Античный мир северного и восточного Причерноморья 1 страница

Богатая содержанием античная история северного и восточного Причерноморья является важной частью древней истории. Сношения балканской Греции и малоазийских греческих городов с Причерноморьем отражены еще в мифах и подтверждаются данными археологии. Некоторые археологические находки указывают на эти связи еще в Крито-микенскую эпоху. Известные мифы о Прометее и об аргонавтах связаны с Кавказским побережьем Черного моря и являются воспоминанием о древнейших торговых и культурных связях (№ 151). Хитроумный Одиссей после падения Трои, во время своих десятилетних морских странствований, побывал и на Черном море, в том числе на острове Эя у волшебницы Цирцеи (Кирки) у Кавказского побережья. В гомеровских поэмах есть указания на знакомство древнейших греков и с северным Причерноморьем (№ 151 и 155). Первый отрывок отмечает более короткие и светлые ночи северного Причерноморья, по сравнению с южной родиной Одиссея. В третьем отрывке прямо названы киммерийцы — древние обитатели восточной части Крымского полуострова. Отрывок из «Илиады» в № 155 указывает на древнее знакомство греков с племенами кочевников-скифов, обитавших в степях северного Причерноморья. Впоследствии греки на протяжении ряда столетий были тесно связаны со скифским миром. Документы № 152—155 сообщают некоторые сведения о Скифии и скифах.
Очень интересны отрывки из Геродота (№ 152). Непосредственная правдивость описания природы Скифии, т. е. территории северного Причерноморья, с точки зрения южанина, уроженца средиземноморской зоны, наглядно убеждает в серьезности труда Геродота. Такие описания скифской зимы, в которых сообщается, например, что вода, пролитая в это время на землю, не делает грязи, что перья, падающие с неба, — это снег и т. п., сами говорят за себя, несмотря на внешне наивную форму.
Разобрав природные условия Скифии и отметив при этом некоторые преувеличения Геродота, например, о якобы 8-месячной зиме в районе Боспора Киммерийского (Керченского пролива), следует остановиться на описании многоплеменного и многочисленного населения Скифии. Из этого описания видно, что греки были знакомы только с местностями собственно причерноморскими и прилегающими к ним.
О племенах, населявших более отдаленные местности, Геродот приводит и фантастические сведения, которым сам не верит. Интересно отметить сообщение Геродота о том, что уже в его время, в V в. до н. э., неподалеку от Ольвии жило целое племя эллино-скифов. Это указывает на тесные и дружеские отношения между местным населением и греческими колонистами в течение продолжительного времени.
Многочисленные скифские племена делились на оседлых земледельцев и на кочевников-скотоводов. Последние жили несколько дальше от побережья. Восточнее Дона располагались земли сарматов. Интересен отрывок № 152, указывающий на активную роль скифов в истории древнего Востока, на их дальние походы и даже на их вторжение в VII в. до н. э. в Палестину.
Младший современник Геродота Фукидид, писавший в конце V в. до н. э. (№ 154), уже говорит о могущественном царстве скифов, подчеркивая, что «ни один народ сам по себе не в силах устоять против скифов, если бы все они жили между собой согласно». Последнее замечание важно, так как оно указывает на то, что перед нами выступает уже обширный союз племен.
В № 155 помещен исторический экскурс Страбона, посвященный скифам гомеровских времен — первобытным кочевникам-скотоводам. За несколько столетий, прошедших от этих времен до времени Фукидида, скифы достигли значительного уровня социально-экономического и политического развития. Оживленные торговые связи между скифами и греками тоже оказались возможными прежде всего потому, что складывавшийся господствующий класс скифов начал нуждаться в привозных товарах. Из того же отрывка из Страбона видно, что раньше Черное море «было недоступно для плавания из-за сильных бурь и дикости живших по его берегам народов, главным образом скифов, приносивших иноземцев в жертву богам». Последнее указывает на первобытные отношения: у скифов тогда еще не было рабов, а пленных они убивали. С другой стороны, имущественное расслоение греческого полиса привело к усилению колонизации северного Причерноморья. Негостеприимное вначале — с точки зрения греков (Аксенское)— море сделалось гостеприимным (Евксинское), когда они поселились на его берегах и завели выгодную торговлю с местным населением.
