Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Какой породы Марсик?






Марсик величиной с ладошку не просто занял место собаки. Он занял место целого человека. С утра до вечера все только и говорили: «Где наш Марсик? Что он делает? Иди сюда, котик! Ах ты, пушистик! Ах, Марсюлик! Ах, Пусюлик!»

А Марсюлик-Пусюлик рос, как князь Гвидон. Через неделю он уже был размером с две ладошки. Еще через неделю — с три ладони. А потом, глядя на Марсика, расположившегося на диване кверху пузом, лапы — в разные стороны, все всерьез задумались: если дело и дальше так пойдет, диван скоро будет ему мал.

— Может, его папа был лев? — с испугом спрашивала мама. — Как ты думаешь, насколько он еще вырастет?

— Не думаю, чтобы под Загорском водились львы, — говорил папа, но смотрел на Марсика очень задумчиво.

Незадолго до майских праздников мама сказала папе, что с зарплаты осталось немного денег и можно купить в дом какую-нибудь не очень дорогую вещь — чтобы обновить обстановку.

— Я тоже об этом думал, — сказал папа. — Об одной вещи.

Взял деньги и уехал в магазин.

— Вот, — торжественно сказал папа, вернувшись с покупкой. — Новая вещь для обновления обстановки.

— Что это? — изумилась мама.

— Догадайся с трех раз!

— Похоже на корыто. Ты думаешь, это то, что нам надо?

— Без сомненья, — твердо заявил папа и развернул сверток. — Туалет для Марсика. Импортный.

— Ой, — сказала мама. — Этот туалет займет половину нашего коридора. Он похож на бездонную бочку. Ты правда думаешь, что Марсик будет ростом со своего папу-льва?

— Лучше перестраховаться, — уверенно заявил папа и насыпал в туалет три килограмма наполнителя «Чистые лапки».

Марсик заинтересовался происходящим, тут же влез в свое новое импортное корыто, стал там вертеться и все обнюхивать.

— По-моему, он с комфортом мог бы тут жить, — заметила мама.

— Но ведь он еще подрастет! Быть может, и этот туалет скоро будет ему мал.

Марсик, судя по всему, был согласен с папой. Он обновил покупку и стал закапывать следы содеянного. «Чистые лапки» полетели во все стороны.

— Вот видишь, — удовлетворенно заметил папа. — Как раз то, что нужно! Бортики загнуты внутрь. По крайней мере, большая часть содержимого будет оставаться внутри.

Мама вздохнула и пошла за веником.

— Только не прикидывайся самым чистоплотным котом на свете, — сказала она Марсику. — Вот скажи, когда ты в последний раз умывался? Наверное, когда изображал «заботливую мать».

Марсик и правда не любил вылизываться. Лизнет пару раз свою манишку — и дело с концом.

— А кто будет содержать в чистоте попку? — безрезультатно взывала мама.

К мохнатой заднице Марсика постоянно прилипали какашки. Он бегал по дому с этим неэстетичным довеском, а следом за ним с ножницами в руках бегал папа. Настигнув котенка, папа лишал его сомнительного украшения вместе с некоторым количеством шерсти. Но это было не особенно заметно. И в какой-то момент папа, рассчитывая на более эффектный результат, предложил коротко подстричь Марсика сзади. Но мама не согласилась. Тогда, сказала она, Марсик станет похожим на обезьяну из зоопарка, которая шокирует посетителей своим голым задом, а ей, маме, этого не хочется. Для обезьяны голый зад — признак вида. А для Марсика будет просто уродством. К тому же, по маминым наблюдениям, и папе, и котенку мероприятие по освобождению от какашек приносит взаимное удовольствие. Марсик думает, что с ним играют. А папа вносит в свой сидячий образ жизни хоть какое-то разнообразие. Поэтому пусть и дальше бегает за Марсиком — вместо зарядки, в перерывах между занятиями творчеством.

* * *

Как только Марсику купили новый туалет, он перестал расти с такой катастрофической быстротой. Мама сказала, что импортное корыто, наверное, заговоренное. А папа сказал, что качественные вещи облагораживают хозяев.

Но тут в жизни Марсика начался новый этап. Окружающие стали подозревать его в странном происхождении.

Не успела утихнуть тревога в связи с появлением львов под Загорском, как возникла новая гипотеза о происхождении котенка.

Костик мечтал о фотоаппарате, и бабушка Аня сделала ему подарок. Точнее, Костик этот подарок выпросил. В счет будущего дня рождения. До дня рождения было целых три месяца. Но Костик сказал бабушке, что фотоаппарат нужен срочно, прямо сейчас. Кто знает, что случится через некоторое время? Может, через месяц-другой любимый бабушкин внук уже умрет — от тоски по несбывшейся мечте? И подарок просто некому будет дарить. Тогда только и останется, что снимать новеньким фотоаппаратиком памятник на его могилке. Бабушка решила не испытывать судьбу и выдала Костику деньги на покупку.

Несколько дней Костик щелкал все вокруг: маму, папу, Гришку, столы, стулья, стопочки книг, цветы на подоконнике, вид за окном, вид под окном, носки в тазу, немытую посуду на кухне. Но почти на всех снимках — на фоне книг, носков, посуды и цветочных горшков — оказывался Марсик. Вот Марсик сидит, вот лежит, вот лежит кверху животом, вот Марсик крупным планом, вот крупным планом Марсиковы усы, вот Марсикова лапа на столе. Изведя кучу пленок, Костик сдал их в мастерскую и стал ждать результата. Результат оказался неожиданным.

