либо тотчас же вспоминал слово, либо сознавал, что вообще не знает его. Таким образом, состояние готовности было довольно трудно уловимым, но авторам удавалось создавать его достаточно часто (вероятно, благодаря удачному подбору определении). Когда это состояние возникало, оно об­ладало рядом характерных черт. Испытуемый не только чувствовал, что он знает слово, — иногда он даже мог сказать, сколько в нем слогов, с какой буквы оно начинается или на какой слог падает ударение. (Он говорил, например: «В нем два слога, ударение на первом, а начинается оно с буквы «s».) Нередко он мог сказать, какие слова не подходят (это не sandal и не schooner), и мог назвать слова, близкие по смыслу. Тако­го рода припоминание, при котором испытуемый может определить об­щие особенности слова, называется припоминанием родовой принадлеж­ности.

Излагая свои соображения относительно припоминания родовой принадлежности, Браун и Мак-Нейл описали некоторые аспекты струк­туры ДП. По их мнению, то или иное слово хранится в ДП в определен­ном месте, оно представлено здесь как слуховой, так и семантической информацией. Поэтому извлечение данного слова из ДП может быть ос­новано на его звучании (например, я произношу слово СОБАКА, а вы объясняете мне, что оно означает) или на его смысле (я говорю ЛУЧШИЙ ДРУГ ЧЕЛОВЕКА, а вы отвечаете «собака»). В состоянии готовности полное извлечение по смыслу оказывается невозможным, но испытуемый все же частично извлекает требуемое слово. Он имеет некоторое представ­ление о его звучании, но, очевидно, не имеет его полного акустического образа. Браун и Мак-Нейл полагают также, что вместе с каждым словом хранятся его ассоциации, или связи, с другими словами в ДП, так что испытуемый может назвать другие слова, означающие почти то же самое. Таким образом, эти авторы описывают ДП как обширный набор взаимо­связанных участков, в каждом из которых содержится сложная совокуп­ность информации, относящейся к одному слову или факту.

Структура ДП будет главным предметом [нашего рассмотрения]. Результаты экспериментов с состоянием готовности наводят на мысль, что ДП можно изобразить как сеть, образованную пучками информацион­ных связей. Такая концепция находится в прямом родстве с теорией «сти­мул — реакция». Некоторые более поздние модели структуры ДП также основаны на ассоциациях¹; однако возможны и другие представления о структуре ДП, например, концепции, согласно которым ДП состоит из

¹ См.: Anderson J.В.. Bower G.H. A proposition;) 1 theory of recognitor. memory ' Memory and Cognition. 1974. Vol. 2. P. 406-412; Quillian M.R. The teachable language comprehend —: A simulation program and theory language ;: Comiii'.inicatior.s of the Association *'■ •.•' Computing Machinery. 1969. Vol.12. P. 459-476: Iiumdharl D.E.. Lindsay P.П.. So-rnvn DA A procc; ^; s model for long-term memory •'.' Organization of Memory, -' E. Tniving. \\". Do; i, -.Ii! ---: (Eds.). \^r.Y: Academic Press, 1972.

Неких наборов информации или групп значимых характеристик. Каждый из этих подходов имеет свои преимущества, и мы рассмотрим их поочередно. С каждой моделью строения ДП связаны определенные объяс­нения происходящих в ДП процессов — способов, при помощи которых структурированная информация может быть использована.

Прежде чем мы. перейдем к подробному рассмотрению моделей ДП, следует сделать несколько замечаний. Прежде всего надо иметь в виду. что современные модели ДП весьма сложны. Это определяется сложнос­тями самой ДП. О некоторых из них мы уже упоминали: во-первых, ис­пользование хранящейся в ДП информации связано с решением задач, логической дедукцией, дачей ответов на вопросы, припоминанием фак­тов и многим другим; во-вторых, ДП содержит поразительно много раз­нообразной информации; в-третьих, ее организация упорядоченна, а не случайна. Ни одна из современных моделей не может вполне адекватно объяснить многочисленные способы использования хранящейся в ДП информации, ее количество и ее организацию. Однако модели постоянно видоизменяются с учетом вновь появляющихся данных.

Другое замечание также отражает все связанные с ДП сложности: в сущности, имеет смысл говорить не об одной ДП, а о двух. Мысль о существовании двух ДП выдвинул Тулвинг³, который предложил прове­сти различие между семантическойи эпизодическойпамятью. Обе памя­ти служат долговременными хранилищами информации, но различают­ся по характеру этой информации.

Все, что нам нужно для того, чтобы пользоваться речью, хранится в семантической памяти. Она содержит не только слова и обозначающие их символы, их смысл и их референты (т.е. вещи, названиями которых они служат), но также правила обращения с ними. В семантической па­мяти хранятся такие вещи, как правила грамматики, химические фор­мулы, правила сложения и умножения, знание того, что осень наступа­ет после лета, — все те факты, которые не связаны с каким-то опреде­ленным временем или местом, а представляют собой просто факты. Эпизодическая память, напротив, содержит сведения и события, закоди­рованные применительно к определенному времени, информацию о том, как выглядели те или иные вещи и когда мы их видели. Эта память хранит разного рода автобиографические данные, как, например: «Я сломал ногу зимой 1970 года». Она содержит сведения, зависящие от

^: См.: \1ецсг D.E. On the representation ar, d retrieve' o^r stored «emeiitio vifirrrw.'ii) Cognitive Psychology. 1970. Vol. 1. P. 242-300.

