Роль личности в истории

<... > В восемнадцатом веке люди, занимавшиеся филосо­фией истории, все сводили к сознательной деятельности лично­стей. <...> Исследования, написанные с точки зрения такого взгляда, имели очень мало общего с наукой и писались как про­поведи, только ради будто бы вытекающих из них нравственных «уроков». Против таких-то взглядов и восстали французские ис­торики времен реставрации. После потрясающих событий конца XVIII века уже решительно невозможно было думать, что исто­рия есть дело более или менее выдающихся и более или менее благородных и просвещенных личностей, по своему произволу

внушающих непросвещенной, но послушной массе те или другие чувства и понятия. <...> Бури, еще так недавно пережитые Францией, очень ясно показали, что ход исторических событий определяется далеко не одними только сознательными поступ­ками людей; уже одно это обстоятельство должно было наво­дить на мысль о том, что эти события совершаются под влияни­ем какой-то скрытой необходимости, действующей, подобно сти­хийным силам природы, слепо, но сообразно известным непре­ложным законам. <... >

Личности благодаря особенностям своего характера могут влиять на судьбу общества. Иногда их влияние бывает даже очень значительно, но как самая возможность подобного влия­ния, так и размеры его определяются организацией общества, соотношением его сил. Характер личности является «фактором» общественного развития лишь там, лишь тогда и лишь постоль­ку, где, когда и поскольку ей позволяют это общественные от­ношения. <...>

Но личность может проявить свои таланты только тогда, когда она займет необходимое для этого положение в обществе. <... >

Но если роли личностей определяются организацией обще­ства, то каким же образом их общественное влияние, обуслов­ленное этими ролями, может противоречить понятию о законо­сообразности общественного развития? Оно не только не проти­воречит ему, но служит одной из самых ярких его иллюстраций.

Но тут надо заметить вот что. Обусловленная организацией общества возможность общественного влияния личностей откры­вает дверь влиянию на исторические судьбы народов так назы­ваемых случайностей. <...>

Случайность есть нечто относительное. Она является лишь в точке пересечения необходимых процессов. Появление евро­пейцев в Америке было для жителей Мексики и Перу случайнос­тью в том смысле, что не вытекало из общественного развития этих стран. Но не случайностью была страсть к мореплаванию, овладевшая западными европейцами в конце средних веков; не случайностью было то обстоятельство, что сила европейцев лег-: ко преодолела сопротивление туземцев. Не случайны были и последствия завоевания Мексики и Перу европейцами; эти по­следствия определинись в конце концов равнодействующей двух сил: экономическою положения завоеванных стран, с одной сто­роны, и экономического положения завоевателей — с другой. А

эти силы, как и их равнодействующая, вполне могут быть пред­метом строго научного исследования. <... >

Причины французской революции заключались в свойствах общественных отношений, <...> в состоянии производитель­ных сил. <... > Каковы бы ни были особенности данной лично­сти, она не может устранить данные экономические отношения, раз они соответствуют данному состоянию производительных сил. Но индивидуальные особенности личности делают ее более или менее годной для удовлетворения тех общественных нужд, кото­рые вырастают на основе данных экономических отношений, или для противодействия такому удовлетворению. <... >

Влиятельные личности благодаря особенностям своего ума и характера могут изменять индивидуальную физиономию событий и некоторые частные их последствия, но они не могут изменить их общее направление, которое определяется другими силами. <...>

Говорят: «если все общественные явления необходимы, то наша деятельность не может иметь никакого значения». Это не­правильная формулировка правильной мысли. Надо сказать: если все делается посредством общего, то единичное, — а в том числе и мои личные усилия — не имеют никакого значения. Такой вы­вод правилен, только им неправильно пользуются. Он не имеет никакого смысла в применении к современному материалисти­ческому взгляду на историю, в котором есть место и для единич­ного. Но он был основателен в применении ко взглядам фран­цузских историков времен реставрации.

В настоящее время нельзя уже считать человеческую приро­ду последней и самой общей причиной исторического движения: если она постоянна, то она не может объяснить крайне изменчи­вый ход истории, а если она изменяется, то, очевидно, что ее изменения сами обусловливаются историческим движением. В настоящее время последней и самой общей причиной историчес­кого движения человечества надо признать развитие производи­тельных сил, которым обусловливаются последовательные из­менения в общественных отношениях людей. Рядом с этой об­щей причиной действуют особенные причины, т. е. та истори­ческая обстановка, при которой совершается развитие произво­дительных сил у данного народа и которая сама создана в после­дней инстанции развитием тех же сил у других народов, т. е. той же общей причиной.

