Э. Фромм

ИНДИВИДУАЛЬНЫЙ И СОЦИАЛЬНЫЙ ХАРАКТЕР¹

Маркс утверждал, что существует взаимозависимость между экономи­ческим базисом общества, с одной стороны, и политическими и правовыми институтами, философией, искусством, религией и прочим — с другой. Со­гласно теории Маркса, первый определяет последние, идеологическую над­стройку. Однако Энгельс полностью соглашался с тем, что ни Маркс, ни он не показали, как экономический базис переходит в идеологическую над­стройку. Я считаю, что этот пробел марксистской теории можно восполнить средствами психоанализа и что существует возможность показать механиз­мы, с помощью которых осуществляется связь между экономической базис­ной структурой и надстройкой. Одна из этих связей заключается в том, что я назвал социальным характером, другая — в природе социального бессоз­нательного <...>.

Чтобы понять, что такое «социальный характер», мы должны снача­ла рассмотреть одно из наиболее важных открытий Фрейда: динамичес­кую концепцию характера. До Фрейда бихевиористски ориентированные психологи считали черты характера синонимом особенностей поведения. С этой точки зрения характер определяется как «образец поведения, свойственный данному индивиду», тогда как другие авторы, например У.Мак-Дугалл, Р.Гордон и Кречмер, подчеркивали волевой и динамичес­кий элемент черт характера.

Фрейд развил не только это положение, но также и наиболее после­довательную и глубокую теорию характера как системы стремлений, кото­рые лежат в основе поведения, но не идентичны ему. Чтобы оценить разра­ботанную Фрейдом динамическую концепцию характера, было бы полезно сопоставить особенности поведения и черты характера. Особенности пове­дения описываются как действия, доступные наблюдению со стороны. Так, например, поведенческую черту «быть храбрым» следовало бы определить

¹ Фромм Э. Душа человека. М.: Республика, 1992. С. 327-328, 330-335.

340 Тема 9, Типология индивидуальности

как поведение, направленное к достижению некоторой цели, при котором даже риск утратить благополучие, свободу или жизнь не способен удержать человека. Бережливость как поведенческую характеристику можно было бы определить через поведение, направленное на сбережение денег и других материальных вещей. Однако, исследуя мотивацию, особенно бессознатель­ную мотивацию данных особенностей поведения, мы обнаруживаем, что одна и та же поведенческая черта соответствует многочисленным и совер­шенно различным чертам характера. Мотивом смелого поведения может быть амбиция, под влиянием которой человек будет рисковать жизнью в определенной ситуации, чтобы утолить свою страсть вызывать восхищение; в основе такого поведения может лежать стремление к самоубийству, по­буждающее человека искать опасности, потому что, сознательно или бессоз­нательно, он не ценит своей жизни и хочет покончить с ней; его мотивом может оказаться полнейшее отсутствие воображения, в результате чего че­ловек смело действует просто потому, что не осознает подстерегающей его опасности; наконец, оно может определяться искренней преданностью ка­кой-либо идее или цели, во имя которой действует человек, — мотивация, традиционно считающаяся основой храбрости. Во всех этих случаях по­верхностный взгляд фиксирует одно и то же поведение, несмотря на различ­ную мотивацию. Я называю этот взгляд поверхностным, поскольку, если об­следовать такое поведение более детально, обнаружится, что различие в мотивации приводит к тонким, но важным различиям в поведении. Напри­мер, офицер во время сражения будет вести себя совершенно по-разному в различных ситуациях в зависимости от того, вызвана ли его храбрость в первую очередь преданностью идее или же амбицией. В первом случае он ни за что не начнет атаку, если риск несоразмерно велик по отношению к тактическим целям, которые предстоит достигнуть. С другой стороны, если им движет тщеславие, эта страсть может затмить опасность, угрожающую и ему, и его солдатам. Очевидно, что в последнем случае проявленная в его поведении храбрость — весьма сомнительное достоинство. <...>

Различием в мотивации определяется и возможность предсказать способ поведения. В том случае, когда «храбрый» солдат руководствует­ся честолюбием, мы можем предсказать, что он будет храбро вести себя, если есть возможность получить награду за храбрость. В том же случае, если солдат проявляет смелость из-за приверженности своему делу, мы можем предсказать, что вопрос о том, получит ли признание его храб­рость или нет, мало скажется на его поведении.

