Сопоставление «семи печатей» Откр. с «малым Евангельским Апокалипсисом».

Табл. 1.

Можно сказать, что повествование Апокалипсиса» выдержано в стиле традиционного семитского параллелизма. События семи чаш и труб пересекаются, взаимодополняя друг друга, поэтому экзегетам приходится делать выбор между пониманием их в качестве повторения или же изображения последовательно развивающихся событий. Более вероятно, что это «суть... разные стороны одного исторического процесса». Характерно, что все седмерицы разделены на две части: 4+3. По снятии каждой из первых четырех печатей возглашает одно из четырех животных, обращаясь к одному из четырех всадников: «иди!» (в лучших рукописях «... и смотри» отсутствует). За звуками четырех труб следует поражение третьей части природных стихий: растительности, моря и его обитателей, рек и источников вод, небесных светил. Изложение прерывается троекратным горем живущим на земле, возвещаемым ангелом. И действительно, следующие три трубы несут поражение уже людям от саранчи, конного войска и землетрясения. С тем же разделением мы встречаемся 5 глав спустя во время излияния семи чаш. Главное отличие этого эпизода в том, что «в излиянии семи чаш совершается суд над Царством зверя и те муки, которые оно вызывает, могут быть понимаемы, как предвосхищение адских мук», вероятно поэтому на события семи чаш не накладывается количественное ограничение в одну треть и временное в пять месяцев (5-ая труба), как было ранее. События семи чаш характерны и тем, что общее осатанение достигло такой меры, когда покаяние уже не наступает, а новые кары Божии вызывают только новую «хулу».

Перед седьмой трубой мы все же встречаемся с моментом, когда «прочие объяты были страхом и воздали славу Богу небесному». Возможно, этим выражается мысль о том, что личные несчастья и природные катаклизмы должны подвигать человека к нравственному перерождению, если же этого не происходит и человек запирается в своем упорстве, то бедствия неизменно увеличиваются.

Первые четыре чаши, как и трубы, поражают землю, море, реки и источники вод, а также небесные светила (в отличие от 4-ой трубы светила не затмеваются, но начинается нестерпимый зной). Излияние пятой чаши становится пределом духовного помрачения, что является причиной тяжелых душевных мучений и в то же время новым толчком к богоборчеству (шестая чаша и Армагеддон). Седьмая чаша заканчивает собой ряд исторических судов Божиих над упорствующем человечеством и поэтому здесь уже нет слов о воцарении Господа среди праведников и обращенных, как это мы видим после 7-ой трубы, но гнев Божий, карающий зверопоклонников, разгорается с новой силой.

Кроме явных седмеричных образов в «Откровении» существует несколько скрытых седмеричных рядов. Это:

1) 7 знамений, предстающих перед взором тайнозрителя после седьмой трубы, каждое из них начинается словами «я увидел» («и явилось»):

• И явилось на небе великое знамение: жена, облеченная в солнце; под ногами ее луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд.
• И стал я на песке морском, и увидел выходящего из моря зверя с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные.
• И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон.
• И взглянул я, и вот, Агнец стоит на горе Сионе, и с Ним сто сорок четыре тысячи, у которых имя Отца Его написано на челах.
• И увидел я другого Ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие, чтобы благовествовать живущим на земле и всякому племени и колену, и языку и народу.
• И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп.
• И увидел я иное знамение на небе, великое и чудное: семь Ангелов, имеющих семь последних язв, которыми оканчивалась ярость Божия.

2) 7 блаженств, первое из них относится к тем, кто читает это пророчество; второе к тем, кто хранит; третье к тем, кто умирает в Господе в последнем гонении; четвертое к тем, которые приглашены на брачную вечерю Агнца; пятое к тем, которые участвуют в новом воскресении; шестое к тем, кто соблюдает заповеди Божии и имеют право на древо жизни; седьмое к тем, кто соблюдают слова пророчества сего:

• Блажен читающий и слушающие слова пророчества сего и соблюдающие написанное в нем; ибо время близко.
• Се, иду как тать: блажен бодрствующий и хранящий одежду свою, чтобы не ходить ему нагим и чтобы не увидели срамоты его.
• И услышал я голос с неба, говорящий мне: напиши: отныне блаженны мертвые, умирающие в Господе; ей, говорит Дух, они успокоятся от трудов своих, и дела их идут вслед за ними.

