И новый миропорядок

Вестфальская система представляет собой не только набор принципов, не только совокупность международных договоров, к ним еще надо добавить совокупность государств, режимов, институтов и т.д. Вестфальская система усложнялась и развивалась на протяжении более трех с половиной лет.

Вестфаль начался в Европе. В этом смысле это европоцентристская модель. С самого начала он не был не только глобальной, но даже общеевропейской системой его можно было лишь условно назвать.

Существовали ли, кроме Вестфальской системы, попытки создания иных политических систем? Конечно, как реальные, так и идеальные. Это и древняя Греция с ее городами-полисами, и Римская империя, и мусульманский халифат, и т.д.

Но только Вестфальская модель дожила до наших дней и охватила весь мир. Т.Е. Вестфальский проект стал глобальным. Своеобразная толерантность Вестфальской системы к внутренней организации своих структурных элементов и позволила на равных объединить такие разные современные образования, как государства ЕС, и например, Судан; США и Иран и т.д.

Но сегодня становится сложно соблюдать правила и принципы, а порой бесмыссленно.

Говоря о кризисе Вестфальской системы, следует учитывать неоспоримый факт: кроме США, которые в современном мире являются носителем полного национального суверенитета, на нем для себя настаивают лишь четыре страны: Россия, Китай, Индия и Иран. Значит ли это, что в мире и впрямь складывается нео-Вестфальская система? Или мир, пройдя через Вестфальскую эпоху национальных государств, вернется к эпохе империй, только на новом уровне?

Мировая история до утверждения Вестфальской системы, т.е. международной системы национальных государств, — это история господства и противоборства различных империй. Тем не менее, Вестфальская система закрепила в мировом порядке определенные правила игры, которые, с известными поправками и модификациями, работают до сих пор:

· Вестфальская система не запретила, а разрешила войны, в том числе и агрессивно-наступательные, начало и ведение которых она отнесла к законному праву суверенного государства;

· Вестфальская система не препятствовала, а по сути дела способствовала закреплению в международном праве права сильного;

· Вестфальская система утвердила в международном праве принцип невмешательства во внутренние дела других суверенных государств, следуя нормативной максиме, сформулированной Ж.Боденом: «Суверенитет — это абсолютная и постоянная власть государства над подданными и гражданами».

Именно поэтому ни в XVII, ни в XVIII, ни в XIX вв. никто не считал себя вправе вмешиваться во внутренние дела европейских тираний, в которых откровенно и в массовом порядке нарушались права человека и гражданина. И даже в первой половине ХХ столетия западные демократии не вмешивались во внутренние дела нацистской Германии и коммунистического Советского Союза. Мировое сообщество молчало, глядя на развертывающийся в Германии геноцид евреев или массовые репрессии в сталинском СССР. Да оно и не имело никаких рычагов воздействия на такие режимы.

Положение несколько изменилось лишь в последней трети прошлого столетия и то лишь потому, что Запад стал использовать права человека как инструмент борьбы с СССР. Но именно тогда и начался закат Вестфальской системы международных отношений.

Биполярный мир рухнул в 1991 году, сразу же после распада СССР. Именно с этого времени становится особенно заметен упадок Вестфальской системы, размываемой процессами глобализации. Эти процессы наносят все более сокрушительные удары по основе основ Вестфальской системы — национальному государственному суверенитету.

В результате в мировой политике с 1991 года начала складываться своеобразная иерархия, руководящим звеном которой де-факто стали США. К ним достаточно жестко были привязаны семь ключевых партнеров, входящих в Большую восьмерку: пять союзников США по НАТО — Великобритания, Франция, Германия, Канада, Италия; находящаяся с США в военном союзе по Договору 1960 г. Япония и, наконец, Россия, находящаяся с США в отношениях стратегического партнерства. Из всей «семерки» партнеров США лишь Россия даже в 90-е годы прошлого века оспаривала главенствующую роль США и выступала в роли партнера США избирательно. По ряду вопросов она поддерживала Вашингтон, а по некоторым другим — югославский кризис, расширение НАТО — дистанцировалась от него и даже подвергала его действия жесткой критике. Однако слабость экономики России, болезненные последствия плохо продуманных реформ 90-х годов не позволяли считать ее в полной мере суверенным государством. Россия полностью зависит от мировой экономики, которую контролируют США. Ее национальная валюта намертво «завязана» на американский доллар. Другие государства «семерки» целиком и полностью зависят от США в вопросах безопасности.

Однако и внутри группы этих стран отношения с глобальным лидером имели и имеют свои нюансы. Отношения США с Великобританией и Японией гораздо теснее, чем с Францией и Германией. Т.е. степень ограниченности суверенитетов здесь всегда была и является сегодня разной.