Девушка, выдававшая фотографии, взглянула на номер квитанции, заговорщически кивнула и скрылась за черной занавеской. Скоро оттуда появился длинный тощий парень с пакетом в руках. — Это твои фотографии? С котенком? — очень учтиво, с подчеркнутой внимательностью обратился он к Костику. — Да, — Костик почувствовал смутную тревогу. — Плохо получились? — Да нет, нормально. Я тут знаешь что подумал? Может, эти фотографии послать куда-нибудь? В журнал какой или в научное общество? Костик встревожился еще больше. — Вы не отдадите мне мои фотографии? — Да нет, бери, — парень с явной неохотой протянул Костику конверт. — Просто я думал, может, у вас кот породы какой особой? У него взгляд необычный. — Необычный? — Ну, да. Волчий взгляд. Особенно вот тут, на этом снимке. Может, это не простой кот, а гибрид какой-нибудь? Костик пожал плечами и обещал поточнее узнать у мамы с папой. — Узнаешь — заходи, расскажешь. Может, его на выставку куда послать? Я имею в виду, фотки? Редкость все-таки. Можно денег заработать. По дороге Костик несколько раз останавливался, вытаскивал фотографию из конверта и с подозрением на нее смотрел. Марсик на ней выглядел злобным и взъерошенным, с заостренной мордой и круглыми близко посаженными глазами. Глаза обещали при первой же возможности разорвать вас на кусочки. «Правда, на волчонка похож», — с удивлением подумал Костик. * * * — Вот, — сказал он дома, вынимая фотографии, — говорят, Марсик — гибрид. — Гибрид? Какой гибрид? — не поняла мама. — Вроде как кошки с волком. — Что за глупости? С чего ты взял? — Это не я. Это парень из мастерской. Хотел послать мою фотографию в какой-нибудь журнал. Или в книгу рекордов Гиннеса. Говорит, у Марсика волчий взгляд. Гибрид кошки с волком в это время прокрался на кухню, воспользовался общим замешательством и стянул со стола салфетку. Марсик был совершенно уверен: все существа вокруг были созданы для того, чтобы с ним играть — в прятки, в догонялки, в веревочку (нечто среднее между ужом, мышкой и птичкой). Чтобы лишний раз убеждаться: Марсик храбрый, страшный, хищный. Он дыбил шерсть, прижимал уши, выгибал спину, чтобы до смерти напугать противника — в смысле, веревочку, чью-нибудь руку или ногу. Он прятался за холмиком из покрывала, выслеживая беспечную добычу, скачущую в десяти сантиметрах от его носа. Марсик был уверен, что добыча (веревка) глупа и наивна, а его, Марсика, из-за холмика совершенно не видно, потому что он уткнулся носом в одеяло и наружу торчат только треугольнички его маленьких ушей и круглые желтые глаза — как у Гришкиного крокодила, часами стерегущего добычу в воде. Все остальное — бурое, мохнатое и весьма заметное — не в счет. Минуты две-три Марсик лежал тихо-тихо, прижавшись животом к дивану. Потом его задние лапы начинали выплясывать на месте странный танец. Остальной Марсик был как спортсмен, застывший в низком старте в ожидании команды «Марш!» Эту команду Марсик давал себе сам, прыгал на веревочку, затем отскакивал и несся из одной комнаты в другую, топая по паркету своими толстыми, короткими, разъезжающимися в стороны лапами и рискуя не вписаться в поворот. В этот момент ему очень подходила кличка Бегемот. Когда Марсик хотел играть, он выбирал кого-нибудь из домашних, вставал на задние лапы, а передними мягко, лишь слегка выпуская коготки, похлопывал избранника по руке. Избранник в это время мог есть, или мыть посуду, или сидеть за компьютером. Не было никаких уважительных причин, освобождавших от обязанности дергать за веревочку. Откупиться от Марсика можно было только салфетками. Бумажные салфетки были его страстью. Из салфетки скатывали шарик и подбрасывали в воздух. Марсик взвивался вслед за шариком, конечно же, промахивался и делал вид, что все так задумано: он с самого начала планировал схватить шарик после того, как тот приземлится. А прыгнул он с единственной целью — навести на жертву (на салфетку) ужас. После этого Марсик бросался на шарик и катал его по полу, пока тот не переставал быть шариком. После этого он еще некоторое время таскал остатки салфетки в зубах, как мышь, пойманную во время трудной охоты в полевых условиях. Но Марсик не всегда ждал, пока ему кинут шарик. Иногда он добывал салфетки без спроса. Например, приходил, когда все обедали или ужинали, усаживался на свободный стул и некоторое время делал вид, будто ему очень нравится сидеть в такой приятной компании. Настолько приятно, что он даже позволит себе положить передние лапы на стол — только кончики в белых перчатках. Все видят, что они белые? Вот и хорошо. А на них можно устроить голову. Вот так. Против этого компания, конечно, тоже не будет возражать. Хотя Марсик отлично знал: залезать на обеденный стол лапами — теми же самыми, которыми он ходит по полу, — ему категорически запрещено. И поскольку других лап у него не было, это правило почти никогда не нарушалось. Даже сейчас появление передних лап на обеденном столе не могло в полной мере считаться нарушением, потому что Марсик клал их на самый краешек. А компания следила за ним с притворным спокойствием и любопытством. Через некоторое время Марсик намечал себе жертву — недалеко лежавшую салфетку, быстро вытягивал лапу, молниеносным движением подцеплял ее когтем, спрыгивал на пол и затевал с салфеткой борьбу, ради которой и было устроено все представление. Однажды ночью Марсик самым разбойным образом стащил со стола и растерзал на полу недельный запас новеньких разноцветных салфеток. Приглушенный шум битвы заставил маму подняться раньше обычного. Она вышла в кухню и обнаружила, что весь пол усыпан рваными бумажками. И еще мелкие клочки висят у Марсика на манишке, и несколько клочков — у хвоста. А он очень доволен жизнью. — Ах ты, безобразник, — сказала мама, еле сдерживая смех, и принялась убирать мусор. Но салфетки на ночь больше не оставляли. А на кухонный стол некоторое время ставили три больших кастрюли — вместо ночных сторожей, охранявших его поверхность. * * * И вот Марсик стащил со стола салфетку и принялся ее трепать. А все поглядывали на него и рассматривали фотографию. — Ну, да. Что-то есть, — папа с интересом вертел снимок в руках. — Взгляд действительно волчий. Я, правда, думаю, это случайный эффект. Так сказать, результат качества аппаратуры, помноженный на мастерство фотографа. — Сынок, поставь фотографию на видное место, — сказала мама. — Все-таки это один из первых твоих снимков. Да еще такой оригинальный! Костик прислонил фотографию к полке для дисков и подумал, что Марсик — даже с таким взглядом — получился довольно выразительным. Пришел Гришка. — Пойдем, я тебе кое-то покажу. Фотку с волчонком. На Марсика похож, — позвал его Костик. Гришка заинтересовался. Но удивить его Костик не смог: фотографии на столе не было. — Слушай, что-то не пойму: я сегодня получил из мастерской фотографии. Одну — с Марсиком — вот сюда поставил. — Ты же говорил, с волчонком? — Там Марсик на волчонка похож. В фотоателье мне даже не хотели фотографии отдавать. Сказали, редкий зверь — гибрид волка с кошкой. — Да ну? — восхитился Гришка. — Может, правда? — и стал искать Марсика. Марсик сидел под столом, повернувшись ко всему остальному миру задом, и был чем-то очень занят. Наружу торчал только хвост — молчаливое свидетельство того, что у Марсика дело серьезное и не стоит беспокоить его по пустякам. — Слушай, чем он там занят? Костик заглянул под стол. — Марсик! Ты что ешь? А-а-а-а… А ну, отдай! — Костик осторожно ухватил котенка за ноги и вытянул наружу — вместе с предметом, целиком поглотившим внимание котенка. А именно — с собственным изжеванным и изгрызенным портретом, на котором остался только волчий взгляд, а контуры изображения были полностью сведены на нет. — Мам, ты посмотри, что он сделал! — закричал Костик, отбирая у Марсика остатки своего шедевра.
