История первая. Я лгу

Наглядным доказательством неполноты самой системы логики, ее ограниченности и неспособности в достаточ­ной мере описать себя самое и разрешить собственные противоречия является знаменитый Парадокс Лжеца, который в свое время произвел настоящий фурор в фи­лософском мире и оказался одной из драм идей, без вся­кого преувеличения. Об этом свидетельствуют любопыт­ные факты из античной истории. Некто Филет Косский даже покончил с собой, отчаявшись разрешить этот па­радокс. Диодор Кронос дал себе обет не принимать пищу до тех пор, пока не найдет решение этого парадокса. Мыс­литель умер голодным.

В кратчайшем варианте этот парадокс звучит в одной фразе: «Я лгу», или «Это высказывание ложно». Но если высказывание ложно, то я говорю правду и, значит, ска­занное мною не является ложью. Если же высказывание не является ложным, а я утверждаю, что оно ложно, то мое высказывание ложно. Оказывается, что если я лгу, то говорю правду, и наоборот.

Традиционная формулировка парадокса гласит: «£ слы лгущий говорит, что он лжет, то он одновременно лжет и говорит правду».

Существует и другой вариант: «Сказанное Платоном — ложно», — говорит Сократ. «То, что сказал Сократ, — Ис­тина», — говорит Платон.

Вариацию на эту же тему подарил нам поэт Федор Тютчев, сокровенно выдохнув: «Мысль изреченная есть ложь». В таком случае это высказывание (то есть мысль изреченная) — истинно или ложно? Если оно истинно, то мы не должны верить ему, ибо всякое высказывание есть «мысль изреченная», которая всегда есть «ложь». Если же оно ложно, то мы можем принять его и поверить ему, так как оно об этом и говорит. Получается следующее: если данное высказывание истинно, то оно ложно, если же ложно, то — истинно.

Очевидно, что средствами логики и логического язы­ка этот парадокс неразрешим, на что указывает и наша теорема: невозможно дать описание решения парадокса внутри системы, используя возможности этой системы. Однако решение возможно, если мы воспользуемся тре­тьим следствием теоремы неполноты — необходимостью применения метасистемы и метаязыка. Такой метасисте­мой может стать диалектика, в частности, один из ее за­конов о взаимодействии и единстве противоположностей. Любая вещь, процесс, событие несет в себе как утверж­дение, так и отрицание.

Вспомним китайскую натурфилософию, утверждаю­щую, что «Все — есть взаимодействие Инь и Ян. Когда Ян достигает своего максимума, оно переходит в Инь, и на­оборот». Именно в разгаре лета зарождается зима, и в раз­гаре зимы зарождается лето.

С этой точки зрения никакое высказывание не может быть абсолютно ложным и абсолютно правдивым, хотя бы в силу того, что, во-первых, ничего абсолютного нет (данное высказывание тоже не абсолютно), а во-вторых, нам неизвестны достоверные критерии ложного и прав­дивого. Поэтому, когда я заявляю, что «Я лгу», — я одно­временно и лгу и говорю правду!

Я лгу в том смысле, что мое описание мира не может быть равно самому миру, точно так же, как никакая кар­тина, никакая фотография природы не может адекватно соответствовать самой природе.

И я говорю правду — потому что с помощью слов я кон­струирую некий мир, некую реальность, полностью адек­ватную самой себе.