Фрейд согласился с тем, что всегда было известно великим писа­телям и драматургам: при изучении характера, как сказал Бальзак, име­ешь дело с «побуждающими человека силами»; способ, каким человек действует, чувствует и думает, в значительной мере определяется особен­ностями его характера, а вовсе не является результатом рационально взвешенного отклика на реальную ситуацию. Фрейд признавал дина-

Фромм Э. Индивидуальный и социальный характер 341

мизм черт характера и то, что структура характера человека пред­ставляет собой особую форму, которая направляет энергию в определен­ное русло на протяжении всей жизни.

Фрейд пытался объяснить динамическую природу черт характера, сочетая учение о характерах с теорией либидо. С помощью ряда хитро­умных и блестящих построений он объяснял различие в чертах характе­ра как сублимацию разных форм сексуального побуждения или как реактивные образования на них. Динамическую природу черт характера он интерпретировал как проявление их либидозного источника.

Ориентация характера, как ее понимал Фрейд, является источником человеческих поступков и многих его идей. Характер — это эквивалент утраченной человеком инстинктивной детерминации животного. Чело­век действует и думает сообразно своему характеру, и именно поэтому ♦ характер — это судьба», как утверждал Гераклит. Характер побуждает человека действовать и думать определенным образом и в то же время находить удовлетворение в том, что он поступает именно так. <...>

Чтобы подготовить почву для обсуждения социального характера, необходимо подробно описать разработанную Фрейдом динамическую кон­цепцию характера. В любом обществе индивидуальные характеры людей конечно же различаются: не будет преувеличением сказать, что, если учи­тывать мельчайшие различия, не наберется и двух человек с идентичной структурой характера. Но если пренебречь незначительными расхождени­ями, можно выделить некоторые типы характеров, в общем репрезентатив­ные для различных групп людей. Такими типами ориентации характеров являются воспринимающий, эксплуатирующий, накопительский, рыночный и продуктивный. Проблема структуры характера по своей значимости вы­ходит далеко за рамки отдельного индивида, если только удастся показать, что нации, социальные общности или классы в данном обществе обладают специфичной для себя структурой характера, хотя индивиды различаются по многим показателям и всегда будет находиться некоторое количество индивидов, чья структура характера совершенно не подпадает под более широкий образец, общий для группы в целом. Этот типичный для общества характер я назвал «социальным характером».

Подобно индивидуальному характеру, «социальный характер» можно определить как специфический способ, с помощью которого энергия направ­ляется в определенное русло; отсюда следует, что если энергия большинства людей данного общества канализируется в одном и том же направлении, то они обладают одной и той же мотивацией, и, больше того, они восприимчи­вы к одним и тем же идеям и идеалам. На следующих страницах я поста­раюсь показать, что «социальный характер» — основной элемент функцио­нирования общества и в то же время это приводной ремень между экономической структурой общества и преобладающими в нем идеями.

Что же такое социальный характер? С помощью этого понятия я обо­значаю ядро структуры характера, свойственное большинству предста-

342 Тема 9. Типология индивидуальности

вителей данной культуры, в противовес индивидуальному характеру, бла­годаря которому люди, принадлежащие одной и той же культуре, отлича­ются друг от друга. Понятие социального характера не является статисти­ческим, т.е. это не просто сумма черт характера, которые можно найти у большинства представителей данной культуры. Его можно понять только в связи с функцией социального характера, к обсуждению которой мы при­ступаем.

