Особенности внутригруппового взаимодействия субъектов с различными типами субъектной регуляции

В данном исследовании нами предпринята первая попытка применить знания, накопленные при изучении проблемы типологии субъектной регуляции, к решению вопроса оптимизации совместной групповой деятельности, что актуально в связи с не разработанностью этой проблемы как в теоретическом, так и в практическом плане.

Подобные исследования могут также являться ключом к более полному и целостному пониманию личности, как активного субъекта своей деятельности, поскольку невозможно адекватно изучать личность вне содержательного раскрытия того социального и психологического контекста, в котором она живет и развивается. Таким контекстом, по мнению А.Н. Леонтьева (1975), прежде всего, являются психологические явления, присущие группе, в которую оказывается включенным человек в процессе жизнедеятельности. В современном обществе фактически всякая трудовая деятельность по содержанию и форме организации объективно становится все более совместной. Б.Ф. Ломов писал о том, что «индивидуальная деятельность не существует сама по себе, а «вплетена» в деятельность общества… любая индивидуальная деятельность является составной частью деятельности совместной» [1981, с. 173].

Ключом к научному пониманию личности может быть только исследование процесса порождения и трансформаций личности человека в условиях совместной деятельности. Это означает необходимость выявления места, которое занимает личность в системе общения, развертывающегося в условиях того или иного вида совместной деятельности (Андреева, Яноушек, 1987).

В социальной психологии, в психологии труда и управления интерес к изучению групп, выполняющих совместную деятельность, заметно повысился, что можно объяснить следующими причинами. Во-первых, необходимостью решения практических задач внедрения коллективных форм организации и стимулирования труда, совместного обслуживания сложных технических систем, групповой психологической подготовки кадров, подбора групп для совместного выполнения трудовых функций, совершенствования психологической оценки их профессиональной пригодности, обеспечения жизнедеятельности людей в экстремальных условиях и т.д.

Во-вторых, социально-психологические исследования малых групп переходят от парциальных явлений (личности, коллектива, общения, отношений) к интегральному феномену (совместной деятельности), синтезирующему основные из них. По мнению А.Л. Журавлева, «через взаимодействие и взаимоотношение в этой деятельности наиболее полно реализуется и раскрывается взаимосвязь личности и коллектива (группы), личности и деятельности (поведения) отдельных его членов» [1990, с. 119—120].

В связи с этим, целью нашего исследования явилось изучение специфики и результатов взаимодействия субъектов с различными типами субъектной регуляции в малых группах, при выполнении ими продуктивной совместной деятельности. В исследовании мы исходили из гипотезы о том, что такое системное качество, как «автономность», характеризующее типологические особенности субъектной регуляции субъекта деятельности, должно выступать одной из ведущих детерминант эффективности совместной групповой деятельности.

Общая гипотезабыла конкретизирована в следующем положении. Личностно-типологические особенности субъектной регуляции отдельных членов группы, проявляясь во взаимодействии, влияют на организацию совместной деятельности группы, причем наиболее эффективными будут группы, состоящие из участников с «автономным» и «смешанным» типом субъектной регуляции; наименее эффективными – группы, состоящие из участников с «зависимым» типом субъектной регуляции. Кроме того, эффективность групп, составленных из участников с разными типами субъектной регуляции, будет возрастать, если среди их членов имеются лица с «автономным» типом субъектной регуляции.

Организация исследования. В целях проверки гипотезы была разработана специальная исследовательская программа (Прыгин, Олейник, 2005), которая предусматривала выбор конкретного объекта исследования, определение методического аппарата, планирование и разработку процедуры и принципов проведения исследования. Многоэтапный характер исследования обусловил применение комплекса методов и методик: наблюдение, анализ документов, личностные методики.

Исследование проводилось в г. Набережные Челны, в общеобразовательной школе. В нем принимали участие учащиеся старших классов в возрасте 16—17 лет в количестве 42 человека, из которых были сформированы экспериментальные малые группы.

На этапе комплектования экспериментальных групп выявлялся тип субъектной регуляции деятельности испытуемых. Для решения этой задачи использовался описанный выше опросник, позволяющий диагностировать «автономный», «смешанный» или «зависимый» тип субъектной регуляции. На основании полученных данных были сформированы 7 типологических групп, по шесть человек в каждой, с различными вариантами сочетания типов субъектной регуляции.

Группы 1, 2, 3 – состояли из испытуемых одного типа регуляции (соответственно «автономного», «смешанного» и «зависимого»). Группы 4, 5 и 6 включали, соответственно: 3-х испытуемых «автономного» и 3-х «смешанного» типа; 3-х испытуемых «автономного» и 3-х «зависимого» типа;
2-х испытуемых «автономного», 2-х «смешанного» и 2-х «зависимого» типа; 7 группа состояла из 3 испытуемых «смешанного» и 3 «зависимого» типа. Подчеркнем, что основным и единственным критерием подбора состава групп был индивидуальный тип субъектной регуляции испытуемых, причем в каждой группе субъекты с различным типом субъектной регуляции были представлены в равном количестве.

