Главная страница Случайная страница
Разделы сайта
АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
Об общих основаниях марксистской психологии
Стр 1 из 21Следующая ⇒
|
|
А.Н.Леонтьев. Деятельность.Сознание.Личность
См. также: Учебная литература по психологии на " Флогистоне" https://flogiston.ruПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Эта небольшая теоретическая книга готовилась очень долго, но и сейчас яне могу считать ее законченной - слишком многое осталось в ней неэксплицированным, только намеченным. Почему я все же решился ееопубликовать? Замечу сразу: только не из любви к теоретизированию. Попытки разобраться в методологических проблемах психологической наукивсегда порождались настоятельной потребностью в теоретических ориентирах, без которых конкретные исследования неизбежно остаются близорукими. Вот уже почти столетие, как мировая психология развивается в условияхкризиса ее методологии. Расколовшись в свое время на гуманитарную иестественнонаучную, описательную и объяснительную, система психологическихзнаний дает все новые и новые трещины, в которых кажется исчезающим сампредмет психологии. Происходит его редукция, нередко прикрываемаянеобходимостью развивать междисциплинарные исследования. Порой дажераздаются голоса, открыто призывающие в психологию " варягов": " придите икняжите нами". Парадокс состоит в том, что вопреки всем теоретическимтрудностям во всем мире сейчас наблюдается чрезвычайное ускорение развитияпсихологических исследований - под прямым давлением требований жизни. Врезультате противоречие между громадностью фактического материала, скрупулезно накапливаемого психологией в превосходно оснащенныхлабораториях, и жалким состоянием ее теоретического, методологическогофундамента еще более обострилось. Небрежение и скепсис в отношении общейтеории психики, распространение фактологизма и сциентизма, характерные длясовременной американской психологии (и не только для нее!), стали барьеромна пути исследования капитальных психологических проблем. Нетрудно увидеть связь между этим явлением и разочарованностью, вызванной не оправдавшимися претензиями главных западноевропейских иамериканских направлений произвести в психологии долгожданную теоретическуюреволюцию. Когда родился бихевиоризм, заговорили о спичке, поднесенной кбочке с порохом; затем стало казаться, что не бихевиоризм, агештальт-психология открыла генеральный принцип, способный вывестипсихологическую науку из тупика, в который ее завел элементаристский, " атомистический" анализ; наконец, у очень многих закружилась голова отфрейдизма, якобы нашедшего в бессознательном ту точку опоры, котораяпозволяет поставить психологию с головы на ноги и сделать ее по-настоящемужизненной. Другие буржуазно-психологические направления были, пожалуй, менеепретенциозны, но их ждала та же участь; все они оказались в общейэклектической похлебке, которую варят сейчас - каждый на свой манер -психологи, ищущие репутации " широких умов". По совершенно другому пути шло развитие советской психологическойнауки. Методологическому плюрализму советские психологи противопоставилиединую марксистско-ленинскую методологию, позволяющую проникнуть вдействительную природу психики, сознания человека. Начались настойчивыепоиски решения главных теоретических проблем психологии на основе марксизма.Одновременно шла работа по критическому осмысливанию на этой основеположительных достижений зарубежной психологии и развернулись конкретныеисследования по широкому кругу вопросов. Складывались новые подходы и новыйконцептуальный аппарат, позволивший достаточно быстро вывести советскуюпсихологию на научный уровень, несопоставимо более высокий, чем уровень тойпсихологии, которая пользовалась официальным признанием в дореволюционнойРоссии. В психологии появились новые имена: Блонского и Корнилова, затемВыготского, Узнадзе, Рубинштейна и других. Главное в том, что это был путь неустанной целеустремленной борьбы -борьбы за творческое овладение марксизмом-ленинизмом, борьбы противидеалистических и механистических, биологизаторских концепций, выступавшихто в одном, то в другом обличье. Развивая линию, противостоящую этимконцепциям, нужно было вместе с тем избежать научного изоляционизма, равнокак и положения одной из психологических школ, существующей наряду спрочими. Мы все понимали, что марксистская психология - это не отдельноенаправление, не школа, а новый исторический этап, олицетворяющий собойначало подлинно научной, последовательно материалистической психологии. Мыпонимали и другое, а именно, что в современном мире психология выполняетидеологическую функцию, служит классовым интересам и что с этим невозможноне считаться. Методологические и идеологические вопросы оставались в центре вниманиясоветской психологии, особенно в первый период ее развития, которыйознаменовался выходом в свет таких фундаментальных по своим идеям книг, как" Мышление и речь" Л.