Тематическое параллелирование

Как крутить руль разговора

Для опытных психотерапевтов явное содержание разговора — лишь одна из дета­лей, определяющих его важность. По мере того как мы становимся более зрелыми, мы начинаем понимать, что, хотя содержание никогда не бывает совсем не важным, оно ни в коем случае не является единственно важным. Основной валютой в общении вообще, и в психотерапии в частности, является смысл. А смысл требует умелого и тонкого объединения содержания, процесса и цели, необходимого, чтобы сохранить суть послания.

Если провести грубую аналогию, то тематическое параллелирование в психотерапевтическом интервью можно сравнить с управлением автомобилем — и то и другое является непосредственным способом руководства чем-то движущимся. Ни руль автомобиля, ни содержание разговора не являются источником энергии, которая переносит нас туда, куда мы хотим попасть, — оба требуют еще и других механизмов.

Когда мы уже умеем водить машину, мы начинаем пользоваться этими элементами — скоростью, тормозами, рельефом дороги — чтобы расширить свои возможности управлять мягко и эффективно. Когда мы набираемся опыта в психотерапии, то тоже начинаем использовать другие параметры (подобные описанным в этой книге), чтобы эффективно и мягко руководить этим предприятием. Осознавая все это, мы должны осознавать ключевую ценность рулевого колеса и тематического параллелирования.

Эту «рулевую» функцию можно продемонстрировать, если вернуться к пациенту, за которым мы наблюдали в начале главы (эпизод 5.1). Это был эпизод, типичный для начальной фазы психотерапии, теперь мы посмотрим, как продвигается эта работа спустя несколько месяцев.

Эпизод 5.2

Клиент — Гарри Фордайс, психотерапевт — Дороти Тейлор

(Сессия идет уже 20 минут, и Гарри глубоко погружен в свои постоянные чувства гнева, фрустрации и отчаяния по поводу шестнадцатилетней дочери.)

К-11. Дороти, я думаю, она собирается меня до психушки довести! Она настолько готова верить всякому, кто ее чуть похвалит. Но только не мне. Как только я пытаюсь поговорить с ней, доказать ей что-то, она сразу взрывается. Я хотел запереть ее в сарае, но жена ск­зала, что тогда она обвинит меня в жестоком обращении с ребенком. Боже! И что мне делать? Просто стоять и смотреть, как она гробит свою жизнь выпивкой или Бог еще знает чем?

(Здесь приведены четыре возможных ответа психотерапевта.)

П-11 А. Ты страшно обеспокоен тем, что она может попасть в настоящую беду, или тебе обидно, что она такая доверчивая, а?

П-11 Б. А что еще ты думаешь делать? То есть кроме как наказывать ее.

П-11В. А ей уже случалось попадать в неприятное положение из-за своей доверчивости?

П-11 Г. А с другими детьми у тебя что-нибудь подобное было?

Очевидно, что эти четыре возможных ответа психотерапевта распределяются по шкале — от прямого параллелирования (П-11А) до резкой смены темы (П-11Г). На

рис. 5.2 этот процесс воспроизведен в виде диаграммы и показывает возможное воз­действие каждой реплики на направление разговора.

П-11А

К-12А. Но ты же знаешь! Я просто не могу стоять и смотреть на это! Не могу!

К-12Б. Во-во! Мне кажется, я вообще ни о чем другом думать не могу, но я обязан.

К-12В. Ну, не так, чтобы уж совсем неприятное. Правда, было так, что она перешла на более низкий уровень в школе, потому что и другие так делали, но....

К-11 Г. Да ничего подобного. У Джонни был тяжелый период, когда он сломал позвоночник, играя в футбол, и тогда мы боялись, что он попадет в беду. Но через некоторое время у него все прошло. Правда, мне кажется, я все еще немного беспокоюсь за него.

Рис. 5.2. Иллюстрация четырех уровней тематического параллелирования и различий в возможных ответах пациента на четыре разных вмешательства психотерапевта.

В табл. 5.1 определяются эти четыре уровня и приводятся другие примеры из отрывка интервью, приведенного в начале главы (эпизод 5.1).

Предупреждение: важно помнить, что, читая эти ответы с разной интонацией и меняя формулировки, мы можем изменить положение любого из них. Без сомнения, читатель может разместить их по-другому. Разумеется, выделение лишь данных четырех уровней произвольно (правда, так удобнее) — хотя их, конечно же, может быть бесконечное количество. Эти уровни — всего лишь грубые указатели, ценность которых в том, чтобы помочь нам совершенствовать свою чувствительность, а не в том, чтобы использовать их в качестве точных или объективных измерений.