• И сказал мне *siАнгел: * напиши: блаженны званые на брачную вечерю Агнца. И сказал мне: сии суть истинные слова Божии.
• Блажен и свят имеющий участие в воскресении первом: над ними смерть вторая не имеет власти, но они будут священниками Бога и Христа и будут царствовать с Ним тысячу лет.
• Блаженны те, которые соблюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город воротами.
• Се, гряду скоро: блажен соблюдающий слова пророчества книги сей.

3) 7 жертвенников в небе:

• И когда Он снял пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных за слово Божие и за свидетельство, которое они имели.
• И пришел иной Ангел, и стал перед жертвенником, держа золотую кадильницу; и дано было ему множество фимиама, чтобы он с молитвами всех святых возложил его на золотой жертвенник, который перед престолом.
• И взял Ангел кадильницу, и наполнил ее огнем с жертвенника, и поверг на землю: и произошли голоса и громы, и молнии и землетрясение.
• Шестой Ангел вострубил, и я услышал один голос от четырех рогов золотого ертвенника, стоящего пред Богом.
• И дана мне трость, подобная жезлу, и сказано: встань и измерь храм Божий и жертвенник, и поклоняющихся в нем.
• И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды.
• И услышал я другого от жертвенника говорящего: ей, Господи Боже Вседержитель, истинны и праведны суды Твои.

В «Апокалипсисе» седмеричными образами ярко выражено противостояние сатаны Господу: дьявол и его земные приспешники присваивают себе те черты царственного достоинства, которые присущи лишь одному Богу. Так, во время Небесной Литургии св. Иоанн видел «Агнца как бы закланного, имеющего семь рогов и семь очей, которые суть семь духов Божиих, посланных во всю землю», сатана же предстает как «большой красный дракон с семью головами и десятью рогами, и на головах его семь диадим». «Очи у Него как пламень огненный, и на голове Его много диадим» - таков Христос - предводитель небесного воинства. Семь рогов Агнца означают «власть, силу, царство». «Бог вывел их из Египта, быстрота единорога у него», - говорит Валаам, благословляя Израиль. «Крепость его как первородного тельца, и роги его, как роги буйвола; ими избодет он народы все до пределов земли», - тот же образ рога как силы звучит в благословении Моисея. «Вознесся рог мой в Боге моем», - произносит Анна в молитве. Десять рогов сатаны - образ силы противления 10-ти божественным заповедям и в то же время богохульная пародия на Господа.

Антихрист и лжепророк описываются похожими символами: «зверь с семью головами и десятью рогами: на рогах его было десять диадим, а на головах его имена богохульные»; «И увидел я другого зверя, выходящего из земли; он имел два рога, подобные агнчим, и говорил как дракон». Два рога лжепророка - символ агнчей псевдокротости, о которой говорил Иисус: «берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные».

Символ цивилизации, «истлевающей в обольстительных похотях», представлен в образе Вавилонской блудницы, опора которой - «красный дракон»: «и я увидел жену, сидящую на звере багряном, преисполненном именами богохульными, с семью головами и десятью рогами». Для расшифровки образа семи голов зверя - земного воплощения идей сатаны в виде тоталитарной государственности - ап. Иоанн предлагает следующую политическую загадку, для его времени вероятно актуальную: «семь голов суть семь гор, на которых сидит жена, и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще не пришел, и когда придет, не долго ему быть». «Семь гор» - образ Рима и «семь царей» - его императоры. Св. Андрей Кесарийский видел за ними семь наиболее значительных в истории царств. Как бы то ни было, все это стало достоянием далекой истории, но зверь, на котором стояли «семь голов» - «семь гор» назван здесь «восьмым из числа семи». «Очевидно, здесь говорится, что даже когда доступные историческому взору тайнозрителя царства, с особыми головами их прекратятся, то не прекратится звериность, которая и будет искать и находить для себя и новые исторические лица, или царства, или вообще политические образования, они и являют собой собирательный образ " восьмого царя"», - пишет о. Сергий Булгаков. Св. отцы придавали цифре 8 особое символическое место, это жизнь будущего века, нескончаемый восьмой день в непрестанном богообщении, освещаемый славой Божией, светильник которого - Агнец. «Восемь, как семь плюс единица, есть преизобилующая полнота», - пишет еп. Кассиан. Особое мистическое значение цифре 8 придается и Сивиллиными книгами, где гематрия имени «Иисус», написанного по-гречески, составляет число 888 - символ преизбыточного достатка в причастии к Божественной жизни. Т.о. восьмой зверь есть образ ничем не сдерживаемого богоборческого притязания сатаны на полное господство, как в этом веке, так и в будущем.