С.Выготского и " Основы общей психологии" Л.С.Рубинштейна. Нужно, однако, признать, что в последующие годы внимание кметодологическим проблемам психологической науки несколько ослабло. Это, конечно, вовсе не значит, что теоретические вопросы стали меньше обсуждатьсяили о них стали меньше писать. Я имею в виду другое: известнуюметодологическую беспечность многих конкретно-психологических, в том числе иприкладных, исследований. Это явление объяснимо рядом обстоятельств. Одно из них состоит в том, что постепенно произошло нарушение внутренних связей между разработкойфилософских проблем психологии и реальной методологией ведущихсяисследований. Философским вопросам психологии (как и философской критикезарубежных немарксистских направлений) посвящается немало объемистых книг, но вопросы, касающиеся конкретных путей исследования широких психологическихпроблем, в них почти не затрагиваются. Создается впечатление как быразветвленности: с одной стороны - сфера философской психологическойпроблематики, а с другой стороны - сфера специально психологическихметодологических вопросов, возникающих в опыте конкретных исследований.Конечно, разработка собственно философских вопросов той или иной областинаучного знания необходима. Однако речь идет о другом: о разработке намарксистской философской основе специальных проблем методологии психологиикак конкретной науки. А это требует проникновения теоретической мысли в ее, так сказать, " внутреннее хозяйство". Поясню свою мысль на примере одной из труднейших проблем, издавнастоящих перед психологическим исследованием, - речь идет о проблеме связипсихических процессов и процессов мозговых, физиологических. Вряд ли нужноубеждать сейчас психологов в том, что психика есть функция мозга и чтопсихические явления и процессы нужно изучать в единстве с физиологическими.Но что значит изучать их в единстве? Для конкретно-психологическогоисследования вопрос этот оказался архисложным. Дело в том, что никакоепрямое соотнесение между собой психических и мозговых физиологическихпроцессов проблемы еще не решает. Теоретические альтернативы, которыевозникают при таком прямом сближении, хорошо известны: либо это гипотезапараллелизма, роковым образом приводящая к пониманию психики какэпифеномена; либо это позиция наивного физиологического детерминизма свытекающим из него сведением психологии к физиологии; либо, наконец, этодуалистическая гипотеза психофизиологического взаимодействия, котораядопускает действие нематериальной психики на материальные процессы, протекающие в мозге. Для метафизического мышления никакого иного решенияпопросту не существует, меняются лишь термины, прикрывающие все те жеальтернативы. Вместе с тем психофизиологическая проблема имеет для психологиисовершенно конкретный и в высшей степени деловой смысл, потому что психологдолжен постоянно иметь в виду работу морфофизиологических механизмов. Нельзяже рассуждать, например, о процессах восприятия, не обращаясь к даннымморфологии и физиологии. Однако образ восприятия как психологическаяреальность совсем не то же самое, что мозговые процессы и их констелляции, функцией которых он является. Очевидно, что мы имеем здесь дело с разнымиформами движения, но это необходимо ставит дальнейшую проблему о техсодержательных переходах, которые связывают между собой эти формы движения.Хотя проблема эта является прежде всего методологической, ее решение требуетанализа, проникающего, как я говорил, в результаты, накопленные конкретнымиисследованиями на психологическом и физиологическом уровнях. На другой стороне, в сфере специально психологической проблематики, внимание стало все более сосредоточиваться на тщательности разработкиотдельных вопросов, на повышении технической вооруженности лабораторногоэксперимента, усовершенствовании статистического аппарата и на использованииформальных языков. Конечно, без этого прогресс в психологии сейчас попростуневозможен. Но очевидно и другое: что одного этого еще недостаточно.