Случай С.Б.

Человек 52 лет, которого мы будем называть С.Б., в период слепо­ты был активным и разумным. Он мог ездить на велосипеде со своим другом, который поддерживал его за плечо и направлял его; он мог об­ходиться без обычной палки, прогуливаясь иногда между стоящими ма­шинами или фургонами. Он любил делать вещи, пользуясь простыми инструментами, в сарае своего сада. Всю свою жизнь он пытался пред­ставить себе зрительно воспринимаемый мир; он мог мыть машину свое­го зятя, представляя себе ее формы с такой яркостью, на которую он только был способен. Он мечтал о том дне, когда он сможет видеть, хотя состояние его глаз считалось безнадежным, и операция была сопряжена с риском еще более повредить роговицу. В конце концов операция была сделана и оказалась успешной. Но, несмотря на успех операции, эта ис­тория окончилась трагически.

Когда повязки были впервые сняты с его глаз, и он больше не был слепым, он услышал голос хирурга. Он повернулся в направлении голоса и не увидел ничего, кроме расплывчатых очертаний. Он сообразил, что, судя по голосу, это должно быть лицо, но не мог его увидеть. Он не уви­дел вдруг мир таким, каким видим его мы, когда открываем глаза.

Однако спустя несколько дней он уже достаточно эффективно мог пользоваться своим зрением. Он мог ходить по коридорам больницы без помощи осязания; он мог даже узнавать время по стенным часам, хотя всю свою жизнь носил в кармане часы без стекол, чтобы на ощупь узнавать вре­мя по расположению стрелок. Он вставал на рассвете и следил из окна за проходящими легковыми автомобилями и грузовиками. Он был в восхище­нии от своих успехов, восстановление зрения шло очень быстро.

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

Когда он вышел из больницы, мы привезли его в Лондон и показа­ли ему многое из того, о чем он до сих пор не имел никакого представ­ления, пользуясь лишь осязанием, но это его почему-то удручало. В зоо­парке он мог правильно назвать большинство животных; он гладил до­машних животных и спрашивал, чем другие животные отличаются от кошек и собак, которые были ему известны через осязание. Он был, ко­нечно, знаком с игрушками и моделями. Глядя на предметы и называя их, он, безусловно, привлекал на помощь свой прошлый тактильный опыт и сообщения зрячих людей, отыскивая в предметах, главным образом, характерные признаки. Однако он воспринимал мир темным и расплыв­чатым, и тусклые краски огорчали его. Ему нравились яркие краски, и он был недоволен, когда наступали сумерки. Его разочарование усилива­лось и становилось постоянным. Постепенно он перестал вести активный образ жизни и через три года скончался.

Депрессия, наступавшая у людей при восстановлении зрения после многих лет слепоты, по-видимому, характерная черта всех случаев. При­чины ее, вероятно, сложны, но отчасти она, наверное, связана с осознани­ем этими людьми того, что было им недоступно в годы слепоты, — не только зрительные впечатления, но и те возможности, которых они были лишены. Некоторые из них довольно быстро возвращались к прежнему образу жизни, не пытаясь больше видеть. СБ. часто вечером не прила­гал усилий, чтобы зажечь свет, и оставался в темноте.

Мы пытались понять, на что похож зрительный мир этого челове­ка, задавая ему вопросы и предлагая простые перцептивные тесты. Пока он был в больнице (до того, как началась депрессия), он был более осто­рожен в своих оценках и ответах. Мы обнаружили, что у него своеобраз­ное восприятие расстояния, что наблюдалось и у других ранее описанных больных. Он думал, что мог бы коснуться ногами земли под окном, если бы спустился на руках, хотя окно находилось на высоте 10—12 м над землей. С другой стороны, он мог довольно точно оценивать расстояния и размеры, если уже знал эти объекты на ощупь. Хотя его восприятие было очень своеобразным, он редко выражал удивление по поводу того, что он видит. Он нарисовал слона (рис. 2) до того, как увидел его в зоо­парке, но, увидев его, сразу же сказал: «это слон». Он сказал также, что слон выглядит именно таким, каким он его себе представлял. Только луна вызвала у него искреннее удивление — ее он никак не мог знать на ощупь. Через несколько дней после операции он увидел нечто, что он принял за отражение в оконном стекле (в течение всей своей дальней­шей жизни он восхищался отражением в зеркале и мог часами сидеть перед зеркалом в маленьком ресторане, наблюдая за людьми); но на этот раз то, что он видел, не было отражением, это был серп луны. Он спро­сил сестру, что это такое, и, когда она ему ответила, сказал, что он думал, что это четвертушка торта.

Рис. 2. Рисунок слона, сделанный испытуемым СБ. Он нарисовал слона

прежде, чем увидел его. Через полчаса мы показали ему в Лондонском

зоологическом парке настоящего слона, и он совсем не удивился!