— Ай-я-яй! — покачала головой мама, глядя на Марсика. Она всегда ему так говорила, а Марсик делал вид, что понимает. Все-все слова. И что он поступил плохо. И что так не поступают приличные коты. Приличные коты не берут без спроса чужие вещи с письменных столов, хотя им и можно залезать на эти столы своими лапами. А Марсик, конечно же, кот из приличной семьи. Но это надо каждый раз заново подтверждать — примерным поведением и выполнением установленных правил. После такой односторонней беседы с пассивным участием Марсика мама успокаивалась. Хотя, если смотреть фактам в лицо, пришлось бы признать: Марсик знает только два слова. Одно из них — его собственное имя, другое — «нельзя». А все остальные слова звучат для него примерно так: «Мяу-мяу-мяу-мяу!» Иногда длиннее, иногда короче. — Слушай, может, он оскорбился на вас за все эти подозрения? Будто его отец — волк, и он — не вполне кот? — хохотал Гришка. — А вообще это было бы здорово — гибрид кота с волком! * * * Все решили принять Гришкину версию — про оскорбленное Марсиково достоинство — и на некоторое время забыли про фотографию и про сложные гипотезы о происхождении котенка. До тех пор, пока в кухне не засорилась раковина. Прочищать засор пришел сантехник Сережа. Он быстро все сделал, скрутил свой шланг, снял перчатки и собрался уходить. Но как раз в это время Марсик появился в кухне, чтобы навестить свою миску. — Ого! — сказал Сережа. — Ну и кот у вас! — Что вы, это не кот, это котенок, — поспешила уточнить мама. — Ему всего четыре месяца. — Тем более, — веско сказал Сережа. Хотя что «тем более», было не совсем ясно. Марсик стал хрумкать сухой корм, а Сережа продолжал на него смотреть и минуты через две вынес свой приговор: — Ценный кот. Монгольский. — Монгольский? Почему монгольский? — удивился папа. — Есть такие — монгольские коты. Пушистые. Вот такого окраса. В степи живут. Он, небось, у вас темноту любит? В щели разные залезать? — Да, любит, — растерялась мама. — Но разве не все кошки охотятся ночью? — Монгольские коты, они особенно темноту любят. Потому как в норах живут. Ладно, пока. Пошел я. Папа протянул Сереже сто рублей. Сережа засунул деньги в карман спецовки, еще раз взглянул на Марсика и сказал, уже скрываясь за дверью: — Ценный кот! — Что-что? Татаро-монгольский? — ржал Гришка. — Вы же его из деревни привезли? Со среднерусской возвышенности? Или это результат кровосмешения в ходе трехсотлетнего ига? Папа, так сказать, кот-монгол, а мама местная. — Не ёрничай, — оборвала мама зарвавшегося Гришку. — Собачку «японский хин» видел? За ней что, хозяева в Японию ездят? Нет. В московском клубе собаководов покупают. И английского дога тоже. «Монгольский» — просто название породы. В этом что-то есть. Марсик действительно любил залезать в разные щели, дырки и тоннели. Он, например, обожал смотреть, как стелят постель. То есть не смотреть, а участвовать в процессе. Как только кто-нибудь встряхивал простыней, Марсик тут же прибегал и садился в самой середине кровати. Все остальное стелилось ему на голову. Сначала вверх-вниз взлетал пододеяльник, потом — одеяло или покрывало. Наконец все это опускалось на Марсика, и он оказывался в темной и мрачной пещере, выход из которой можно было проложить, только проползая на пузе некоторое расстояние. Это было приключение, и Марсик никогда не упускал возможности в нем поучаствовать. — Степные коты действительно существуют, — сказала мама. — И они действительно крупных размеров. В Монголии много степей. Наверное, они там водятся. Правда, эти коты вряд ли живут в норах. Скорее всего, просто мышкуют и поэтому не боятся засовывать морды и лапы в разные земляные дыры. Почему бы не допустить, что у Марсика в роду есть какой-нибудь степной кот? Это более вероятно, чем лев или волк. Эй, Марсик! Ты где? Марсик сидел на мамином столе, не проявляя никакого интереса к своей родословной. Он опять что-то жевал. — Марсик! Что это у тебя? На этот раз Марсик со смаком обкусывал фотографии с маминого школьного праздника, аккуратной стопочкой лежавшие на письменном столе. — Ну, что ты наделал? Миф об оскорбленном самолюбии Марсика, обвиненного в связях с волками, бесповоротно развеялся. Никаких претензий к маминым ученикам в костюмах бабочек и жуков у него не могло быть. — Кажется, я кое-что поняла, — сказала мама и достала пакет с новым свитером (совершенно новым!), который она недавно купила папе. Марсик услышал шелест, тут же насторожился, перебрался со стола, где уже не было ничего интересного (остатки фотографий у него отобрали), на диван, направился к пакету и стал деловито его обследовать, пытаясь добраться до клеевого края. — Ты разоблачил себя, Марсик! — торжественно сказала мама. — Не знаю, есть ли в тебе монгольская кровь. Но очевидно: ты наглая наркоманская морда, помешанная на клее! Это у тебя по наследству или как? Марсик не ответил и продолжил свои попытки засунуть голову в пакет. Мама отобрала у него зловредную игрушку, зашуршала пакетом, зашипела страшным голосом и захлопала в ладоши: — Ш-ш-ш! Лови пож-ж-жирателя фотографий! Марсик тут же задрал хвост и весело побежал спасаться. Потом вернулся с полдороги и выглянул из-за косяка: бегут за ним или не бегут? Мама шутливо затопала ногами: — Сейчас догоню, стра-ш-ш-шный котище! С-с-сын ехидны и утконос-с-с-са! Марсик тут же дунул обратно, вспрыгнул на подоконник и, сверкая глазами, высматривал оттуда столь необходимого для жизненного тонуса врага. — Монгольской ехидны и загорского утконоса, — уточнила мама вслед Марсику. — Сынок, подергай немного веревочку. Пойду ужин готовить. Больше происхождение Марсика не обсуждалось. Кактус с глазами Марсик любил сидеть на подоконнике. Мама специально сдвинула цветочные горшки, чтобы Марсик мог с комфортом устроиться у окошка и наблюдать мир «за стеклом». Комнаты выходили на широкий проспект, по которому в обе стороны бесконечным потоком двигались восемь рядов машин. Машины фырчали, троллейбусы пускали искры, иногда проносились автомобили с мигалками — все это Марсика совершенно не интересовало. Интересовали его птички — голуби и вороны, время от времени мелькавшие в небе. Марсик сидел на подоконнике и «считал» ворон. Появление каждой птицы было сигналом к большой охоте. Уши Марсика напряженно сдвигались вперед, он вытягивал шею и пригибался, готовясь к прыжку. Еще немного — и Марсик непременно, просто обязательно поймал бы эту ворону. Прямо за хвост. Если бы она — вот ведь зловредное существо! — не исчезла из поля зрения. Тут несправедливо обойденный судьбой охотник оглядывался вокруг, ища способ справиться с разочарованием, и принимал решение заняться прополкой! По весне мама высаживала в маленькие горшки крошечные росточки новых цветов. Они были еще слабенькими и не успели хорошенько схватиться за землю корешками. Марсик некоторое время оценивающе смотрел на эти ростки и приходил к выводу: их присутствие на подоконнике совершенно неуместно. После этого он хватал какой-нибудь росточек зубами за маленький листик, раскачивал его и вытаскивал из горшка. Некоторые растеньица Марсик бросал тут же — рядом с горшком. А некоторые еще некоторое время таскал в зубах по всей квартире — как мышку. Следы его сельскохозяйственной деятельности обнаруживались то на полу, то на кровати. Даже в ванной. — Зачем ты это сделал? Чем эти бедные кустики тебя не устраивают? — мама пыталась понять Марсика, его настойчивое желание искоренять зеленые насаждения. Она вкапывала в землю то, что можно было вернуть к жизни, и пыталась укрыть маленькие горшочки между больших цветочных горшков. Но Марсик с виртуозностью опытного сыщика отыскивал спрятанные растеньица, вытягивал их из укрытия своей цепкой монгольской лапой и опять выдергивал из земли.