Необходимо, чтобы при этом частные задачи не заслоняли собой более общих, чтобы методика исследования не заслоняла собой его методологию. Дело в том, что психолог-исследователь, взявшись за изучение конкретныхвопросов, неизбежно продолжает наталкиваться на фундаментальныеметодологические проблемы психологической науки. Только они выступают передним в скрытом своем выражении, так что решение конкретных вопросов кажетсяот них не зависящим, требующим лишь умножения и уточнения эмпирическихданных. Возникает иллюзия " деметодологизации" сферы конкретных исследований, что еще более усиливает впечатление размыкания внутренних связей междуобщетеоретическими марксистскими основаниями психологической науки и еефактологией. В результате в системе психологических понятий образуетсясвоеобразный вакуум, в который стихийно втягиваются концепции, порожденныевзглядами, по существу чуждыми марксизму. Теоретическая, методологическая беззаботность иногда сказывается и вподходе к решению некоторых чисто прикладных психологических задач. Онапроявляется прежде всего в попытках некритического применения в практическихцелях научно не обоснованных методических средств. Предпринимая такого родапопытки, зачастую спекулируют на необходимости теснее связывать психологию сактуальными задачами, которые выдвигаются современным этапом развитияобщества и научно-технической революцией. Наиболее грубым выражением такихпопыток является практика бездумного использования психологических тестов, чаще всего импортируемых из США. Я говорю здесь об этом только потому, чторазвитие практики тестирования обнажает один из " механизмов", порождающих впсихологии антиметодологические установки. Тестами, как известно, называют краткие испытания, цель которых состоитв том, чтобы обнаружить (а иногда и измерить) то или иное предварительнонаучно осмысленное свойство или процесс. Когда, например, стала известнареакция лакмуса на кислоту, то появился тест " лакмусовой бумажки" -изменение ее цвета стало служить простейшим индикатором кислотности илищелочности жидкости, смачивающей бумажку; изучение индивидуальныхособенностей восприятия цвета привело к созданию известных таблиц Штиллинга, которые по различаемости изображенных на них цифр позволяют достаточнонадежно судить об отсутствии или наличии цветоаномалии и о ее характере.Такого рода тесты, широко используемые в самых различных областях знания, можно назвать " понимающими" в том смысле, что они опираются насодержательное представление о зависимостях, которые связывают между собойрезультаты тестирования с изучаемыми свойствами, состояниями или процессами.Они не эмансипированы от науки и не подменяют собой углубленныеисследования. Принципиально иной характер имеют те тесты, которые служат способомобойти трудности добывания подлинно научных психологических знаний. Типичнымобразцом таких тестов являются тесты умственного развития. В их основе лежитследующая процедура: прежде всего, допускается существование некоего" психологического флогистона", именуемого интеллектуальной одаренностью; далее изобретается ряд вопросов-задач, среди которых отбираются те, которыеобладают наибольшей дифференцирующей силой, и из них составляется " тестоваябатарея"; наконец, на основании статистической обработки результатовбольшого числа испытаний количество правильно решаемых задач, включенных втакую батарею, соотносится с возрастом, расовой или социальнойпринадлежностью испытуемых. Определенный эмпирически установленный процентрешений принимается за единицу, а отклонение от него записывается в видедроби, которая якобы и выражает " интеллектуальный коэффициент", присущийданному индивиду или группе. Несостоятельность методологии такого рода тестов очевидна. Ведьединственным критерием, на основании которого вводятся те или иные тестовыезадачи, является их валидность, т. е. степень соответствия результатов ихрешения тем или иным косвенным же выражениям тестируемых психологическихособенностей. Это и вызвало к жизни специальную психологическую дисциплину -так называемую тестологию. Нетрудно увидеть, что за подобной трансформациейметодической техники в самостоятельную дисциплину кроется не что иное, какподмена теоретического исследования грубой прагматикой. Хочу ли я этим сказать, что от психологических тестов нужно отказаться? Нет, конечно. Я воспользовался примером давно дискредитировавших себя тестоводаренности, чтобы еще раз подчеркнуть необходимость серьезноготеоретического анализа даже и при решении таких вопросов, которые на первыйвзгляд кажутся узкометодическими. Я остановился на тех трудностях, которые испытывает научная психология, и ничего не говорил о ее бесспорных и очень серьезных достижениях. Но именноосознание этих трудностей и составило, так сказать, критическое содержаниеданной книги. Оно, однако, не является единственным фундаментом, на которыйопираются развиваемые в ней позиции. К ним во многом привел положительныйопыт конкретно-психологических исследований - как моих собственных, так ипроведенных другими учеными. Результаты этих исследований я постоянно имел ввиду, хотя прямо они упоминаются лишь изредка, в качестве беглыхиллюстраций; в