«В древних государствах, в Греции и Риме, принудительная эмиграция, принимавшая форму периодического устройства колоний, составляла постоянное звено в общественной цепи. Вся система этих государств была построена на определенном ограничении количества народонаселения, которого нельзя было превысить, не подвергая опасности самого существования античной цивилизации. Но почему это так было? Потому что им было совершенно неизвестно применение естественных наук к материальному производств. Только оставаясь в небольшом числе, они могли сохранить свою цивилизацию. В противном случае они стали бы жертвами того тяжелого физического труда, который тогда свободного гражданина превращал в раба. Недостаточное развитие производительных сил ставило граждан в зависимость от определенного количественного соотношения, которого нельзя было нарушать» (К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч., т. IX, стр. 278).
Одно из трех основных направлений великой греческой колонизации VIII—VI вв. до н. э. — северо-восточное — через Геллеспонт и Пропонтиду вело на берега Понта Евксинского. Колонизация его северного побережья началась в конце VII в. до н. э. К этому времени относят небольшое греческое поселение на о. Березани у входа в днепровский лиман. Название этого «Поселения борисфенитов» до сих пор звучит в слове Березань. Однако местоположение оказалось неудобным, и в VI в. до н. э. колонисты из Милета, прибывшие в эти места, основали большой город борисфенитов — Ольвию — на материке, на берегу днепровско-бугского лимана. (Борисфен — греческое название Днепра.)
Затем, в течение VI в. до н. э. целый ряд греческих городов-колоний возник на побережье Крымского полуострова и далее на восток от него. Самым значительным из них был город Пантикапей (совр. Керчь), также основанный выходцами из Милета. На другой стороне Керченского пролива, на Таманском полуострове, выходцы из Теоса основали Фанагорию. Из других многочисленных греческих колоний важным был город Херсонес на южном берегу Крыма, возле современного Севастополя. Он возник несколько позже, в V в. до н. э. В нем утвердились выходцы из мегарской южно-понтийской колонии Тераклеи. В V в. до н. э. в устье Танаиса (Дона) была основана самая крайняя северовосточная греческая колония Танаис. На кавказском берегу постоянные греческие колонии возникли тоже в V в. до н. э. Это были города Диоскуриады, Фасис и др. Документы, собранные в XI разделе хрестоматии, посвящены почти исключительно трем важнейшим греческим колониям: Ольвии, Пантикапею с образовавшимся вокруг него Боспорским царством и Херсонесу. Основой экономики многовекового существования этих, как, впрочем, и других северочерноморских городов была оживленная торговля с местным населением, причем первое место занимал вывоз скифского хлеба. Отношения с местным населением не всегда были мирными, так как греческие рабовладельцы стремились эксплоа-тировать не только подчиненное им местное население, но и своих независимых соседей. Однако это не препятствовало постоянным оживленным экономическим и культурным связям между ними, обусловившим не только культурное влияние греков на скифов, но и влияние скифских обычаев на причерноморские греческие государства. Кризис в Греции, начавшийся в IV в. до н. э., не затронул сразу Причерноморья. Напротив, IV в. до н. э.— это период его экономического расцвета, период развития торговых связей с балканской Грецией.
Ольвия и Херсонес были рабовладельческими, демократическими городами-государствами. Вокруг Пантикапея с 480 г. до н. э. объединились греческие города и поселения Керченского и Таманского полуостровов, образовавшие крупное по масштабам античности Боспорское царство, в котором с 438/7 г. до н. э. правили пожизненные архонты — цари из династии, носившей фракийское имя Спартокидов, — возможно, состоявшие в родстве с местной скифской знатью. Спартокиды были вполне эллинизированными правителями.