Тематическое параллелирование и уровень ведения беседы. В примере пациент, очевидно, очень глубоко погружен (К-11 — уровень «критических обстоятельств»). Столь же очевидно, что четыре ответа психотерапевта можно проранжировать в соответствии со степенью вероятности того, что ответ помешает погруженности, как это показано на рис. 5.2. В общем, можно сказать — естественно, с большими оговорками, — что поддержание параллельности способствует погружению пациента. Тем не менее, в глубинной психотерапии существуют важные — даже критические — моменты,

когда психотерапевт обязан прервать параллелирование. Мы обсудим этот вопрос позже.

ТАБЛИЦА 5.1

Четыре уровня тематического параллелирования (Номера соответствуют нумерации ответов в отрывке 5.1)

В параллель: П-11А. Говорящий остается в том же основном тематическом русле, в котором сделано предыдущее высказывание. Другие примеры: К — (нет примера). П-1, -2, -3, -8, -10.

Развитие: П-11Б. Говорящий придерживается той же основной темы, которой было посвящено предыдущее высказывание, но вносит новый элемент, который является следующим логическим шагом в развитии этой темы. Другие примеры: К-2, -5, -6, -7, -8, -10. П-6, -7, -9.

Отклонение: П-11В. Теме, которой было посвящено предыдущее высказывание, уделяется некоторое внимание, но говорящий при этом смещает фокус рассмотрения или иначе расставляет акценты. Это изменение, скорее всего, приведет разговор к тем аспектам, которые ранее не затрагивались. Другие примеры: К-3, -4, -9. П-4, -5.

Смена: П-11Г. Говорящий практически игнорирует тему предыдущего высказывания (или уделяет ей самое поверхностное внимание). Происходит существенный сдвиг в предмете обсуждения. Другие примеры: нет.

Применение паралеллирования в психотерапевтическом интервью.

Приведенный здесь протокол представляет собой реконструкцию типичного психотерапевтического интервью. Протокол сокращен, чтобы на небольшом пространстве можно было продемонстрировать определенное количество проблем и психотерапевтических процедур. Этот пример не является примером идеальной психотер­певтической работы, так как психотерапевт более активен, чем хотелось бы. Однако протокол содержит материал, к которому можно будет обращаться при последующем обсуждении параллелирования.

Эпизод 5.3

Клиент — Даррелл Бенедикт, психотерапевт — Джин Маршалл К-1. Ну вот, это снова произошло. Все та же чертовщина.

П-1. Ммм. [параллель]

К-2. Ты помнишь ту новую женщину, с которой я познакомился? Я тебе рассказывал —

та блондинка из библиотеки. [развитие]

П-2. Я помню. [параллель]

К-3. Ну вот, я занервничал. Я к ней подошел, поговорил и в конце пригласил ее выпить кофе. [развитие]

П-3. Угу. [параллель]

К-4. Она согласилась, и мы спустились в буфет. Ты знаешь — кофе, пирожные, сигареты и болтовня. Все очень уютно и хорошо. Так? Нет, не так! Почему, черт возьми, она вообще со мной пошла? Держу пари, что только для того, чтобы поиздеваться надо мной в свое удовольствие. [отклонение]

П-4. Ты в ярости на нее или на что-то, или на кого-то. [отклонение]

К-5. Черт побери, да. Я бешусь. Я в ярости на... нет, на самом деле, не на нее. На себя, по-мое­му. Зачем я это затеял? Почему позволил себе надеяться? Идиот, кретин — вот почему. Я чертов тупой кретин. [смена]

П-5. Ты позволил себе надеяться, и тебе больно. [параллель]

К-6. Точно. Все та же старая история. Снова и снова. Я устал надеяться, устал пытаться, устал желать хороших отношений хоть с кем-нибудь. Черт с ним со всем. [отклонение]

П-6. Ты хотел бы все это бросить. [развитие]

К-7. Да, хотел бы. Да нет, на самом деле, нет, но я хочу, чтобы все было по-другому. Хотя бы раз. Хотя бы раз, я хотел бы найти кого-то, кто.... [отклонение]

П-7. Кого-то, кто.... [параллель]

К-8 (энергия иссякла, подавлен). Не знаю. В любом случае, что пользы об этом думать? Этого все равно не случится. Никогда ничего не изменится. [смена]

П-8. Ты чувствуешь, что это всегда будет так. [смена]

К-9. Я уже три месяца сюда хожу. И, насколько я могу заметить, ничего не изменилось. Тебе не кажется, что нам пора бы куда-нибудь сдвинуться? [отклонение]

П-9. Ты чувствуешь, что мы никуда не движемся, да? [параллель]

К-10. Да, конечно. Почему? Ты видишь какие-нибудь изменения? [отклонение]

П-10. Это твоя жизнь, и дело в том, как ты это видишь. [отклонение]

К-11, Да, я знаю, и я не вижу никаких изменений. [развитие!

