Определения нормы

Прежде чем приступить к исследованию проблемы нормы, считаю нужным проанализировать все многообразие специфических, узкопрофес­сиональных попыток описания и определения понятия «норма», попыток, оказавшихся бесплодными.

1. Статистические исследования человеческого поведения отража­ют реально существующее положение дел, но только отражают и не предполагают оценки. К счастью, большинство людей, включая статисти­ков, поддаются искушению выразить свое отношение к факту. Как пра-

446 Тема 14. Развитие личности

вило, все среднестатистическое, все привычное и знакомое, то, что наи­более распространено в культуре, вызывает у нас одобрение. Данные, со­держащиеся в «Отчетах Кинзи», посвященных сексуальному поведению мужчин и женщин, имеют огромную ценность. Но доктор Кинзи, как и большинство прочих исследователей, не смог удержаться от оценок. На основании этих данных он предпринял попытку определить, какие фор­мы сексуального поведения следует считать нормальными, т.е. желатель­ными, полезными для человека, а какие — патологичными. Среднестати­стический представитель западного общества ведет нездоровую сексуаль­ную жизнь (с психиатрической точки зрения), что в свою очередь не может не отразиться на общем уровне его здоровья. Следовательно, сек­суальная жизнь среднестатистического представителя нашего общества ненормальна. Отсюда следует вывод — понятие средней величины или среднего значения ни в коем случае не является синонимом понятия «норма».

Примером подмены понятия «среднее значение» понятием «норма» является составленная Гезеллом «Таблица нормального физического раз­вития младенца». Спору нет, эта таблица представляет интерес для уче­ных и педиатров. Но нельзя забывать, что в ней приведены именно сред­нестатистические показатели детского развития. Результатом подмены понятий становится тревога тысяч матерей, обеспокоенных тем, что их дети начинают пить из чашки или делают первые шаги позже, чем поло­жено в соответствии с таблицей. Очевидно, что, установив среднюю вели­чину, мы должны затем задаться вопросом: «Следует ли рассматривать среднее как полезное, желательное для человека?»

2. Слишком часто, говоря о «норме», мы имеем в виду следование
традициям и конвенциональное поведение. Мы употребляем слово «нор­
мально» для того, чтобы высказать одобрение привычному ходу вещей.
Помню, сколько разговоров, сколько шума вызывал в свое время вопрос о
женском курении. Преподавательница колледжа, в котором я учился в
те давние годы, как-то раз воскликнула: «Курящая девушка — это ненор­
мально!» (Вы можете мне не верить, но тогда «нормальная» девушка не
могла позволить себе прийти на занятия в брюках или прогуляться по
коридору в обнимку с парнем.) На самом деле ученой даме следовало бы
сказать: «Курящая девушка — это необычно», что было бы абсолютно
справедливо. Но в том-то и дело, что все необычное, нетрадиционное ассо­
циировалось в ее сознании с понятием патологии, ненормальности. Про­
шло не очень много времени, и традиции стали иными. Сегодня воскли­
цание той дамы не может вызвать ничего, кроме улыбки — теперь само
ее возмущение можно счесть «ненормальным».

3. Мы знаем, что религия испокон века признавала некоторые тра­
диции священными, наполняла их высшим, божественным смыслом. Это
не что иное, как одна из разновидностей вышеописанной подмены поня­
тия нормы. Многие люди склонны видеть в священных писаниях прямое

Маслоу А. [Психотерапия, основанная на теории базовых потребностей] 447

указание на предписанное поведение, этакий свод этических норм. Дру­гое дело ученый — при определении понятия нормы он не обязан прини­мать в расчет даже этот кладезь традиций, не говоря уже о других, не освященных древностью обычаях и установлениях.

