О священнодействии святого мира

На следующий день, т. е. во Святой и Вели­кий Четверток, вливается это миро в особен­ный сосуд, называемый алавастром, во об­раз мира, излитого на главу Иисуса сестрой Лазаря, Марией, или женщиной-блудницей.

Покрыв священным покровом, ставят его в сосудохранительнице во время совершения проскомидии. После начала Божественной литургии, когда совершается великий вход, впереди идет смотрящий за благочинием, потом чтецы со свечами, знаменующие Божественный свет Духа, затем – первый из священников, держа в руках алавастр мира и изображая самую благодать Духа. Держит его именно первый из священников, как со­вершеннейший (других).

Впереди него, по сторонам и сзади, шесть диаконов держат двенадцать крыльев, как говорит великий Дионисий, то есть рипиды. Они знаменуют Божественные Ангельские Силы и естество их разумное и бесплотное, так как и Серафимы, и Херувимы видны бы­ли пророкам с крыльями. И как те закрыва­ются, приемля благодать, так же и мы долж­ны делать, что и изображаем упомянутыми крыльями. В скинии Ветхого Завета над ки­вотом, заключавшим в себе сень грядущих благ, были изваяны и иссечены Херувимы. Они покрывали его своими крыльями в ознаменование святости и того, что в нём содержались каменные скрижали со слова­ми Божиими (3Цар. 6: 23–29). Точно так и здесь: над миром, над Святыми Дарами и священной трапезой подъемлются эти рипиды, как над предме­тами, заключающими в себе нечто высшее, или, лучше, содержащими вместо тени – истину.

В той скинии все было прообразом: опре­сноки – Хлеба животного, кровь и прино­шение бессловесных жертв – прообразовы­вали Кровь Бога Слова, елей помазания был предвестием дара Святого Духа. А здесь – истинный Хлеб жизни, самое Тело и Кровь Христова, непрестанно за нас изливаемая, и помазание дара Животворящего Духа.

За диаконами, держащими двенадцать кры­льев, то есть рипиды, идут прочие диаконы попарно, как велит обычай, предшествуя свя­тыне. Остальные чины следуют за входом.

Двенадцать же крыльев – по числу двенад­цати учеников, которых освятила благодать Духа в начале христианства, а отчасти – по образу двух Херувимов, бывших в скинии и имевших двенадцать крыльев, как сказано: «шесть крил единому, и шесть крил другому» (Ис. 6: 2). То же написано и о Серафимах, хотя некоторые пишут Херувимов с четырьмя крылами, а Серафимов с шестью, объясняя, что эти по­следние принадлежат к более высокому чи­ну, чем Херувимы. Церковь, будучи выше за­кона, изображает их шестикрылыми и имеет двенадцать рипид вместо двух Серафимов.

Итак, когда чтецы выйдут – диаконы, дер­жащие крылья, стоят по обеим сторонам пресвитера, держащего миро, воздавая ему честь и как бы приосеняя его. Когда же он достигнет святых врат, патриарх сходит со священного подножия (у престола), бе­рет миро из рук пресвитера и возлагает на священной трапезе, воздавая большее че­ствование миру, даже чем Дарам, в это вре­мя ещё не освященным, или, может быть, потому, что миро более освящено молитва­ми. Ибо, хотя дары освящены и предложе­ны Богу, но ещё не совершены и суть дары вместообразные, а миро, хотя также ещё не освящено, но уже дважды приняло молитвы от архиерея и было благословлено им. Или, предположу, потому что оно бывает нужно скорее (раньше), так как миро принимается прежде причащения. Ведь мы прежде пома­зываемся миром, а только потом причаща­емся Таин. И престол прежде освящается миром, и лишь потом совершается на нем священнодействие литургии. Ибо прежде нам надобно освятиться, и тогда уже при­нять Святого.

Итак, возложив с левой стороны дискоса на божественную трапезу миро, патриарх совершает литургию. По освящении Святых Даров, сказав: «И да будут милости великого Бога» – прежде чем диакон скажет: «Вся святыя помянувше» – восходит на подножие святой трапезы и, открыв миро, знаменует его трижды.

Таким образом, миро делается уже освя­щенным; и надобно, чтобы при этом оно не было покрыто, но чтобы прямо и непосред­ственно приняло освящение.