СБ. так и не научился читать глазами (он читал по методу Брайля, которому был обучен в школе для слепых), но мы обнаружили, что он мог узнавать печатные заглавные буквы и числа зрительно, без какого-либо специального обучения. Это нас очень удивило. Оказалось, что в школе для слепых его учили читать именно большие заглавные буквы, и он не знал, что существуют другие — маленькие. Там давались выпуклые бук­вы на деревянных дощечках, которые и заучивались на ощупь. Хотя он читал заглавные печатные буквы непосредственно глазами, ему потребо­валось длительное время, чтобы узнавать маленькие буквы, и он научил­ся читать только простые слова. То, что он мог сразу же зрительно узна­вать те буквы, которые раньше заучил на ощупь, ясно показывает, что он мог использовать свой прошлый тактильный опыт для вновь обретенного зрения. Этот факт интересен для психолога, так как он свидетельствует о том, что мозг не разделен на изолированные отделы, как это иногда ду­мают. Однако любые факты такого рода трудно или даже невозможно применить к нормальному развитию зрительного восприятия у ребенка. Взрослый слепой человек знает очень многое о предметном мире благо­даря осязанию и слуху: он может использовать эту информацию, чтобы определять объекты по незначительным признакам. Он должен также сделать над собой усилие и довериться новому органу чувств, что означа­ет отказ от многолетних привычек. А это уже, действительно, совсем не похоже на то, что происходит с детьми.

Использование этим человеком своего прежнего тактильного опы­та отчетливо проявлялось в рисунках, которые он делал по нашей просьбе,

15 Зак.2228

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие

Рас. 3. Первый рисунок автобуса, сделанный С.Б. (через 48 часов после опе­рации по пересадке роговицы, давшей ему зрение). Все детали автобуса, пред­ставленные здесь, были, вероятно, известны ему на ощупь. Передняя часть автобуса, которую он не мог обследовать руками, отсутствует, и он не мог дорисовать ее, когда мы попросили его сделать это.

Второй рисунок. Шесть месяцев спустя. Теперь он добавил надпись, но спицы на колесах, доступные осязанию, не были нарисованы, однако он опять не мог нарисовать переднюю часть автобуса

Третий рисунок. Через год он добавляет надписи, но передняя часть автобу­са по-прежнему отсутствует.

начиная со времени пребывания в больнице и затем на протяжении года или более. Ряд изображений автобуса (рис. 3) показывает его неспособ­ность нарисовать что-либо, о чем он раньше не знал через осязание. На первом рисунке колеса имеют спицы, а спицы являются деталью колеса, которую можно определить на ощупь. Окна, видимо, также изображены потому, что он знал о них благодаря прикосновению к ним с внутренней стороны. Самое удивительное в рисунке — это полное отсутствие пере-

Грегори Р.Л. Нужно ли нам учиться видеть?

дней части автобуса, которую он не имел возможности исследовать рука­ми и которую он так и не смог нарисовать ни через шесть месяцев, ни даже через год. Постепенное введение надписей в рисунки указывает на зрительное обучение: стилизованные буквы на последнем рисунке ничего не означают для него, хотя этот рисунок был сделан приблизительно че­рез год после операции, и СБ. мог узнавать заглавные буквы еще в боль­нице, усвоив их предварительно с помощью осязания. Очевидно, СБ. не­посредственно использовал свой прежний тактильный опыт и в течение длительного времени его зрительное восприятие было, по существу, огра­ничено тем, что он уже знал.

Мы видели, с каким трудом СБ. доверялся своему зрению и пользо­вался им, когда ему приходилось переходить улицу. До операции он не боялся уличного движения. Он переходил улицу один, вытянув руку или палку прямо перед собой, и поток машин расступался перед ним, как вода перед Христом. Но после операции он соглашался пересечь улицу толь­ко с двумя сопровождающими, по одному с каждой стороны. Он боялся уличного движения, как никогда раньше.

Когда он уже вышел из больницы и у него временами начиналась депрессия, он предпочитал иногда пользоваться одним осязанием для узнавания предметов. Мы показали ему простой токарный станок (инст­румент, о котором он раньше мечтал), и он был очень взволнован. Мы показали ему этот станок сначала в Лондонском научном музее, где он стоял под стеклянным колпаком, а потом мы сняли этот колпак. Когда станок был под колпаком, он ничего не мог сказать о нем, кроме того, что ближайшая к нему часть, вероятно, ручка (это и была ручка поперечного привода), но когда ему позволили ощупать ее, он закрыл глаза и положил на нее свою руку, после чего тут же с уверенностью заявил, что это руч­ка. Он нетерпеливо ощупывал токарный станок в течение минуты, при этом глаза его были плотно закрыты, затем он отступил немного назад, открыл глаза, посмотрел пристально на станок и сказал: «Теперь, когда я его ощупал, я его вижу».

Хотя многие философы и психологи полагают, что подобные случаи могут приблизить нас к пониманию закономерностей нормального разви­тия восприятия у детей, я склонен думать, что они говорят нам доволь­но мало. Как мы видели, трудность в основном состоит в том, что взрос­лый человек с его большим запасом знаний, полученных с помощью других органов чувств и тех сведений, которые сообщают ему зрячие люди, сильно отличается от ребенка, который начинает свой путь позна­ния без всякого опыта. Исключительно трудно, а может быть, и совсем невозможно воспользоваться этими данными для ответа на вопрос Молино. Эти случаи интересны и наглядны, но, — как уже было сказано, — они мало что говорят нам о мире ребенка, так как взрослые люди с вос­становленным зрением не сохраняют психику младенцев. <...>

Тема 15. Познавательные процессы: виды и развитие