Наконец, влияние особенных причин дополняется действием причин единичных, т. е. личных особенностей общественных деятелей и других «случайностей», благодаря которым события получают, наконец, свою индивидуальную физиономию. Единич­ные причины не могут произвести коренных изменений в дей­ствии общих и особенных причин, которыми к тому же обуслов­ливаются направление и пределы влияния единичных причин. Но все-таки несомненно, что история имела бы другую физионо­мию, если бы влиявшие на нее единичные причины были заме­нены другими причинами того же порядка. <... >

Великий человек велик не тем, что его личные особенности придают индивидуальную физиономию великим историческим событиям, а тем, что у него есть особенности, делающие его наи­более способным для служения великим общественным нуждам своего времени, возникшим под влиянием общих и особенных причин. Карлейль в своем известном сочинении о героях называ­ет великих людей начинателями (Beginners). Это очень удачное название. Великий человек является именно начинателем, пото­му что он видит дальше других и хочет сильнее других. Он реша­ет научные задачи, поставленные на очередь предыдущим ходом умственного развития общества; он указывает новые обществен­ные нужды, созданные предыдущим развитием общественных отношений; он берет на себя почин удовлетворения этих нужд. Он — герой. Не в том смысле герой, что он будто бы может остановить или изменить естественный ход вещей, а в том, что его деятельность является сознательным и свободным выраже­нием этого необходимого и бессознательного хода. В этом — все его значение, в этом — вся его сила. Но это — колоссальное зна­чение, страшная сила.

Что такое этот естественный ход событий? Бисмарк говорил, что мы не можем делать историю, а должны ожидать, пока она сделается. Но кем же делается история? Она делается обществен­ным человеком, который есть не единственный»фактор». Об­щественный человек сам создает свои, т. е. общественные, отно­шения. Но если он создает в данное время именно такие, а не другие отношения, то это происходит, разумеется, не без причи­ны; это обусловливается состоянием производительных сил. Никакой великий человек не может навязать обществу такие от­ношения, которые уже не соответствуют состоянию этих сил или еще не соответствуют ему. В этом смысле он, действительно, не

может делать историю, и в этом случае он напрасно стал бы пе­реставлять свои часы: он не ускорил бы течения времени и не повернул бы его назад. <...>

Плеханов Г.В. К вопросу о роли личности в истории //

Плеханов Г.В. Избранные философские произведения. В 5 т.

Т. 2, М., 1956. С. 315—316, 322—324, 326, 332—333.

Ленин Владимир Ильич (1870—1924) — революционер, убежденный сторонник теории марксизма. Со II съезда РСДРП (1903 г.) — лидер партии большевиков, которую в конечном итоге привел к победоносной пролетарской рево­люции, сначала развив ее теорию, а затем и осуществив ее на практике. После революции — глава правительства мо­лодой Советской России, — первого социалистического го­сударства, — занимался вопросами социального развития и общественно-государственного устройства, теоретически обо­сновывая проблему построения социализма и коммунизма. Основные философские работы: «Материализм и эмпи­риокритицизм» (1909), «Государство и революция» (1917), «Философские тетради» (1925), «О значении воинствующего материализма» (1922).

Учение о материи

<...> Материя есть философская категория для обозначе­ния объективной реальности, которая дана человеку в ощущени­ях его, которая копируется, фотографируется, отображается на­шими ощущениями, существуя независимо от них. Поэтому, говорить о том, что такое понятие может «устареть», есть мла­денческий лепет, есть бессмысленное повторение доводов мод­ной реакционной философии. Могла ли устареть за две тысячи лет развития философии борьба идеализма и материализма? Тен­денций или линий Платона и Демокрита в философии? Борьба религии и науки? Отрицания объективной истины и признания ее? Борьба сторонников сверхчувственного знания с противника­ми его?

Вопрос о том, принять или отвергнуть понятие материи, есть вопрос о доверии человека к показаниям его органов чувств, воп­рос об источнике нашего познания, вопрос, который ставился и обсуждался с самого начала философии, вопрос, который может

быть переряжен на тысячи ладов клоунами-профессорами, но который не может устареть, как не может устареть вопрос о том, является ли источником человеческого познания зрение и осяза­ние, слух и обоняние. Считать наши ощущения образами внеш­него мира — признавать объективную истину — стоять на точке зрения материалистической теории познания, — это одно и то же. <...>

Ленин В.И. Материализм и эмпириокритицизм // Ленин В.И. Поли. собр. соч. Т. 18. С. 131—132.