Основная задача второго этапа исследования заключалась в изучении процесса взаимодействия индивидов с различным типом субъектной регуляции в совместной деятельности. Поскольку любая деятельность членов малой группы производится в конкретной ситуации, необходимо было так организовать психологический эксперимент, чтобы модель конкретной ситуации была максимально приближена к реальным условиям совместной деятельности небольшой группы, выполняющей определенные задачи. В качестве внешней цели, задающей конкретный результат совместной деятельности, выступали инструктивные требования, предъявляемые экспериментатором. Именно инструкция (формально заданная установка на решение задачи), требующая выполнения тех или иных конкретных действий, регулировала деятельность группы. Исполнителями этой инструкции выступали члены малых групп.

Для эффективного выполнения инструкции в задаваемой экспериментальной ситуации надо было предложить задание, характер которого вызывал бы потребность в сотрудничестве и давал бы возможность объективно наблюдать за процессом взаимодействия. В качестве такого задания была предложена задача, представляющая собой вариант решения проблемы с «продуктивной» задачей, а именно: члены группы совместно собирают целую картинку из ее отдельных частей. Чтобы обеспечить участие в деятельности всех членов группы, части картинки были разделены между ними поровну. Для получения конечного результата членам группы необходимо было взаимодействовать между собой, находя и объединяя имеющиеся у них соответствующие компоненты конструкции, включая их туда, где они должны находиться, и проверяя, насколько конечный результат соответствует заданному образцу.

От того, какой тип поведения будет демонстрировать каждый член группы, зависело своеобразие процесса группового взаимодействия и его конечный результат – успешность и удовлетворенность участников.

При решении поставленной задачи каждый член группы обладал относительной самостоятельностью, мог взять на себя ту или иную функцию, внести больший или меньший вклад в решение совместной задачи. Социально-психологический опыт членов группы также вносил свои коррективы в исполнение ролей, проявляясь в ролевых ожиданиях и притязаниях партнеров. В эксперименте распределение ролевых функций зависело от самих участников. Наличие игрового момента создавало положительное отношение испытуемых к исследованию.

Инструкция для группы была следующей: «У каждого из вас есть несколько частей картинки, лежащей перед вами. Вам необходимо, объединив усилия, как можно быстрее, собрать ее. Начинайте». Основным источником анализируемых данных являлся сам процесс взаимодействия, осуществляемый в ходе совместного решения задачи. При этом изучался эмоциональный и деловой настрой группы в целом и каждого участника в отдельности, размещение членов группы во время деятельности позволяло выявить структуру группы, выделить лидеров и ведомых.

В качестве критериев (категорий) оценки выступали показатели психомоторной и речевой активности партнеров. При наблюдении фиксировались: речевые акты (их содержание, последовательность, направленность, частота); выразительные экспрессивные движения тела; движения перемещения и неподвижные позы испытуемых, дистанция между ними. Путем подсчета количества коммуникативных действий отдельных членов группы, общего количества действий группы на различных отрезках времени в процессе решения задачи мы получали основные данные о процессе взаимодействия. На этапе обработки данных из них были выведены формальные характеристики коммуникативного процесса.

Такая организация фиксирования единиц коммуникативного процесса позволила увидеть его роль в совместной деятельности: именно посредством коммуникации члены группы воздействовали на предмет деятельности (совместными усилиями решали задачу), друг на друга (в том числе эмоционально), модифицировали взаимоотношения и позиции друг друга на основе развития сотрудничества. В качестве показателя успешности работы было выбрано время, затрачиваемое участниками группы на сборку объекта. Кроме того, при анализе группового взаимодействия мы учитывали такие показатели, как используемая группами модель совместной деятельности (Уманский); наличие лидерства в группах; удовлетворенность участников взаимодействия результатом совместной деятельности.

Для анализа групповых процессов применялась одна из наиболее разработанных методик – стандартизованная методика систематизированного наблюдения Бейлза (Общая психодиагностика, 1987; Психологическая диагностика, 1981). Стремясь повысить эффективность этого метода, мы использовали видеосъемку процесса взаимодействия, что позволило уменьшить потери информации о тех или иных коммуникативных актах, используемых членами групп во время выполнения задания. Использование видеокамеры с возможностью остановки пленки и возврата, в случае необходимости, к конкретным эпизодам, а также повторных просмотров всей ситуации позволяет расчленить целостный процесс на этапы, выделить единицы наблюдения, заданные в категориальной системе, определить индивидуальное участие каждого испытуемого в выполнении общей задачи.

Все виды взаимодействия были сведены к двенадцати категориям, с помощью которых, по мнению Бейлза, можно описать любую групповую деятельность. Анализ группового взаимодействия осуществляли два наблюдателя-эксперта посредством независимого просмотра видеопленки. Данные экспертов были проверены на согласованность с использованием коэффициента ранговой корреляции Спирмена. По всем 7 экспериментальным группам согласованность данных наблюдателей-экспертов оказалась высокой и статистически значимой (р ≤ 0, 01). В дальнейшем усредненные значения показателей каждой категории были подвергнуты количественному и качественному анализу в соответствии с методикой Бейлза.