Первому из трех вышеназванных центров северного Причерноморья — Ольвии — посвящены № 156—160. История Ольвии раннего периода известна пока недостаточно. Однако из разнообразных отрывочных данных можно установить, что город находился в тесных и дружественных отношениях со скифами, а также со своей метрополией Милетом и балканской Грецией. Первый значительный удар обрушился на Ольвию во второй половине IV в. до н. э., когда с большим трудом ей удалось отстоять свою независимость, борясь против осадивших ее войск Зопириона, одного из военачальников Александра Македонского. Совместными усилиями ольвиополитов и скифов удалось отразить врага. В связи с этим, возможно, в конце IV в. до н. э. на средства богатых граждан Ольвии строились заново части городской стены — «защитницы граждан в военные бури» (№ 157). В начале III в. до н. э. положение Ольвии ухудшилось. Испортились отношения со скифами, которых в свою очередь теснили сарматы и галаты. Ольвиополиты уплачивали соседним скифским племенам дань. Тяжелое положение города вследствие уплаты дани, неурожая и угрозы со стороны галатов, государство которых возникло в начале III в. до н. э. в северо-восточной части Балканского полуострова, подробно представлено в знаменитой надписи из Ольвии — в декрете в честь богатого ольвийского гражданина Протогена, несколько раз помогавшего материально из личных средств казне родного города. На основании декрета можно составить представление о внутренней хозяйственной жизни и управлении города. Позже Ольвия должна была признать зависимость от скифов. Последний документ, относящийся к Ольвии, № 160, относится к римскому времени и описывает впечатления Диона Хрисостома, посетившего город во времена его упадка, затянувшегося на полтора века, после страшного разгрома Ольвии, совершенного гетами в середине I в. до н. э. Важно отметить, что разрушенная Ольвия потом была восстановлена вернувшимися жителями и скифами, которые были заинтересованы в существовании этого старинного торгового центра, несмотря на все осложнения, которые происходили между ними за последние столетия.
Имеющая большее значение история Боспорского царства известна лучше (№ 161—167 и 171). Изучение раздела следует начинать с документа № 162 и продолжить № 161. Краткое описание и история Пантикапея таким образом будут дополнены описанием Крымского полуострова и Мэотиды. Пантикапей будет представлен во взаимосвязи с другими городами и территориями. Возвышению Пантикапея способствовало выгодное местоположение у пролива между Черным и Азовским морями, делавшее его естественным центром по вывозу в Грецию преимущественно хлеба, как известно, главного предмета экспорта в Элладу из северных припонтийских территорий. IV в. до н. э. был периодом наибольшего могущества Боспорского царства, главного поставщика хлеба в Афины с конца Пелопоннесской войны. При царях Сатире I и Левконе I происходило расширение Боспорского царства.
№ 163 повествует с больших размерах хлебной торговли и о взаимных льготах обоих государств, выразившихся в обоюдной отмене пошлин. О продлении этих льгот афинским народным собранием и новыми боспорскими царями по вступлении их на престол сообщает № 164. Сравнив оба документа, следует сделать заключение о характере развития хлебной торговли и взаимоотношений между Боспором и Афинами. Оба документа относятся к периоду наивысшего расцвета Боспорского царства при Левконе I и Перисаде I.
№ 165 рассказывает о кровавой династической борьбе в Боспорском царстве в конце IV в. до н. э. после смерти Перисада I. Особенно важен конец документа, дополняющий события интересным рассказом о выступлении победившего в распре и убившего своих братьев с их семьями царя Евмела с оправданием своих действий перед народным собранием граждан Пантикапея, хотя оно уже не играло роли в Боспорском царстве. Евмел воспользовался этой формой общения с населением, чтобы заручиться поддержкой главным образом влиятельного пантикапейского купечества, подтвердив его льготы и, очевидно, сделав ему новые уступки. Еще «он обещал освободить всех от податей и говорил еще о многом другом, желая расположить к себе народ». Евмел вел энергичную внешнюю политику: в интересах торговли «очистил море от пиратов», «присоединил значительную часть соседних варварских земель... задумал вообще покорить все племена, окружающие Понт».