Тогда мама грозилась отдать Марсика Юрию Куклачеву, знаменитому дрессировщику кошек: может, в цирке способности котенка к прополке найдут полезное применение. Или, придумывала мама для Марсика еще более страшную кару, она начнет сдавать его в наем, в крестьянские хозяйства. Там он будет трудиться от зари до зари, пропалывая свеклу и морковку. Правда, есть опасность, что после марсиковой работы на грядках вообще ничего не останется… — А я подскажу фермерам, чтобы они смазывали сорняки клеем! — фантазировала мама. Потом гладила Марсика и говорила: — Скучно тебе, котик, в каменном мешке. Вот ты и придумываешь себе хоть какие-то развлечения. — Скоро лето, Марсик. В Покров поедем, — обещал коту Костик. — У нас там тоже есть грядки. А полоть никто не любит. Будешь главным! * * * Солнышко и правда припекало совсем по-летнему, манило на улицу и обещало новую жизнь. На деревьях лопались почки, из земли пробивалась молоденькая травка, а у Гришки появились довольно заметные усики. В связи с этими особыми обстоятельствами ему в голову пришла идея — такая же свежая, как травка, почки и усики, — завести себе девушку. — Можно завести собаку или кошку; крысу или хомячка, — возмущалась мама. — Но девушку! В девушку можно влюбиться. О девушке можно мечтать. На девушке можно жениться, наконец! Но завести… — Маман, у тебя устаревшие взгляды! — важно разъяснял Гришка. — Сейчас все заводят девушек. Представь: идешь ты по улице. Ну, идешь себе и — ничего такого. А если ты с девушкой идешь, сразу видно: ты крут! — Это из чего же видно? — Ну, ты ее за руку держишь или обнимаешь. Вот и видно. — А из чего видно, что ты девушку завел? Может, это она тебя завела? Вот Марсик, например, уверен, что это он нас себе завел. Правда, Марсик? Но Марсик не желал отвечать. И Гришка принимался хохотать, как будто мама сказала что-то совершенно несуразное. Такое, чего на свете просто не бывает. А Костик, хоть и подозревал в маминых словах опасную правду, все-таки был на стороне Гришки. Костик в глубине души тоже мечтал завести себе девушку: ходить с ней, держать ее за руку и говорить приятелям: «Знакомьтесь: МОЯ девушка!» Пожалуй, так он не мечтал даже о собаке. * * * Костик ехал по набережной на велосипеде и вдруг услышал: — Эй, чувак! Стой! От неожиданности он резко затормозил: кто его обозвал? Этот кто-то сейчас получит! Костик соскочил с велосипеда — и обнаружил: перед ним стоит Гришка и держит за руку незнакомую девушку. На девушке была короткая розовая маечка, которая очень шла к ее светлым волосам. Между маечкой и джинсами светилась полоска голого живота. Свободной от Гришки рукой девушка прижимала к розовой маечке книжку в ярко-коричневой глянцевой обложке. Костик сразу отметил, что обложка очень красиво блестит на фоне розовой маечки. Девушка так держала книжку, что можно было прочитать: «Гарри Поттер». Сверху на маечке были написаны буквы «I love…». Но что именно «I love», загораживала книжка. Поэтому получалось «I love Гарри Поттер». — Знакомься! Это Лена! МОЯ девушка! — сказал Гришка. Костик не очень знал, что говорят в таких случаях — когда впервые встречают брата с ЕГО девушкой. Поэтому он довольно глупо улыбнулся и спросил: — Вы чего тут делаете? — Мы-то? — Гришка с веселой покровительственностью взглянул на Лену. — Гуляем. На солнышке греемся. Костик чувствовал, что Гришка прямо-таки раздувается от гордости, и, не зная, что делать дальше, стал дергать велосипедный звонок. Дзинь… Дзинь… Дзинь-дзинь-дзинь-дзинь… — Ты это, как думаешь, если Лену к нам в гости привести? Ну, на обед? Мама не испугается? — А чего ей бояться? — Костик почувствовал себя полномочным представителем маминых интересов. На самом деле он не был вполне уверен, что маме нечего бояться. Костик искал какие-нибудь веские аргументы, чтобы убедить себя и Лену с Гришкой, будто это действительно так. Но все аргументы куда-то делись. Они вдруг испарились, эти аргументы. И Костик брякнул первое, что пришло в голову: — Ей сейчас некогда бояться. Она про Винни-Пуха думает. — Про Винни-Пуха? — удивилась Лена. — Винни-Пух — мамин любимый литературный медведь, — с каждой минутой Костик чувствовал себя все глупее. — Ему в этом году восемьдесят лет исполнилось. — Это какой Винни-Пух — из мультика? — уточнила Лена. — Он что — такой старый? А я-то думала! Он же малюська — Винни-Пух! — Лена переливчато засмеялась и запела: Я тучка, тучка, тучка, Я вовсе не медведь! Гришка тоже стал хохотать и подпевать густым баритоном: Ах, как приятно тучке По небу лететь! Он замахал руками, изображая нечто среднее между тучкой и пчелой, и стал кружиться вокруг Лены. — Малюська! Из мультика! А такой старый! — продолжала заливаться Лена. — Ну, вообще-то он не из мультика, — Костик почувствовал, что начинает злиться — от этого их беспричинного общего веселья. — Он из книжки. Это потом про него мультик сняли. И он не старый. Просто его давно придумали. А мама школьный праздник готовит. Ей сейчас про другое думать некогда. Поэтому она не испугается, — сделал Костик неожиданный вывод. — Так что — приходите. И, чтобы сменить тему, кивнул на блестящую обложку, которую Лена прижимала к животу. На «I love Гарри Поттер»: — Читаешь? Нравится? — Очень! — Лена произнесла это с особым выражением лица, позволявшим безошибочно опознать в ней духовное существо. — Правда, я пока немного прочитала: пять страниц сначала и три — с конца. — С конца? — Костик не то чтобы удивился. Просто решил уточнить. — Ну, знаешь, за героев всегда так волнуешься, пока читаешь. Прямо все нервы себе истреплешь, — тут Лена немного скосила глаза, чтобы заглянуть в зеркальце велосипеда и оценить урон, нанесенный такими волнениями. Урон оказался не столь сильным, как она опасалась, и Лена уже совершенно спокойно подытожила: — Вот я и смотрю сразу, чем кончится. Чтобы не очень волноваться. К тому же, надо быть в курсе. — В курсе чего? — Ну, спросит тебя кто-нибудь, чем все кончилось. А ты не знаешь. Не прочитал еще. И неловко как-то. Вот и хочется быть в курсе. — А-а! — тут Костик решил, что пора прощаться. — Ну, я поехал! Пока! — Пока-пока, — мило улыбнулась Лена. — Пока, брат. До встречи! — на прощанье Гришка решил подпустить немного семейной теплоты. * * * — Мам, Гришкину девушку Леной зовут. Она «Гарри Поттера» читает, — поделился Костик с мамой свежей информацией. — И еще — они на обед к нам придут. В воскресенье. — В воскресенье? — Я их пригласил. Нечаянно. Само как-то получилось. Мама вздохнула: — Придется отменять репетицию, — и вдруг засуетилась. — Может, котлетки пожарить? Как ты думаешь? Папы, правда, не будет. Он в это воскресенье работает. Оно и к лучшему. Давай, мы сначала сами… Ну, познакомимся. В воскресенье Гришка с Леной пришли на обед. На Лене была короткая голубая маечка, под которой светилась полоска голого живота. Одной рукой Лена держалась за Гришку, а другой прижимала к себе книжку в темно-лиловой обложке с белыми разводами. Сверху на маечке можно было прочитать слова «Все будет», а на обложке — «Мураками». Получалось «Все будет Мураками». — Ты что — «Гарри Поттера» уже прочитала? — удивился Костик. — У меня еще будет время, — уклончиво ответила Лена. — А Мураками — тоже очень модный писатель. И обложка видишь какая красивая. Чтобы лишний раз убедиться в собственных словах, Лена взглянула на себя в зеркало. Костик должен был признать: лиловая обложка Мураками действительно подходит к маечке. Гораздо лучше, чем коричневый «Гарри Поттер».
Закрыть
 
