Учиться, учиться и учиться. А жить когда.

Мы уже говорили, какие проблемы возникают с самооценкой у ребенка, травмированного судьбой. Очень жаль, но приходится признать, что порой школьная среда создает условия не для реабилитации таких детей, а для по­вторной травматизации. Не потому даже, что кто-то конкретно их обижает. Дело в самой системе ценностей, на которой построена современная школа.

Недавно на встрече с педагогами одного подмосковного наукограда мо­лодая учительница с горечью говорила, что 9-й класс, в котором она класс­ный руководитель, на субботнике - первый, праздник организовать - тоже они, помочь чем-то школе - опять они. Ребята дружные, ответственные, с интересом к жизни. Но все равно класс считается самым слабым, самым проблемным, хуже других, потому что учатся ребята так себе. Многие из неблагополучных семей, много отставших учеников и просто не очень к учебе способных. Естественно, на уроках им неинтересно, сложно, и пове­дение бывает соответствующее_. Вот и считает своим долгом каждый пред­метник лишний раз подчеркнуть, что другие классы - молодцы, а вы - от­стающие. «Отстой», как говорят сами ребята, «класс на букву «г». Они уже и не очень расстраиваются, привыкли. Вроде даже бравируют званием «са­мого плохого класса в школе». Только любящий и знающий их учитель слы­шит за бравадой боль и обиду.

Этот случай очень ярко (поскольку речь идет о целом классе) показывает одну из базовых проблем нашей школы - перекошенную систему ценностей. Давайте спросим себя: в чем цель обучения детей в школе? Если «чтобы они хорошо сдали ЕГЭ», тогда, конечно, 9«г» - хуже всех. Зато 9«а», где никого не допросишься с доски вытереть («А почему я?»), где есть те, кого все прези­рают («Да он же просто тупой!»), где не могут сделать стенгазету к празд­нику, не переругавшись в дым, но зато все прилично пишут контрольные - наоборот, замечательный класс. И классный руководитель его - молодец.

А если все-таки цель школы - подготовить ребят к жизни? Чтобы они вы­росли и стали нормальными людьми, не обязательно суперуспешными с точки зрения карьеры и денег, а просто хорошими, надежными, и, жела­тельно, не одинокими? Не правда ли, картина сразу меняется «с точностью до наоборот»? То есть именно по поводу 9«а» надо срочно созывать педсовет, их классного руководителя надо экстренно направлять на курсы повышения педагогической квалификации, а то и вообще менять. Потому что - ката­строфа. Опыт, который день за днем получают ученики этого класса, не только им в жизни не поможет, он закладывает патологические формы по­ведения, способные изуродовать любые отношения, привести к личному краху. Ведь будущему супругу или коллегам по работе в момент аврала свои результаты ЕГЭ не предъявишь... Согласитесь, за ребят из 9«г» в этом смысле как-то спокойней. И даже с точки зрения стандартных показателей успеха еще неизвестно, кто будет впереди лет через 20 - тот, кто уже в юности мог толково организовать субботник (талантливые менеджеры - самый острый кадровый дефицит), или тот, кто в это же время зарабатывал себе невроз, по­вторяя, как мантру: «Если я не поступлю - это конец».

То же самое справедливо по отношению к отдельным ученикам. Вот что пишет Джон Холт: «На днях кто-то спросил: «Почему мы ходим в школу?». Пат (девочка 10 лет) с необычным для нее жаром ответила: «Чтобы не выра­сти глупыми!». Эти дети уравнивают глупость с невежеством. Не это ли они имеют в виду, называя себя глупыми? Может, это одна из причин их стыда, глубокого стыда, когда они что-то не знают?.. Нам нужно прояснить это раз­личие детям.... Ученый дурак отнюдь не редкость».

В самом деле, почему мы считаем однозначно успешным ученика, кото­рый умеет решать уравнения, но не умеет дружїить? И отстающим - того, кто делает 20 ошибок в диктанте, но способен быстро разнять дерущихся (сде­лать «солнышко» на турнике; разобрать и собрать двигатель автомобиля; управляться с тремя младшими братьями и сестрами целый выходной; делать уколы больной собаке по графику каждые три часа, в том числе и ночью; по­чинить компьютер, который сломала мама; в разговоре по телефону утешить друга, которого бросила девушка). Что мы знаем о наших детях, по какому праву судим и делим их на «успешных» и «неудачников»? Ведь они нам -верят.

Перенимают нашу съехавшую на бок систему ценностей. И только через много лет могут вдруг подумать: «С чего это я себя считаю хуже других? Вроде неплохой я, все у меня в порядке: семья, друзья, любимая работа». А есть еще те, кто всю жизнь будут доказывать, что они «не хуже», не выбирая средства, но меняя машины, галстуки и прочие «понты». И еще те, кто вдруг, лет в 35, с ужасом обнаружат, что все свои ЕГЭ-то они сдали на «отлично», а вот жизни нет, смысла нет, счастья нет.

Бывает очень противно, когда нахальные подростки если не говорят вслух, то всем своим видом демонстрируют учителю: «Да что ты сам-то из себя пред­ставляешь? В школе работаешь? На автобусе ездишь? Шмотки на рынке поку­паешь? Ты за границей хоть раз был? Ничего в жизни не добился, а поучаешь. Лузер!». Можно долго сетовать на то, что наше общество мало ценит труд учи­теля, но сейчас я о другом. Не получаем ли мы при этом отраженный в кривом зеркале свой собственный посыл этим детям (а еще раньше - их родителям, с которыми они нас сравнивают)? Разве не то же самое мы мысленно трансли­руем им, а то и вслух произносим: «Да что ты из себя представляешь? Тройки еле-еле получаешь? Элементарного не знаешь? Да ты хоть одну книжку в жизни прочитал? В дворники идти собираешься? Ни на что не способен, а во­ображаешь из себя. Быдло!». Узнаете? А дальше уж пусть каждый сам для себя решает - на зеркало пенять или что-нибудь с выражением своего собствен­ного лица сделать...

Не обесценивайте ваших учеников и их жизнь за пределами урока. Не все сводится к хорошим оценкам. Когда дети чувствуют, что учитель видит и ценит в них людей, а не строчки в журнале, они и стараться больше готовы, преодо­левать «сопротивление материала», даже если способности - не очень.