Глава 2. Часть 4.

4.

Машина петляла по тесным улочкам исторического центра города, где наспех отреставрированные за городской счет здания соседствовали с сомнительного вида хибарами, а потемневшую от времени лепнину украшали яркие пятна современных вывесок. Саша понятия не имел, куда его везут теперь, да и не особенно над этим заморачивался. В машине Игоря было уютно, тепло и едва уловимо пахло чем-то свежим и хвойным — похоже, одним из упомянутых «заскоков» майора было помешательство на хвойных ароматизаторах. У него и в кабинете вечно дымились благовония — то кедр, то сосна, Саша уже заметил. Он и не возражал, в общем-то. Здесь, в уютном пассажирском кресле, все эти трупы под белой простыней, вампиры, подземелья, казались бредовым утренним сном, и это ощущение его вполне устраивало.

— Что-то не сходится, — рассуждал тем временем хозяин машины, уверенно поворачивая в очередной подозрительный переулок. — Жертва вампира должна ощущать упадок сил, а тут — девушка поднимается, подходит к окну, открывает его, прыгает… слишком много действий. Для ее плачевного состояния — уж точно. Как будто ее сначала подпитали энергией, дали импульс, и команду, подавившую волю… а уж потом выпили до конца всю силу в момент умирания. Но тогда это не вампир, тут действовал оператор, причем — по подготовке не уступающий нашим бойцам, а по силе, может, и превосходящий. И это очень плохо. Это значит, что я не ошибся насчет Игры.

— Так что это за… — но Саше не дали договорить.

— Послезавтра, на совещании, — резко бросил майор и тут же, несколько смягчив тон, добавил: — Но прежде чем посвятить тебя в это, я надеюсь услышать твои версии происходящего. Вполне может статься, что мы слишком увлеклись своей «охотой на ведьм» и упускаем что-то важное.

Саша кивнул, скептически подумав про себя, что Рогозин зря надеется. В голове у него была такая невообразимая каша из фактов и событий, что в одиночку явно не расхлебать.

-Нам сейчас только и остается, что на совещаниях сидеть, да ни в чем не повинных иностранных студентов под замком держать… Потому что больше зацепок нет. Ничего, пройдет этот долбаный октябрь… Пока что, — продолжил Игорь, — тебе нужно уяснить одну важную вещь. Помнишь, я говорил тебе, чтоб ты не смотрел глазами? Точнее, смотрел не глазами. Это не загадка в духе дзенских коанов, это техника безопасности.

— И Тим говорил, — Саша кивнул, припоминая разговор. — Но я пока что только зрением и вижу всякие… эффекты. Щупальца эти, и то, что на кухне…

— Это хорошо, что ты научился их видеть, — сказал Рогозин. — Однако, теперь тебе нужно как можно скорее разучиться.

Машина теперь ползла совсем медленно. Саша выглянул в окно и отпрянул от неожиданности: на него смотрели чьи-то цепкие, внимательные глаза. Порядком раздолбанные тротуары узкого переулка были заполнены людьми. В основном, это были старухи неопрятного вида, перед которыми на грязных тряпицах лежали россыпи какой-то разноцветной мелочевки. От их тряпья и «товаров» в глазах рябило. Старухи провожали машину подозрительными взглядами, но с места не двигались.

— Барахолка, — пояснил Игорь, точно нечто само собой разумеющееся. — В первой половине дня они тут всегда стоят, до самых холодов. Неужели ни разу не забредал?

Саша покачал головой. Ему эта пестрая толпа показалась чуть ли не пришельцами из другого измерения — настолько они были неуместны здесь и сейчас, в сочетании с разговорами о вампирах и тонким запахом кедра.

— А зря, тут иногда такие амулеты попадаются — аж в руки брать страшно, — прокомментировал Игорь. — Так вот. С помощью зрения человек получает до восьмидесяти процентов информации о мире. И когда по зрительному каналу начинает поступать дополнительная информация, да еще и противоречащая привычному описанию мира, канал перегружается, и начинает вырубаться либо зрение, либо мозг. Знаешь, какая самая главная в нашей работе опасность? И какое самое распространенное профессиональное заболевание?