За свет платить больше нет смысла! Легально снижаем расходы на 60%! Смотреть > > >
Надоел свисающий живот? Минус 9 КГ за 7 дней, если пить по утрам...
С помощью йода грудь растет как на " дрожжах"! Узнай как получить +2 размера
" Железные" мышцы за 3 дня! Даже в 70 лет! Читай как...

— И что же — вам нравится Мураками? — церемонно вмешалась мама.

— Ой, очень нравится. Правда, я пока немного прочитала: пять страниц сначала и три — с конца. Знаете, так волнуешься за героев, пока читаешь. Прямо все нервы себе истреплешь. Вот я и смотрю, чем кончится.

Тут Костик почувствовал себя Архимедом, который открыл Новый Закон. Он мог бы почувствовать себя кем-нибудь другим. Например, Ньютоном или Эйнштейном. Но почувствовал себя Архимедом. Из-за Гришки. Взглянул на него в этот момент, и в голову пришел Архимед.

Архимед прославился тем, что полез купаться в ванну, до краев наполненную водой. Гришка всегда поступал так же: наливал полную ванну воды и влезал в нее. Вода выплескивалась на пол. Тут обычно прибегал папа, заставлял Гришку вылезти и вытереть лужу — чтобы ни капли не просочилось к соседям на нижнем этаже, — и только после этого Гришка мог продолжить принимать ванну.

