Русский и немецкий подход

Однако в данном случае я привел этот интересный пример не только для показа этого немецкого комплекса неполноценности, но и для того, чтобы показать разницу в том, как воспринимается мюнхгаузеновская брехня немцами и русскими. Ведь эти рассказы про лопатки - это бред, тем не менее, с немецкой стороны его никто не собирается опровергать - немцами эта брехня воспринимается как должное. А теперь я дам свой пример - русский. Ещё с детства, рассказы отца о войне были мне страшно интересны, но, они были неинтересны ему. Родной отец, а начинаешь вспоминать, так и получается, что почти все, что узнал о его участии в войне, узнал как-то случайно. Сидят, скажем, как-то у дедушки, наверное, на Пасху (на пасху мы всегда ездили к дедушке) наша семья, дяди Лари и дяди Гриши - мужа сводной сестры отца - тети Марии. Дядя Гриша - алкаш, ему много не надо. Поддал и почему-то вспомнил, как жил у бауэра в Германии, куда его подростком угнали немцы. Как ему там было голодно, так голодно, что даже какой-то мох начал расти на теле. Но говорил это таким тоном, что вроде он один на войне пострадал, а мой отец и дядя Ларик во время войны на курорте отдыхали. У дяди Гриши, судя по моим воспоминаниям, особой любви к отцу не было, и когда папа заметил ему, что и они с Илларионом во время войны не без дела были, дядя Гриша стал оскорблять отца, - дескать, ты всю войну в тылу просидел. Отец вспылил:

- Я одиннадцать раз ходил в атаку!

- Брешешь, - кричал дядя Гриша, - если бы ты 11 раз ходил в атаку, тебя бы убили!

Вот и разница с немцами - тут и правду рассказываешь, а тебе все равно не верят!

Тогда скандал погасили, а я, таким образом, узнал, что отец 11 раз ходил в атаку. И дело не в том, что отец меланхолик или флегматик, нет. Он, скорее, сангвиник, но ни он, ни дядя Ларя, похоже, как-то не видели ничего особенного, ничего сверхординарного в своем участии в войне, не видели в войне ничего, чем стоит хвастаться. Дядя Ларик мог похвастаться, какую пару кабанчиков он сумел откормить и довольно подробно рассказать, как он их кормил. Но то, что у него орденов столько же, сколько и у отца, среди которых и орден «Славы» да ещё и медаль «За отвагу» есть, я узнал совершенно случайно, когда мои кузины при мне искали какие-то документы и вытащили коробку с наградами дяди Иллариона.

- Папа, - спрашиваю я, - а ты немцев убивал на войне?

- Убивал.

- Много?

- Много

- Лично убивал?

- Бывало и лично.

- А как?

- Да по-разному.

- А как все-таки?

- Не помню, отстань.

Но хотя я и подросток, но тактик, и начинаю делать обходной маневр, понимая, что и отец понимает, что он не может не помнить, как убил первого.

- А как ты убил первого?

Отец без энтузиазма начинает рассказывать.