Вопрос был явно риторическим, так что Саша ограничился вопросительным взглядом.

— Крыша у нас едет, — сказал майор и бегло улыбнулся. — Это самое главное и самое сложное — не по астралам шататься, не с тварями да вампирами сражаться, а в психушку после этого не угодить.

Саша молча кивнул. Как ни странно, это заявление Рогозина было вполне созвучно его мыслям. Он и сам не далее как утром испытывал смутные опасения по этому поводу.

— Мне повезло — у меня только зрение пострадало, — невозмутимо сказал Игорь. — Отсюда и очки.

Саша покосился на него — сейчас-то майор был не в очках.

— Ну, или линзы, — продолжил тот. — Сейчас потихоньку выправляется, я работаю над этим. А когда-то пришлось из-за этого срочно переквалифицироваться из оперативника в штабную крысу. И ведь физически-то все было в полном порядке, вот что обидно. А дело вот в чем — на самом деле, информация поступает не через наши обычные органы чувств. Стройной теории сверхчувственного восприятия до сих пор нет, но пока мы ориентируемся на допущение о том, что есть некие… полевые структуры. Говоря проще, биополе. Многослойное. У человека есть тело физическое, потом астральное, ментальное, атмическое, бодхическое… без шпаргалки в них все время путаюсь, если честно. В общем, восприятие интересующих нас феноменов происходит где-то не на физическом уровне. А когда оно транслируется на физический, вот тут и начинаются «глюки»… На самом деле, перенаправить эту информацию можно на любой канал — не только зрительный. И, как показывает опыт, лучше как раз не на зрительный… Когда меня обучали, этого еще не знали. Открытие, можно сказать, оплачено жизнями не одного спятившего на работе сенса. Видишь «картинки» — кажется, все просто и понятно… а потом эти картинки начинают на пустом месте генерироваться. Слишком много их становится. Они закрывают реальный мир, понимаешь?

Саша заметил, что майор несколько разнервничался — даже дыхание сбилось. Как будто вспомнил что-то неприятное. Машину он уже припарковал во дворе высотного здания, не очень-то походившего на жилое. Но выходить пока не спешил — видимо, хотел сначала закончить разговор.

— Тебе нужно учиться воспринимать информацию иначе. Кожей, слухом, как угодно. Хотя слух — тоже довольно опасно. Проще сновидцам — во сне зрение не перегружается. Но у них свои заморочки… легко перепутать сон и реальность. Некоторые с балкона шагают, думая, что спят… а левитировать-то наяву сложнее.

— Я понимаю, — искренне сказал Саша. — Я только не очень представляю, как это — по другим каналам… ощущать.

— Синестезия, слышал такое слово? — Игорь наконец выбрался из машины, и Саша последовал за ним. — Люди слышат цвета, видят звуки и обоняют абстрактные идеи… Под ЛСД такое — норма, но мы обойдемся без «кислоты», я тебе не Дон Хуан, а государственный служащий, нам кактусы всякие по имиджу не положены…

Он набрал код на домофоне, и через полминуты кодовый замок запищал, пропуская их в подъезд. Странно, но никто не удосужился поинтересоваться по домофону, кого же черти принесли, ну или что там положено ворчать в трубку обитателям таких вот сырых и мрачных домов? Саша с удивлением рассматривал стены подъезда, едва ли не мхом покрытые, и необычайно высокие потолки.

— Тут везде потолки высокие, дома старые, купеческие еще, переделывались под коммуналки когда-то, — объяснил Рогозин, взбираясь по лестнице. — Так вот, чувствовать можно как угодно… достаточно стандартный набор — ощущение тепла-холода, сам так работаю. Тепло — живой объект, холод — неживой, но опасный…

Если принимать систему «тепло-холодно», то в этом подъезде, судя по температуре воздуха, обитал некто неживой и опасный. И крайне нечистоплотный, язвительно подумал Саша, принюхиваясь.