Каждое общество обладает определенной структурой и действует определенным образом в соответствии с необходимостью, диктуемой ря­дом объективных условий. Эти условия включают в себя как способ про­изводства, в свою очередь зависящий от сырья, промышленного оборудо­вания, климата, народонаселения, так и политические и географические факторы, культурные традиции и внешние влияния, которым подвергает­ся общество. Не существует общества вообще, есть лишь специфические социальные структуры, действующие с помощью ряда определенных спо­собов. Хотя эти социальные структуры, конечно, изменяются в ходе исто­рического развития, они относительно стабильны в каждый данный исто­рический период; каждое общество может существовать, действуя только в рамках своей специфической структуры.

Члены общества, различных классов и социальных групп вынужде­ны вести себя так, чтобы иметь возможность функционировать в соответствии с требованиями социальной системы. В том-то и состоит функция социального характера: оформить энергию членов общества та­ким образом, чтобы при выборе способа поведения им не приходилось осознанно принимать решение, стоит ли следовать социальному образцу или нет, но чтобы людям хотелось действовать так, как они должны действовать, и в то же время чтобы они находили удовлетворение, дей­ствуя в соответствии с требованиями данной культуры. Другими словами, функция социального характера заключается в том, чтобы формировать и направлять человеческую энергию внутри данного общества во имя продолжения функционирования этого общества.

Современному индустриальному обществу, например, не удалось бы достичь своих целей, если бы оно не подключило к работе огромную энер­гию свободных людей. Человек вынужден был превратиться в личность, которая жаждет направить основную часть своей энергии на труд и обла­дает такими качествами, как дисциплинированность, аккуратность и пунк­туальность в неведомой для большинства других культур степени. Если бы каждый индивид должен был каждый день сознательно настраивать себя на то, что он хочет трудиться, приходить вовремя и так далее, это бы нику­да не годилось, ибо любое такое осознанное взвешивание привело бы к го­раздо большему количеству исключений, чем может позволить себе спокой­но функционирующее общество. Не подошли бы в качестве мотива ни угрозы, ни принуждение, поскольку высоко дифференцированный труд в

Фромм Э. Индивидуальный и социальный характер 343

современном индустриальном обществе в конечном счете может быть только деятельностью свободных людей, а не принудительным трудом. Со­циальная необходимость в труде, в пунктуальности и аккуратности долж­на была превратиться во внутреннее побуждение. Выходит, что общество вынуждено было создать социальный характер, которому эти стремления были бы внутренне присущи.

Если потребность в пунктуальности и аккуратности — это черты, необходимые для функционирования любой индустриальной системы, то существуют потребности, отличающие, скажем, капитализм XIX в. от со­временного капитализма. Капитализм XIX в. все еще занимался в ос­новном накоплением капитала, а стало быть, нуждался в бережливости; он вынужден был укреплять дисциплину и стабильность благодаря авто­ритарности в семье, в религии, в промышленности, в государстве и в цер­кви. Социальным характером для среднего класса в XIX в. был как раз такой характер, который во многих отношениях можно назвать «накопи­тельской ориентацией». Воздержание вместо потребления, бережливость, уважение к авторитету были для рядового представителя средних клас­сов не только добродетелями, но и велением долга; структура характера заставляла его с любовью делать то, что он должен был делать ради це­лей экономической системы. Современный социальный характер совер­шенно иной; нынешняя экономика покоится не на ограничении потреб­ления, а на его полнейшем развертывании. Наша экономика столкнулась бы с серьезными трудностями, если бы рабочие и представители средних классов большую часть своих доходов направляли на сбережение, а не на потребление. Потребительство не только превратилось в вожделенную цель жизни для большинства людей, но стало считаться добродетелью. Сегодняшний потребитель, покупающий в рассрочку, показался бы свое­му деду безответственным и аморальным расточителем; дед же показал­ся бы своему внуку ужасным скрягой. Социальный характер XIX в. можно обнаружить сегодня только в сравнительно отсталых социальных слоях Европы и Северной Америки; этот социальный характер можно определить через его принципиальную направленность — иметь; соци­альный характер XX в.— это такой характер, целью которого является использовать.