В III в. до н. э. начинается постепенный упадок Боспора, связанный с ростом классовых противоречий, а также с ослаблением Афин — главным покупателем боспорского хлеба, сокращением внешней торговли Боспора и с конкуренцией египетского хлеба, хотя внешние связи Боспора и в III в. до н. э. оставались широкими. Послы царя Перисада II в 253/4 г. до н. э. побывали в Египте у царя Птолемея II Филадельфа (№ 167), может быть, с целью договориться по вопросам внешней торговли хлебом. Начиная с III в. до н. э. происходят передвижения племен в северном Причерноморье. Продвижение сарматов оттесняло скифов к морю, и они начали сосредоточиваться в Крыму, в свою очередь оказывая давление на греков. Центром Скифского государства в Крыму сделался город Неаполь (в районе совр. Симферополя). Скифы стремились захватить самостоятельные выходы к морю. Во II в. до н. э. Боспорское царство и независимые греческие города на побережье Крыма вступают в ожесточенную борьбу со скифами. Последних возглавил энергичный царь Скилур, правивший в Неаполе. Ольвия, расположенная в днепро-бугском лимане, как уже упоминалось выше, в это время признавала над собой власть скифов и платила им дань. В Крыму Скилур стремился захватить Херсонес, но встретил ожесточенное сопротивление.
№ 168—171 рассказывают о Херсонесе. Это был важный центр хлебной торговли со степной, преимущественно западной частью Крыма, что обеспечило его процветание и упадок примерно в одно время с Боспорским царством. Важный документ содержит № 169. Присяга херсонесцев типична не только для Херсонеса, но и для других греческих полисов. Местные условия отражены в клятве — производить торговые операции с " хлебом с равнины" только в Херсонесе.
Во II в. до н. э. херсонесцы, борясь со скифами, искали союзников и обратились за помощью к понтийскому царю Фарнаку I (№ 170).
Документ № 171 относится одновременно и к истории Боспора и принадлежит к числу важнейших исторических источников северного Причерноморья. Ожесточенная борьба с царем скифов Палаком, преемником Скилура, угрожавшим не только Херсонесу, но и Боспору, побудила херсонесцев просить военной помощи у знаменитого понтийского царя Митридата VI Евпатора.
Понтийский полководец Диофант трижды побеждал скифов и, наконец, взял их столицу Неаполь. Боспорский царь Перисад V, не имея сил бороться со скифами, был вынужден отказаться от престола в пользу оказавшего помощь боспорской рабовладельческой торговой знати — Митридата. На после этого вспыхнуло в Пантмкапее и Феодосии восстание рабов, скифов и всех угнетенных боспорскими рабовладельцами, в 108—107 г. до н. э. Бывший царь Перисад V был убит восставшими, во главе которых был скиф из царских рабов Савмак. Он был провозглашен царем и чеканил свою монету. Восстание рабов и бедняков, земледельцев и ремесленников охватило всю европейскую часть Боспора. С большими усилиями Диофанту удалось подавить восстание. Такой яркой страницей ожесточенной классовой борьбы заканчивается первый период независимости Боспорского царства и Херсонеса, которые вошли затем на короткое время в состав Понтийского царства Митридата и были вовлечены последним в столкновение с Римом.
Краткий обзор природных условий, населения, а также ремесел и торговли Кавказа содержит № 172.
Античный мир северного и восточного Причерноморья пока не представлен специальной темой в школьном учебнике по истории древнего мира. Однако материалы XI раздела хрестоматии должны быть привлечены учителем при проработке темы о греческой колонизации. Их следует также привлекать при проработке и других тем по истории Греции, хронологически соответствующих времени документов, представленных в XI разделе. (Хронологически более поздние документы могут быть использованы и при изучении истории Рима.) История северного Причерноморья в античное время должна быть увязана учителем с общей историей Греции так, чтобы ученики ясно представили важную роль юга нашей родины в античное время. Материалы XI раздела следует широко привлечь при проработке тем по истории древнейшего периода СССР. Наконец, материалы XI раздела следует изучать в школьном историческом кружке по четырем основным темам: «Скифия и скифы», «Ольвия», «Боспор», «Херсонес».