Мне могут сказать, что это семья у меня такая - не боевая. Нет, это русский взгляд на войну, и русский характер. В подтверждение этого у меня имеется приличная статистика. В газете «Дуэль», в июне 2000 я обратился к советским ветеранам войны в статье «ЗА ДЕЛО, ВЕТЕРАНЫ!» с таким предложением. «Совет ветеранов войны, труда, военной службы и пенсионеров района «Мещанский» г. Москвы сделал прекрасное дело, как я понимаю, по инициативе и под руководством одного из наших авторов, полковника запаса Евгения Алексеевича Богданова. Под его редакторством и при содействии Управы района «Мещанский» тиражом 2000 экземпляров выпущен сборник воспоминаний местных ветеранов о войне. Эка невидаль, скажете вы. А вот и невидаль! Этот сборник написан для собственных внуков - для детей школ района. До этого еще никто не додумался! Ведь в школах нашу историю уродуют всякие кредеры, Соросы и прочие сволочи. А мы на это пялимся и только глазами моргаем: дескать, никто ничего не может сделать. А ветераны Мещанского района взяли и сделали! А ведь это ещё не вся польза от такого сборника. Ветераны умирают и уносят с собой истинные знания о войне, а мы потом пытаемся узнать о ней из книг писателей, многие из которых видели войну из глубокого тыла и, кроме этого, не понимают смысла действий на войне бойцов и командиров. Но и это не все. Мало того, что наши дети мало знают о величайшем подвиге дедов, но если и знают, то относят это к каким-то другим дедам, а не к своим собственным. К тем, кого по телевизору и в кино показывают. А собственные деды вроде так - не в счёт. То, что сделали ветераны Мещанского района - это пример необычайной важности, пример, которому надо следовать немедленно всем советам ветеранов. Скажу цинично - пока вы еще живы. Но только создавать подобные сборники надо без тех ошибок, которые допущены первопроходцами. Их две. Вспоминайте для детей! У нас, у русских, есть достоинство и недостаток одновременно - скромность. Мы страшно боимся, чтобы нас не сочли хвастунами. Очень часто эта скромность уместна, но не в случае, когда вы рассказываете детям о войне! А ветераны Мещанского района написали воспоминания так суконно, что их только бывшие командиры и способны прочесть. Не только дети, взрослые не поймут, что же ветераны на войне делали, и зачем все это надо было. Вот, к примеру, воспоминания Б.Н. Житова, бывшего командира пулеметного взвода, уже в войну умевшего написать, на мой взгляд, неплохие стихи. Пародирую: «прибыл на фронт, участвовал в боях», «из 120 бойцов нашей ср осталось в строю 27 человек, из 3 пулемётов в моём взводе остался 1», «был тяжело ранен, прибыл на фронт, участвовал в боях, был ранен» - и так 4 раза. И все. Уважаемый Борис Николаевич Житов! А вы зачем на войну ходили? Чтобы людей потерять и самому быть раненым? И только-то?! Вы, почему ничего не рассказали, как не Вас, а как Вы немцев били?! Когда вы пишете для детей, то ваша скромность хуже преступления! Ведь они ничего не поймут, а надо, чтобы они захотели после Вашего рассказа быть, как Вы, а не как Рэмбо. Чтобы, прочитав ваш рассказ, бежали на улицу играть в командира пулеметного взвода! Нашего, советского пулеметного взвода! И так написали почти все ветераны. Наш прекрасный автор В.В. Глуховский написал так серо, что хоть плачь! Ведь Вы детям писали, Василий Васильевич, как же можно было не рассказать им, как Вы стреляли, как от ваших выстрелов падали или хотя бы скрывались враги?