П-11. Угу. [параллель]

К-12. Ладно (раздраженно), все равно, что ты видишь? [отклонение] '

П-12. Я вижу, как сильно ты хочешь, чтобы все начало меняться, и я слышу, что ты думаешь, что никаких изменений нет. [развитие]

К-13. (с вызовом). Да, а что-то меняется? [развитие]

П-13. Даррелл, я думаю, что когда ты находишься здесь, на сеансе, у тебя больше возможностей понять то, что для тебя важно. Как ты видишь, это не оказывает немедленного воздействия на твою жизнь, но это очень важный шаг. [отклонение]

К-14. Ладно, значит, у меня больше возможностей понять то, что для меня важно, но для меня важно, чтобы все начало меняться там, в жизни, а не здесь. [развитие] П-14. Ты повторяешь, что хочешь, чтобы все начало меняться. Что все'? [отклонение]

К-15. Ой, ты знаешь, что я имею в виду. [смена |

П-15. Это отговорки, Даррелл. Что ты имеешь в виду на самом деле? (С нажимом.) Что ты хочешь изменить? [смена]

К-16. Ну, то, что я, похоже, до сих пор не могу наладить никаких отношений с женщинами, то, что сначала я им всем нравлюсь, но очень скоро они становятся слишком заняты, чтобы со мной встречаться. Может быть, у меня изо рта пахнет, или я марсианин, или еще какая-то чертовщина со мной, что никто мной не интересуется... (пауза) кроме... кроме людей, вроде тебя... которым я за это плачу. [развитие]

П-16. Ты даже вынужден платить мне, чтобы я осталась с тобой. [параллель]

К-17. Да. Ты это знаешь. (Несколько извиняющимся тоном.) Ты не будешь со мной встречать­ся, если я не буду тебе платить. [параллель]

П-17. Да? [параллель]

К-18. А что, будешь? [ параллель]

П-18. Честно говоря, не знаю. Мы сейчас с тобой не в той ситуации. В другом ситуации, я бы посмотрела, как бы я себя чувствовала. [развитие]

К-19. Это тоже отговорки. [отклонение]

П-19. Да, в каком-то смысле. Но еще — это попытка заставить тебя посмотреть на то, что происходит в тебе, вместо того чтобы размышлять обо «всем» где-то там, или о том, что я могла бы или не могла бы сделать. [отклонение]

К-20. Ты всегда переворачиваешь все, что я говорю о тебе. [отклонение]

П-20. Я знаю, что так кажется, Даррелл, но тебе трудно смотреть в себя. Тебе хочется снова и снова фокусироваться на чем-то вне тебя, и из-за этого ты чувствуешь себя таким беспомощным в отношениях с другими. [отклонение]

К-21 (с отвращением). Да, я знаю. [параллель]

П-21. Сегодня ты досадуешь на меня, хочешь, чтобы я все для тебя изменила, и хочешь от меня больше, чем я, по-твоему, тебе даю. Тебе еще трудно прямо высказать эти чувства.

[развитие]

К-22. Да, нет, На самом деле, я на тебя не сержусь. [развитие]

П-22. А что, тебе надо «на самом деле рассердиться», чтобы чувствовать за собой право иметь чувства? [отклонение]

К-23. Похоже, это единственный способ для меня, иметь право так поступать, [параллель]

П-23. Это значит, что тебе нужно или подчиниться другому или быть готовым оборвать отношения. Я бы сказала, что это плохой выбор. [отклонение]

К-24 (задумчиво). Да уж, это точно. [параллель]

Использование психотерапевтом тематического параллелирования

На протяжении тех трех месяцев, которые эти два человека работали вместе, пациента побуждали брать на себя ответственность начинать сессию сразу, опуская светскую беседу и выражая то, что субъективно и эмоционально было в данный момент самым настоятельным. Эту сессию он начал со взрыва эмоций, который психо­терапевт приняла спокойно, с высокой степенью параллелирования (П-4 и -5). Психотерапевт заметила, что Даррелл очень быстро проговаривает то, что хотел сказать, перескакивает с одного на другое, хотя и остается в рамках все той же основной темы. В таком случае можно предположить, что содержание высказываний не является истинной заботой клиента.

