Точка зрения психоаналитиков из бывшей Югославии

В государствах, возникших на руинах бывшей Югославии, равно как и в других государствах, опустошенных насилием, в наши дни есть психоаналитики и психотерапевты, которые ожидают, что психоанализ поможет им справиться с мно­гочисленным травматическими ситуациями, с которыми они сталкиваются,

как во время самой войны, так и в процессе оказания психологической помощи беженцам. Эдуард Кляйн из Загреба и его сотрудники рассказали в своей ангажиро­ванной книге о том, какие выводы они сделали из войны в Хорватии, и о том, как психоанализ помог ей противостоять (Е. Klain, 1992). Они предлагают нам вместе поразмышлять о том, что же произошло, учитывая политический и исторический контекст, но как психоаналитики.

Возвращение группы к своим «исходным допущениям»

С этой целью Кляйн и Моро, прибегают к понятиям, которые использует Бион в психоанализе групп. По поводу современной войны они отмечают, что «архаическая наклонность к разрушению, как всегда сопровождающаяся иррацио­нальностью, была очевидна в действиях экстремистских групп всех наций. Их обращение с представителями «вражеской» нации напоминало действия прими­тивных племен, основу которых составляют деструктивные проекции параноид­ных содержаний (они чувствуют себя вынужденными защищаться от угрозы при­менения к ним пыток, убийств, каннибальской резни и так далее)». Регрессия группы к «исходным допущениям» типа «нападение и бегство» дает объяснение этому жестокому поведению (Э. Кляйн, Моро, 1992, р. 79). Этнические чистки могут рассматриваться как процесс, основанный на патологической проективной идентификации, который устраняет другую идентификацию, чтобы занять ее ме­сто. Тем не менее, групповой подход, делающий акцент на регрессии и патологи­ческой проективной идентификации, применим, пожалуй, к любой войне. Он не объясняет, почему садизм становится более выражен, когда война вспыхивает между двумя очень близкими друг к другу нациями, ни того факта, почему подоб­ная регрессия, напротив, не тормозится другим групповым феноменом, взаимной идентификацией. Во всех войнах взаимная идентификация становится основой права человека и законов войны. Она должна была бы еще сильнее противодейство­вать «исходным допущениям» группы, если обе воюющие нации принадлежат к одному и тому же культурному сообществу. В своей работе «По поводу иденти­фикации» Мелани Кляйн рассмотрела проблему отношения между способнос­тью ставить себя на место другого и проективной идентификацией, однако она не дала четкого ответа на вопрос, как получается, что одно одерживает верх над дру­гим: «Индивидуум знает, что у него очень много общего с другим, и одновремен­но он проецирует себя в этого другого (или одновременно интроецирует этого другого). Эти процессы варьируют по интенсивности и продолжительности, и от подобных изменений зависит значимость и интенсивность идентификаций и их превратности» (М. Klein, 1955). То же самое замечание можно сделать и о рабо­тах Рене Жирара, в которых, как нам представляется, вначале очень точно описы­вается современное положение в бывшей Югославии. Для этого автора существу­ет только одно желание - имитировать другого и разрушать все то, что у него есть отличного. Mimesis обрекает сообщества на распад на все более мелкие антагони­стические группы вплоть до того момента, когда приносится жертва, играющая роль козла отпущения, и это кладет конец хаосу. Культура строится на сокрытии описываемого насилия и этой жертвы (Girard, 1972, 1978). Понятие mimesis, кото­рое выглядит внушительно, приводя к смешению всех форм идентификации, ос­тавляет проблему без ответа.