Это уже не скромность, это полное непонимание того, как у наших детей повернуть мозги. Единственным, кто правильно понял, зачем он пишет воспоминания, оказался бывший матрос Амурской пограничной флотилии Алексей Сергеевич Кузнецов. Чтобы понятно было, о каких воспоминаниях для детей я пишу, дам его рассказ почти полностью: «После взятия японских пограничных постов наш отряд получил задание - найти возможность для прохода боевой техники наших войск по одной из дорог в горах Хингана. Выступили темной ночью, шли, в основном, по компасу. Достигли реки, которая оказалась одним из притоков реки Сунгари, вдоль которой наши войска устремились на город Харбин. На берегу реки остановились, осмотрелись. Ни перехода, ни переправы на другой берег не было видно. Вскоре обнаружили стальной трос, перекинутый через речку. Решили, что это, возможно, трос для парома, хотя из-за темноты противоположный берег не был виден, да ещё беспрерывно шел моросящий дождь. Командир отряда принимает решение: послать вплавь на другой берег реки добровольцев с задачей - выяснить, есть ли паром, а если есть, то перегнать его на наш берег. Командир вызывает добровольцев - тишина, только река гудит. В это время года в Манчжурии сезон дождей, реки многоводны, течение в них быстрое. Плыть по такой реке ночью, в бурном потоке большой риск. Командир объясняет, что приказать в данных условиях он не может, так как еще не знает, кто из личного состава отряда хорошо плавает. Объяснил, что времени терять нельзя. Вызвал добровольцев вторично. Тогда вперед вышел я. Вторым вызвался старшина Фокин. Мы зашли вверх по течению и сняли с себя все, что могло мешать плыть. Первым в воду вошел я. Меня тут же сбило с ног и понесло, как щепку. Несло меня в потоке воды 20 мин. Я с трудом зацепился за противоположный берег, вылез на него и осторожно пошел в сторону, где, по моему представлению, мог находиться паром. Не доходя до места нахождения предполагаемого парома, я залег в низинке и стал дожидаться прихода Фокина. Приглядевшись, я увидел в полосах дождя контуры парома, а на фоне более светлой полосы горизонта сидящего на поваленном дереве человека. Человек явно дремал. Приблизившись, я различил у него на коленях винтовку - значит, часовой. Стал вести себя еще более осторожно. Прошло более получаса. Фокина все не было. Хода назад тоже. Беспокоила мысль, что если часовой дремлет, значит, скоро может быть смена, так как свежий часовой дремать не станет. Время идет. В отряде ждут результатов нашей разведки. Решил действовать в одиночку. Эх, думаю, была - не была. Или грудь в крестах, или голова в кустах! Подобрал увесистый камень и под шум дождя, босиком, подобрался к сидевшему сзади. Оглушив часового камнем, забрал у него винтовку и забрался на паром. Приспособления, которое накидывается на трос для перетяжки парома вручную, не нашёл. Схватился за трос голыми руками. Потянул. Паром продолжал стоять, а все ладони были в крови. Трос оказался старым, часть стальных нитей лопнули и, как иголками, впивались в ладони. Догадался, что можно спустить рукава гимнастерки на ладони и их обшлагами браться за трос. Поднапрягся и сдвинул паром с места. Видно, недаром меня в отряде называли медведем. Медленно, потихоньку перетянул паром до нашего берега, чему сам был очень рад, а мои товарищи довольны. Командир отряда доложил по рации обстановку, объяснил причину нашей задержки, а также о том, что старшина Фокин не вернулся, но его документы и оружие в отряде. Отряд двинулся дольше по заданному маршруту. За выполнение задания, связанного с риском для жизни, я был награжден медалью «За Отвагу». Матрос Амурской пограничной флотилии А.С. Кузнецов».

Вот такое воспоминание прочтет наш русский паренек и у него не сможет не зародиться мысль: «А зачем мне эти фантастические голливудские рембы, если у России есть абсолютно реальные Кузнецовы? И они не где-то, а в моем районе и живут в соседнем доме». Вторая ошибка района «Мещанский» - это обращение ветеранов к детям в начале сборника. Оно хорошее, но не для данного момента. Ведь сегодня не только дети - взрослые одурачены. А ветераны обращаются к детям так, как будто эти дети всё о войне и о СССР знают правильно. Пусть простят меня ветераны, но я предложил бы им такой вариант вступления. «Ребята! Наша Россия не всегда была такая, как сегодня. 60 лет назад она была вдвое больше по территории и все мы (не только нынешние народы России, но и украинцы, белорусы, молдаване, грузины, армяне, азербайджанцы, казахи, туркмены, таджики, узбеки, литовцы, латыши, эстонцы) были братьями, а наша страна называлась Союзом Советских Социалистических Республик. Называлась она так потому, что у нас в стране не было паразитов, которые бы грабили трудящегося человека, которые бы жили за счет других людей. Мы таких паразитов презирали, а наше государство их наказывало. За это нас очень ненавидели в других странах, где паразиты, как сегодня в России, по закону считаются уважаемыми людьми. И паразиты в Англии, Франции, США и других странах решили натравить на нашу страну Германию и этим погубить. А в Германии в 1933 к власти пришел А. Гитлер, который сумел убедить немцев, что они «высшая раса», и поэтому у них, немцев, должны быть в рабах люди «низшей расы». Такими людьми «низшей расы» немцы считали многих, в том числе и нас, - русских. Вместе с Гитлером немцы размечтались захватить нашу страну сначала до Урала и Каспийского моря, сократить население русских до уровня, необходимого для работ у них на полях и в шахтах, и заселить всю эту территорию немцами. Так что, ребята, если бы мы, ваши деды и прадеды, в той войне не устояли, то вы бы сегодня или вообще не родились, или уже работали бы на шахтах, так как немцы считали, что русским 4-х классов образования будет вполне достаточно. Франция и Англия науськивали Гитлера на нас и в 1938 - отдали ему Австрию, Чехию и Словакию. Но Гитлер был себе на уме и СССР побаивался, поэтому он сначала (в 1939) разгромил и захватил Польшу (которая в 1938 помогала ему захватить Чехословакию), а в 1940 напал на Францию и Англию и подчинил себе Францию полностью. Так что когда 22 июня 1941 немцы без объявления войны напали на нас, то им делала оружие почти вся Европа и в их войсках была собрана сволочь со всего мира. Достаточно сказать, что когда мы, наконец, разгромили Германию и разобрались с взятыми в ходе войны пленными, то оказалось, что вместе с немцами нас, советских людей, убивали и грабили венгры, румыны, чехи, словаки, итальянцы, французы, голландцы, финны, бельгийцы, датчане, испанцы, норвежцы и даже тогда нейтральные шведы. Всем хотелось русской землицы и русских рабов. Немцы ликвидировали Польшу как государство, а поляков сделали своими рабами. Мы Польшу освободили. И что же? Оказалось, что вместе с немцами у нас в 1947 в плену сидит 60.280 поляков, которые сражались против нас. Немцы хотели со всей занятой ими территории СССР убрать всех евреев. И что же? Оказалось, что вместе с напавшими на нас немцами мы взяли в плен 10.173 еврея в немецких мундирах. А на нашей стороне были только честные люди Англии и США, которые по-настоящему вступили в войну всего за год до Победы - летом 1944.

