Вместо заключения. Вот и закончена наша книга

Вот и закончена наша книга. Мы рассмотрели ос­новы политической психологии. В итоге, выяснилось, что это — пока еще только основы основ. Целый ряд важных вопросов удалось только обозначить или затро­нуть бегло. Более подробное изложение политико-пси­хологических знаний потребовало бы значительно боль­шего объема. Пока же, к сожалению, автору пришлось поневоле ограничивать себя. Однако будем надеяться, что это — временная трудность. Судя по всему, потреб­ность в политико-психологической информации растет, и будет расти дальше. В том числе, и у реальных поли­тиков.

Один из бывших помощников Л.И. Брежнева вспо­минал: вскоре после прихода Л.И. Брежнева к власти, в конце 1964 г., в Кремле начали готовить доклад ново­го генерального секретаря ЦК КПСС на праздновании 50-летия победы в Великой отечественной войне. По традиции, члены высшего руководства партии и стра­ны готовили свои материалы к этому докладу, выска­зывали разные предложения. И вот однажды помощник принес Л.И. Брежневу какие-то материалы, касающие­ся переоценки роли И.В. Сталина в войне (до этого Ста­лин подвергался жесткой критике предыдущим руководством во главе с Н.С. Хрущевым). Л.И. Брежнев бегло просмотрел материалы, и отодвинул их в сторо­ну помощника со словами: «Отправьте автору, передай­те спасибо». И пояснил специально для помощника, который достался ему по наследству и, естественно, еще мало знал привычки нового хозяина: «Теория — это не мой конек. У меня два сильных качества — организа­ция и психология». Так, загибая пальцы, новый генсек учил молодого помощника. Причем он был абсолютно искренне уверен в том, что эти его слова — затаенная, но сущая правда.

Действительно, многие профессиональные полити­ки совершенно уверены в том, что уж что-что, а уж че­ловеческую психологию они знают хорошо. Наверное, в чем-то они правы. Чтобы пробиться на высшие посты, надо уметь ладить с людьми, лавировать между ними, угадывать желания вышестоящих и уметь управлять нижестоящими. И так — десятилетиями. За длительное время работы с людьми, волей-неволей, начнешь пони­мать человеческую психологию. Однако что это за пси­хология? Обыденная психология человеческих слабо­стей, психология выживания в борьбе за власть внутри бюрократических структур.

Наверное, это тоже необходимо профессиональ­ным политикам. Жизнь есть жизнь, и от реальности никуда не деться. Однако приходится сожалеть о том, что часто только это знание и воспринимается полити­ками как настоящая политическая психология. Вот по­чему в коридорах и кабинетах власти до сих пор в осо­бой чести так называемые «серые кардиналы» и «политтехнологи» — специалисты по откровенно «се­рым» и, часто, «черным» технологиям. Имеет ли это отношение к науке под названием «политическая пси­хология»?

Не будем изображать из себя белоручек и отрицать очевидное, якобы стремясь к «чистоте науки». Наука наукой, а практика— практикой. Только не надо их противопоставлять друг другу, пытаясь отделить «чис­тую» науку от «грязной» политической практики. Тут все едино, и все это — политическая психология. В ней же, как мы увидели, есть место и для заговоров, интриг, переворотов и путчей. В ней необходимо учитывать самые разные факторы, в том числе и самые неожидан­ные.

Один из бывших членов высшего руководства экс-СССР, руководитель одной из советских респуб­лик, лично знавший в свое время Б.Н. Ельцина, обсуждал со мной проблему влияния на его психику известной операции аорто-коронарного шунтирования (такая операция была проведена первому президенту России осенью 1996 г.). Он рассуждал: «Я так понимаю, что в результате этой операции рас­ширяется просвет ранее суженных сосудов. Врачи говорят, некоторых сосудов — аж в четыре раза. Значит, в четыре раза возрастет поток крови, кото­рую будет перекачивать сердце. И этот учетверен­ный поток пойдет в ту же самую голову?! Я же дав­но знаю Ельцина. Тут не сердце оперировать надо, а именно голову. А то ведь опасно для страны может быть». Понятно, что этот человек не был сторонни­ком Б.Н. Ельцина — отсюда и тональность рассуж­дений. Но он был абсолютно прав в том, что реаль­ная политическая психология обязана учитывать все — в том числе, и состояние здоровья, включая движение потоков крови в организме.