Согласно Бейлзу, при выполнении некоторой общей задачи деятельность группы развивается как последовательность фаз: а) ориентировка членов группы в отношении общей задачи (обмен информацией); б) оценка хода выполнения задачи членами группы (взаимное оценивание друг друга и внешней информации); в) контроль (попытка членов группы влиять друг на друга); г) фаза принятия группового решения; д) ослабление межличностных и внутриличностных напряжений; е) проявление солидарности членов группы или раскола между ними.

Каждая фаза включает в себя как позитивные, так и негативные моменты взаимодействия членов группы с точки зрения решения проблемы и групповой интеграции. Фиксируемые категории, помимо фаз групповой деятельности, позволили описать четыре области явлений: область позитивных эмоций, область негативных эмоций, область постановки проблем и область решения проблем.

Эффективность группового взаимодействия. Анализ времени, затраченного на сборку объекта, показал, что наиболее высокий результат (наименьшее количество времени) имеют группы № 2 (3, 25 мин), № 4 (4, 5 мин.) и № 1 (4, 75 мин). Группы №№ 5 и 6 выполнили задание соответственно за 5, 25 и 7 минут, что соответствует среднему результату продуктивности совместной деятельности. Группам №№ 3 и 7 потребовалось значительно больше времени, чем другим, соответственно – 9, 33 и 10 минут.

Таким образом, наиболее продуктивными при выполнении задания оказались группы, состоящие из субъектов только со «смешанным» (2) и «автономным» (1) типом регуляции, а также группа (4), имеющая в своем составе участников с этими типами субъектной регуляции.

Наименьшая продуктивность была у группы (3), состоящей из субъектов с «зависимым» типом субъектной регуляции и группы (7), где испытуемые обладали «смешанным» и «зависимым» типами субъектной регуляции деятельности.

Г.М. Андреева отмечает неправомерность сведения эффективности групповой деятельности лишь к повышению ее продуктивности. По ее мнению, значение «человеческого фактора» требует учета удовлетворенности человека, как члена группы. Она предлагает рассматривать наибольшую эффективность групповой деятельности как «совпадение высокой продуктивности группы и удовлетворенности каждого ее члена своей деятельностью в ней» [1987, с. 10]. Анализируя удовлетворенность участников группового взаимодействия результатом совместной деятельности на основании речевых высказываний членов группы по окончании работы, мы обнаружили, что наивысшую удовлетворенность результатом совместной деятельности и готовность к продолжению ее выразила группа № 1 («автономные»). Группы №№ 3, 4, 5 и 6 выразили удовлетворенность результатом совместной деятельности без активного желания продолжать ее, а группы №№ 2 и 7 остались неудовлетворенными продуктивностью совместной деятельности и не имели потенциала к ее продолжению.

Для определения совокупной (производственной и социально-психологической) эффективности разных типов групп использовался метод ранжирования показателей, основанный на приписывании суммы рангов группе по каждому показателю результативности. Ранжирование показало, что наиболее высокий уровень эффективности характеризует группы 1 и 4; средний уровень – группы 2, 5 и 6; низкая эффективность свойственна группам 3 и 7.

Особенности внутригруппового взаимодействия в экспериментальных группах. Анализ особенностей внутригруппового взаимодействия начнем с групп, имеющих гомогенный с точки зрения типа регуляции состав. Для того чтобы иметь возможность сравнивать группы по количеству актов взаимодействия, затраченных в тех или иных фазах групповой деятельности, мы использовали процентное соотношение актов взаимодействия внутри каждой группы. На рисунке 17 графически изображено распределение актов взаимодействия внутри групп 1, 2 и 3.

Рис. 17. Распределение актов взаимодействия по фазам:
1 – ориентации; 2 – оц е нивания мнений; 3 – контроля; 4 – нахождения решений;
5 – преодоления напряженности; 6 – интеграции. Ряд 1 – «автономные»;
ряд 2 – «смешанные»; ряд 3 – «зависимые»

Наиболее успешными в выполнении общей задачи оказались группы «автономных» и «смешанных» испытуемых. Анализ выраженности категорий по Бейлзу показал, что наибольшее количество актов взаимодействия в успешных группах произведено в фазах интеграции и ориентации, когда участники объединяются и проявляют солидарность, обмениваясь информацией. И это вполне оправданно, так как для эффективного решения групповой задачи необходимо объединить свои усилия, проявить солидарность со всеми участниками группы для того, чтобы группа функционировала как единое целое, как совокупный субъект деятельности. Это в полной мере удалось группам «автономных» и «смешанных», которые смогли интегрироваться в течение первых полутора минут и их модель деятельности можно характеризовать как «совместно-взаимозависимую» (Уманский, 1977).