Они прошли по длинному коридору, повернули, поднялись еще по какой-то лестнице. Где-то залаяла собака, судя по голосу — мелкая и противная, из породы комнатных игрушечных спутников блондинок.

— Ты скажи мне, ты как к сексуальным меньшинствам относишься? — неожиданно спросил Игорь, останавливаясь перед одной из дверей.

Саша от неожиданности споткнулся и чуть не прикусил язык. Ничего себе смена темы, называется.

— Ну… толерантно, — пробормотал он, растерявшись. Как-то не задумывался он на эту тему в своей жизни. Других хватало. Ну, ходят себе на гей-парады, и пусть…

— Это хорошо. Ну, ты не обращай внимания, если что, — бодрым тоном сказал майор, и постучал. Дверь почти сразу распахнулась, прежде, чем Саша успел переспросить «Если ЧТО?».

— Топаете, как слоны, возмутительно — сварливо сказал высокий мужской голос.

— Если мы будем красться бесшумно, как кошки, то у тебя случится инфаркт, и мне придется писать объяснительную начальству, а я этого не вынесу, — жизнерадостно сообщил Рогозин и махнул Саше, приглашая того зайти.

Хозяину квартиры было, наверное, лет шестьдесят. Обширные залысины со стороны лба еще не поглотили остатки седых волос, но внушительности эти жалкие клочки ему отнюдь не добавляли. На нем был монументальный бархатный халат в огромных бордовых розах, и, словно довершая абсурдный образ — стоптанные тапочки.

— Мон шер ами, сколь отрадно вновь принимать тебя в моей скромной обители, — томно сказал сей субъект Игорю и повернулся к Саше. — О, что за прелестное дитя?

— Феликс, ты уже глаза залил с утра, я смотрю? — с улыбкой спросил майор. Его происходящее явно веселило. — Это Саша. Наш новый эксперт. Руками не трогать, сахаром не кормить и все такое.

— Так уж прям и не трогать, — неожиданно-ехидно сказал Феликс и подмигнул Саше. Тот на всякий случай сделал шаг назад, к двери, и опасливо покосился на Рогозина. Майор уже вовсю давился смехом, глядя на его лицо.

— Не пугай ребенка, а, — попросил он, доставая из внутреннего кармана пиджака какие-то бумаги. — Давай, врубай аппаратуру, время не ждет.

— Прошу в мой будуар, — Феликс величественно развернулся и двинулся куда-то вглубь просторной комнаты. Саша растерянно посмотрел на шефа, но тот только махнул рукой, мол, иди уже. И Саша потопал вслед за эксцентричным хозяином, бегло оглядевшись по сторонам. Комната была заставлена обувью, причем — новой и преимущественно мужской. Преобладали почему-то байкерские «казаки» и сапоги с обитыми металлом носами.

— Обувь я шью, — не оборачиваясь, сказал Феликс, и открыл дверь в смежную комнату. — Что беспримерно выгодней, чем протирать на кафедре штаны на ягодицах. О! Чудно, чудно…

Вторая комната напоминала мастерскую — похоже, здесь действительно шили обувь. Но вот прибор, удивительным образом выезжавший на подставке из шкафа, к производству обуви отношения явно не имел. Судя по сетчатому каркасу, повторяющему форму человеческой головы, это был… энцефалограф?

— Садись, — Феликс пододвинул крутящееся кресло и жестом пригласил Сашу в него присесть. Смазав многочисленные датчики резко пахнущим гелем, он проворно нацепил их на Сашину голову. «Потом волосы хрен отмоешь» — мрачно подумал парень. Энцефалограмму ему делать приходилось — у них даже одна лабораторная была, где нужно было расшифровывать данные ЭЭГ.

— Расслабься, — мужчина включил компьютер, подсоединенный к датчикам, быстро запустил какую-то программу. — Дядя Феликс больно не сделает… тем более, смазка у меня есть…

Саша понимал, что речь идет о геле для электродов, но все-таки вздрогнул. В дверном проеме появился Рогозин, прислонился плечом к косяку, по-прежнему глядя на происходящее с легкой улыбкой, и Саше сразу полегчало.

