Интеллектуальная готовность

Долгое время об уровне умственного развития ребен­ка судили по количеству выявленных у него знаний, по объему его «умственного инвентаря», который выявля­ется в словарном запасе. Еще и теперь некоторые роди­тели (а порой и педагоги) думают, что чем больше слов знает ребенок, тем он больше развит. Это не совсем так. Сейчас дети буквально купаются в потоках информа­ции, впитывают, как губка, новые слова и выражения. Словарь их резко увеличивается, но это не значит, что такими же темпами развивается и мышление. Тут нет прямой зависимости.

Конечно же, определенный кругозор, запас конкрет­ных знаний о живой и неживой природе, людях и их груде, общественной жизни необходимы шестилетнему ребенку как фундамент, основа того, что будет им в даль­нейшем освоено в школе. Однако ошибочно думать, что словарный запас, специальные умения и навыки — это единственное мерило интеллектуальной готовности ребенка к школе.

Существующие программы, их усвоение потребуют от ребенка умения сравнивать, анализировать, обоб­щать, делать самостоятельные выводы, т. е. достаточно развитых познавательных процессов. Готов ли он к этому?

В исследованиях обнаружено, например, что к стар­шему дошкольному возрасту дети, пользуясь усвоенной системой общественно выработанных сенсорных этало­нов, овладевают некоторыми рациональными способами обследования внешних свойств предметов. Применение их дает возможность ребенку дифференцированно вос­принимать, анализировать сложные предметы.

Оказалось, что дошкольникам доступно понимание общих связей, принципов и закономерностей, лежащих в основе научного знания. Так, например, в 6—7 лет ребенок способен усвоить не только отдельные факты о природе, но и знания о взаимодействии организма со средой, о зависимости между формой предмета и его функцией, потребностью и поведением. Однако доста­точно высокого уровня познавательной деятельности дошкольники достигают, только если обучение в этот период направлено на активное развитие мыслительных процессов и является развивающим, ориентированным на «зону ближайшего развития» (Л. С. Выготский).

Шестилетний ребенок может многое. Но не следует и переоценивать его умственные возможности. Логиче­ская форма мышления хотя и доступна, но еще не типична, не характерна для него. Тип его мышления специфичен. Высшие формы наглядно-образного мышления являются итогом интеллектуального развития дошкольника.

Опираясь на них, ребенок получает возможность вы­членить наиболее существенные свойства, отношения между предметами окружающей действительности. При этом дошкольники без особого труда не только понима­ют схематические изображения, но и успешно пользу­ются ими (например, планом комнаты для нахождения " ^спрятанного в ней предмета-«секрета», схемой типа географической карты для выбора верной дороги, графи­ческими моделями при конструктивной деятельнос­ти и т. п.). Однако, даже приобретая черты обобщен­ности, его мышление остается образным, опирающимся на реальные действия с предметами и их «заместите­лями».

Учителю следует принимать во внимание положение советских психологов о ведущей роли практической деятельности в развитии детей, о важной роли нагляд­но-действенного и наглядно-образного мышления — специфически дошкольных форм мышления. Кстати, ис­следования, проведенные в последние годы, убеждают, что данные формы мышления таят в себе не менее мощ­ные резервы, чем логическое мышление. Важно под­черкнуть, они выполняют свои специфические функции в общем процессе умственного развития детей не толь­ко дошкольного, но и школьного возраста.

В дошкольные годы ребенок должен быть подготов­лен к ведущей в младшем школьном возрасте деятель­ности — учебной. Важное значение при этом будет иметь формирование у ребенка соответствующих уме­ний.

Владение этими умениями, как показало исследова­ние советского- педагога А. П. Усовой, обеспечивает ре­бенку «высокий уровень обучаемости». Характерной его особенностью является умение выделить учебную зада­чу и превратить ее в самостоятельную цель деятельнос­ти. Такая операция требует от поступающего в школу ребенка способности удивляться и искать причины за­меченной им перемены, новизны. Тут педагог может опереться на острую любознательность подрастающего человека, на его неисчерпаемую потребность в новых впечатлениях. «Поэт, — писал Я. Корчак, — это такой человек, который сильно радуется и сильно горюет, лег­ко чувствует, волнуется и сочувствует. И дети такие.

А философ — это такой человек, который глубоко вду­мывается й обязательно желает знать, как все есть на самом деле. И опять дети такие...».[7]

Однако в каждом классе, наверное, есть и дети ин­теллектуально пассивные. Это приводит их в итоге в число отстающих, слабоуспевающих учеников. Причины такого рода пассивности часто лежат в ограниченности интеллектуальных впечатлений, интересов ребенка. Вместе с тем, будучи не в состоянии справиться с самым простым учебным заданием, они быстро выполняют его, если оно переводится в практическую плоскость или в игру.

«Один неспособный мальчик, — писал Я. Корчак, — придумал себе такую игру. Когда я решаю задачу, циф­ры— это солдаты, а я—полководец. Ответ — крепость, которую я должен взять. Если мне пришлось туго, я вновь собираю разбитую армию, составляю новый план битвы и веду атаку. Стихи, которые я должен выучить наизусть, это аэропланы. Каждое выученное слово — сто метров вверх. Если я выучу стихотворение без оши­бок, я беру высоту в три километра» (Я. Корчак).

Такие дети требуют особого внимания к ним: разви­тия любознательности, кругозора. Но внимания требу­ют и дети, чья познавательная активность имеет «тео­ретическую» направленность.

Надо включать ребят в осмысленную деятельность, в процессе которой они бы сами смогли обнару­жить все новые и новые свойства предметов, замечать их сходство и различие. При этом нельзя отмахиваться от детских вопросов, пичкать сразу готовыми знаниями. Надо дать возможность приобрести их самостоятельно. Если этим пренебрегают, то случается то, о чем писал С. Я. Маршак:

Он взрослых изводил вопросом «почему?»

Его прозвали «маленький философ»,

Но только он подрос, как начали ему

Преподносить ответы без вопросов.

И с этих пор он больше никому

Не досаждал вопросом «почему?».