Однако группы 1 и 2 оказались не одинаково эффективны по временному показателю (4, 75 мин. и 3, 25 мин.). Дальнейший анализ показал, что в группе (1) «автономных» актов взаимодействия в фазе контроля оказалось меньше, чем в группе (2) «смешанных». Можно предположить, что в совместной деятельности заметно активизируется контроль со стороны самих участников (самоконтроль, самопроверка, взаимный контроль), что оказывает положительное влияние на исполнительскую часть деятельности, в том числе на скорость и точность индивидуальных и совместных действий. В группе «смешанных» (2), уделявших большое внимание последовательному контролю выполняемой деятельности – самоконтролю и взаимному контролю, продуктивность оказалась наиболее высокой.

Развитость функции контроля у «автономных» испытуемых приводит к тому, что он осуществляется по ходу деятельности как постоянный, хотя и не носящий, как правило, развернутого и осознанного характера процесс, как постоянная составляющая, а не как завершающий этап работы (Прыгин Г.С. Нов. исслед. в психол., 1984). При этом оценивается не только конечный продукт, но и многочисленные промежуточные результаты. Такой контроль более продуктивен и экономичен, так как позволяет обнаруживать и ликвидировать разного рода рассогласования и ошибки до того, как они получили развитие в процессе деятельности. Недостаточно высокий уровень регуляторных способностей «смешанных» испытуемых обусловил выполнение функции контроля при помощи внешних развернутых действий.

В отличие от группы «смешанных» (2), в группе «автономных» (1) больше актов взаимодействия направлено на преодоление эмоциональной напряженности, что свидетельствует о значимости эмоционального комфорта для совместной деятельности. Однако влияние данного фактора на эффективность деятельности неоднозначно. Хотя группа «автономных» потеряла во времени за счет увеличения актов, направленных на преодоление напряженности, члены данной группы по окончании работы получили эмоциональное удовлетворение и выразили готовность продолжить совместную деятельность. В этом отразилась особенность индивидов данного типа саморегуляции – стремление к постоянной активности, к совершенствованию, к достижению успеха, преодолению препятствий в достижении цели.

Члены группы «смешанных» по окончании работы выразили усталость и дали субъективную оценку своей работе «Долго!». Таким образом, можно отметить, что эмоциональное напряжение, не снятое членами группы во время совместной работы, привело к утомлению и отсутствию удовлетворенности совместной деятельностью. Сравнивая эффективность групповой деятельности у этих групп по совокупности объективного и субъективного показателей, можно сделать вывод о большей эффективности группы «автономных», так как в любой деятельности важна удовлетворенность человека своим трудом и готовность, желание продолжать работу.

Процесс поиска совместного решения связан также с проблемой лидерства. Сходство «автономных» испытуемых по комплексу качеств «эффективной самостоятельности», которым они обладают, определило стиль их деятельности при выполнении совместного задания. Каждый из членов группы, будучи уверенным в правоте своих знаний, поступков, ориентированный на выполнение задачи, на выработку собственного решения, не ожидая руководства со стороны, активно включался в деятельность. Характерными чертами деятельности данной группы являются высокая активность, самоорганизация, единая коллективная направленность, горизонтальная структура делового общения, высокая согласованность деятельности с персональным типом ответственности.

В группе «смешанных» один из участников (М.К.) на начальном этапе взял на себя руководство организацией работы, предложив остальным собирать фрагменты самостоятельно: «Собирайте там голову…», что предопределило «совместно-последовательную» модель групповой деятельности. Данный участник продолжал осуществлять координацию действий членов группы и в дальнейшем, а по окончании работы дал оценку групповой эффективности: «Долго!», с которой группа согласилась. Таким образом, указанного участника можно считать неформальным лидером, признанным остальными участниками.

В группе «зависимых» (3) не уделялось должного внимания решению проблемы интеграции группы, количество актов взаимодействия в данной фазе значительно (р ≤ 0, 01) меньше, чем в группах «автономных» (1) и «смешанных» (2). Это привело к тому, что данная группа выполняла фактически «совместно-индивидуальную» деятельность и смогла объединиться для выполнения поставленной задачи («собрать картинку всем вместе») лишь после восьми минут работы. В связи с тем, что выполнение задания предполагало объединение усилий, а достижение результата, по условиям организации работы, было невозможно без согласованных совместных действий, модель «совместно-индивидуальной» деятельности оказалась неэффективной.

В фазе ориентации в задаче группа «зависимых» проявила такое же количество взаимодействий, как и другие рассматриваемые группы, однако данные усилия оказались неэффективными. Здесь в полной мере проявились регуляторные недостатки лиц с «зависимым» типом субъектной регуляции: трудности в планировании, программировании, в анализе значимых условий деятельности, а также их личностные особенности. Например, участница Л.М., взявшая на себя функции руководителя, давала неадекватные задаче указания по поводу организации работы, противоречащие инструкции экспериментатора, чем затрудняла интеграцию группы и дезориентировала ее участников («Не спешите!», «Каждый собирайте!»). Однако в силу своих личностных особенностей (послушание, несамостоятельность), другие члены группы не высказали своего мнения, приняли указания «лидера» как руководство к действию, подчинились им, приняв ошибочную модель взаимодействия. Лишь неуспех в решении задачи на первом этапе взаимодействия заставил лидера группы повторить фазу ориентации через четыре минуты после начала работы. (После 4-х минут работы Л.М., увидев, что результата нет, взяла образец в руки и сказала: «А что это, вообще, такое?»)