С Архимедом все обстояло иначе. Возможно, у него не было папы. Или соседей. Архимед влез в полную ванну, и на полу образовалась лужа. Но никто не стал вытаскивать его из ванны. Архимед совершенно спокойно сидел и смотрел на лужу. Смотрел, смотрел и вдруг понял: он вытеснил воду! В том объеме, который занял сам. В результате Архимед все-таки выскочил из ванны, но не для того, чтобы этот вытесненный объем вытирать. Он понял, что открыл Новый Закон, и голышом помчался по городу с криком «Эврика!»

Костик еле сдержался, чтобы не закричать «Эврика» — ведь он тоже открыл Новый закон! Закон чтения. Под названием «Пять плюс три». Читаешь пять страниц сначала, три с конца — и всегда в курсе!

Костик увидел, что и мама догадывается о существовании этого закона и потому смотрит на Лену как-то не так. Не совсем так, как надо.

— А вы, Лена, значит, не любите волноваться? — очень вежливо уточнила она.

Гришка почуял неладное и поспешил перевести стрелки:

— Это маман у нас волноваться любит, — хохотнул он. — Правда, маман? Ты все время волнуешься — по поводу и без повода? А вот и Марсик пришел! — Гришка решил, что Марсик поможет разрядить обстановку. — Смотри, Марсик, это Лена! Моя девушка.

Марсик вытянул шею и стал нюхать, чем пахнет от Гришкиной девушки.

— Ой, какой котик! — заверещала Лена и присела на корточки. — Ой, какой хорошенький! А что это у него мордочка такая несимметричная? Слева щечка черная, а справа — с белым пятнышком? Замазать надо! А то некрасиво. Пусть обе щечки одинаковыми будут. Иди, иди сюда! Меня все кошки любят, — заявила она, слегка повернувшись к нам. — Сразу на руки идут.

— Но Марсик ни к кому не идет на руки, — осторожно заметила мама. — Он очень самостоятельный и не любит, когда ему навязывают ласки.

— Ну, да! Не любит! Сейчас полюбит! Как миленький! — Лена вдруг хищно ухватила Марсика и прижала к себе. — Вот и славненько!

Марсик напрягся и замер. Потом вдруг дернулся, уперся задними лапами в голый Ленин живот, вывернулся из рук и дал стрекача.

— Ай!

У Лены на голой полоске под маечкой стали проступать красные следы Марсиковых когтей. Как в детской книжке «Волшебные картинки».

— Ну, вот! Я же предупреждала! Подожди! Я сейчас перекись достану, — от расстройства мама без предупреждения перешла на «ты».

Пока она прижигала следы когтей на Ленином животе, Гришка суетился вокруг, подбадривая Лену глупыми шуточками и сомнительными обещаниями, что «до свадьбы у нее все заживет».

— Вы что же — и не накажете его? — в голосе Лены появились капризные нотки. — За то, что царапается?

— Мы никогда не наказываем Марсика, — сухо заметила мама. — Он прекрасно понимает слово «нельзя». К тому же он поцарапал тебя нечаянно — потому что испугался.

— Ну, ладно, Ленка! Сама виновата! — Гришка вдруг перекинулся на мамину сторону. — Не надо было его хватать. Чего теперь жаловаться?

— Но как я пойду по улице с такими метками? Что обо мне люди подумают? — И Лена, ища утешения, скосила глаза в сторону зеркала.

Костик хотел сказать, что можно держать «Мурками» чуть пониже, и тогда красных точек не будет видно. Но мама предложила более удобный вариант.

— Я одолжу тебе пудру. Припудришь ранки, и следов не будет заметно, — заверила она Лену. — А сейчас давайте обедать. Вы же на обед пришли?

— Давайте, давайте! - засуетился Гришка. — У нас сегодня что? Неужели котлетки?

— Котлетки, котлетки, — примирительно заворчала мама.

— Обожаю котлетки. Ленка, проходи. Ой, маман, знаешь, мы тебе подарок принесли. Вот. Лена выбирала!

Гришка бросился обратно в прихожую, притащил в кухню пакет и достал оттуда маленький колючий кактус в горшочке.

— Правда, забавный? — Лена уже расслабилась и позволила себе снова незаметно взглянуть в зеркало.

К колючкам кактуса были прицеплены бумажки, изображающие глаза и нос.

— Гриша сказал, вы не любите срезанные цветы. И мы решили подарить вам цветок в горшочке. Вам нравится?

— А зачем кактусу глаза? — не поняла мама.

— Маман, ну ты совсем! Это ж для прикола! Как в анекдоте: сидит в горшке грустный кактус. Его спрашивают: кактус, кактус, ты чего грустишь? А он отвечает: я не кактус. Я ежик. В норе застрял.

— А я тоже анекдот знаю, — вмешался Костик. — Ежика спрашивают, ты чего такой колючий? А он отвечает: я не ежик, я мышка. Просто болею.

Мама почувствовала, что сопротивление бесполезно.

— С глазами так с глазами, — вяло согласилась она. — Пусть пока здесь постоит. А вы идите мыть руки.

Гришка устроил Лене экскурсию по квартире, а мама принялась накрывать стол. Она ходила из кухни в комнату, а Лена с Гришкой ходили из одной комнаты в другую, из комнаты в ванную и обратно. И Костик тоже ходил туда-сюда. Поэтому прошло изрядно времени, когда все, наконец, снова собрались в кухне. Стол был накрыт, как на Новый год. И там, среди тарелок с салатами, между селедочницей и фаршированными помидорами, стоял маленький цветочный горшочек. Вокруг него была рассыпана земля. А внутри — там, где должен был сидеть кактус с глазами, — ничего не было.

— Где же кактус? — удивилась Лена.

Все благоразумно промолчали. Костик искал глазами Марсика, но его не было видно. «Кактус ведь колючий, — подумал Костик рассеянно. — За что же Марсик его ухватил? Неужели — за колючки?»

Мама быстро смахнула со стола землю и скомандовала:

— Все. Давайте рассаживаться! Лена, ты куда хочешь сесть? Садись в это кресло. Мы всегда усаживаем в него дорогих гостей.

Все могло сложиться иначе, не будь в кухне настенного шкафчика. Дело даже не шкафчике, а в зеркале, которое украшало его дверцу. Не будь этого зеркала, Лена бы, может, взглянула на место для дорогих гостей, куда ей предстояло сесть. А так она смотрела на себя в зеркало и садилась в кресло спиной, придерживая его за ручки. И когда она в это кресло села, ее лицо вдруг странно вытянулось. А глаза и рот внезапно стали круглыми. Секунду-другую Лена смотрела мимо нас невидящими круглыми глазами, и ее рот сначала тоже был просто круглым. Потом раздался оглушительный визг. Лена вскочила с кресла и, не переставая визжать, кинулась в ванную комнату.

— Неужели? — ахнула мама. — Неужели Марсик бросил кактус в кресло?

— Нет здесь никакого кактуса, — сообщил Костик, исследуя покинутую Леной поверхность. — Одни глаза. — И показал на прилипшие к ворсинкам кресла кусочки бумаги.

— Тем хуже для Лены! — горько констатировала мама.

Несмотря на трагичность ситуации, Гришка не мог не восхититься кровожадностью Марсика.

— Это что — кошачья вендетта? Месть за то, что его схватили и хотели сделать симметричным? — уточнил он.

— Не надо приписывать Марсику злые намерения, — раздраженно оборвала Гришку мама. — Он не хотел ничего плохого. Бросил кактус, где пришлось. Без всяких задних мыслей. Костик подумал, что Лене это вряд ли удастся объяснить. Она уже перестала визжать, заперлась в ванной и включила воду, чтобы заглушить свои рыдания и бесполезные попытки «посторонних» прийти ей на помощь. Не могла же она сказать: «Освободите меня, пожалуйста, от этого кактуса! Он воткнулся в меня там-то и там-то!» Она даже Гришке не могла этого сказать, потому что хоть Лена и была Гришкиной девушкой, но не до такой же степени! Поэтому Лена одиноко страдала в ванной и как-то спасала себя сама. Потом мама поила ее успокоительным. Но это мало помогло.