Другое дело, что реальная политическая психо­логия не имеет права ограничиваться только этим. Профессиональные политики обязаны знать не толь­ко слухи и сплетни, но и научные психологические основы той сферы деятельности, которой они зани­маются. Хотим мы или не хотим, но времена Н. Ма­киавелли прошли. И хотя нынешние «государи» не прочь прислушиваться к его советам и заповедям, им самим становится явно недостаточно только этого. Пример «сексуального скандала» с участием прези­дента США Б. Клинтона показал: даже такой лихо за­крученной политической интриги мало для того, чтобы отправить президента в отставку. Социологические опросы американского общественного мнения свиде­тельствовали о том, что люди уже научились отделять личное от публичного. И прощать личные слабости такой публичной фигуре, какой является президент страны, если он эффективен в главном — в управле­нии этой страной. Это тоже реальная политическая психология — изменение сознания людей в воспри­ятии политики.

Несмотря ни на что, в мире идет общий процесс; люди становятся умнее. Соответственно, должна раз­виваться и становиться умнее реальная политика. Ведь чтобы управлять все более умными людьми, полити­ки тоже должны становиться все более умными и изощренными. Без научного знания этого добиться трудно.

Все очевиднее становится то, что в политике мало сделать что-то «за кулисами» — надо уметь убедитель­но разъяснить это сделанное населению. Мало овла­деть рычагами власти и управления — надо достичь согласия людей подчиняться вашей власти. И здесь без науки — уже просто некуда деваться.

Сегодняшняя политическая психология пока еще иногда выглядит молодой и подчас слишком много обе­щающей, в буквальном смысле, наукой. Однако даже невооруженным глазом заметно, что она находится в процессе достаточно интенсивного развития. Это осо­бенно отчетливо заметно на примере нашей страны. Согласимся: еще пятнадцать лет назад само ее назва­ние, сочетание слов «политическая психология» было в диковинку. Десять лет назад его уже знали — но толь­ко специалисты. Однако уже пять лет назад политиче­ская психология стала непременным атрибутом всех политических, особенно избирательных кампаний. Без специалиста-психолога не мыслим сегодня штаб ни одного сколько-нибудь заметного российского полити­ка, ни одной серьезной политической структуры или организации.

Как наука, политическая психология создает ка­федры в университетах и занимает все большее место в учебных курсах. По оценкам экспертов, если хотя бы 10% времени, которое ведущие политические психоло­ги тратят на практическую политику, и 10% средств, которые платят профессиональные политики за поли­тико-психологические консультации и услуги, будет направлено на развитие самой науки, темпы ее разви­тия возрастут в несколько раз.

Не будем делать секрета из того, что пока еще со­временная политическая психология во многом экс­плуатирует то, что было наработано в предшествую­щие исторические периоды. Она как бы «стрижет купоны» с тех заделов, которые были сделаны ранее, приспосабливая уже известное к сегодняшней поли­тике. Однако этот этап во многом уже исчерпал себя. И, опять-таки, это особенно заметно в современной России с ее быстро меняющимися политическими про­цессами. Значит, на пороге новые открытия и новые книги. На пороге — современная российская полити­ческая психология.

Она крайне необходима и самой российской политике, и мировой политической психологии. Западный мир слишком привык жить стабильно. Соответственно, и западная политическая психология забыла, например, о том, что такое психология политических забастовок, или, скажем, просто психология политического кризи­са. Из нее практически исчезли целые разделы, связан­ные с психологией поведения людей в критических ситуациях — например, политическая психология масс. И здесь российские уроки могут быть полезными все­му миру.