С этого момента члены группы постоянно искали опору в наглядном образце, причем каждое обращение к образцу сопровождалось дотрагиванием до него руками, приближением к себе, иногда примериванием элемента рисунка к образцу с целью сопоставления и поиска его места на общем виде. Количество обращений к образцу в данной группе составило 38, тогда как члены других групп, сориентировавшись во время чтения инструкции, впоследствии держали конечную цель во внутреннем плане, лишь изредка контролируя совпадение получаемого продукта с образцом с помощью беглого взгляда. Это свидетельствует о недостаточной сформированности внутреннего плана действий у «зависимых» или о его неадекватности. Развернутая ориентация, опора на образец, выполняемая во внешнем действии, потребовала значительных затрат времени, затруднила решение задачи данной группой. Регуляторные способности испытуемых данного типа, такие, как неумение выделять значимые условия, неспособность четко планировать свою работу, контролировать ход ее выполнения, правильно оценивать результаты, видеть ошибки, находить причины неуспешности действий, привели к тому, что в группе «зависимых» использовалось большое количество актов взаимодействия, направленных на решение проблемы ориентации в задаче и поиске решения. Это привело к увеличению затрат времени на выполнение задачи.

Большое количество актов взаимодействия, направленное на разрешение эмоционального напряжения, привело к созданию в этой группе эмоционально комфортных условий выполнения работы и, несмотря на значительные затраты времени, к позитивной оценке результата совместной деятельности. При оценке результата деятельности также проявились регуляторные особенности «зависимого» типа: низкий уровень субъективных критериев успеха. В качестве субъективно достаточного критерия успеха «зависимые» приняли для себя сам факт получения продукта деятельности. Поэтому контроль успешности хода деятельности и ее результатов подменялся контролем самого факта осуществления деятельности. Совпадение реального результата с субъективным критерием успеха привел к отсутствию рассогласования в регуляторном блоке оценки и коррекции деятельности. Таким образом, несмотря на низкую результативность, данная группа имела мотивацию к продолжению совместной работы.

Чтобы более полно представить эмоциональную сторону группового взаимодействия, двенадцать категорий, выделяемых Бейлзом в групповом взаимодействии, мы соотнесли с четырьмя областями явлений: область позитивных эмоций; область негативных эмоций; область постановки проблем; область решения проблем.

Область постановки и решения проблем Бейлз определил как эмоционально нейтральные, так как здесь все действия направлены на решение задачи. Отнести конкретные действия к области эмоциональных позволяет то, что во всех фазах деятельности группы содержатся действия, распадающиеся на действия-антиподы. Например, в фазе интеграции, в одном случае член группы помогает другому, выражая солидарность, его действия сопровождаются позитивными эмоциональными реакциями, тогда как в другой раз, также помогая другому, он стремится утвердить себя, и его действия сопровождаются недовольством, подрывают статус другого, что может привести к расколу группы.

Анализ данных показал, что в группе «автономных» наибольшее количество актов взаимодействия приходилось на эмоциональную область, а в ней – на эмоционально-позитивные акты. В группе «смешанных» большинство действий носило нейтральный характер. Как отмечалось выше, члены данной группы, погрузившись в решение задачи, не уделяли внимания решению эмоциональных проблем. В группе «зависимых» большинство действий приходилось на эмоционально-негативную область.

Можно констатировать, что позитивно окрашенные эмоциональные акты взаимодействия «автономных» помогли им поддерживать групповое сотрудничество и привели к удовлетворенности совместным трудом и желанию продолжить работу. Преобладание эмоционально нейтральных действий в группе «смешанных» позволило им сократить затраты времени на выполнение работы, однако не привело к удовлетворенности совместным трудом. Наличие значительного количества негативно окрашенных действий в группе «зависимых» предопределило характер их взаимодействия и повлекло за собой дополнительные затраты времени на преодоление эмоционального напряжения.

Перейдем к анализу взаимодействия в группах, состоящих из индивидов, имеющих различный тип субъектной регуляции деятельности. Группа 4 состояла из испытуемых с «автономным» и «смешанным» типом субъектной регуляции, представленных в равном количестве. Затраты времени на выполнение задачи составили 4, 5 минуты, что соответствует одному из лучших продуктивных показателей. Сопоставление распределения количества актов взаимодействия по фазам совместной деятельности в группах 1, 2 и 4 показало сходство групп 1 (автономные) и 4 (автономные и смешанные) (см. рис. 18).