Подобное различие наблюдается и в отношении к авторитету. В на­шем веке материальные потребности всех людей в достаточной мере удовлетворяются, по крайней мере в развитых капиталистических стра­нах Запада, поэтому потребность в авторитарном контроле незначитель­на. В то же время контроль перешел в руки бюрократической элиты, ко­торая управляет, не столько опираясь на принуждение к повиновению, сколько добиваясь согласия, которым, однако, в значительной степени она манипулирует благодаря современным средствам психологического воз­действия и так называемой «науке о человеческих отношениях».

344 Тема 9. Типология индивидуальности

До тех пор, пока объективные условия в обществе и культуре оста­ются неизменными, социальный характер выполняет по преимуществу стабилизирующую функцию. Если внешние условия изменяются таким образом, что перестают соответствовать традиционному социальному ха­рактеру, возникает разрыв, благодаря которому характер из элемента ста­билизации превращается в элемент дезинтеграции, в динамит вместо це­ментирующего раствора, которым он должен был бы быть в обществе.

Когда мы говорим, что социально-экономическая структура обще- | ства формирует характер, мы затрагиваем только одну сторону взаимо- j связи между социальной организацией и человеком. Следует упомянуть и другую ее сторону — человеческую природу, в свою очередь влияющую; на социальные условия, в которых живет человек. Понять социальный: процесс можно только в том случае, если исходить из знания специфики человеческой реальности, психических и физиологических свойств чело­века и если рассматривать взаимодействие между природой человека и природой внешних условий, при которых он живет и которыми он дол­жен овладеть, чтобы выжить.

И хотя верно, что человек может приспособиться почти к любым ус­ловиям, он не является чистым листом бумаги, на котором культура пишет свои письмена. У него есть присущие его природе потребности, такие, как стремление к счастью, к любви, к свободе, стремление принадлежать к ка­кой-то общности. Они тоже составляют динамические факторы в истори­ческом процессе. Если социальный порядок игнорирует или нарушает ос­новные человеческие потребности сверх определенного предела, члены такого общества будут стараться изменить общественный уклад, чтобы при­вести его в соответствие со своими человеческими потребностями. Если изменить его не удастся, то в результате такое общество, скорее всего, потер­пит крах из-за саморазрушения и отсутствия жизненных сил. Социальные изменения, способствующие удовлетворению человеческих потребностей, легче произвести, когда имеются некоторые материальные условия, облег­чающие осуществление данного процесса. Этот вывод следует из того, что отношение между социальными и экономическими изменениями не огра­ничивается интересами новых классов в изменившихся социальных и по­литических условиях. Социальные изменения определяются и фундамен­тальными человеческими потребностями, которые заставляют нас использовать обстоятельства, благоприятные для их реализации. Средний класс, победивший во французской революции, в целях развития хозяй­ственной деятельности нуждался в свободе от пут старого уклада. Но его представителями двигало также естественное желание свободы, присущее им как человеческим существам. В то время как большинство принимав­ших участие в революции слоев населения после ее победы было удовлет­ворено, лучшие умы буржуазии осознали ограниченность буржуазной сво­боды и в своих поисках более удовлетворительного ответа на человеческие

Фромм Э. Индивидуальный и социальный характер 345

потребности пришли к пониманию свободы как необходимого условия для подлинного развертывания возможностей целостного человека.