№ 151. УПОМИНАНИЯ О СЕВЕРНОМ И ВОСТОЧНОМ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ В „ОДИССЕЕ"

Несмотря на свойственную гомеровским поэмам географическую и этнографическую неопределенность, приведенные отрывки имеют отношение к северному Причерноморью и к народам, его населявшим. Они свидетельствуют о раннем знакомстве и о ранних связях греков с этими местностями. Древнейшие связи с Причерноморьем вообще засвидетельствованы в мифологии. Крупнейший специалист по истории северного Причерноморья в античную эпоху академик В. В. Латышев начинает приводимыми ниже отрывками из «Одиссеи» свой знаменитый сборник «Известия древних писателей о Скифии и Кавказе» (1).

(„Одиссея", X, 77—99)

Далее поплыли мы в сокрушении сердца великом.
Люди мои, утомяся от гребли, утратили бодрость,
Помощи всякой лишенные собственным жалким безумством.
Денно и нощно шесть суток носясь по водам, на седьмые
Прибыли мы к многовратному граду в стране лестригонов (2)
Ламосу. Там, возвращался с поля, пастух вызывает
На поле выйти другого; легко б несонливый работник
Плату двойную там мог получать, выгоняя пастися
Днем белорунных баранов, а ночью быков криворогих:
Ибо там паства дневная с ночной сближается паствой.
В славную пристань вошли мы: ее образуют утесы,
Круто с обеих сторон подымаясь и сдвинувшись подле
Устья великими, друг против друга из темные бездны
Моря торчащими, камнями, вход и исход заграждая.
Люди мои, с кораблями в просторную пристань проникнув,
Их утвердили в ее глубине и связавши у берега тесным
Рядом поставив: там волн никогда ни великих, ни малых
Нет, там равниною гладкой лоно морское сияет.
Я же свой черный корабль поместил в отдаленьи от прочих.
Около устья, канатом его привязав под утесом.
После взошел на утес и стоял там, кругом озираясь:
Не было видно нигде ни быков, ни работников в поле;
Изредка только, взвиваяся, дым от земли подымался.

(„Одиссея", X, 133—139)

Далее поплыли мы, в сокрушенье великом о милых
Мертвых, но радуясь в сердце, что сами спаслися от смерти..
Мы напоследок достигли до острова Эй (3). Издавна
Сладкоречивая, светлокудрявая там обитает
Дева Цирцея (4), богиня, сестра кознодея Аэта.
Был их родителем Гелиос, бог, озаряющий смертных;
Мать же была их прекрасная дочь Океанова, Перса.

(„Одиссея", XI, 12—19)

Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.
Скоро пришли мы к глубокотекущим водам Океана;
Там киммириян (5) печальная область, покрытая вечно
Влажным туманом и мглой облаков; никогда не являет
Оку людей там лица лучезарного Гелиос, землю ль
Он покидает, всходя на звездами обильное небо,
С неба ль, звездами обильного, сходит, к земле обращаясь;
Ночь безотрадная там искони окружает живущих.

(„Одиссея", XII, 59—72)

Прежде увидишь стоящие в море утесы; кругом их
Шумно волнуется зыбь Амфитриты (6) лазоревоокой;
Имя бродящих (7) дано им богами; близ них никакая
Птица не смеет промчаться, ни даже амброзию Зевсу
Легким полетом носящие робкие голуби; каждый
Раз пропадает из них там один, об утес убиваясь;
Каждый раз и Зевс заменяет убитого новым.
Все корабли, к тем скалам подходящие, гибли с пловцами;
Доски одни оставались от них и бездушные трупы,
Шумной волною и пламенным вихрем носимые в море.
Только один, все моря обежавший, корабль невредимо
Их миновал — посетитель Аэта, прославленный Арго (8);
Но и его на утесы бы выкинуло море, когда б он
Там не прошел, провожаемый Ирой (9), любившей Ясона.

Перев. В. А. Жуковского.

1. Новое издание этого сборника вышло в журнале «Вестник древней истории» за 1947—1949 гг., в разделе «Приложение». (Отрывок из «Илиады», относящийся к западному и северному Причерноморью, см. в № 155.)
2. Бухта лестригонов — возможно, Балаклавская бухта.
3. Остров Эя — очевидно, возле Колхиды, у устья Риона.
4. Цирцея (Кирка) — сестра царя Колхиды Аэта (Ээта).
5. Киммерийцы — древние жители восточной части Крыма. Географическое описание передает впечатление южанина от более северной природы.
6. Амфитрита, дочь Нерея, супруга Посейдона, — богиня морских волн.
7. «Бродящие утесы» античные авторы обычно помещают у выхода из Боспора в Черное море.
8. «Арго» — чудесный корабль, на котором мифический герой Ясон со своими товарищами «аргонавтами» ездил в Колхиду за золотым руном.
9. Ира — Гера.

№ 152. ОПИСАНИЕ СКИФИИ И СКИФОВ У ГЕРОДОТА

В середине V в. до н. э. во время своих многочисленных путешествий «отец истории» Геродот посетил северное Причерноморье и наблюдал быт скифов, находившихся в это время на переходной ступени общественного развития — от первобытно-общинного строя к рабовладельческому обществу. Свои впечатления и сведения, собранные путем расспросов местных жителей, он изложил в 4-й книге «Истории». Это древнейшее географическое и историческое описание юга нашей родины.

