К таким явле­ниям, прежде всего, следует причислить движения, обеспечивающие процессы речи и письма

Второй аргумент выстраивается на аналогии речедвигательного процесса с высшими автоматизмами и с опорой на положение о том, что " речедвигательный процесс представляет собой координацию, текущую на уровне действий, с техническими фонами во всех ниже­лежащих уровнях" (С.190). Данное положение доказывается " и близ­ким клиническим сродством между моторными афазиями и апраксия-ми премоторной группы, и близостью, локальной и иннервационной, между премоторными полями коры и речедвигательным полем Вгоса, и схемно-топологическим характером построения речедвигательных отправлений, и наличием в них черт, совершенно аналогичных почер­ку, - произношения или акцента, т.е. качественной манеры, не нару­шающейся при изменениях метрической стороны речи (громкости, быстроты, высоты тона голоса)" (там же). Это доказывается также " ясно выраженной монопольной смысловой связью их (речедвигательного процесса и уровня действий - В.Д.) с предметом на некоторых ранних стадиях онтогенетического развития речи" (там же).

В логике доказательных рассуждений отмечается: " Называние предмета, так же как написание буквы или списывание слова, строится в уровне пред­метного действия D" (там же). Однако в том случае, когда указанные выше полностью принадлежащие предметному уровню координации встречаются " в служебной, подчиненной, роли в бессознательном или автоматическом протекании и в таких цепных синтезах, которые в целом не могут быть мотивированными предметным уровнем" (там же), то есть встречаются в смысловой связной речи или таком же письме, имеется " очень много оснований признать управляющие ими (указанными координациями — В.Д.) механизмы за особый координа­ционный уровень в точном смысле этого слова" (там же).

Третий аргумент в защиту уровня Е исходит из установленного факта, что " движения, из которых построены автоматизмы уровня действий, несмотря на то, что координируются всегда в уровнях ниже его, тем не менее, представляют собой такие двигательные формы и комбинации, которые не могли бы возникнуть в своих уровнях сами по себе" (там же), поскольку в этих уровнях отсутствуют мотивы к фор­мированию подобных двигательных актов. Совершенно так же из рас­суждения по аналогии вытекает, если в предметном уровне имеются " достаточные мотивы к возникновению речевого называния воспри­нимаемого конкретного предмета, то как для появления более высоко­организованных семантических (словесных) форм (глаголы, числи­тельные, союзы и т.д.), гак и... высших грамматических форм (склоне­ние, спряжение, синтаксическое построение речи) в предметном уров­не мотивов нет и быть не может" (С. 191). Из этого следует заключе­ние, ч го " управление речью с того момента, как оно переходит от уровня 1) к более высокой уровневой группе Е", оно " создает на этом последнем уровне новые формы - и семантические, и грамматические, столь же речедвигательные, как и наименования конкретно восприни­маемых предметов, столь же полно координационно связанные с уров­нем D, но генетически совершенно чуждые ему" (там же).

Далее анализируется и ряд других случаев возникновения особых координации уровня действий, протекающих под контролем более высокого уровня, к которым относятся, прежде всего, некоторые фор­мы координации музыкального исполнения (например, " координации смычка ". движения рук пианиста).