большинстве же случаев они вовсе оставались за пределамиизложения. Последнее объясняется необходимостью отказаться от длинныхотступлений, чтобы сделать общую авторскую концепцию более наглядной иобозримой. По этой же причине книга не претендует и на то, чтобы дать обзорнаучной литературы по затрагиваемым вопросам. Многие важные и известныечитателю работы в ней не цитируются, хотя и подразумеваются. Так как этоможет создать неправильное впечатление, я должен подчеркнуть, что если этипсихологические работы и остались неназванными, то этот отнюдь не потому, что они, на мой взгляд, не заслуживают внимания. Не иначе обстоит дело и сфилософско-историческими источниками: читатель без труда обнаружиттеоретические рассуждения, за которыми скрывается анализ некоторых прямо неназываемых категорий домарксистской классической философии. Все это -потери, восстановить которые можно только в новой, совершенно по-другомунаписанной большой книге. К сожалению, такой возможности у меня сейчаспросто нет. Почти всякую теоретическую работу можно прочитать по-разному, подчассовершенно иначе, чем она представляется автору. Поэтому я хочувоспользоваться возможностью сказать в предисловии о том, что на страницахэтой книги является, на мой взгляд, главным. Я думаю, что главное в этой книге состоит в попытке психологическиосмыслить категории, наиболее важные для построения целостной системыпсихологии как конкретной науки о порождении, функционировании и строениипсихического отражения реальности, которое опосредствует жизнь индивидов.Это - категория предметной деятельности, категория сознания человека икатегория личности. Первая из них является не только исходной, но и важнейшей. В советскойпсихологии это положение высказывается постоянно, но раскрывается оносущественно по-разному. Центральный пункт, образующий как бы водоразделмежду различным пониманием места категории деятельности, состоит в том, рассматривается ли предметная деятельность лишь как условие психическогоотражения и его выражение, или же она рассматривается как процесс, несущий всебе те внутренние движущие противоречия, раздвоения и трансформации, которые порождают психику, являющуюся необходимым моментом собственногодвижения деятельности, ее развития. Если первая из этих позиций выводитисследование деятельности в ее основной форме - в форме практики - запределы психологии, то вторая позиция, напротив, предполагает, чтодеятельность независимо от ее формы входит в предмет психологической науки, хотя, разумеется, совершенно иначе, чем она входит в предмет других наук. Иными словами, психологический анализ деятельности состоит, с точкизрения этой второй позиции, не в выделении из нее ее внутренних психическихэлементов для дальнейшего обособленного их изучения, а в том, чтобы ввести впсихологию такие единицы анализа, которые несут в себе психическое отражениев его неотторжимости от порождающих его и им опосредствуемых моментовчеловеческой деятельности. Эта защищаемая мною позиция требует, однако, перестройки всего концептуального аппарата психологии, которая в даннойкниге лишь намечена и в огромной степени представляется делом будущего. Еще более трудной в психологии является категория сознания. Общееучение о сознании как высшей, специфически человеческой форме психики, возникающей в процессе общественного труда и предполагающей функционированиеязыка, составляет важнейшую предпосылку психологии человека. Задача жепсихологического исследования заключается в том, чтобы, не ограничиваясьизучением явлений и процессов на поверхности сознания, проникнуть в еговнутреннее строение. Но для этого сознание нужно рассматривать не каксозерцаемое субъектом поле, на котором проецируются его образы и понятия, акак особое внутреннее движение, порождаемое движением человеческойдеятельности. Трудность состоит здесь уже в том, чтобы выделить категорию сознаниякак психологическую, а это значит понять те реальные переходы, которыесвязывают между собой психику конкретных индивидов и общественное сознание, его формы. Этого, однако, нельзя сделать без предварительного анализа тех" образующих" индивидуального сознания, движение которых характеризует еговнутреннюю структуру. Изложение опыта такого анализа, в основании котороголежит анализ движения деятельности, и посвящена специальная глава книги. Немне, разумеется, судить о том, является ли этот опыт удачным. Я хочу толькообратить внимание читателя на то, что психологическая " тайна сознания" остается закрытой для любого метода, за исключением метода, открытогоМарксом, позволяющего демистифицировать природу сверхчувственных свойствобщественных объектов, к которым принадлежит также и человек как