Weltanschaaung и психоанализ в применении к политике

Прежде чем продолжить, нам необходимо задать себе вопрос, не пренебрегаем ли мы мнением Фройда, который предостерегал от попыток превратить психоанализ в мировоззрение, Weltanschaaung. Последняя, уточняет Фройд, представляет собой «интеллектуальную конструкцию, которая в рамках одного подхода разре­шает все проблемы нашего существования исходя из гипотезы, которая управля­ет всем, и где все то, чем мы интересуемся, находит свое определенное место» (Freud, 1932, р. 211). Итак, мы рассматриваем «Недомогание культуры» лишь как исходную точку для размышлений. В любом случае, психоанализ может быть применим к политике и к обществу.

Фройд посвятил данной проблеме всю свою жизнь, как об этом свидетельствует серия его работ, которая может служить своего рода психоаналитической интерпретацией этой проблемы. Подобная интерпретация берет свое начало в «" Культурная" сексуальная мораль и современная нравственность» (1908) и заканчивается в «Человеке Моисее и монотеистической религии» (1939). Она проходит через работы «Тотем и табу» (1912), «В духе времени о войне и смерти» (1915), «Табу девственности» (1918), «Психология масс и анализ Я» (1921), «Будущее одной иллюзии» (1927), «Недомогание культуры» (1929), «О мировоззрении» (1932) и «Почему война?» (1933). Из всех перечисленных работ «Недомогание культуры», вероятно, не пред­ставляет для нас сегодня самое значимое произведение. Само понятие «недомога­ние» становится слишком бледным, когда речь заходит о концентрационных лагерях и «этнических чистках». Как заметил Ж.-Б. Понталис (1983), Фройду, вероятно, ме­шало в этой работе позднее признание, объектом которого он в то время стал и кото­рое заставляло его прибегать к синтезу, несмотря на то, что он бы человеком анализа.

Более того, «Недомогание культуры...», опубликованное в 1929 году, появи­лось в относительно спокойный политический период. Фройд не мог даже догадываться о том, что тот момент, когда он писал, приходился как раз на середину интервала между двумя мировыми войнами. Несмотря на свой пессимизм, он ве­рил в поступательное движение цивилизации и отбрасывал коллективное наси­лие в такое далекое прошлое, какое только мог себе представить.

Какой бы ужас нам ни внушали определенные положения, например, положения антич­ного гребца на галерах, или крестьянина времен Тридцатилетней войны, или жертвы святой инквизиции, или еврея, пережившего погром, нам, тем не менее, совершенно не­возможно поставить себя на место этих несчастных, догадаться, как их способность вос­принимать радость и страдание искажалась в результате воздействия различных психо­логических факторов (Freud, 1929, р. 19).

Правда заключается в том, что после второго издания произведения он будет развивать в «Вечном эросе»» именно последнюю, выражающую сомнение линию, но работа не опубликована на французском языке. Другие работы, написанные непосредственно при столкновении с насилием, представляются нам очень близкими к нашей современности. Речь идет, например, о работе «В духе времени о войне и смерти», в которой Фройд весьма трезво смотрит на разрушения в ходе Первой мировой войны наших иллюзий относительно цивилизации (Freud, 1915, р. 15), или о «Моисее...», когда Аншлюс вынудил его признать, что «мы живем в очень странное время и с удивлением отмечаем, что прогресс идет в ногу с варвар­ством» (Freud, 1938, р. 75).