Между тем психотерапевт стремится понять, насколько Даррелл присутствует и как сильно он соприкасается со своими заботами. В большинстве случаев в реальной практике эта фаза длится существенно дольше, несмотря на то что психотерапевт, наверное, захотел бы оставить какое-то время до окончания сеанса на работу с материалом, который в этой сессии вышел на передний план.

В этом случае мы имеем дело с гневными, даже вздорными протестами пациента, которые переносят средоточие силы на его отношения за пределами кабинета, — с другими людьми (особенно К-4). Важно то, что он реально так ничего и не сказал про то, что у него случилось с женщиной, которую он встретил в библиотеке. Одно из возможных объяснений этого упущения состоит в том, что в первую очередь, его интересовала не она (К-5), и психотерапевт на это намекнула (П-4).

За этим последовала короткая вспышка самообвинения (К-5 и -6), которой Даррелл подменил принятие на себя ответственности. Это, возможно, стоило бы исследовать, но момент был настолько краток, что пациент, скорее всего, не был еще реально погружен в анализ своего собственного участия в этом неудачном опыте. Заметьте, сколь обезличенным и внешним выглядит в его описании источник его страдания (К-7 и далее он постоянно говорит «все», «ничего», «кто-то»). Психотерапевт решила, сохраняя параллелирование (П-5 и до -8), просто помочь пациенту рассказать его историю. Очень важно, что ощущение, что он действительно услышан, возникло у пациента до того, как психотерапевт взяла на себя более активную роль.

Настал момент, когда пациент на самом деле подошел к средоточию своей эмоциональной энергии в этой сессии (К-9). Трудно решить, осознавал ли он свое желание упрекнуть психотерапевта с самого начала, или это осознание возникло в ходе сессии.

Важно, что, по мере того как его протесты стали предметом субъективного рассмотрения, у него стало больше параллельных по теме ответов. Возможно, психотерапевт — и есть та самая женщина, на которую он хотел пожаловаться.

В финальной части эпизода психотерапевт взяла на себя более активную роль. Она использовала ряд отклоняющихся ответов (П-10, -13, -14, -19, -20, -22, -23), чтобы вернуть Даррелла к его собственным чувствам. Это напоминает то, как овчарка кружит вокруг стада, стараясь загнать отставших овец обратно в овчарню. Действие этих реплик ясно проявилось в том, что из своих 23 высказываний Даррелл вообще не ипользовал параллельные вплоть до 17-го, а затем четыре из его высказываний были параллельны. Наоборот, 8 из И первых высказываний Джин были параллельны высказываниям пациента, а затем — только 2 из 11. Это ясно демонстрирует, как сильно она старалась направить разговор в нужное, согласно ее ощущениям, русло.

Резюме по тематическому параллелированию

То, насколько психотерапевт остается в рамках предмета обсуждения, к которому обращается пациент, и то, насколько пациент находится в русле содержания высказываний психотерапевта, является полезным показателем, позволяющим следить за течением психотерапевтического интервью и влиять на его ход. Предмет обсуждения часто является центром осознанной заботы пациента, поэтому психотерапевт всегда должен быть внимателен к нему. Кроме того, обсуждаемые темы прокладывают дорогу к другим, более скрытым аспектам субъективности пациента, позволяют оценить их и работать с ними.

Путешествие психотерапевта

После того как я разочаровался в моем первом курсе психологии, мне посчастливилось продолжить образование (в колледже Джорджа Пибоди и в Университете Огайо). Мои учителя были гуманными людьми, посвятившими себя своему делу. Им были интересны их студенты и вообще человеческие существа. Но тем не менее все они, за несколькими исключениями, считали, что в нашей области следует заниматься объективным и все равно, что изучать — белых крыс, второкурсников колледжа или людей. Это был научный подход, путь истины, представление о знаниях.

Одним из первых моих учебных курсов там был курс статистики, эта via dolorosa, считающаяся «королевской дорогой» к реальности. Первая лекция начиналась словами: «Все сущее существует в виде чисел». И никто не крикнул, что с этим изречением все самое важное в жизни изгоняется из нее в небытие. Это было типично для того времени; к счастью, сегодня все больше людей считает это изречение уродливым ископаемым, чем оно на самом деле и является.