И в конце концов Лена сказала Гришке, что больше не желает знать ни его, ни его зловредного кота. При этом Лена очень выразительно окинула взглядом всех остальных, чтобы и они на свой счет не заблуждались. Хлопнула дверью и ушла, так и не воспользовавшись пудрой. Будто бы ей нарочно подложили кактус в кресло. * * * Прошло несколько дней. Гришка пытался вернуть окружающему миру прежние очертания, но у него ничего не получалось. Он звонил Лене — она бросала трубку. Он стоял у нее под окном — она не выходила. Потом Лена вдруг позвонила сама и заявила, что готова снова стать Гришкиной девушкой, если он принесет к ее ногам шкуру своего гадкого кота. Она ведь не знает, что это Марсик вырвал кактус из горшка? — удивился Костик. — Может, догадалась? — предположил Гришка. Скажешь! Где ты еще видел котов, способных к прополке? К тому же Марсик не знал, что она сядет в это кресло. Он ни в чем не виноват! — Да она просто глупая какая-то! — вдруг сказал Гришка. — Еще закрасить его хотела. Помнишь? Все кошки ее любят! Прям уж! — Слушай, а может, мама была права. Может, она считает, будто это она тебя завела, а не ты ее? — Ну, ты скажешь! Но Гришка внезапно утешился. И решил, что девушек пока заводить не стоит. Вот завели Марсика — и хватит. Пулька За три дня до отъезда на дачу мама с папой отправились в зоомагазин покупать для Марсика перевозку. «Кошки не любят ездить. Они не сидят на сиденьях автомобилей и не смотрят в окно, как собаки. Они кричат и пытаются убежать. А еще из них сильно летит шерсть, — сказала мама. — Перевозки придуманы специально для того, чтобы кошки меньше пугались, а хозяевам в дороге было бы легче терпеть ужасное кошачье поведение». Зоомагазин, в который приехали мама с папой, был очень хороший, и там продавалось много всякой всячины: птички, рыбки, хомячки, бурундучки, ящерицы, разный корм, клетки, тазики, коврики, игрушечные косточки и игрушечные мышки, комбинезоны, бальные платья и парадные костюмчики для собак, замысловатые расчески для длинношерстных животных и звериная косметика. Сумки и клетки-перевозки занимали целую полку. Их было видов семь или восемь. Может, даже десять. Поэтому мама с папой растерялись. — Вы не посоветуете, что нам купить? — немного смущаясь, обратился к продавцу папа. — Какую перевозку для кота? — Да хоть эту! Не перевозка — мечта! — сказал продавец и достал с полки клетку величиной с небольшой дом. У клетки были цветные застежки, резные ставенки и ажурные решеточки на окнах и пять открывающихся дверок. — И сколько стоит эта мечта? — осторожно поинтересовалась мама. Продавец назвал цену. Мама тихонько ахнула. «Если мы купим именно эту мечту, — шепнула она папе, — то долгое время не сможем мечтать ни о чем другом». — А еще что-нибудь вы можете предложить? — снова вежливо спросил продавца папа. — Да у нас все хорошее, — увильнул продавец от прямого ответа. — У вас кто? Кот? Вот и представьте себя на его месте. В какой перевозке вы бы хотели ехать? Какая кажется вам уютной, ту и покупайте! — Я бы чувствовала себя уютно вот в этой симпатичной маленькой сумочке, — тут же сказала мама, указывая на самую простенькую и дешевую перевозку. — Ты рассуждаешь, как кошка, которая по размерам намного меньше Марсика, — возразил папа. — Марсик не сможет здесь даже лечь. Лично я с удовольствием путешествовал бы вот здесь. — И папа ласково погладил изящный домик, похожий на тот, что уже показывал продавец, но немного меньших размеров, с одноцветными застежками и всего с тремя дверцами. — Ты же все равно пока остаешься дома? — мама поторопилась напомнить папе, что отпуск у него еще не начался и везти Марсика на дачу придется ей. — К тому же, скажи, зачем коту в дороге этот узкий балкончик, подвешенный под окном? Предположим, ты — крупный кот. Разве ты сможешь воспользоваться балконом по назначению? Я вообще не понимаю, зачем он здесь. — Ну, это для красоты. Чтобы хозяева радовались внешнему виду кошачьего дома. — Меня этот балкончик совсем не радует, — насупилась мама. — Он меня огорчает. Потому что за него придется дополнительно платить. А Марсику, который будет сидеть внутри, все равно, есть снаружи какой-то бессмысленный балкон или нет. — Ну, ладно, — вздохнул папа, расставаясь с мечтой о путешествии в доме с балкончиком. — Давай купим вот эту перевозку. Она не очень большая, но и не маленькая. Здесь Марсик сможет лечь, и вентиляция хорошая. * * * Марсику перевозка очень понравилась. Он ведь не знал, что ему придется в ней куда-то ехать. Поэтому он тут же влез в новый домик и стал хитро оттуда на всех посматривать. А мама с папой радовались, что сделали правильный выбор. Но в день отъезда все изменилось. Не было времени ждать, пока Марсик решит навестить передвижной домик по собственной инициативе: пришлось его туда запихнуть. Когда решетчатую дверцу закрыли, Марсик стал жалобно мяукать и царапать решетку лапой. «Марсик, надо потерпеть, — стала успокаивать его мама. — Вот приедем в Покров, там будет травка и свежий воздух. Все неприятности окупятся. Поверь!» Марсик слышал, как мама долго говорила: «Мяу-мяу-мяу. Мяу-мяу-мяу, мяу-мяу-мяу, мяу-мяу-мя». Но почему его надо было запирать, не понимал. Мама вздохнула, Костик тоже вздохнул, взял клетку с плененным котом и понес на улицу. Тут Марсик испугался еще больше: он ведь никогда не выходил из квартиры. А уж когда сели в машину, от страха, от запаха бензина, от звуков двигателя, от дрожания и дребезжания своего домика и оттого, что все происходит против его воли, Марсик начал кричать в полный голос. Коллективное сострадательное «Мяу-мяу!» его совершенно не успокаивало. Он высунул язык, тяжело дышал и капал слюной. Мама надеялась, что в пути Марсика укачает и он заснет. Через некоторое время он действительно тяжело задремал, но на каждом светофоре просыпался и жалобно мяукал. Так что сидевшие в машине всю дорогу приговаривали: «Ничего-ничего! Ничего-ничего! Скоро доедем! Скоро доедем!» Когда же путешествие, наконец, закончилось, несчастный Марсик, обретя свободу, тут же залез под дачный диван и спрятался в самом дальнем и темном углу. — Ладно, не будем к нему приставать. Пусть посидит в укромном местечке. Выйдет, когда успокоится, — сказала мама. Все бегали из дома на улицу и обратно, таскали вещи и развешивали сушиться отсыревшие за зиму одеяла. Потом Гришка с Костиком вышли в сад, сгребли в кучу сухие прошлогодние листья и разожгли костер. И хотя он целиком состоял из мусора, Гришка умудрился поджарить на нем неизвестно откуда взявшуюся сосиску. — Ты уже почти дядя, с усами, — сердито говорила мама. — А не можешь удержаться, чтобы не стащить со стола кусок. Ну почему нельзя дождаться вечера, собраться у костра и нормально отпраздновать приезд! Гришка не испытывал ни малейших угрызений совести. — Мам, а мне можно сосиску? Умираю, как есть хочется. — Костик чувствовал, как перечеркивает и без того сомнительный эффект маминой воспитательной беседы, но ничего не мог с собой поделать. Мама пожала плечами, буркнула что-то про бородатых младенцев, а потом выдала полбуханки черного хлеба и пять сосисок — три Костику и две Гришке. Ведь одну сосиску он уже съел! — И запируем на просторе! — пел густым баритоном Гришка, поворачиваясь к огню то одним, то другим боком и размахивая палкой, на которой была нанизана обгоревшая горбушка. Костику тоже было весело. Вот оно, долгожданное лето! Началось! — Сынок, загляни-ка под диван, — попросила мама Костика, когда все вернулись в дом. — По-моему, Марсику пора вылезать. Костик постарался что-нибудь разглядеть в темной глубине. Это было непросто, и ему показалось, что никакого Марсика там нет. — А где же тогда Марсик? — испуганно спросила мама. — Кто-нибудь видел Марсика?
Костик и мама стали бегать по дому, заглядывать во все углы и звать: «Марсик! Марсик! Марсик!» — Да что вы психуете? — Гришка был само спокойствие и рассудительность. Будто не он три часа назад стащил со стола сосиску. — К чему психовать? Это же КОТ! Пусть хоть здесь поживет нормальной кошачьей жизнью! — Я не мешаю КОТУ жить своей жизнью, — рассердилась мама. — Я просто хочу знать, где именно проходит эта жизнь. И снова стала звать: — Марсик! Марсик! Да вот же он! Марсик, что это у тебя! Марсик появился со стороны балкона и что-то держал во рту. — Где ты взял эту дохлятину? — удивилась мама. Марсик, видимо, решил что-то объяснить маме и поэтому немного разжал челюсти. «Дохлятина», то есть бабочка, упала на пол, но тут же затрепетала крылышками, пытаясь взлететь. Марсик подпрыгнул, с неожиданной ловкостью снова схватил ее и — проглотил. Тут все поняли, где он ее взял: ПОЙМАЛ! Сам. На балконе. Глаза Марсика возбужденно поблескивали. У него тоже началось лето. Умей Марсик говорить, ему пришлось бы признать: стоило два часа помучиться в перевозке, чтобы попасть на дачу. Но так как говорить он не умел, окружающие должны были догадаться об этом по его виду. Марсик выходил в огород, садился, обернув задние лапы хвостом, прищуривался и нюхал воздух. Можно было поклясться, что в этот момент он улыбается. Вообще-то считается, что кошки не умеют улыбаться. Этой способностью был наделен один-единственный в мире кот — Чеширский. Да и тот обладал дурацкой привычкой растворяться в воздухе, оставляя улыбку болтаться без присмотра. Марсик не собирался растворяться. Он весь был одна сплошная пушистая улыбка. Улыбка окружающему миру, который так интересно пахнет! Конечно, Марсик сохранил верность некоторым привычкам городской жизни. Он по-прежнему ходил в туалет дома, в свое любимое корыто, которое приехало вместе с ним на дачу. И на птичек охотился так же, как делал это, сидя на подоконнике в Москве. Однажды Костик вышел из дома и увидел: Марсик распластался по земле и куда-то сосредоточенно ползет. Будто он — мастер маскировки, и его — такого бурого и лохматого, лежащего на брюхе прямо посреди двора, — никому не видно. — Ты куда, Марсик? На дальней яблоне, почти на самой верхушке, суетилась стайка синиц. Марсик, судя по всему, изображал охоту на крупную дичь. — Шел бы ты в огород — бабочек ловить! — дружески посоветовал ему Костик. Тут птички вспорхнули и улетели. Марсик вскочил, пытаясь напоследок напугать синиц своим хищным взглядом, потом посмотрел на Костика и мяукнул, призывая поиграть. Костик зашипел, затопал, и Марсик пустился удирать. Однако скоро он перестал навязывать людям эту смешную, но обременительную обязанность — играть с ним. В жизни Марсика появилась Пулька. Пулька — совсем мелкая, ростом с полкошки, — жила в соседнем дворе, у тети Веры и Большого Лени, сына тети Веры. Большой Леня был действительно очень большим и носил соломенную шляпу с круглыми полями. Работал он на лесопилке, а когда был дома, с утра до вечера копался в железных внутренностях доисторического автомобиля. Большой Леня надеялся, что автомобиль когда-нибудь заведется. Но автомобиль не хотел лишать Леню смысла жизни и не заводился. В общем, Большой