Если концепция происхождения и функции социального характера верна, мы сталкиваемся с проблемой, способной поставить нас в тупик. Не противоречит ли положение о том, что структура характера определяется ролью, которую индивид должен играть в обществе, тому, что характер личности формируется в детстве? Могут ли оба взгляда претендовать на истину, если учесть, что ребенок в ранние годы жизни сравнительно мало вступает в контакт с обществом как таковым? Этот вопрос не так труден, как может показаться на первый взгляд. Мы должны провести грань между факторами, ответственными, с одной стороны, за содержание соци­ального характера, с другой — за способы, с помощью которых создается социальный характер. Можно считать, что структура общества и функция индивида в социальной структуре определяют содержание социального характера. С другой стороны, семью можно считать психическим пред­ставителем общества, институтом, выполняющим функцию передачи требований общества подрастающему ребенку. Эту функцию семья вы­полняет двумя путями: 1) через влияние, которое оказывает характер ро­дителей на формирование характера подрастающего ребенка; поскольку характер большинства родителей является выражением социального ха­рактера, то они передают ребенку основные черты желательной для об­щества структуры характера; 2) через способы воспитания детей, обыч­ные для данной культуры. Одной и той же цели можно добиться с помощью различных методов и приемов воспитания ребенка; с другой стороны, может оказаться, что методы выглядят одинаковыми, но тем не менее они различаются в действительности из-за структуры характера тех, кто практикует эти методы. Сосредоточившись на методах воспита­ния ребенка, мы никогда не сможем объяснить социального характера. Методы воспитания значимы только в качестве механизмов передачи, и их можно правильно истолковать лишь в том случае, если мы сначала поймем, какой тип личности желателен и необходим в данном обществе.

До сих пор мы рассматривали социальный характер как структуру, с помощью которой человеческая энергия формируется специфическим образом; общество использует это в своих целях. Теперь нам предстоит показать, что социальный характер — это и базис, из которого опреде­ленные идеи и идеалы черпают свою силу и привлекательность. Упомя­нутое выше соотношение между характером и идеями легко проследить в структуре индивидуального характера. Для человека с накопительской (анальной, по Фрейду) ориентацией характера привлекателен идеал бере­жливости, а отталкивающим будет казаться то, что он назвал бы «безрас­судным транжирством». С другой стороны, человек с продуктивным ха­рактером сочтет философию, ориентирующуюся на сбережение, «грязной», зато примет идеи, в которых делается акцент на созидательные усилия и

346 Тема 9. Типология индивидуальности

использование материальных благ, если они обогащают жизнь. Что ка­сается социального характера, то отношение между характером и идея­ми то же самое. Это отношение ярко иллюстрируют следующие примеры. В конце эпохи феодализма частная собственность превратилась в узловой фактор экономической и социальной системы. Конечно, частная собствен­ность существовала и раньше. Но в условиях феодализма частная соб­ственность распространялась преимущественно на землю и была связана с социальным положением, которое занимал собственник земли в иерар­хической системе. Землю нельзя было продать, поскольку она была неотъемлемой частью социальной роли ее владельца. Современный капи­тализм разрушил феодальную систему. Частная собственность распрост­раняется не только на землю, но и на средства производства. Вся соб­ственность отчуждаема; ее можно купить и продать на рынке, а ее стоимость выражается в абстрактной форме — в деньгах. Земля, маши­ны, золото, бриллианты — все в равной мере имеет стоимость, выражен­ную в абстрактной денежной форме. Любой человек, вне зависимости от его положения в социальной системе, может приобрести частную соб­ственность. Она может быть результатом трудолюбия, творчества, удачи, жестокости или наследования — способ ее приобретения не отражается на владении частной собственностью. Безопасность человека, власть, проч­ность его положения больше не зависят от его сравнительно устойчивого социального статуса, как это было в феодальном обществе, а только от того, владеет ли он частной собственностью. Если человек современной эпохи утрачивает частную собственность, в социальном смысле он — ник­то; феодальный же лорд не мог ее утратить до тех пор, пока феодальная система сохранялась в целости. В результате различаются и почитаемые в этих обществах идеалы. Основной заботой для феодального лорда или даже для цехового ремесленника была стабильность традиционного укла­да, гармоничные отношения с вышестоящими, представление о Боге как о высшем гаранте стабильности феодальной системы. И если какая-либо из этих идей подвергалась нападкам, член феодального общества готов был рисковать жизнью ради защиты того, что он считал своим глубочай­шим убеждением.