Конечно, СССР к войне готовился: подтянул к границе очень много наших войск, а 18 июня 1941, за 3 дня до нападения немцев наш генштаб дал приказ привести эти войска в боевую готовность к отражению немецкого удара. Но командовавший нашими войсками в Белоруссии генерал Павлов предал - не привёл войска в боевую готовность. И немцы здесь нанесли главный удар. Даже под командой предателя наши войска яростно сопротивлялись, но немцы быстро их окружали и рвались к Москве, заходя в тылы другим нашим фронтам и армиям. Мы, советские люди, любили свою Родину, нам не нужны были ни чужие земли, ни рабы. Поэтому мы, конечно, так, как немцы, к войне не готовились, нам нужно было разозлиться и придти в боевую ярость. В связи с этим к всеобщему нашему горю, немцы в начале войны добились больших успехов - они подошли к Москве, а летом 1942 - к Волге и вышли к Кавказу. Мы потеряли много людей, много заводов и много оружия. Но не сдались! А немцы были великолепными солдатами, не чета нынешнему НАТО. Они были храбрые, у них было самое тогда совершенное оружие и боевая техника. Если бы не наша КА и если бы не мы, то немецких солдат и их Армию надо было бы считать наилучшими в мире. Польшу с её Армией в 1.2 млн. человек они разгромили в две недели, причем поляки потеряли всего 60 тыс. солдат (т.е. 5% от численности польской армии) и сдались. Французов немцы победили за месяц, французы потеряли всего 100 тыс. солдат из своей армии в 2.2 млн. человек (менее 5%) и сдались. КА на всей территории СССР насчитывала 5.1 млн. человек, а в ходе войны мы потеряли почти 10 млн. солдат, почти 2 КА, но не сдались!! Ради вас, ребята, не сдались. И к 9 мая 1945 (выбив у немцев тоже две их Армии численности 1941) мы добили их и всех их европейских холуев в их же Берлине. Так что, ребята, вам, внукам советских людей, не требуется брать пример со всех этих американских рейнджеров и рембо. Вам его есть с кого брать. Ваши деды и прадеды били даже немцев Гитлера, а гитлеровским солдатам эти рембо и в подметки не годятся». Итак, ветераны Мещанского района Москвы начали и показали пример. Теперь всем советам ветеранов нужно сделать то же. Только не начинайте с воплей, что деньги нужны. Это в нашем случае не главное, и об этом ниже. Сначала успейте сохранить воспоминания ветеранов, для чего обяжите каждого написать воспоминания именно для детей и обязательно с хорошо растолкованным победным эпизодом войны. Не было своего - опишите подвиг друга. Это главное!»