4. То же самое можно сказать и о культуральных стереотипах.
Ученый не может рассматривать их в качестве основания для определе­
ния понятия нормы. Культурные стереотипы слишком независимы от
того, что мы называем пользой, благом и здоровьем. Огромная заслуга
антропологов заключается в том, что они заставили нас осознать наш
этноцентризм. Мы, представители европейской культуры, взращены на ее
обычаях и условностях, в соответствии с которыми мы, например, едим
говядину и отказываемся от собачьего мяса, еще до недавних пор видели
в этих обычаях и условностях некие абсолютные, общечеловеческие кри­
терии нормы. Но, по мере накопления знания о бытовых и культурных
особенностях разных народов, мы избавились от большей части свой­
ственных нам заблуждений, мы поняли всю опасность этноцентризма.
Чтобы говорить обо всем человечестве, нужно иметь некоторые представ­
ления о философской антропологии и познать особенности хотя бы де­
сятка разных народов; такой разговор в любом случае требует опре­
деленной доли отчужденности от собственной культуры. Только став
выше взрастившей нас культуры, мы сможем судить о человеке как о
человеке, а не рассматривать его только как представителя чуждой нам
цивилизации.

5. Широко распространено мнение о том, что человек должен уметь
приспосабливаться к окружающим его людям, но и в этом мне видится
проявление этноцентризма. Читателю-непрофессионалу может показать­
ся странным то негодование, которое вызывает у психологов эта, на пер­
вый взгляд, здравая мысль. Ведь каждый из нас хочет, чтобы его ребе­
нок умел ладить с людьми, чтобы друзья любили его, восхищались им,
чтобы он не был изгоем в своей группе. Но мы забываем задать себе
вопрос: «Что это за группа?» А если это группа нацистов, преступни­
ков или наркоманов? Если человек должен приспосабливаться, то к чему
и к кому? Чью любовь и чье восхищение нужно стремиться завоевать?
Именно об этом написал Герберт Уэллс в своем чудесном коротеньком
рассказе «Долина слепцов», он показал, как трудно зрячему приспосо­
биться к миру слепых.

Приспособление означает слепое подчинение стереотипам и требо­ваниям общества, среды. Но если это больное общество, если это нездоро­вая среда? Только сейчас мы начинаем понимать, что малолетние право­нарушители не обязательно дурны, порочны или нездоровы с точки зре­ния психиатрии. Подростковая преступность и делинквентность зачастую является реакцией на эксплуатацию и социальную несправедливость; ре­бенок, совершая правонарушение, тем самым утверждает свое законное биологическое право на справедливость.

448 Тема 14. Развитие личности

Приспособление — это пассивный процесс, в процессе приспособ­ления человеку не нужны его индивидуальность, его желания, его воля, порой они просто мешают приспособлению. В этом смысле идеальную приспособляемость мы обнаружим у барана в стаде или у раба, т.е. у тех существ, которые не ведают, что такое свобода воли. Идеально приспосо­бившимся человеком можно назвать даже лунатика или умалишенного.

Инвайронментализм в его крайних формах подразумевает безгра­ничную податливость человеческой натуры и абсолютную неизменность среды. Инвайронментализм — это философия фатализма, философия status quo, которая не отражает истинного положения дел. Человеческая природа изменчива, но не безгранично, среда же, напротив, бесконечно изменчива.

6. Совершенно иная традиция определения нормы сложилась в медицине, где понятие «нормальный» употребляется как синоним физи­ческого здоровья, как синоним отсутствия органических поражений и дисфункций. Если пациент жалуется, например, на боль в желудке, но в ходе назначенного обследования у него не обнаруживают никаких при­знаков соматического заболевания, то девять из десяти молодых врачей скажут пациенту, что с ним «все нормально», даже если того продолжа­ет мучить боль. На самом деле они должны были бы сказать: «Методы, которыми я располагаю, не позволяют мне определить, чем вызваны бо­лезненные ощущения».

Только очень опытный врач или врач, имеющий некоторую психоло­гическую подготовку, способен предположить, что за физической болью скрывается психологический недуг; от него не так уж часто услышишь пресловутое «все нормально». Действительно, многие психоаналитики за­являют, что нет людей абсолютно нормальных или абсолютно здоровых. В сущности, их заявление чем-то напоминает поговорку: «Кто не без гре­ха», с которым трудно спорить, но и, согласившись с которым, мы ни на миллиметр не приблизимся к искомому нравственному идеалу.