Рис. 18. Распределение актов взаимодействия по фазам совместной деятельности:

1 – ориентации; 2 – оценивания мнений; 3 – контроля; 4 – нахождения решений;
5 – преодоления напряженности; 6 – интеграции. Ряд 1 – «автономные»;
ряд 2 – «смешанные»; ряд 3 – «автономные» и «смешанные»

Данные группы (1 и 4) значимо не отличались по соотношению актов, выполняемых в фазах ориентации, оценивания мнений, нахождения решений, преодоления напряженности и интеграции. В фазе контроля участники группы 4 используют значимо (р ≤ 0, 01) больше актов взаимодействия, чем в группе 1 «автономных». Как отмечалось выше, «автономные» испытуемые, осуществляя контроль, не всегда выполняют его в развернутом плане, не затрачивая на его реализацию внешних действий. Данное замечание вполне соответствует организации деятельности «автономных» и в группе с различным регуляторным составом – увеличение актов, направленных на контроль, в данной группе произошло за счет испытуемых со «смешанным» типом регуляции. Сходство в распределении актов взаимодействия по фазам подкрепляется сходством в затратах времени и в удовлетворенности совместной деятельностью.

В группе 4 на самом первом этапе совместной деятельности о себе заявил лидер из числа «автономных» (С.Г.), дав указания по организации деятельности: «Вот такие кладите сразу сюда…» и, получивший поддержку со стороны другого («автономного») участника (В.Н.), акцентировавшего внимание группы на основном требовании инструкции – выполнять работу вместе. Активность членов группы и адекватное руководство процессом позволили организовать «совместно-взаимозависимую» модель групповой деятельности, являющуюся в данных условиях наиболее эффективной. Уже после 1 минуты с начала работы действия всех членов группы были направлены на сборку общей картинки в одном месте. Эта группа также активно решала проблему снятия эмоциональной напряженности, возникающей в процессе решения задачи, в отличие от группы «смешанных». Соотношение эмоционально-позитивных и эмоционально-негативных актов было смещено в пользу позитивной области, то есть, при решении задачи члены группы были настроены дружелюбно и направлены на задачу, а не на себя.

Рассмотрим взаимодействие в группе 5, состоящей из испытуемых с «автономным» и «зависимым» типами субъектной регуляции (см. рис. 19).

Рис. 19. Распределение актов взаимодействия по фазам совместной деятельности:

1 – ориентации; 2 – оценивания мнений; 3 – контроля; 4 – нахождения решений;
5 – преодоления напряженности; 6 – интеграции. Ряд 1 – «автономные»;
ряд 2 – «зависимые»; ряд 3 – «автономные» и «зависимые»

Сравним распределение актов взаимодействия по фазам совместной деятельности в группе 5 («автономные и зависимые») и группе 1 («автономные»). Из графика видно, что данные группы схожи в фазах ориентации, нахождения решения и интеграции. Члены группы успешно интегрировались под руководством неформального («автономного») лидера (Г.И.), давшего на этапе ориентации указания по выполнению работы и продолжавшего на протяжении всей совместной деятельности осуществлять руководство. Уже через 1, 5 минуты большинство участников (пятеро из шести) работали над задачей сообща, выполняя «совместно-взаимозависимую» деятельность. В данной группе больше, чем в группе 1, использовалось актов взаимодействия в фазе контроля, причем данное увеличение произошло за счет «автономных» испытуемых, поскольку у них появилась необходимость осуществления контроля действий «зависимых» испытуемых, не всегда проявляющих активность и верно ориентирующихся в задаче.

Сравним распределение актов взаимодействия в группе 3 и 5, в связи с тем, что группа 5 наполовину состоит из испытуемых с «зависимым» типом регуляции. Во взаимодействии указанных групп наблюдается сходство в использовании актов в фазах ориентации, контроля нахождения решения и преодоления напряженности. Однако имеются значимые (р ≤ 0, 01) различия в фазе интеграции. По сравнению с группой «зависимых», в группе 5 большее внимание уделялось интеграции участников для выполнения совместной деятельности, что помогло им организовать «совместно-взаимозависимую» модель деятельности, наиболее приемлемую для решения поставленной задачи.

В группе 5 использовано также значимо (р ≤ 0, 01) меньше, чем в группах «автономных» (1) и «зависимых» (3), актов взаимодействия в фазе оценивания мнений. «Автономные» члены пятой группы, взяв на себя ответственность за выполняемое задание, распределили функции, регулирующие процесс взаимодействия, между собой, применив стратегию, иную, чем в гомогенной группе (1). Наибольшие изменения произошли в использовании актов в фазе оценивания мнений и контроля. «Зависимые» испытуемые, имеющие более низкую активность, «уступили» ответственность за выполнение задания более активным «автономным» членам группы. Заняв пассивную позицию, они не участвовали в процессе оценки хода выполнения задачи, внешней информации, взаимном оценивании друг друга, переложив ответственность на других членов группы. «Автономные» испытуемые, оценив пассивность «зависимых», контролировали лишь степень их участия в общем деле (за счет этого повысился уровень контроля в группе), не совершая оценивающих действий, направленных на «зависимых». Оценивающие акты взаимодействия использовались лишь в отношении активных участников взаимодействия, каковыми оказались «автономные». В группе 5 соотношение эмоционально нейтральной и эмоционально окрашенной областей взаимодействия уравновешены. В эмоциональной области преобладают действия позитивного характера над негативно окрашенными актами взаимодействия. О том, что проблема преодоления эмоционального напряжения решена членами группы, говорит и их удовлетворенность результатом взаимодействия, высказанная по окончании работы.