субъектсознания. Наибольшие, вероятно, возражения могут вызвать развиваемые мной взглядына личность как предмет собственно психологического изучения. Я думаю такпотому, что они решительно не совместимы с теми метафизическимикультур-антропологическими концепциями личности (как и с теориями двойной еедетерминации - биологической наследственностью и социальной средой), которыенаводняют сейчас мировую психологию. Несовместимость эта особенно видна прирассмотрении вопроса о природе так называемых внутренних двигателей личностии вопроса о связи личности человека с его соматическими особенностями. Широко распространенный взгляд на природу потребностей и влеченийчеловека заключается в том, что они-то и суть определители деятельностиличности, ее направленности; что, соответственно, главную задачу психологиисоставляет изучение того, какие потребности свойственны человеку и какиепсихические переживания (влечения, желания, чувства) они вызывают. Другойвзгляд, в отличие от первого, состоит в том, чтобы понять, каким образомразвитие самой деятельности человека, ее мотивов и средств трансформируетего потребности и порождает новые потребности, в результате чего меняется ихиерархия, так что удовлетворение некоторых из них низводится до статуса лишьнеобходимых условий деятельности человека, его существования как личности. Нужно сказать, что защитниками первой, антропологической или, лучшесказать, натуралистической точки зрения, выдвигается множество аргументов, втом числе такие, которые метафорически можно назвать аргументами " отжелудка". Конечно, наполнение желудка пищей - непременное условие любойпредметной деятельности, но психологическая проблема заключается в другом: какова будет эта деятельность, как пойдет ее развитие, а вместе с ним ипреобразование самих потребностей. Если я выделил здесь данный вопрос, то это потому, что в немсталкиваются противоположные воззрения на перспективу изучения личности.Одно из них ведет к построению психологии личности, исходящей из примата, вшироком смысле слова, потребления (на языке бихевиористов - " подкрепления"); другое - к построению психологии, исходящей из примата деятельности, вкоторой человек утверждает свою человеческую личность. Второй вопрос - вопрос о личности человека и его телесных особенностях- заостряется в связи с тем положением, что психологическая теория личностине может строиться, опираясь главным образом на различия конституцийчеловека. Как же можно в теории личности обойтись без привычных ссылок наконституции Шелдона, факторы Айзенка, наконец, на павловские типы высшейнервной деятельности? Соображение это тоже возникает из методологическогонедоразумения, которое во многом зависит от неоднозначности самого понятия" личность". Неоднозначность эта, однако, исчезает, если принять то известноемарксистское положение, что личность есть особое качество, которое природныйиндивид приобретает в системе общественных отношений. Проблема тогданеизбежно обращается: антропологические свойства индивида выступают не какопределяющие личность или входящие в ее структуру, а как генетическизаданные условия формирования личности и, вместе с тем, как то, чтоопределяет не ее психологические черты, а лишь формы и способы ихпроявления. Например, агрессивность как черта личности, конечно, будетпроявляться у холерика иначе, чем у флегматика, но объяснить агрессивностьособенностью темперамента как же научно бессмысленно, как искать объяснениявойн в свойственном людям инстинкте драчливости. Таким образом, проблематемперамента, свойств нервной системы и т.п. не " изгоняется" из теорииличности, а выступает в ином, нетрадиционном плане - как вопрос обиспользовании, если так можно выразиться, личностью врожденныхиндивидуальных свойств и способностей. И это - очень важная для конкретнойхарактерологии проблема, которая, как и ряд других проблем, осталась вданной книге не рассмотренной. Оговорки, сделанные в этом предисловии (а они могли быть еще болеемногочисленными), вызваны тем, что автор видел свою задачу не столько вутверждении тех или иных конкретно-психологических положений, сколько впоиске метода их добывания, вытекающего из историко-материалистическогоучения о природе человека, его деятельности, сознания и личности. В заключение мне осталось сказать несколько слов о композиции книги.