'■ См.: Rips L. J..SIwhen E J., Smith E.E. Semantic distance and the verii'icau'm 'K semantic relations, '.' Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior. 1973. Vol. 12. P. 1-20; Smith E.E., Shoben E.J..Rips L.J. Structure and process in semantic memory: A H> a: u'"..;: model for semantic decision..■ Psychological Review. 1974. Vol. 81. P. 214-241.

^: ' См.: Tuiuing E. Episodic and semantic memory.-' Organization of Memory •■ E. Tuiving. \V. Donaldson (Eds.). X.Y.: Academic Press. 1972.

контекста: «Я не каждый день готовлю на обед рыбу, но вчера у нас была рыба».

Материал, хранящийся в семантической и в эпизодической памя­ти, различается не только по своему характеру, но и по своей подвержен­ности забыванию. В эпизодической памяти, информация довольно легко может стать недоступной, потому что сюда непрерывно поступает новая информация. Когда вы извлекаете какие-либо сведения из одной или другой памяти — например, когда вы умножаете 8 на 4 (при этом исполь­зуется семантическая память) или вспоминаете, что вы делали прошлым летом (из эпизодической памяти), — этот акт извлечения информации сам представляет собой некое событие. Как таковое это событие должно поступить в эпизодическую память, в которой появятся сведения о том, что вы умножили 3 на 4 или что вы предавались воспоминаниям о пре­шедшем лете. Таким образом, эпизодическая память находится в состо­янии непрерывного изменения, и содержащаяся в ней информация час­то преобразуется или становится недоступной для извлечения. В отличие от этого семантическая память, вероятно, изменяется гораздо реже. На нее не оказывает влияния акт извлечения, и хранящаяся в ней инфор­мация, как правило, остается на месте.

В связи с разделением ДП на две такие части особенно важно уста­новить их соотношение традиционными методами исследования челове­ческой памяти, в частности с помощью экспериментов, в которых исполь­зуются списки слов. Такие списки слов, несомненно, фиксируются в эпи­зодической памяти. Если, например, испытуемому предъявляют список из 20 слов, в число которых входит слово «лягушка», это не значит, что он усваивает слово «лягушка» заново. Это слово содержалось в семанти­ческой памяти испытуемого до того, как он заучил список, находится в ней сейчас и останется там в будущем. Однако испытуемый узнал, что слово «лягушка» содержится в том списке, который ему в данное время предъявляют, — факт, который привязан к данному времени и к данной ситуации. Этот факт сохранится в его эпизодической памяти. Л это оз­начает, что в традиционных психологических экспериментах изучается эпизодическая, а не семантическая память. Изучению семантической памяти со времен Эббингауза уделялось очень мало внимания.

Только за последние десять лет или около того семантическая па­мять стала предметом многочисленных исследований. Эти исследования касаются прежде всего структурной организации наших семантических знаний об окружающем мире и использования этих знаний при выпол­нении различных задач. [Здесь] мы рассмотрим несколько моделей семан­тической памяти (некоторые модели включают также и эпизодическую память); сейчас мы перейдем к описанию строения и функций ДП з со­ответствии с этими моделями. Модели семантической памяти можно гру­бо классифицировать как сетевые, теоретико-множественные и модели, основанные на семантических признаках. Эти типы моделей нельзя пол-

ностыо разграничить; все они взаимосвязаны, и это не удивительно, так как все они пытаются дать объяснение одним и тем же человеческим способностям. Однако модели каждого типа обладают некоторыми отли­чительными особенностями; [далее] мы рассмотрим характер моделей каждого типа и некоторые возникающие в связи с ними проблемы.

Сетевые модели долговременной памяти

Сетевые модели семантической памяти, подобно теории Брауна и Мак-Нейла, описывают ДП как чрезвычайно обширную сеть связанных между собой понятий. Сетевые модели обладают известным сходством с концепцией «стимул—реакция», рассматривающей память как пучок ас­социаций. Однако эти модели в некоторых отношениях существенно от­личаются от традиционных ассоциационистских концепций. Прежде все­го большинство таких моделей допускает образование ассоциаций разно­го рода, т.е. допускает, что не все ассоциации одинаковы. Это значит, что при ассоциировании двух понятий взаимоотношения между ними извес­тны; ассоциация — это нечто большее, чем простая связь. Такой подход получил название «неоассоцианизма*¹. Подобное представление о ДП содержит также идею о том, что ассоциативные сети, обладают макси­мально возможной упорядоченностью и компактностью. Следует ожи­дать, что предметы, концептуально близкие друг другу, будут тесно ас­социироваться в сетях ДП. В этом смысле ДП похожа на словарь, где, однако, «слова» не расположены в алфавитном порядке; алфавитный принцип, по которому построены наши обычные словари,.мало полезен при выяснении связей между понятиями. Возьмем, например, названия двух таких сравнительно необычных животных, как архар и як. Они очень близки понятийно, но максимально разделены в словаре. В ДП они, вероятно, ассоциированы более тесно, чем в словаре.