Таким образом, эффективность пятой группы является достаточной, как по используемой модели совместной деятельности, так и по степени удовлетворенности результатом работы. Показатель продуктивности (время выполнения задания) находится на среднем уровне. Повышение затрат времени, по нашему мнению, произошло за счет низкой включенности части участников в групповой процесс и повышении роли контроля в осуществлении деятельности.

Проанализируем процесс взаимодействия в группе 6 (назовем ее условно «сборной»), состоящей из испытуемых, имеющих различные типы субъектной регуляции (по два представителя из каждого типа: автономного, смешанного и зависимого). Сравним ее последовательно с группами 1, 2 и 3 (см. рис. 20).

Рис. 20. Распределение актов взаимодействия по фазам совместной деятельности:

1 – ориентации; 2 – оценивания мнений; 3 – контроля; 4 – нахождения решений;
5 – преодоления напряженности; 6 – интеграции. Ряд 1 – «автономные»;
ряд 2 – «смешанные»; ряд 3 – «зависимые»; ряд 4 – «сборная»

Распределение актов взаимодействия в группе 6 имеет сходство с группой 1, состоящей из участников с «автономным» типом, за исключением фазы контроля. Участники «сборной» группы более активно используют контроль в совместной деятельности. Повышение доли контроля происходит за счет членов группы с «автономным» и «смешанным» типами субъектной регуляции (феномен повышения доли контроля, описан выше).

Сравнительный анализ групп 2 и 6 показал, что, участники «сборной» группы уделяли меньше внимания решению проблемы ориентации и больше действий использовали для преодоления эмоционального напряжения, создания эмоционально комфортных условий выполнения совместной деятельности. Если сравнить распределения актов взаимодействия по фазам совместной деятельности в группах 3 и 6, то обнаруживается наличие значимых различий в фазах интеграции (р ≥ 0, 01), контроля (р ≥ 0, 05) и нахождения решения (р ≥ 0, 01). В «сборной» группе, по сравнению с группой 3, больше внимания уделялось решению проблемы интеграции и контролю хода решения задачи, но меньше актов взаимодействия было совершено в фазе нахождения решения.

В деятельности группы 6 («сборной») отчетливо проявились регуляторные особенности «автономных» и «смешанных» испытуемых, такие, как умение моделировать значимые условия выполнения деятельности, планировать и программировать свои действия по достижению цели. Проблема интеграции успешно решалась «автономными» и «смешанными» испытуемыми, оценивающими условия выполнения задачи адекватно поставленной цели. Поиск решения задачи не потребовал большого количества внешних развернутых действий, что не привело к существенному снижению продуктивности групповой деятельности.

Включение в группу лиц с «зависимым» типом субъектной регуляции заставило «автономных» испытуемых увеличить контроль выполнения деятельности, включенности в общее дело всех участников, повысив временные затраты на решение задачи. В фазе контроля также проявилось влияние «смешанных» испытуемых. Особенности организации деятельности лиц со «смешанным» типом саморегуляции проявились в фазах оценивания мнений и нахождения решений, однако продуктивность деятельности этой группы оказалась ниже (группы 2) в связи с более низкой интеграцией группы, на которую повлияло присутствие «зависимых» участников. Присутствие лиц с «автономным» и «зависимым» типом субъектной регуляции также сказалось в увеличении актов взаимодействия, направленных на снижение эмоционального напряжения, создание эмоционально комфортных условий для групповой работы. Это, в свою очередь, повлияло на повышение временных затрат, по сравнению с группой «смешанных», однако позволило достичь удовлетворенности участников совместной деятельностью. Сравнение распределения актов взаимодействия, произведенных в эмоционально окрашенных областях, показывает значительное преобладание действий позитивно окрашенных над негативно окрашенными (в 1, 4 раза).

Снижению продуктивности «сборной» группы способствовала также периодическая смена моделей совместной деятельности. Имеющийся состав участников группы не смог организовать «совместно-взаимозависимую» модель групповой деятельности, пытаясь на первых фазах решить задачу с помощью «совместно-индивидуальной», а затем «совместно-после-довательной» модели. К выполнению «совместно-взаимозависимой» модели групповой деятельности группа приступила только через 4, 5 минуты после начала работы.

В этой группе возникали трудности в осуществлении руководства деятельностью, например, попытка участника У.Р. («автономного») взять на себя организаторские функции не нашла поддержки со стороны других членов. Впоследствии члены группы приняли негласную заявку на лидерство («автономного») участника (К.Н.), с самого начала активно решающего задачу индивидуально и по мере необходимости обращающегося за помощью к остальным членам группы.

Рассмотрим особенности взаимодействия в группе 7, состоящей из участников со «смешанным» и «зависимым» типом субъектной регуляции
(см. рис. 21).

