Инициативность против чувства вины

У всякого ребенка на любой стадии развития можно наблю­дать как бы внезапное чудесное развертывание чего-то нового в личности, что составляет новую надежду и новую ответст­венность для всех. Таким вновь распускающимся качеством личности является и чувство инициативности, которое имеет всеобщий характер. Критерии возникновения всех этих новых чувств и качеств одни и те же: кризис, более или менее досаж­давший ребенку его собственной неумелостью и страхами, раз­решен, и кажется, что ребенок как бы внезапно повзрослел и душой, и телом. Теперь он выглядит в большей степени «са­мим собой» — более любящим, спокойным, более ясным в суж­дениях и, наконец, более деятельным и инициативным. Он сей­час обладает излишком свободной энергии, что позволяет ему быстро забывать промахи и достигать желаемого (даже если оно выглядит сомнительным и даже опасным) неунизитель­ным и более точным путем. Инициативность добавляет к ав­тономности качества предприимчивости, планирования и спо­собности «атаковать» задачу только ради переживания чувства собственной активности и «двигательной радости», а не так, как раньше, из-за непроизвольного желания досадить или, во всяком случае, подчеркнуть свою независимость.

Я знаю, что само слово «инициативность» для многих име­ет американский и предпринимательский оттенок. Тем не менее

инициативность является необходимым аспектом любого дей­ствия, и инициативность необходима людям во всем, чем они занимаются и чему учатся, начиная от собирания плодов и вплоть до системы свободного предпринимательства <...>.

Опасность этой стадии заключается в возникновении чув­ства вины в отношении предполагаемых целей и действий, предпринимаемых ради разрядки переполняющего ребенка чувства собственной локомоторной и умственной мощи: по­этому агрессивное манипулирование и насилие, которые быс­тро выходят за пределы исполнительских способностей орга­низма и мышления, требуют незамедлительного прекращения и ограничения инициативы. В то время как автономность со­средоточивается на удалении возможных конкурентов и по­этому может вести к вспышкам ревности, которые чаще всего направляются против вторжения более младших братьев или сестер, инициативность привносит дополнительно к этому анти­ципирующее соперничество с более старшими, которые были здесь раньше и могли поэтому посредством своих более совер­шенных способов действия захватить то поле, в направлении которого распространяется инициатива самого ребенка. Ин­фантильная ревность и соперничество, чьи тщетные попытки разграничить сферу неоспариваемого превосходства только отравляют жизнь ребенка, сейчас достигают своей кульмина­ции в завершающем споре о привилегированном положении с матерью; обычное поражение в нем ведет к отречению от всяких претензий, чувству вины и тревожности. Ребенок в своих фантазиях представляет себя великаном или тигром, но в сновидениях он в ужасе спасается бегством, страшась за свою жизнь.

<...>

Тот факт, что на протяжении всей жизни человека совесть его остается частично детской, составляет сердцевину челове­ческой трагедии <...>. Одним из глубочайших конфликтов че­ловеческой жизни является ненависть по отношению к тому из родителей, который служит моделью и реализацией его сверх-Я, но который, как чувствует ребенок, сам в какой-то форме пы­тается избавиться от тех же грехов, которые и ребенок не мо­жет больше терпеть за собой. <...>

С точки зрения опасных потенций свойственного человеку длительного детства хорошо было бы обращать больше внима­ния на «пробелы» в начальных стадиях жизни и на возможнос­ти воспитания именно на этих стадиях, пока человек мал. И здесь мы должны заметить, что в соответствии с мудрым всеобщим планом (развития) ребенок никогда так не готов учиться быст­ро и жадно, становиться больше в смысле разделения обязан­ностей и дел, как на этой стадии развития. Он может и хочет совместно действовать, объединяться с другими детьми для целей конструирования и планирования, и он же стремится извлекать пользу от общения со своим учителем и готов пре­взойти любой идеальный прототип...

Социальные институты <...> предлагают детям этого возра­ста экономичную модель характера и этики в форме идеализи­рованных взрослых, узнаваемых по своей особой одежде и функ­циям и выглядящих достаточно привлекательными для того, что­бы занять место героев книжек-картинок и волшебных сказок.