К мировой иерархии при лидерстве США не были подключены с 1991 года Китай и Индия. Они оказывали и оказывают влияние на мировой порядок благодаря наличию у них динамично растущего экономического потенциала, статуса мощных военных держав регионального уровня, а также колоссальных ресурсов народонаселения, способных в перспективе обеспечить Китаю и Индии решающее воздействие на глобальные демографические и миграционные процессы, а в более далекой перспективе — и на мировую торговлю. Однако спектр политического сотрудничества КНР и Индии с Большой восьмеркой всегда был ограничен. Эти страны также полностью зависят от мировой экономики, в которой пока безраздельно командуют США. Очевидно, что ни Индия, ни Китай — не соперники США в глобальной политике.

Рост экономических потенциалов КНР, Индии, России, ЮАР, ЕС, Бразилии, Мексики и других стран в конце ХХ — начале ХХI вв. не создавал предпосылок для формирования многополярного мира, поскольку экономическим, политическим и военным лидером оставались США. Они доминировали в четырех важнейших сферах: экономике, политике, военной сфере и даже в известной степени культуре (через СМИ, Голливуд, Интернет и т.д.).

Складывающуюся в 1991-2001 гг. систему мироустройства можно было бы назвать полицентрической однополярностью. Суть этого миропорядка состояла в реализации исторического проекта на базе экономической, военно-политической и этико-правовой общности стран Запада и распространения этих стандартов на весь мир. Естественно, это вызвало достаточно ожесточенное сопротивление во всем мире, в том числе и активизацию «асимметричного ответа» в форме транснационального терроризма. Другой особенностью данного проекта было то, что новый миропорядок был основан на процессах глобализации. Это была попытка создать глобальный мир по единым стандартам. Наконец, данный проект не имел договорной базы вообще. В его основе лежала цепь прецедентов, а по существу следующих односторонних решений и концепций США:

- доктрина «расширения демократии» (1993);

- концепция расширения НАТО (1996);

- новая стратегическая концепция НАТО, в соответствии с которой зона ответственности НАТО распространялась за пределы Северной Атлантики;

- доктрина превентивных ударов;

- доктрина демократизации Большого Ближнего Востока.

Однополярный мир просуществовал всего 10 лет — с 1991 по 2001 гг. Началом его крушения стали террористические акты в США 11 сентября 2001 года. С 2001 года по настоящее время мы наблюдаем его крушение. И это очередной водораздел в мировой политике.

Очевидно, что классическая Вестфальская система приходит в начале ХХI века в окончательный упадок. Для того чтобы в этом убедиться, достаточно вспомнить определение суверенитета, данное Ж. Боденом - абсолютная и постоянная власть государства над подданными и гражданами. В современном же мире мы наблюдаем следующее:

- объем суверенитета ограничен внутренними и внешними факторами;

- США проводят политику ограниченного суверенитета;

- действует примат института прав человека над институтом суверенитета;

- за последние два десятилетия сложилось международное гуманитарное право, которое существенно ограничивает власть государства над его гражданами;

- на наших глазах идет становление сетевого сверхгосударства — Евросоюза, которое последовательно и целенаправленно преодолевает синдром национального государства; в этом суть нового европейского проекта;

- один из основных принципов современного международного права — принцип самоопределения народов и наций — на практике нередко вступает в противоречие с двумя другими основными принципами — принципом суверенного равенства государств и принципом территориальной целостности государств;

- растет количество несостоявшихся государств, которые, как это теперь совершенно ясно всем, никогда и ни при каких обстоятельствах не станут полноценными суверенными государствами;

- процессы глобализации размывают метафизическую основу национального суверенитета — национальную идентичность всех без исключения стран мира;

- миграционные потоки (второе «великое переселение народов») в свою очередь стремительно разрушают идентичность сложившихся национальных государств Европы и Америки.

Одновременно мы видим, что в мире ХХI века подавляющее большинство государств не борется за свой суверенитет, а напротив, сознательно передает его либо США (таковы страны ЦВЕ, Балтии, Грузия и др.), либо наднациональным структурам (Германия, Франция, Бенилюкс, Португалия, Испания и др.).

Таким образом, возникает необходимость в выработке новых подходов к международной политике, которые можно было назвать подготовкой к созданию нео-Вестфальской системы. Она должна учитывать как позитивный, так и негативный опыт Вестфальской системы. Сохранив принцип государственного суверенитета, необходимо предусмотреть эффективные механизмы недопущения проявлений геноцида и этнических чисток. Механизмы, позволяющие успешно бороться с такими глобальными проблемами, как терроризм, наркопреступность, торговля людьми. Однако они должны действовать в рамках легитимных структур, обладающих достаточным моральным авторитетом для того, чтобы их решения носили общепризнанный характер, а не вызывали обвинения в произволе и двойных стандартах. Одной из таких структур могла бы стать ООН, потенциал которой явно не исчерпан.