КЛИМАТ СКИФИИ
(Геродот, IV, 28, 31)

Вся страна отличается таким суровым климатом, что в продолжение 8 месяцев там стоят нестерпимые холода; в это время не сделаешь грязи, пролив воды на землю, разве если разведешь огонь; море и весь Боспор Киммерийский (1) замерзают, так что скифы, живущие по сю сторону рва, толпами переходят по льду и на повозках переезжают на ту сторону в землю синдов (2). Таким образом, в продолжение 8 месяцев бывает непрерывная зима, но и остальные 4 месяца там стоят холода. Зима там по своему характеру отличается от зимы во всех других странах, так как в течение ее, когда именно дождливая пора, там почти не бывает дождей, а летом они идут беспрерывно; когда в других странах бывает гром, здесь его не бывает, а летом бывает очень часто; если зимою случится гроза, то она возбуждает изумление, как чудо. Точно так же в Скифии считается чудом, если случится землетрясение, будет ли оно летом или зимою. Лошади легко переносят такую зиму, но мулы и ослы совсем не выносят ее; в других странах, напротив, лошади, стоя на морозе, заболевают костоедой, а мулы и ослы выносят его...
Что касается перьев, которыми, по словам скифов, наполнен воздух и из-за которых нельзя ни смотреть вперед, ни пройти, то о них я держусь такого мнения: в местностях, лежащих выше этой страны, постоянно идет снег, впрочем, летом, как и следует ожидать, меньше, чем зимою. Итак, всякий, кто вблизи видел, как идет обильный снег, уже понимает, о чем я говорю, ибо хлопья снега похожи на перья. Вследствие такой суровой зимы северные области этого материка необитаемы. Итак, я полагаю, что скифы и их соседи называют хлопья снега перьями благодаря их сходству. Таковы мои сведения об отдаленнейших местностях.

Перев. Е. А. Бессмертного.

НАСЕЛЕНИЕ СКИФИИ
(IV, 16—27)