— Что, так и будешь тут торчать, как строгая мать-настоятельница? — ехидно осведомился Феликс. — Правильно, сторожи мальчика, мальчик хороший, как бы не увели…

— Хорош языком молоть, — сказал майор, скользя взглядом по запутанному клубку проводов.

Компьютер загудел, защелкал, фиксируя работу Сашиного мозга. Парень честно попытался расслабиться, но бредовая обстановка не очень-то к этому располагала, да и странный тип в своем безвкусном халате неуловимо раздражал…

— Игорек, твой мальчик просто один сплошной нерв, — картинно всплеснул руками Феликс. — Я так работать не могу, зачем мне его альфа-ритм? Альфа-ритмов я насмотрелся предостаточно, они уже нисколько не волнуют мое черствое сердце, поверь.

Майор подошел к Саше и положил руки на плечи, сдвинув назад воротник куртки. Сквозь тонкую ткань футболки чувствовалось тепло его рук, почти жар.

— Успокойся, — мягко сказал он, и в голове его неизвестно откуда прорезались низкие, бархатистые обертона. — Тебе здесь ничто не угрожает.

Тонкий аромат его парфюма, с едва уловимой «древесной» ноткой действовал успокаивающе… и когда это он успел стать привычным, вяло удивился Саша. Ладони Игоря скользнули чуть ниже, то ли массируя, то ли просто поглаживая верх спины. Как ни странно, Саша действительно расслабился. Он бы вообще задремал — сказывался-таки ночной недосып — если б не проклятый Феликс, чья ухмылка где-то на границе периферийного зрения заставляла инстинктивно ожидать опасности.

— А говорил, руками не трогать, — насмешливо сказал этот тип, кутаясь в свой халат.

— Я начальник, мне можно, — легкомысленным тоном сказал Игорь, и убрал руки. Саша поймал себя на ощущении, что без них сразу стало холоднее и как-то пусто. Нет, все правильно, живые объекты излучают тепло… система «тепло-холод» или как там…

Феликс нажал какую-то кнопку, и из принтера, замаскированного, как оказалось, тоже под некий станок, поползла бумажная лента распечатки.

— А теперь постарайся ни о чем не думать, — тихо сказал майор. — Совсем ни о чем, выкинь из головы все мысли, образы, ассоциации…

— Остановка внутреннего диалога, я понял, так бы и сказали, — Саша невольно блеснул эрудицией: все-таки, не зря Кастанеду в рюкзаке таскал.

— Вот оно, поколение «детей-индиго»! — с показным восхищением всплеснул руками Феликс.

Саша еще некоторое время выполнял простейшие задания — открыть глаза, закрыть глаза, подумать о чем-то конкретном, и прочее в том же духе. А потом долго оттирал салфеткой следы проклятого геля с волос, в то время как Феликс и Игорь бурно спорили над распечаткой.

— А я говорю, универсал! — настаивал хозяин квартиры и, по совместительству, подпольной лаборатории. — Посмотри на дельта-зубец!

— Да, но асимметрия…

— Да я без всякой асимметрии тебе скажу, я же его пощупал, пока мерил!

«Когда это, интересно, ты успел, старый хрен?» — мысленно возмутился Саша, но тут же понял, что Феликс говорил о чем-то нематериальном. Хотя все равно, ощущение возникло неприятное. Представилось, как Феликс протягивает к нему пульсирующее полупрозрачное «щупальце» и трогает… фу.

— Ладно, — сдался наконец Игорь. — Заполняй протокол.

Феликс взял протянутую бумагу и бегло что-то в ней застрочил.

— Чакры я ему почистил, — не отрываясь от своего занятия, сказал он. — Каналы у него и так работают, здоровый юноша, бери и работай… В общем, поздравляю, молодой человек, — теперь он развернулся к Саше. — Ваша спецификация по Шестому протоколу — универсал, добро пожаловать в наш маленький, но дружный дурдом.

