Идеализация и зрелая сексуальная любовь

Балинт (1948), вслед за Фрейдом (1912), считает идеализацию " вовсе необязательной для благоприятных любовных отношений". Он, в частности, соглашается с утверждением Фрейда о том, что во многих случаях идеализация не помогает, а, наоборот, препят­ствует развитию удовлетворяющих форм любви.

Дэвид (1971) и Шассге-Смиржель (1973), однако, подчеркива­ют огромную роль идеализации в отношениях любви. Они утверж­дают, что состояние любви обогащает Я и усиливает либидинальные компоненты, поскольку оно более всего наполняет идеальное Я, а также потому, что отношение возвеличивающего Я к объекту в этом случае воспроизводит оптимальные отношения между Я и Я-идеалом.

Ван дёр Ваалс (1965) обращает внимание на одновременное уве­личение объектной и нарциссической либидинальных составляющих в нормальной любви. Шассге-Смиржель считает, что в зрелой любви, в отличие от преходящей подростковой влюбленности, существует лимитированная проекция смягченного Я-идеала на идеализируемый объект любви с одновременным усилением нар-циссического (Я) компонента от сексуального удовлетворения, которое дает любимый объект. Эти наблюдения совпадают и с моим мнением о том, что нормальная идеализация – это продвинутый уровень развития механизма, посредством которого мораль младенца и ребенка трансформируется в этическую систему взрослого чело­века. Идеализация, представленная таким образом, есть функция зрелых отношений любви, устанавливающая континуум между " ро­мантической" юношеской и зрелой любовью. При нормальных условиях проецируется не Я-идеал, а идеалы, развивающиеся по мере структурного развития внутри Супер-Эго (включая Я-идеал).

Дэвид (1971) подчеркивает, как рано возникают у детей обоих полов эдиповы желания, интуитивные догадки о волнующих, удов­летворяющих и запретных отношениях, которые объединяют роди­телей и исключают ребенка. Ребенок жаждет волнующего запретно­го знания – особенно сексуального – как критического необходи­мого условия и составной части сексуальной любви. У обоих полов желания, зависть, ревность и любопытство в конце концов прово­цируют активный поиск идеализированного эдипова объекта.

Как я указывал во второй главе, слияние страстно желаемого эротического удовлетворения и симбиотического слияния также включает сексуальную функцию ранней идеализации. Я ссылался на предположения Мельтцера и Вильямса (1988) о том, что идеа­лизация поверхности тела матери является защитной функцией против фантазийной проекции агрессии на внутренность материн­ского тела. Это также напрямую отражает интеграцию любви к идеальному образу матери и самого раннего чувственного удовлет­ворения. Таким образом, самая ранняя, примитивная идеализа­ция, характеризующаяся преобладанием процессов расщепления, отсоединяющих такую идеализацию от " абсолютно плохих" пере­живаний или переживаний преследования, сохраняет сексуальную направленность к идеализируемому объекту и предохраняет сексу­альное возбуждение от подавления агрессивными импульсами.

Позднее идеализация, происходящая в контексте интегрирован­ных или целостных объектных отношений и соответствующих способностей испытывать чувство вины, заботы, и тенденции к " ис­правлениям", когда целостные объектные отношения достигнуты, способствуют интеграции сексуального возбуждения и эротического желания с идеализированным взглядом на объект любви и интег­рации эротического желания с нежностью. Нежность, как мы ви­дели, отражает способность к интеграции любви и агрессии в интернализованных объектных отношениях и включает элемент забо­ты по отношению к объекту любви, который должен быть защи­щен от опасной агрессии. Со временем ранняя идеализация тела любимого другого и поздняя идеализация целостной личности дру­гого человека развивается в идеализацию системы ценностей объекта любви – идеализацию этических, культурных и эстетических цен­ностей – развитие, гарантирующее возможность романтической влюбленности.

Эти постепенные превращения процессов идеализации в контек­сте психологического развития также отражают превратности про­хождения эдиповой стадии развития – первоначальные запреты на эротическое желание к эдипову объекту есть основная причина рез­кого защитного раскола между эротическим желанием и идеализи­рованными объектными отношениями. Разворачивающиеся процес­сы идеализации в конечном итоге завершаются кульминацией – способностью вновь установить связь между эротическим желани­ем и романтической идеализацией этого же человека – и в то же время представляют интеграцию Супер-Эго на более высоком уровне, включая сложную способность к интеграции нежности и сек­суальных чувств, что отражает преодоление эдипового конфликта. В формировании идентификации с ценностями объекта любви выход за пределы собственного Я эволюционирует от взаимоотно­шения пары к взаимоотношениям с их культурным уровнем и со­циальным положением. Переживания прошлого, настоящего и воображаемого будущего связываются через опыт сегодняшних от­ношений с объектом любви.