Современная политическая психология призвана решать три главные задачи. Во-первых, ее задача со­стоит в том, что увидеть политико-психологический феномен, описать и объяснить его, раскрыв его внут­ренние механизмы. Во-вторых, задача состоит в точ­ном прогнозировании развития политико-психологи­ческих явлений и процессов. Это не дело, когда лишь один-два научных центра в стране могут достаточно точно прогнозировать результаты президентских вы­боров с точностью до 1%, а другие выдают странные ошибки в 5% и более. Это не дело, когда вся страна оказывается в шоке от неожиданных решений, прини­маемых политиками — скажем, от «новогоднего подар­ка» в виде досрочной отставки президента Б.Н. Ельци­на 31 декабря 1999 г.

Политика должна быть прогнозируемой — только тогда она станет управляемой. А это и есть третья, при­чем самая главная задача политической психологии — управление политико-психологическими процессами. На основе понимания и прогнозирования развития процессов и явлений, надо уметь их направлять. Поли­тическая психология — одно из средств особого, пси­хологического управления поведением людей. Это должны понимать и ученые, развивающие ее, и поли­тики, ею пользующиеся.

Этому надо учить, и этому надо учиться. Дело, ра­зумеется, не легкое. Как нелегка для прочтения вся эта книга. Но не нами сказано: политика — это не прогул­ка по Невскому проспекту. Соответственно, и ее изу­чение не может быть развлекательным чтением баек и анекдотов про политиков.

Всем, кто хочет серьезно заниматься политической психологией, можно дать несколько важных советов. Во-первых, надо изначально понимать, насколько слож­ное это дело. И теоретически, и, тем более, практиче­ски. Нобелевские премии в политической психологии не присуждаются. И воспитать «идеального политика» еще никому не удалось. Однако стремиться к тому, что­бы политики понимали хотя бы психологические по­следствия своих действий и решений, необходимо. Как бы это не было сложно.

Во-вторых, надо быть реально готовым к тому, что далеко не все политико-психологические рекоменда­ции принимаются «на ура». Более того, далеко не все вообще принимаются. Политики — сложная публика. Они тоже всего лишь люди. Это значит, что их личные интересы далеко не всегда носят научно обоснованный характер и, тем более, далеко не всегда совпадают с тем, как должна строиться политика «на научной осно­ве». И ничего тут не поделаешь: надо понимать, что политическая психология относится к группе «полити­ческой обслуги» реальной политики.

В-третьих, надо обязательно уметь сочетать нау­ку с практикой, проверять научное знание на адек­ватность быстро меняющимся политическим ситуа­циям. Любая наука о людях является непрерывно развивающейся наукой. Ведь люди сами совершают что-то, а потом изучают это что-то для того, чтобы совершать что-то новое. И так далее, до бесконечно­сти. Это в физике можно до конца изучить свойства какого-нибудь камня — лежит себе мертвым грузом, и вода под него не течет. Однако и камни с годами меняются. Тем более, все непрерывно меняется в тех явлениях и процессах, которые осуществляются са­мими людьми. Вот почему надо уметь быть гибким и пластичным. Возможно, главная опасность для поли­тической психологии — это опасность догматизиро­ванного знания, пусть верного вообще, но не приме­нимого к конкретной ситуации. Упрямый Джордано Бруно твердил: «А все-таки она вертится!». И пошел на костер инквизиции. Более гибкий Галилей вовре­мя засомневался: дескать, смотря с какой стороны посмотреть... И остался жив.

Именно в таком, ироничном разрезе часто вспоми­нают политические психологи эту общеизвестную ис­торию. Однако за иронией стоят серьезные вещи. Де­картов принцип сомнения — основа развития любого, особенно гуманитарного знания. В полной мере он при­меним и к политической психологии.

И, наконец, совсем последнее. Политический пси­холог должен быть по возможности честным. Хотя бы в меру. Хотя бы перед самим собой. Занятия политиче­ской психологией — достаточно ответственная вещь. Очень часто политико-психологическое знание может стать непосредственно действующим политическим инструментом. Мы приводили примеры, методы и си­туации, когда наша наука может реально влиять на политику — а значит, на судьбы многих людей. Это надо иметь в виду.