Интроекция

Наш рост обеспечивается способностью различения, которая сама является функцией границы между Я и другим. Мы что-то берем из среды и что-то ей возвращаем. Мы принимаем или отвергаем то, что среда может нам предложить. Но мы можем расти, только если в про­цессе принятия в себя мы полностью перевариваем и тщательно ассими­лируем то, что получили. То, что мы реально ассимилировали, становит­ся нашим собственным, так что мы можем делать с этим все, что нам угодно. Мы можем сохранить это для себя или отдать в новой форме, приобретенной благодаря ассимиляции. Если же мы проглотили нечто, не разжевав, приняли без различения, — оно становится чужеродным те­лом, загнездившимся в нас паразитом. Хотя оно может казаться нашей частью, на самом деле это не так, оно остается частью среды.

Физический процесс роста посредством ассимиляции, — т.е. разру­шения и переваривания, — легко наблюдать. Пища, которую мы получа­ем, требует не проглатывания целиком, а пережевывания (что начинает процесс ее разрушения) и переваривания (что продолжает процесс даль­нейшего превращения пищи в химические частицы, которые организм может использовать). Физическая пища, хорошо переваренная и ассими­лированная, становится частью нас самих, превращается в кости, мышцы и кровь. Но пища, которую мы глотаем целиком, которую мы заталки­ваем в себя не потому, что мы ее хотим, а потому что нас заставили ее есть, тяжестью ложится на желудок. Она создает нам неудобства, мы хотели бы выбросить ее из себя, освободиться от нее. Если мы не дела­ем этого, если мы подавляем свой дискомфорт, свою тошноту и желание избавиться от этой пищи, мы можем в конце концов все же ухитриться ее переварить, — или она нас отравляет.

Перлз Ф. [Гештальт-подход к психотерапии] 527

Психологический процесс ассимиляции в значительной степени по­хож на физиологический. Понятия, факты, нормы поведения, мораль, эти­ческие, эстетические, политические ценности — все это первоначально при­ходит к нам из внешнего мира. В нашем уме нет ничего, что не пришло бы из среды, но в среде также нет ничего, для чего не существовало бы орга­нической потребности, физической или психологической. Все это должно быть переварено и усвоено, чтобы стать подлинно нашим, частью нашей личности.

Если же мы некритически, целиком принимаем что-то на веру, потому что кто-то так сказал, или потому что это модно, или безопасно, или соответствует традиции, или, наоборот, потому что это не в моде, опас­но или революционно, — все это откладывается в нас тяжелым грузом. Это несъедобно, это чужеродные тела, хотя мы и дали им место в своем уме. Такие непереваренные установки, способы действия, чувства, оцен­ки психологически называются интроектами, а механизм, посредством которого эти чуждые образования попадают в личность, мы называем интроекцией.

Я не хочу сказать, что этот процесс проглатывания целиком не слу­жит иногда полезным целям. Студент, который зубрит целую ночь перед экзаменом, чтобы получить хорошую отметку по предмету, который ему непонятен, имеет вполне оправданные причины для своих действий. Но если он тешит себя мыслью, что действительно чему-то научился посред­ством такой зубрежки, то через полгода он сможет убедиться, что забыл большую часть того, что «выучил».

Я также не хочу сказать, что человек должен отвергать какую-либо психологическую пищу, которая приходит из внешнего мира. Питаться собой психологически так же невозможно, как физически. Я говорю лишь, что факты и установки, на которых строится наша личность, т.е. психологическая пища, которую предлагает нам внешний мир, должна быть точно так же ассимилирована, как наша физическая пища. Она должна быть деструктурирована, проанализирована, разъята, а затем соб­рана вновь в такой форме, в какой она окажется для нас наиболее цен­ной. Если она просто проглочена целиком, она ничего не дает для разви­тия нашей личности. Напротив того, она превращает нас во что-то вроде комнаты, настолько заваленной чужими вещами, что в ней не хватает места для наших собственных. Она превращает нас в мусорную корзину, наполненную чуждой и ненужной нам информацией. Самое худшее со­стоит в том, что этот материал имел бы для нас огромную ценность, если бы мы обдумали его, изменили и трансформировали его в себе.

Таким образом, опасность интроекции двояка. Во-первых, интроек-тор упускает возможности развивать собственную личность, поскольку он занят удержанием чуждых элементов в своей системе. Чем больше ин-троектов он нахватал, тем меньше у него остается возможностей выра­зить себя или хотя бы обнаружить, что такое он сам. Во-вторых, интро-

528 Тема 14. Развитие личности

екция способствует дезинтеграции личности. Интроецировав несовмес­тимые понятия, вы можете обнаружить себя разрываемым на куски при попытке согласовать их. В наше время это встречается довольно часто.

Таким образом, интроекция — это невротический механизм, по­средством которого мы принимаем в себя нормы, установки, способы действия и мышления, которые в действительности не являются наши­ми собственными. При интроекции мы сдвигаем границу между собой и остальным миром так далеко внутрь себя, что от нас почти ничего не остается.

Возвращаясь к ситуации, в которой хорист полагает, что нехорошо беспокоить других, мы можем рассматривать ее как пример интроекции. Кто, в конце концов, говорит это, — он или они? Действительно ли он по­лагает, что его собственные нужды настолько несущественны, что потреб­ности группы всегда должны иметь преимущество? Когда интроектор го­ворит «я думаю», он обычно имеет в виду «они думают».