У современного человека совершенно иные идеалы. Его судьба, бе­зопасность и власть покоятся на частной собственности; поэтому для бур­жуазного общества частная собственность священна и идеал непри­косновенности частной собственности — краеугольный камень всего его идеологического сооружения. Хотя большинство людей капиталистичес­кого общества владеют не частной собственностью в употребляемом здесь смысле (собственность на средства производства), а только «личной» соб­ственностью, такой, как машина, телевизор и тому подобное, т.е. потреби­тельскими товарами, тем не менее великая буржуазная революция, на­правленная против феодальных порядков, сформулировала принцип

Фромм Э. Индивидуальный и социальный характер 347

неприкосновенности частной собственности, так что даже те, кто не при­надлежит к экономической элите, разделяют по этому поводу те же самые чувства, что и принадлежащие к ней. И так же как член феодального об­щества считал выпады против феодальной системы безнравственными и бесчеловечными, так и рядовой член капиталистического общества счита­ет выпад против частной собственности признаком варварства и бесчело­вечности. Зачастую он не скажет этого прямо, но выразит свое неодобре­ние против посягнувших на частную собственность в таких словах, как безбожие, несправедливость и т.д.; в самом деле эти нарушители пред­ставляются ему, часто неосознанно, бесчеловечными потому, что посягну­ли на святость частной собственности. И дело не в том, что они наносят ему финансовый вред или реально ставят под угрозу его экономические интересы: дело в том, что они угрожают жизненно важному идеалу. Ду­мается, что ненависть и отвращение, которые питают многие люди в ка­питалистических странах по отношению к странам коммунистическим, в значительной мере основаны на том, что они негативно относятся к пря­мым нарушителям частной собственности.

Существует так много свидетельств того, что идеи коренятся в со­циально-экономической структуре общества, что трудно отобрать из них наиболее яркие. Так, свобода превратилась в идею первостепенной важности для среднего класса в ходе его борьбы против ограничений, наложенных на него феодалами. «Личная инициатива» стала идеалом капитализма и свободной конкуренции в XIX в. Совместный труд и «че­ловеческие отношения» стали идеалами капитализма XX в.

«Порядочность» стала наиболее популярной нормой в капиталисти­ческом обществе, поскольку честность — основной закон свободного рын­ка, на котором товары и труд обмениваются без насилия и мошенни­чества. В то же время идея порядочности стала отождествляться с более древней нормой «возлюби ближнего своего» через упрощенный вариант этой нормы, представленной в «золотом правиле» нравственности: «По­ступай с другими людьми так, как ты хотел бы, чтобы они поступили с тобой».

Хочу еще раз подчеркнуть, что теория, согласно которой идеи опре­деляются формами экономической и социальной жизни, вовсе не утверж­дает, будто они не обладают собственной реальностью или являются всего лишь «отражением» экономических нужд. Идеал свободы, например, коре­нится глубоко в природе человека, и именно поэтому он был идеалом и для иудеев в Египте, и для рабов Рима, и для немецких крестьян в XVI в., и для немецких рабочих, боровшихся против диктаторов Восточной Германии. С другой стороны, идея авторитета и порядка также глубоко внедрилась в человеческое существование. Любая данная социальная система может об­ращаться к идеям, превосходящим ее собственную необходимость, как раз потому, что они обладают мощным воздействием на человеческое сердце.

348 Тема 9. Типология индивидуальности

И понять, почему определенная идея завоевывает влияние и популярность, можно лишь исторически, т.е. через социальный характер, сформированный в данной культуре.

Необходимо сделать еще одну оговорку. Не только экономический базис создает определенный социальный характер, который, в свою оче­редь, порождает некоторые идеи. Однажды созданные идеи тоже влияют на социальный характер и опосредованно — на социально-экономичес­кую структуру общества. Я подчеркиваю здесь то, что социальный харак­тер — это промежуточное звено между социально-экономической струк­турой и господствующими в обществе идеями и идеалами. Причем это посредник в обоих направлениях: от экономического базиса к идеям и от идей к экономическому базису.

экономический базис социальный характер ^ идеи и идеалы

Э.Фромм [ТИПЫ СОЦИАЛЬНЫХ ХАРАКТЕРОВ]¹