Никто не знает в точности, что находится выше земли, о которой у нас начата речь: я не могу найти никого, кто бы сказал, что знает эти страны как очевидец; даже Аристей (3), о котором я немного ранее упомянул, даже он в своей поэме говорит, что не проникал далее земли иссидонов (4), а о странах, лежащих выше, говорил по слухам, утверждая, что так говорили иссидоны. А что нам доподлинно удалось узнать по слухам до самых отдаленных стран, это все будет здесь рассказано.
Начиная от Торжища Борисфенитов (это самый срединный из приморских пунктов всей Скифии) (5), первыми живут каллиппиды, являющиеся эллинами-скифами, а выше их другое племя, которое именуется алазонами. Эти последние, как и каллиппиды, в прочих отношениях живут одинаково со скифами, но сеют и употребляют в пищу хлеб, а также лук, чеснок, чечевицу и просо. Выше алазонов живут скифы-пахари, которые сеют хлеб не для собственного употребления в пищу, а на продажу. Выше их живут невры, а страна, лежащая к северу от невров, насколько мы знаем, не заселена людьми.
Эти племена живут по реке Гипанису (6) к западу от Борисфена; а если переправиться через Борисфен (7) со стороны моря, то, во-первых, будет Полесье, а от него вверх живут скифы-земледельцы, которых эллины, живущие на реке Гипанис, называют борисфенитами, а самих себя эти эллины зовут ольвиополитами. Эти скифы-земледельцы к востоку занимают пространство на 3 дня пути вплоть до реки, носящей название Пантикапа (8), а к северу — пространство на 11 дней плавания вверх по Борисфену. Над ними уже на обширное пространство раскинулась пустынная страна, за ней живут андрофаги (людоеды), особое племя, вовсе не скифское. Выше лежит уже настоящая пустыня, и там не живет, насколько нам известно, ни один народ.
К востоку от этих скифов-земледельцев, за рекою Пантикапом, обитают уже скифы-кочевники, ничего не сеющие и не пашущие; вся эта страна лишена деревьев, за исключением Полесья. Скифы-кочевники занимают к востоку область на 14 дней пути, простирающуюся до реки Герра (9).
По ту сторону Герра находятся так называемые царские владения и живут самые доблестные и многочисленные скифы, считающие прочих скифов своими рабами. Занимаемая ими местность простирается к югу от Таврики, а к востоку — до рва (10), который выкопали потомки слепых, и до торжища при Мэотийском озере (11), называемого Кремнами (12); частично их владения простираются до реки Танаиса (13). Местности, лежащие к северу от царских скифов, занимают меланхлены (14) (черноризцы), особое, не скифское племя. Выше меланхленов, насколько нам известно, лежат озера и безлюдная пустыня.
За рекою Танаисом уже не скифская земля; первый из тамошних участков принадлежит савроматам (15), которые, начиная от угла Мэотийского озера, занимают пространство на 15 дней пути к северу; во всей этой земле нет ни диких, ни садовых деревьев. Выше савроматов на втором участке живут будины (16), занимающие местность, сплошь покрытую разнородным лесом.
Выше будинов к северу сначала простирается пустыня на 7 дней пути, а за пустынею, более в направлении к востоку, живут фиссагеты (17), племя многолюдное и особое; живут они охотою. Рядом с ними в той же местности живет народ, называемый иирками (18); они также промышляют охотою, следующим образом: охотник, взобравшись на дерево, которыми густо покрыта эта страна, подстерегает зверя; у каждого наготове лошадь, приученная ложиться на брюхо, чтобы казаться ниже, и собака; когда охотник с дерева завидит зверя, он стреляет из лука, потом садится на коня и пускается в погоню, причем не отстает и собака. Выше иирков по исправлению к востоку живут другие скифы, отделившиеся от царских и прибывшие в эту землю.
Вся описанная мною страна до области этих скифов представляет собою равнину с глубокой мягкой почвой, а начиная отсюда, земля становится камениста и неровна. Когда пройдешь значительное пространство этой неровной страны, у подножья высоких гор обитают люди, которые, как говорят, все плешивы от рождения, как мужчины, так и женщины, курносы и с большими подбородками; они говорят на особом языке, одеваются по-скифски, а питаются древесными плодами. Дерево, плодами которого они питаются, называется понтиком и по величине более всего подходит к смоковнице; оно приносит плоды, похожие на бобы, с косточкой внутри; когда они созревают, их выжимают сквозь ткань, причем из них вытекает густой черный сок; название вытекающего сока — асхи; его лижут или пьют, смешав с молоком, а из оставшейся гущи делают лепешки и едят их. Скота у них немного, потому что пастбища там небогатые. Каждый из жителей селится под деревом, которое на зиму окружают плотным белым войлоком, а летом оставляют без войлока. Этих людей никто не обижает, так как они считаются священными; у них даже нет никакого оружия.
Они разбирают споры, возникающие между их соседями, а если какой-нибудь изгнанник прибегнет под их защиту, то его уже никто не трогает. Называется этот народ агриппеями (19).
О стране этих плешивых и о племенах, обитающих по сю сторону их, имеются очень достоверные сведения: к ним ходят некоторые скифы, от которых нетрудно добыть сведения, равно как и от эллинов из торжища Борисфена и из других припонтийских торжищ. Те из скифов, которые приходят к ним, ведут свои дела при помощи семи переводчиков на семи языках.
Итак, страна до этих плешивых известна, но никто не может сказать ничего достоверного о том, что находится выше плешивых, так как те страны отделены высокими неприступными горами, через которые никто не переходит. По рассказам плешивых, для меня представляющимся невероятными, на горах живут люди с козлиными ногами, а за ними другие люди, которые спят по шести месяцев; я совсем этому не верю. Область к востоку от плешивых, населенная иссидонами, хорошо известна; а о местности, лежащей к северу как от иссидонов, так и от плешивых, ничего неизвестно, кроме того, что они сами о ней рассказывают.
Рассказывают, что у иссидонов следующие обычаи (20): если у кого умрет отец, то все родственники пригоняют к нему скот, затем, убив животных и разрезав на куски их мясо, разрезают на части и труп отца-хозяина, потом смешивают все мясо и устраивают пиршество. Голову покойника освобождают от волос, вычищают изнутри, покрывают позолотою и затем употребляют в качестве священного сосуда при совершении ежегодных больших жертвоприношений. Это делает сын в честь отца, подобно тому как эллины справляют праздник поминовения. Впрочем, и этот народ считается справедливым, и женщины у них равноправны с мужчинами.
Итак, иссидоны также еще известны, а выше их (к северу), по рассказам иссидонов, живут одноглазые люди и стерегущие золото грифы. Со слов иссидонов передают этот рассказ скифы, а от скифов знаем и мы, прочие, и называем их по-скифски аримаспами: «арима» скифы называют единицу, а «спу» — глаз.