Затем я предложил ветеранам газету «Дуэль» для публикации их воспоминаний и летом 2001 в 5 номерах дал объявление: «ТОВАРИЩИ ВЕТЕРАНЫ! Ещё раз обращаюсь к вам - подумайте о внуках и будущих поколениях! Ведь сегодня наши подростки берут пример с кого угодно - с каких-то вонючих Рэмбо и Шварценеггеров, но только не с вас. Оставьте же потомкам воспоминания о себе, но не слезливые жалобы о своих муках, а воспоминания о своих подвигах, о том, как вы собственным умом, мужеством, храбростью сумели в бою победить немцев, американцев и прочих душманов. «Дуэль» и военный лётчик, писатель Станислав Грибанов собирают воспоминания ветеранов для серии сборников «Только один бой». Мы просим вас описать один бой из вашей биографии, бой, в котором вы победили врага. Опишите подробно (чтобы подросткам было интересно), как вы это сделали, за счет чего одержали победу. Если не можете писать, надиктуйте детям, внукам. Вы умираете, а от ваших подвигов ничего не остается, кроме брехливых мемуаров генералов. Дайте же возможность вашим потомкам гордиться вами! Лично вами, а не только всеми вами вместе. К тексту воспоминаний приложите краткую справку о себе: когда и где родились, кем служили, кем работали (или работаете) после войны, где живете. Сделайте копию своей фронтовой фотографии. Не беспокойтесь о литературе и стиле - мы все это выправим.

Помогите друг другу в этом деле. За работу! «Дуэль» ждет от вас воспоминаний». Мы получили довольно много воспоминаний, но каких! Большинство ветеранов начисто проигнорировали мое требование и не то, что не стали хвастаться боевыми победами, но и вообще и об этом предпочитали не писать. Причем, не писали и настоящие фронтовики, проведшие десятки успешных боев. Вот, к примеру, Кирилл Константинович Берендс. У него 4 настоящие, не юбилейные боевые награды, да еще такие, что всем фронтовикам на зависть: от медали «За отвагу» до «боевика» - самой почетной военной награды - ордена Боевого Красного Знамени. Ему было о чем рассказать. Комбат полковой батареи Берендс умом и мужеством наверняка обеспечил уничтожение своей батареей вряд ли менее сотни крупных целей: пулеметов, миномётов, пушек ПТО, немецких пехотных орудий, цепи атакующих немцев. А вы посмотрите, что он вспоминает. «Началом этого боевого события стала наша Рава-Русская наступательная операция в июле 1944 на территории Западной Малороссии. Мне довелось быть ее участником: я тогда командовал полковой артиллерийской батареей 76-мм орудий, служил в 43-м Даурском сп 106-й Забайкальской дивизии. Перед началом наступления наш исходный рубеж находился в тридцати километрах западнее Луцка. Перевес в силе был на нашей стороне, поэтому мы успешно наступали и уже 22 июля достигли берега пограничной с Польшей реки Западный Буг. Несмотря на то, что к тому времени уже прошли 3 года войны, на границе многое напоминало о первых боевых днях прошлых лет: разрушенные постройки пограничной заставы, бывшие укрепления, глубокие воронки на земле и братские захоронения погибших пограничников и членов их семей. Сейчас близко от этого места вырос город угледобытчиков - Нововолынск. Без промедления мы форсировали Западный Бут и повели бой за первый для нас населённый пункт на польской земле (м. Крылув). Этот бой был коротким и жарким. «Чужая» земля с первого нашего шага по ней оказалась даже очень колючей. Последующие бои носили характер преследования нами отступающего к Висле противника. 2 августа мы дошли до берега Вислы. Судя по карте, в этом месте (населенный пункт Аннополь) должен был находиться мост через реку. Однако накануне ночью оттуда доносился грохот взрывов, ночное небо освещалось большим заревом.