Содержащиеся в ней мысли уже были высказаны в прежних публикациях автора, перечень которых дается в примечаниях к главам. Они, однако, впервыепредставлены здесь систематически. По своему составу книга разбивается на три части. Первую из нихобразуют I и II главы, посвященные анализу понятия отражения и того общеговклада, который вносит марксизм в научную психологию. Главы эти служатвведением к ее центральной части, в которой рассматриваются проблемыдеятельности, сознания и личности. Совершенно особое место занимаетпоследняя часть книги: она не является продолжением предшествующих глав, апредставляет собой одну из ранних работ автора по психологии сознания. Современи ее первого, ставшего теперь редким издания прошло более двадцатилет, и многое в ней устарело. Однако она содержит некоторыепсихолого-педагогические аспекты проблемы сознания, которые в других частяхкниги вовсе не затрагиваются, хотя аспекты эти остаются и сейчас близкимисердцу автора. Это и побудило включить ее в книгу. Москва, июнь 1974 г.* ГЛАВА I. МАРКСИЗМ И ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ НАУКА *
ОБ ОБЩИХ ОСНОВАНИЯХ МАРКСИСТСКОЙ ПСИХОЛОГИИ
Учение К.Маркса создало переворот в общественных науках: в философии, вполитической экономии, в теории социализма. Психология, как известно, оставалась многие годы изолированной от влияния марксизма. Марксизм недопускался в официальные научные психологические центры, и имя К.Маркса напротяжении более полустолетия после опубликования его основных произведенийпочти не упоминалось в трудах психологов. Только в начале двадцатых годов учеными нашей страны было впервыевыдвинуто требование сознательно строить психологию на основе марксизма1.Таким образом, именно советские ученые открыли Маркса для мировойпсихологической науки. Первоначально задача создания марксистской психологии понималась какзадача критики идеалистических философских взглядов, господствовавших впсихологии, и внесения в нее некоторых положений марксистской диалектики.Характерным в этом отношении было название вышедшего в 1926 г. новогоучебника психологии, написанного К.Н.Корниловым. Он назывался так: " Учебникпсихологии, изложенной с точки зрения диалектического материализма". В нем, как и в других работах этого периода, многие основополагающие для психологииидеи и понятия марксизма-ленинизма, в том числе понятие отражения, оставались еще не раскрытыми. Хотя Корнилов и другие авторы того времениподчеркивали положение об общественной природе человеческой психики, однакооно обычно интерпретировалось в духе наивных представлений о биосоциальнойобусловленности поведения людей. Только после работ Л.С.Выготского2 и, несколько позже, С.Л.Рубинштейна3значение марксизма для психологии стало пониматься более полно. Получилиразвитие исторический подход к психике человека, конкретно-психологическоеучение о сознании как высшей форме отражения реальности, учение одеятельности и ее строении. Происходил процесс постепенного переосмыслениязначения трудов классиков марксизма для психологической науки. Становилосьвсе более очевидным, что марксизмом была создана широкая теория, раскрывающая природу и общие законы психики, сознания, что вклад марксизма впсихологическую науку несопоставим по своему значению с самыми крупнымитеоретическими открытиями, сделанными в психологии как в домарксистскийпериод ее развития, так и после Маркса. Осознание этого явилось результатом большой теоретической работы многихпсихологов-марксистов, в том числе и зарубежных4. Но и сейчас еще нельзясказать, что психология исчерпала сокровищницу идей марксизма-ленинизма. Вотпочему мы вновь и вновь обращаемся к трудам К.Маркса, дающим решениенаиболее глубоких и сложных теоретических проблем психологической науки. В теории марксизма решающее важное значение для психологии имеет учениео человеческой деятельности, о ее развитии и ее формах. Свои знаменитые тезисы о Фейербахе Маркс, как известно, начинает суказания " главного недостатка всего предшествующего материализма". Онсостоит в том, что предмет, действительность берутся им лишь в формеобъекта, в форме созерцания, а не как человеческая деятельность, несубъективно5. Говоря о созерцательности старого материализма, Маркс имеет в виду тообстоятельство, что познание рассматривалось им только как результатвоздействия предметов на познающего субъекта, на его органы чувств, а не какпродукт развития его деятельности в предметом мире. Таким образом, старыйматериализм отделял познание от чувственной деятельности, от жизненныхпрактических связей человека с окружающим его миром. Вводя понятие деятельности в теорию познания, Маркс придавал ему строгоматериалистический смысл: для Маркса деятельность в ее исходной и основнойформе - это чувственная практическая деятельность, в которой люди вступают впрактический контакт с предметами окружающего мира, испытывают на себе ихсопротивление и воздействуют на них, подчиняясь их объективным свойствам. Вэтом и состоит коренное отличие марксистского учения о деятельности отидеалистического, которое знает деятельность