Это было сказано неожиданно серьезным тоном, без томного подвывания и подкатывания глаз. И Саша с удивлением понял, что вполне представляет себе Феликса в военной форме и соответствующей обстановке.

— Ну вот и ладно, — Игорь протянул парню руку, и тот не сразу сообразил, что ему предлагают опереться, чтоб встать. Поднявшись и потянувшись, он прислушался к ощущениям в теле. Чакры — это хорошо, конечно… но он пока никаких особенных изменений не чувствовал. Разве что, спать меньше хотелось.

Феликс проводил их до дверей, на прощание сказав Рогозину что-то, на этот раз — по-немецки, отчего тот рассмеялся, и ответил «Иди ты в баню».

— Забавный тип, правда? — сказал он, усаживаясь в машину. Саша честно постарался не отображать лицом всю гамму чувств, что вызвал у него Феликс, но, кажется, не преуспел.

— Мы с ним в Мюнхене однажды… отжигали, — усмехнулся майор, выезжая со двора. — Если в двух словах, и не нарушая подписку о неразглашении, то — нам нужно было проникнуть в одну контору, прикинувшись приличными немецкими фрау… И если Феликсу это вполне удалось, то я… мда. Можешь себе представить?

Саша покосился на бицепсы Игоря, который снова скинул пиджак и сидел в легкой рубашке, и был вынужден признать, что нет, не представляет. Правда, больное невыспавшееся воображение, напрягшись, все-таки подсунуло ему картинку, где майор был в чем-то черном и кружевном, и очень минималистичном — вряд ли такое носят приличные фрау. Скорее, те, которых на ю-тубе показывают. «Изыди, бред» — мысленно возопил Саша и уставился в окно, надеясь, что не успел заметно покраснеть.

— А что такое универсал? — спросил он, отвлекаясь от дурацких мыслей.

— Это значит, в потенциале у тебя равные шансы стать и оператором, и сенсом, — нехотя ответил Рогозин. — Но я считаю, по складу характера и прочего… тебя стоит развивать как оператора. Впрочем, по ходу посмотрим. Ну что, тебя домой подбросить?

— Да не надо, я не домой, я… к товарищам за лекциями заеду, — зачем-то соврал Саша. Неловко было просить майора подвозить его аж до дома. — У метро высадите, если можно…

— Лады. — Игорь не стал спорить. Выруливая из путаницы переулков на широкий проспект, он протянул Саше лист бумаги, слегка пожелтевший от времени, и флешку. — Это отчет о сновидении, заполнишь завтра утром. Так положено — после инициации. Бюрократия…

Лист был расчерчен какой-то сложной таблицей. Саша фыркнул, проглядывая его. Отчет о сновидении? А инвентаризация волшебных палочек у них раз в квартал проходит, интересно? И плановая профилактика метелок и ступ…

— Инициации? — он не сразу понял, что его зацепило в речи майора.

— Бюрократия, — повторил тот. — Просто так называется момент определения твоей спецификации. На самом деле, я тебе говорил уже. С одной стороны, как говорится, кто рожден — тот уже посвящен. С другой, весь наш путь — одна сплошная инициация. Короче, не забивай голову. Лучше попробуй забивать ее тем, что на флешке. Она, кстати, одноразовая, при втором втыкании в комп отформатируется, так что лучше сразу читай.

— Ладно, — после всего произошедшего самоуничтожающаяся флешка удивила Сашу меньше всего.

— До свидания, — махнул он рукой, вылезая из машины на остановке.

— Саша, — Рогозин придержал дверь. — Ты, может, не почувствовал, но у тебя сейчас активирована вся энергетика. Могут быть всякие странные эффекты. Если что-то увидишь, услышишь, если плохо станет, или, там, черти из стен полезут — звони мне, хорошо? В любое время, не стесняйся.

— Ладно… — Саша пожал плечами, не зная, что и ответить.

Черти у него из стен полезут, ну-ну. Ладно, главное, чтоб не Феликс в халате. Или, упаси боги, без оного.