Одним из самых загадочных чисел «Откровения», над разгадкой которого задумывались все христианские поколения, начиная со II века от Р.Х., является гематрия, предложенная св. апостолом как символ звериной власти над миром:

• Здесь мудрость. Кто имеет ум, тот сочти число зверя, ибо это число человеческое; число его шестьсот шестьдесят шесть.

«Оказывается много имен, заключающих в себе это число», - пишет св. Ириней Лионский. Он же «не по недостатку имен, содержащих число имени его (зверя), но по страху Божию и по ревности к истине» предлагает несколько трактовок (Латинянин и Титан, как наиболее вероятное). Известны и такие расшифровки гематрии «666», как «Викариус Филии Деи» («наместник Сына Божия» - титул Папы Римского), Никон (по вычислению старообрядцев), «Царь Иудейский», «Кесарь Нерон» («Kesar Neron»). Последние две версии поддерживаются и современными исследователями. Кроме того, значимо и видение за числом 666 троекратного и полного отречения от Богообщения в пользу плотской, животной, сугубо «человеческой» жизни, т.к. 6 - «означает полноту материальности в тварности естества человеческого». «Число 6 есть символ труда и работы, а 7 - есть символ покоя и отдыха».

Как уже говорилось, число 888 есть символ жизни будущего века, 7 - икономическая полнота даров Св. Духа. Число же, символизирующее «сущностное содержание нормального человека, осуществляющего в жизни то, к чему он был предназначен Промыслом Божиим, можно выразить цифрой " 678", где 6 - полнота материального тварного естества, 7 - покой праведной жизни, 8 - стремление достичь покоя со святыми, достичь вечной жизни в единении с Богом». Т.о. 666 - символ дурной бесконечности, обыденной рутины плотской жизни, замкнутой животной природы человека, недоступной для благодати Божией, которой не ведом и недоступен седьмой «день воскресный» «в духе». Она навсегда остается в том «шестом дне», в замкнутой земной шестерице дней, которая хотя и «хороша весьма», но не является самодостаточной и есть лишь путь через нынешний седьмой День Господень к восьмому дню вечной жизни, когда «ничего уже не будет проклятого» и «будет Бог все во всем».

Объем данной работы не позволяет раскрыть все многообразие числовой символики, заключенной в «Откровении». Достаточно будет сказать, что по значимости в тексте после семеричной символики следует двенадцатиричная (частота упоминания - 23

раза), а затем троичная (41 раз) и четверичная (31 раз), как связанные между собой.

В Св. Писании число двенадцать означает полноту Божьего народа. С этой точки зрения следует толковать и все образы, связанные с этим числом. 24 старца пред престолом Божиим и есть совокупное предстояние Ветхозаветной и Новозаветной церквей (вопрос являются ли они прославленными людьми или же ангельскими силами наравне с 4-мя животными решается по-разному). 144, 000 «запечатленных» «сынов Израилевых» и девственников есть так же двенадцатеричный образ (, где 1000 - знак неопределенно большого количества), означающий число святых Вселенской Церкви. К Церкви же относится и образ «жены, облеченной в солнце» с «венцом из двенадцати звезд». «Святый Иерусалим», нисходящий «с неба от Бога» так же весь наполнен двенадцатиричной символикой, обобщая которую можно говорить о символе победы упорядочивающей благодати над энтропией, о воцарении Церкви во всей ее красе среди последних островков хаоса и несовершенства.