только в ее абстрактной, спекулятивной форме. Глубокий переворот, совершенный Марксом в теории познания, состоит втом, что человеческая практика была понята как основа человеческогопознания, как тот процесс, в ходе развития которого возникают познавательныезадачи, порождаются и развиваются восприятие и мышление человека и которыйвместе с тем несет в себе критерий адекватности, истинности знаний: впрактике, говорит Маркс, должен человек доказать истинность, действительность и мощь, посюсторонность своего мышления. Напоминая эти хорошо известные тезисы Маркса, нужно особенноподчеркнуть, что ни один из них не может быть взят изолированно, в отрыве отмарксистского учения в целом. В частности, это относится и к положению ороли практики, - положению, которое некоторые современные извратителимарксизма пытаются трактовать как якобы выражающее и обосновывающеепрагматическую точку зрения. В действительности философское открытие Маркса состоит вовсе не вотождествлении практики с познанием, а в том, что познание не существует внежизненного процесса, который по самой природе своей есть процессматериальный, практический. Отражение действительности возникает иразвивается в процессе развития реальных связей познающих людей с окружающимих человеческим миром, этими связями определяется и, в свою очередь, оказывает обратное влияние на их развитие. " Предпосылки, с которых мы начинаем, - читаем мы в " Немецкойидеологии", - не произвольны, они - не догмы; это - действительныепредпосылки, от которых можно отвлечься только в воображении. Это -действительные индивиды, их деятельность и материальные условия ихжизни..." 6 Предпосылки эти вместе с тем составляют три необходимых основныхмомента, три звена, диалектические связи которых образуют единуюсаморазвивающуюся систему. Уже в самой телесной организации индивидов заключена необходимостьтого, что они вступают в активное отношение к внешнему миру; чтобысуществовать, они должны действовать, производить необходимые им средства кжизни. Воздействуя на внешний мир, они изменяют его; этим они также изменяюти самих себя. Поэтому то, что они представляют собой, определяется ихдеятельностью, обусловленной уже достигнутым уровнем развития ее средств иформ ее организации. Только в ходе развития этих отношений развивается также и психическоеотражение людьми реальности. "...Люди, развивающие свое материальноепроизводство и свое материальное общение, изменяют вместе с этой своейдействительностью также свое мышление и продукты своего мышления" 7. Иными словами, мышление, сознание определяются реальным бытием, жизньюлюдей и существуют только как их сознание, как продукт развития указаннойсистемы объективных отношений. В своем саморазвитии система эта образуетразличные инфраструктуры, отношения и процессы, которые могут становитьсяпредметом изучения отдельных наук. Однако марксистское требование состоит втом, чтобы они рассматривались внутри этой общей системы, а не изолированноот нее. Требование это, разумеется, относится также и к психологическомуизучению людей, к психологической науке. Старая метафизическая психология знала только абстрактные индивиды, подвергающиеся воздействию противостоящей им внешней среды и, со своейстороны, проявляющие присущие им психические способности: восприятие, мышление, волю, чувства. Безразлично, мыслится ли при этом индивид как некаяреактивная машина (хотя бы и очень сложно запрограммированная), или оннаделяется автохтонно проявляющимися духовными силами. Подобно высмеянномуМарксом святому Санчо8, наивно полагавшему, что ударом стали мы высекаемогонь, хранящийся в камне, психолог-метафизик думает, что психикаизвлекается из самого субъекта, из его головы. Как и Санчо, он неподозревает, что огненные частички отделяются не от камня, а от стали и, главное, что все дело - в раскаляющем эти частички взаимодействии камня истали. Психолог-метафизик тоже упускает главное звено - процессы, опосредующие связи субъекта с реальным миром, процессы, в которых только ипроисходит психическое отражение им реальности, переход материального видеальное. А это суть процессы деятельности субъекта, первоначально всегдавнешней и практической, а затем приобретающей также форму внутреннейдеятельности, деятельности сознания. Анализ деятельности и составляет решающий пункт и главный методнаучного познания психического отражения, сознания. В изучении формобщественного сознания - это анализ бытия общества, свойственных емуспособов производства и системы общественных отношений; в изучениииндивидуальной психики - это анализ деятельности индивидов в данныхобщественных условиях и конкретных обстоятельствах, которые выпадают на долюкаждого их них.|
|