На месте моста мы увидели одни только торчавшие из воды обуглившиеся сваи. Надежда на то, что мост цел, вызывала у многих командиров частей уверенность в быстрой переправе через водный рубеж. Поэтому вскоре на берегу скопилось очень много всего: пехота, артиллерия, танки, обоз. Настроение у многих уже было победное: пренебрежительно относились к мерам предосторожности и маскировки. Противник же не дремал и, видимо, ждал подходящего момента: он обрушил на нас сильный огонь, за короткое время мы понесли большие потери, в том числе были уничтожены прибывшие средства для переправы (понтоны, лодки, паром и др.). В первых числах августа на подручных средствах нам удалось форсировать Вислу и захватить плацдарм: 3 км по фронту и 1 км в глубину. В летопись войны этот плацдарм вошел как Аннопольский. Местность на плацдарме для нас была очень невыгодной: низкое и открытое пространство почти без растительности, местами заболоченное, и сыпучий песок, который затруднял, если не исключал полностью, возможность создавать укрытия и огневые позиции. За этой частью берега возвышалась гряда холмов, занятая противником. Поэтому он хорошо все видел перед собой и подвергал нас прицельному огню из минометов и пушек. Перед нами стояла задача: как можно дольше всеми силами удерживать этот плацдарм с целью отвлечения на себя сил противника с других направлений (Варшава и Сандомирский плацдарм). Последний находился очень близко от нас: мы хорошо слышали артиллерийскую перестрелку, а по ночам видели трассирующие огни и вспышки ракет. Чтобы выполнить поставленную задачу, на плацдарм были переправлены все минометы и пушки полковой и дивизионной артиллерии, за исключением гаубичных батарей артполка. Мы оказались на плацдарме заложниками. Отсутствие с нашей стороны активных боевых действий означало самоубийство. Это, видимо, хорошо понимал командир нашего полка подполковник Кузьма Константинович Драпов. Под его командованием наш полк предпринял дерзкую ночную атаку, но она ещё в самом начале натолкнулась на очень сильный встречный огонь противника и захлебнулась. Желаемой цели - улучшения занимаемых нами позиций - мы не достигли, потеряли убитым командира полка (похоронен в Луцке на мемориальном кладбище Героев прошлой войны). В ночь на 30 августа противник сперва огнем подавил все наши огневые средства на восточном берегу Вислы, затем обрушил огонь на плацдарм: весь плацдарм был перепахан взрывами мин и снарядов, оборона разрушена, и мы понесли большие потери. По дороге к мосту с холмов спустились немецкие танки. И все же из последних сил, но мы сопротивлялись, хотя и были уже обречены на гибель. К рассвету наступившего дня Аннопольский плацдарм перестал существовать. Живыми из тех, кто был на нем, остались очень немногие. Моя вина в том, что я уцелел, а вся моя батарея погибла. Прийти в себя после случившегося было трудно: эта «победа» далась нам большой ценой и небывалым подвигом! Ко мне подошел один из уцелевших батарейцев и положил передо мной «замок» одного из наших орудий: «Это все, что осталось от них». В своем донесении начарту полка я ходатайствовал о награждении, посмертно, всего орудийного расчета. Таким был тот, запомнившийся мне на всю жизнь «один бой» протяженностью от Буга до Вислы. О нем остались лишь воспоминания его участников и братские могилы наших воинов, павших в боях на польской земле». И вот таких воспоминаний чуть ли не большинство! Я не выдержал и вновь обратился к ветеранам: «Товарищи ветераны! Ну, перестаньте ныть и выставлять подвигом то, как вам было плохо и трудно. Это подвиг, но ветеранским нытьем заполнены все остальные издания. Пишите не о том, как вас били, а о том, как вы били! И поподробнее, чтобы детям было понятно и интересно». После этого обращения ветераны меня же и обругали: «я был очень удивлен, когда на такой порыв одного из тех солдат Вы, Ю.И., выступили с назиданием ветеранам войны - я имею в виду рассказ т. Берендса в № 1 «Дуэли» «Моя вина в том, что я уцелел». Как же так, Вы, человек, знающий ту войну, по-видимому, только по фильмам да по романам, пытаетесь «отечески» вразумлять солдат «сороковых-роковых», где была грань на той войне ДО и ЗА подвигом. Да и вообще, что можно считать подвигом, когда вся жизнь солдат на ТОЙ войне была за гранью возможного получить отповедь «за нытье», подобно той, что удостоился т. Берендс, просто несправедливо и обидно. Думаю, что Вы отбили охоту у многих фронтовиков-окопников рассказать о себе, как они шли к Победе. Ведь война - это не только одни подвиги, а непомерный ратный труд, что само по себе - подвиг». Вот так! Вот и попробуй из этих русских сделать баронов Мюнхгаузенов. Не тот характер.