В философских и мифологических текстах древности триады обозначали некое активное формообразующее начало, приводящее в порядок косную субстанцию и противостоящую хаосу и распаду (напр. «Единое, Ум и Душа» Плотина). В «Откровении» упоминание триад связано в основном с распадом и разрушением (поражение третьей части стихий; смерть третьей части людей от трех язв; падение третьей части звезд-ангелов, увлеченных хвостом дракона; возвещение тремя ангелами близкого суда; выход трех духов нечистых из уст лжепророка; распад Вавилона на три части). Т.о. разрушающиеся триады отражают здесь с одной стороны распад основных форм существования прежнего мира, переживание миром состояния хаоса первых дней творения; а с другой - переход космоса к преображенному состоянию («се, творю все новое...»), лишенного греха и хаоса, привнесенного непослушанием Божьей воле. Тогда «смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло».

Если триады обозначают начало, придающее смысл и форму косной аморфной материи, то «число 4 в каббалистической символике означает стихийные начала». Так 4 животных, стоящих рядом с престолом Божиим, «соединяют в себе основные образы тварноживотной жизни, которые призваны в 5 и 6 день миротворения (отсутствуют лишь рыбы). «Власть над четвертой частью земли», данная всаднику на бледном коне, говорит о подвластности природы, космоса князю мира сего. Так же можно истолковать и упоминание «четырех Ангелов, которым дано вредить земле и морю». «Четыре Ангела, приготовленные... для того, чтобы умертвить третью часть людей» - апокалипсический символ взбунтовавшейся стихии (4), выходящей из-под контроля разумного начала (3) - людей, которые из-за неспособности властвовать не только над землею, но и над собственной природой, впадают в зависимость от резонирующих хаотических начал и как следствие погибают.

Взаимное переплетение чисел 3 и 4 в «Откровении» и есть символ сочетания и взаимовлияния активной силы и страдательной материи, субъекта (3) и объекта (4). Как уже было замечено, все седмицы (печати, трубы, чаши) неизменно делятся на две части: 4+3=7, причем сходные по значению события 4-ех труб и чаш относятся именно к разрушению природы. Двенадцатеричные образы так же распадаются на 4 триады: 4х3=12.

За рамками этой работы остаются временные промежутки, встречающиеся в тексте «Откровения», и требующие дополнительного анализа.

К сожалению, пророчества «Апокалипсиса» в догматическом плане мало разработаны и восприняты церковным сознанием, что «выражается, в частности, в отсутствии церковных чтений из Апокалипсиса» и вызвано общей неоднозначностью его образов, одни из которых не имеют себе аналогов ни в Новом, ни в Ветхом заветах, другие ярко очерчены только здесь. Поэтому «Апокалипсис» сейчас более чем когда-либо требует именно всестороннего догматического исследования, что сможет дать ответы на многие животрепещущие вопросы современной церковной жизни в плане этическом, экклесиологическом (экклесиология – концепция церкви и её роль в истории человека и человечества), эсхатологическом и даже общеполитическом.

• Ибо слово Божие живо и действенно и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, и судит помышления и намерения сердечные.
• И нет твари, сокровенной от Него, но все обнажено и открыто перед очами Его: Ему дадим отчет.

После поверхностного ознакомления с «Откровением» может сложиться мнение о том, что это книга страшная, кровавая и даже жестокая. Именно таково отношение к заключительной книге Библии у большинства обывателей. «Апокалипсис» стал синонимом смерти и ужаса. Но именно здесь в не меньшей степени присутствует и торжество мира, истины, добра и справедливости, свершение упования всех концов земли, когда мир становится таким, каким он задуман Создателем изначально. Важность «Откровения» состоит и в том, что события этого мира мы видим в перспективе небесно-земной. Это дает возможность ощутить действенность Божьего промысла, Который ведет мир в Свое царство, к Своему воцарению среди людей «и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их». И мужественным ответом на неизбежность наступления предреченной тайнозрителем последней битвы с дьяволом и его поклонниками будут слова ап. Иоанна: «Ей, гряди, Господи Иисусе!».