Мое психологическое образование было типичным для того периода (1940-1948). Большая часть времени была посвящена психическим процессам — развитию, мышлению, восприятию, научению и памяти. Оно включало социальную и патопсихоло­гию, методы исследования (с упором на статистику, естественно) и психологическое тестирование (только стандартизованные измерения; в армейском госпитале я добавил к ним новые проективные тесты — тест Роршаха, Тематический апперцепционный тест и Гештальт-тест Бендера).

В курсе детской психологии было мельком упомянуто консультирование, но я сомневаюсь, чтобы когда-нибудь произносилось слово «психотерапия». А если такое и случалось, то это было что-то таинственное, что делали европейские психоаналитики. Под консультированием понимались, в основном, рациональные советы, направленные на то, чтобы помочь адаптироваться к обстоятельствам. Советы намеренно составлялись совершенно объективно.

Оглядываясь на это время, а прошло уже почти полвекаа, — я удивляюсь тому, что ни я, ни мои учителя никогда не замечали, что наша точка зрения была слепа на один глаз. Конечно, время от времени возникали ссылки на внутренний мир переживаний. Один профессор, с которым я иногда обедал в кафетерии колледжа, как-то наставлял меня: «Бьюдженталь, я думаю, вы должны делать свою диссертацию о том, как люди выбирают блюда в кафетерии. По моим наблюдениям, мы начинаем с того, что на самом деле не очень-то хотим, — скажем, салат, который при ближайшем рассмотрении, оказывается несвежим. Следующее блюдо мы выбираем в дополнение к салату, и это оказывается мясо, которое мы обычно не берем. Затем все снова возвращается к началу, и мы опять начинаем подбирать одно к другому, особенно, если не хотим, чтобы на подносе оказалось то, что не хочется есть». Он шутил; сама идея изучения внутреннего процесса выбора была частью его шутки. Как вы можете это объективировать? Не является ли это безнадежно... (ну давай, скажи это ужасное слово)... субъективным? Что тут можно сосчитать? И как вычислить стандартную ошибку?

Царствовало научное мышление XIX века. Объективность была единственным спасением от греха субъективности, а субъективность была безнадежной трясиной, в которой сентиментальность и фантазии не оставляли камня на камне от надежды получить истинное знание. Удобное, но очень произвольное, соглашение — «закон экономии» (известный еще как «Бритва Оккама» и «Канон Ллойда Моргана» — было возведено в ранг божественного установления. И это перед лицом расточительства природы со всем ее разнообразием и сложностью! (Зачем нам такое разнообразие цветов?) Ужасы антропоморфизма (т. е. думать о наших испытуемых как о людях) были среди умудренных опытом психологов любимой темой наставлений новичкам.

Конечно, можно понять, что точка зрения науки, которая на протяжении жизни наших учителей подарила им столько чудес, казалась им истиной. Временами я тоже чувствую на себе ее власть. На протяжении только моей жизни я видел так много доказательств силы такой науки, изменившей мир, — автомобиль, радио, телефон, электричество, телевидение, воздушный транспорт, электрические холодильники, запись звука и изображения, исследования космоса. Открытие ДНК, расщепление атома, победа над детским параличом (полиомиелитом), использование компьютеров и развитие голографии — вот некоторые из наиболее ярких примеров ее могущества.

Моя докторская диссертация представляла собой анализ нескольких тысяч «единиц мышления» в дословных протоколах психотерапевтических сессий с целью определения отношений, очевидно направленных на себя и не на себя, и связей между ними. Позже я опубликовал еще две работы, посвященные развитию этого метода «очевидного анализа», который я предложил как способ объективного исследования внутренних переживаний тех, чьи протоколы я анализировал. Все три исследования были напичканы статистическими украшениями. Сейчас, оглядываясь на эти исследования, я осознаю, как упорно я старался использовать доминирующее тогда понимание науки, чтобы добраться до этого «чего-то большего», и как наивен я был, полагая, что очевидное может действительно измерить эти глубины.

Представленное в этой главе тематическое параллелирование — это прямой потомок тех попыток очевидного анализа. Конечно, это полезный инструмент, но он ведет нас лишь к порогу субъективного. Для того чтобы идти дальше, нужны другие средства и интуиция, которую нам ничто не заменит.