Рост городов

В 1960-х гг. миграция в города охватила большинство развивающихся стран, а в 1980-х захлестнула и Китай. По самым разным причинам всюду происходило одно и то же: самодостаточные сельские общины снимались с места, чтобы попытать счастья в городской жизни. С 1980-х гг. миллионы китайских крестьян начали, вопреки запретам властей, селиться в городах и пригородах. В этой связи газета «Beijing Youth Daily» даже объявила, что «миграционные потоки стали неуправляемыми»³.

Примерно то же самое происходило в средиземноморских странах. Согласно Генри Болдрику, после Второй мировой войны уходящие в города турецкие крестьяне начали селиться на казенных землях. В таких самочинно возникших городских районах, получивших название gecekondus, сегодня обитает не менее половины городского населения Турции. Некоторые из gecekondus с тех пор частично легализовались и получили доступ к услугам городских коммунальных служб, но большинство их до сих пор не имеют легального статуса⁴.

«Business World» призвала филиппинское правительство «остановить прилив населения, которое опасно переполняет наши города... Глядя на эти лачуги, построенные из кусков бетона и обломков кирпича, нельзя не задаться вопросом, что делает правительство для решения проблем бездомности, для прекращения самовольного строительства, уродующего наши города?»⁵

В Южной Африке некоторые наблюдатели (включая и меня самого) пришли к выводу, что предстоит вторая гигантская волна самозахвата городских земель и внелегального строительства. В 1998 г. журнал «Newsweek» сообщил, что «все новые толпы [южноафриканских черных] заполняют лагеря поселенцев и трущобные районы, кольцом окружающие каждый крупный город Южной Африки. Существовавшая при режиме апартеида паспортная система мешала черным перемещаться из деревень в города. Теперь они передвигаются безо всяких помех, хотя и безо всякого комфорта»⁶. Журнал «Economist» подтвердил эту тенденцию: «Хотя до настоящей войны между черными и белыми дело так и не дошло, конец расовой сегрегации открыл для черных бедняков доступ в богатые белые районы» ⁷.

Египетские интеллектуалы и технократы довольно давно осознали существование этих проблем. Согласно недавним оценкам, в период с 1947 по 1989 г. «городское население Египта... выросло... с 6, 2 млн до 23, 4 млн человек»⁸.

По недавним подсчетам Жерара Бартелеми, население Порт-о-Пренса с пригородами (Гаити) выросло со 140 тыс. человек в 1950 г. до 1550 тыс. в 1988 г., а к концу века приблизилось к 2 млн человек. По оценкам Бартелеми, примерно две трети этих людей живут в трущобных районах или, как их называют гаитяне, в бидонвиллях (bidonvilles)⁹.

В Мексике исследователи осознают наличие проблемы и включаются в изучение внелегальных форм бизнеса. Согласно отчету:

Проведенное в 1987 г. Центром изучения частного сектора исследование показало, что внелегальный сектор хозяйства производит от 28 до 39% ВНП Мексики, а по данным исследования 1993 г. «...в не попадающем в официальную статистику теневом секторе» трудятся 8 из 23 млн, занятых в народном хозяйстве страны... «На каждое зарегистрированное предприятие у нас есть два незарегистрированных», — говорит Антонио Монтьель Гуерреро, президент управления по малому бизнесу Торговой палаты Мехико, в которой зарегистрированы 167 тыс. малых предприятий города. «В федеральном округе Мехико с населением около 8 млн человек действуют примерно 350 тыс. малых незарегистрированных предприятий». Что это означает для всей метрополии Мехико с населением около 20 млн человек, не знает никто, особенно если учесть разрастающиеся трущобные районы, кольцом охватывающие город¹⁰.

В развивающихся странах внелегальные зоны, занимающие окраины городов, отличаются скученностью небольших домишек (среди них прячутся множество мастерских, гаражей и заводиков), армиями уличных разносчиков и бесчисленными маршрутными такси. Все это возникло как из-под земли. Постоянный приток мелких ремесленников, которые носят все свои инструменты с собой, умножил городское производство и расширил его ассортимент. Изобретательность этих людей сказалась в росте производства основных благ и услуг, разительно преобразила некоторые отрасли хозяйства, розничную торговлю, строительство и городской транспорт. Некогда пустовавшие окраины го-

родов третьего мира превратились в бурно развивающиеся пригороды, а сами города, пытавшиеся когда-то выглядеть по-европейски, сдались под натиском шумного провинциального стиля, представляющего собой тусклое подобие коммерческих зон, характерных для пригородов американских городов.

Сам размер большинства этих городов создает немалые возможности. Возник новый тип собственников и дельцов, отличающихся от своих предшественников чрезвычайно скромным происхождением. Возросла вертикальная мобильность. Элегантная роскошь, свойственная прежнему «хорошему» обществу городов, сменилась более демократичным и простодушным стилем.