Рис. 21. Распределение актов взаимодействия по фазам совместной деятельности: Ряд 1 – группа 2 – «смешанные»; ряд 2 – группа 3 – «зависимые»;
ряд 3 – группа 7 – «смешанные» и «зависимые».

В использовании актов взаимодействия в фазах ориентации, оценивания мнений и контроля данная группа значимо не отличалась от группы 2. Существенные различия проявились в фазах интеграции (р ≥ 0, 01), нахождения решения (р ≥ 0, 05) и преодоления напряженности (р ≥ 0, 01). В группе 7 не решена была проблема интеграции членов группы; кроме того, увеличение числа актов взаимодействия в фазах нахождения решения и преодоления напряженности привело к дополнительным затратам времени, по сравнению с группой 2.

Сравнение взаимодействия группы 7 с группой 3, состоящей из лиц с «зависимым» типом регуляции, показало большое сходство в распределении актов по фазам деятельности. Поскольку участниками группы 7 не была решена проблема интеграции, модель деятельности приняла форму «совместно-индивидуальной», что является не эффективным для выполнения задания данного типа. Переход к оптимальной «совместно-взаимозависимой» модели групповой деятельности был осуществлен лишь на седьмой минуте с начала выполнения задания. В группе не оказалось лидера, способного организовать деятельность согласно инструкции и в соответствии с условиями задачи.

Проблема ориентации в задаче также не была решена адекватно условиям, несмотря на значительное количество действий в данной фазе. Регулятивные особенности «зависимых» участников группы проявились в неспособности оценить условия выполнения деятельности, затруднениях в планировании и программировании. Продолжительный неуспех в выполнении задания заставил членов группы повторить фазу ориентации на четвертой минуте с начала работы, и в дальнейшем действия ориентации и контроля носили внешний характер.

Несформированность внутреннего плана действий у «зависимых» членов группы 7 привела к тому, что большинство обращений к образцу носило ярко выраженный характер внешних действий: образец брали руками, приближали его к себе, иногда примеривали элемент рисунка к образцу с целью сопоставления и поиска его места на общем виде. Цель групповой деятельности, заданная в форме наглядного образца, не была переведена во внутренний план и не могла служить ориентиром в процессе выполнения задания, а также не выполняла функцию регулятора совместной деятельности, позволяющего программировать свои действия, моделировать значимые условия, контролировать процесс и корректировать ошибочные действия. Все это потребовало значительных затрат времени и затрудняло решение задачи.

Неэффективность действий по достижению цели привела к увеличению числа действий в эмоционально окрашенной области решения задачи, однако решить проблему преодоления напряженности в группе не удалось. Низкая продуктивность данной группы сопровождалась разочарованием и недовольством по поводу результата совместной деятельности.

Таким образом, в деятельности группы 7 в большей степени проявились регуляторные особенности участников с «зависимым» типом субъектной регуляции, повлиявшие на результативность групповой деятельности, и даже присутствие участников со «смешанным» типом субъектной регуляции не способствовало оптимальной организации группы. Члены группы со «смешанным» типом субъектной регуляции, оказавшись в условиях, когда другая часть группы имела низкие регуляторные способности, были неспособны создать оптимальные условия совместной деятельности.

Итак, по результатам исследования можно сделать главный вывод о том, что личностно-типологические особенности субъектной регуляции отдельных членов группы, проявляясь во взаимодействии, влияют на организацию совместной деятельности группы. Причем наиболее эффективными (с точки зрения «продукта» и «удовлетворенности») являются группы, состоящие из участников либо с «автономным», либо с «автономным-смешанным» типом субъектной регуляции; наименее эффективными являются группы, состоящие из участников либо с «зависимыми», либо со «смешанным-зависимым» типом субъектной регуляции.

Если рассматривать вклад в получение группового результата деятельности индивидов с различным типом субъектной регуляции деятельности, то можно утверждать, что:

— участники группового взаимодействия, имеющие «автономный» тип субъектной регуляции, гибко организуют свою деятельность. Эффективность их совместной деятельности является производной совместных усилий, которые приносят им удовлетворение;

— участники со «смешанным» типом субъектной регуляции активны, целенаправленны, гибко реагируют на изменение ситуации, успешно перераспределяют функции. Однако эффективное функционирование требует руководства и контроля, которые осуществляются наиболее активным участником. Напряжение, вызванное недостаточно высокими регуляторными способностями, приводит к утомлению и неудовлетворенности совместным трудом;

— участники с «зависимым» типом субъектной регуляции заметно снижают эффективный потенциал группы, тем не менее, низкий уровень притязаний членов группы не лишает их удовлетворенности результатом работы;

— в группах со «смешанным» регуляторно-типологическим составом влияние «автономных» участников проявляется в способности осуществлять руководство и контроль деятельности группы, в возможности выполнять различные функции в групповом взаимодействии, дополняя структуру группы необходимыми элементами. Влияние зависимого типа субъектной регуляции проявляется в недостаточной активности, слабости регуляторных свойств, неспособности к взаимозамещению, необходимости контроля. Влияние «смешанного» типа субъектной регуляции в группах такого типа проявляется в меньшей степени.