Леня больше всего на свете любил этот автомобиль. Ко всему остальному он в целом был равнодушен. Кроме Пульки. Пулька занимала в Ленином сердце второе по счету место. «Вот недомерок-то! — ласково говорил он, прижимая к себе Пульку, и объяснял: — Видно, у ней нарушения в организме. Вот она до нормальной кошки и не выросла. Зато мышей как ловит! Ух, как! Ни одной за зиму не осталось. Среди больших кошек таких еще поискать надо!». Хотя судьба не обошла Пульку хозяйской любовью, как большинство деревенских кошек, жила она впроголодь. С появлением соседей Пулька сразу почуяла: где-то в доме есть миска, до краев наполненная едой. Миска действительно была и принадлежала Марсику. В мамином справочнике было написано: приличный кот в приличном доме должен есть, когда захочет и сколько захочет. Поэтому миску никогда не убирали и только время от времени досыпали в нее свежего корма. Пульку это очень устраивало. И обстоятельство, что миска принадлежала Марсику, ее нисколько не смущало. Нужно было только выяснить, где находится заветная щель, через которую можно к этой миске пробраться. Марсик не подозревал об истинных намерениях Пульки. Увидев ее в первый раз, он пришел в неописуемый восторг, тут же отменил все дела по исследованию дальних пределов огорода и остался во дворе. А Пулька только мельком взглянула на Марсика — опасен или не опасен? — поняла, что никакой опасности нет, и тут же потеряла к нему всякий интерес. Марсик не желал замечать равнодушие кошки. Некоторое время он просто смотрел на забавную незнакомку. А потом вдруг неожиданно припал к земле, затанцевал задними ногами, готовясь к прыжку, сильно оттолкнулся, бросился на Пульку и… И ничего. Просто подбежал к ней и сел рядом. Пулька вяло отскочила. Марсик снова прыгнул. Тогда Пулька отбежала чуть дальше, спружинила и тоже прыгнула в сторону Марсика. Марсик радостно кинулся в кусты, спрятался там и из этого сомнительного укрытия стал выслеживать Пульку. Пульке, впрочем, вся эта бессмысленная беготня скоро надоела. Она посчитала, что на сегодня разведка закончена, и отправилась по знакомой тропинке в сад. Марсик припустил за ней. Пулька пару раз досадливо обернулась и, желая отделаться от навязчивого спутника, прибавила скорости, а потом с разбегу вскарабкалась на крышу. Марсик полез за нею. — Ой-ой-ой! — запричитала мама. — Он не упадет? Костик, как и мама, смотрел на гимнастические упражнения коротконогого Марсика с некоторой опаской. Марсик сильно смахивал на маленького медведя, и от него не ожидали особой ловкости. Однако с трюками Пульки он пока справлялся, хотя выглядел не так грациозно и производил гораздо больше шума. — Смотри-ка, — попробовал Костик успокоить маму, — он вполне! На уровне! — Да поймите вы, наконец, это КОТ! — опять попытался вразумить домашних Гришка. — КОТ! Ему положено уметь лазить. — Мало ли, кому что положено! — мама стояла, задрав голову, и не спускала с Марсика глаз. — У него же нет никакого опыта. Он провел детство в каменном мешке. Марсик влез на крышу и стал обозревать оттуда окрестности. — Эй, медведь, слезай! Грохнешься! — Костик попытался образумить кота. Но Марсик был настроен покорять новые пространства. Очень скоро, бегая за Пулькой, он выучил разные хитрые маршруты: с балкона — на крышу, с крыши — на сарай, с сарая — в соседний огород — и стал исчезать из поля зрения. Мама очень волновалась, бегала по саду и звала: — Марсик! Ма-а-арсик! Ты где? Костик тоже бегал и кричал: — Марсик-Марсик-Марсик! Только Гришка важно говорил: — Оставьте животное в покое! Это же КОТ! Пусть ведет полноценную кошачью жизнь! Вечером все выходили в сад — подсмотреть падающую звезду и загадать желание. В саду стояла тишина. Совсем не такая, как в городе: ничего не слышно — вот и тихо. Эта тишина была наполнена запахами и звуками, похожа на глубокий таинственный колодец, через который герои разных сказок попадают в другие миры. Но стоило поверить в прекрасное, как где-то по соседству страшными вибрирующими голосами начинали завывать коты. Мама тут же вздрагивала и спрашивала: — Вы не видели, в какую сторону пошел гулять Марсик? Неужели туда? Что он там забыл? Ведь он еще маленький! Его могут обидеть! — Ну, понимаешь, — пытался объяснить Костик маме. — Это как местная дискотека. Только для котов. На дискотеке всегда немного опасно. Вдруг побьют? Это щекочет нервы, и потому интересно. Помнишь, как я хотел сходить на покровскую дискотеку? — Тебе хватило одного раза, чтобы больше не хотеть. А в Марсике я совершенно не уверена, — вздыхала мама. — К тому же неясно, во сколько эта дискотека закончится. Время от времени кошачье сборище, как и положено на дискотеках, завершалось массовой дракой, и тогда Марсик, взъерошенный и напуганный, возвращался домой кружным путем, подолгу отсиживаясь в кустах и отыскивая тропки, свободные от местных головорезов. Мама и Костик сидели и ждали, когда же он, наконец, появится. И не могли лечь спать. И держали открытой дверь — на тот случай, если Марсик придет со двора, и форточку — если он придет через крышу.
А вообще Марсику на даче было хорошо. Он валялся в песке, грелся на солнышке, ел свежую травку и купался под мелким дождиком. Шерстка у него стала гладкая и блестящая, и он все чаще походил на пушистую улыбку. Быстро усваивая уроки вольной кошачьей жизни, Марсик научился вечерами пробираться в соседний двор, где жила Пулька, подкарауливал ее и вынуждал играть в догонялки. — Как вы думаете, можно назвать это кошачьей дружбой? — спрашивала мама. Пока Костик думал, наблюдая из окна темные силуэты скачущих в ночи кошек, Гришка успевал высказаться. — Не верю женщинам, — произносил он тоном бывалого человека, немало повидавшего за шестнадцать лет жизни. — Не верю, даже если эти женщины — кошки. Как говаривал старина Винни-Пух, «никогда не знаешь, что случится, если имеешь дело с пчелами!» Я имею в виду — с женщинами. Мама от него отмахнулась: «Тоже мне — специалист по женскому вопросу!» Но через пару дней, войдя в комнату, она увидела, как к окну метнулась маленькая юркая тень, а Марсикова миска была вылизана до дна. — Так! — сказала мама. — Пулька высмотрела, каким путем Марсик возвращается домой, проникла за ним на балкон и обнаружила его миску. — Коварная кошачья женщина! Прикидывается другом, а в голове лишь одна мысль — полопать за чужой счет! — Гришка чувствовал себя оракулом, пророчества которого оправдались. У древних греков оракулами назывались специальные жрецы, предсказывавшие будущее. Без предсказания греки не могли сделать ни шагу. Хотя, если честно, что-либо понять из этих пророчеств было совершенно невозможно. Один царь спросил, надо ли ему идти на войну, а ему ответили: «Пойдешь — погубишь великое царство». Царь обрадовался и пошел. Проиграл войну и спрашивает: «А как же пророчество?» Оказалось, речь шла о разрушении его собственного царства. Но это все мелочи. Они касались тех, кому предсказывали, а не самих оракулов. Оракулов чтили и почитали — независимо от последствий их предсказаний. Поэтому Гришка был не прочь закрепить за собой эти функции. Но мама, несмотря на очевидное Пулькино вредительство и вылизанную миску, не похвалила Гришку за ясновидение и не выразила желания обращаться к нему впредь. — Придется переставить миску с балкона в комнату, — решила она. — Надеюсь, туда даже эта проныра залезть не осмелится. Миску переставили поглубже в дом. Но Пульку эти смешные меры предосторожности не остановили. Она с воровским бесстыдством пробиралась в комнату, чуть ли не под мамину кровать, и в один присест поглощала порцию, которой беспечному баловню Марсику хватило бы на три дня. — Эта нахальная Пулька хочет нас разорить! — возмущалась мама. — Скоро придется перевести Марсика на диету из бабочек. У Пульки, без разрешения кормившейся в чужом доме, были уважительные причины: она ждала котят. Об этом нам сообщил Большой Леня. Где в маленьком тельце этой полукошки могли разместиться еще и котята, было не очень понятно. Но есть Пулька хотела и за себя, и за тех, кто прятался у нее внутри. Маму это отчасти утешало. Она была не прочь прикармливать Пульку, но на крыльце и чем-нибудь попроще, чем дорогой корм, который папа привозил Марсику специально из Москвы. Тем более что Пулька вряд ли могла считаться гурманом. Но недоверчивая кошка предпочитала не клянчить, а воровать. И с этим поневоле приходилось мириться. * * * Внезапно продовольственные налеты Пульки прекратились. Два дня Марсик тщетно сидел во дворе у Большого Лени, подкарауливая коварную кошачью женщину, которую по наивности принимал за свою подругу: Пулька не появлялась. — Видно, котиться ей время пришло, — объяснил Большой Леня. — Только где у нее гнездо, не знаю. Везде глядел! Ни следа, ни зацепочки. Пулька появилась через три дня — неизвестно откуда, вылакала из блюдечка молоко и опять исчезла — неизвестно куда. Большой Леня хотел ее выследить, но не смог. — Спрятала котят! Да как спрятала! Вот ведь хитрая бестия! Полкошки, а ума — на целых десять! — восхищался он. Прошло еще три дня, и котята обнаружили себя сами. Летний день обещал быть сухим и теплым. На тоненьких веточках вишен наливались ягоды и уже радовали глаз своими красными пятнышками. Но что-то было не так. Какой-то неправильный звук наполнял воздух. Час от часу он становился все сильнее. Марсик сидел на балконе и нервно поводил ушами. — Вы слышите? — спросила мама. — Что это? — По-моему, котята пищат. Надо сказать Большому Лене. Большой Леня был мрачен, как туча. Пульки нет. Со вчерашнего дня не показывалась. Вот они и кричат — от голода. Я по писку ихнему гнездо нашел. Знаете, где она котят спрятала? За обшивкой вашего дома. Сразу вспомнилась тень на балконе, бесследно исчезавшая при чьем-нибудь появлении, и напряженный Марсик у маленькой дырки в стене. Между досками обшивки и бревенчатой стеной дома было некоторое пространство, но лишь полукошка Пулька могла выбрать такую узкую щель для своих котят. Никто, кроме нее, не смог бы туда пролезть. Писк становился все громче и отчаянней. Костик больше не мог читать, взял книжку и пошел в сад. В самом дальнем его конце уже сидел Гришка и с видом глухого Бетховена щипал гитару. Не отпуская струн, Гришка взглянул поверх Костиковой головы и, как бы между прочим, спросил: «Ну, как? Все кричат?» Костик кивнул, сел рядом и стал смотреть на деревья. Здесь писка котят слышно не было. Через щель в заборе было видно, как в соседнем дворе то и дело появляется Большой Леня и бессмысленно ходит туда-сюда. «Жду до вечера, — договаривался он сам с собой. — Что мне с котятами-то делать? Без матери?» Пулька так и не появилась. И к вечеру писк стал непереносимым. Костик увидел, как Большой Леня идет через двор с топором в руках. — Мам, зачем Лене топор? — Наверное, хочет вскрыть обшивку. По-другому до котят не добраться. А пойду-ка я с ним поговорю, — вдруг решила мама, накинула куртку и быстро вышла. Тук. Тук. Кряк. Крах! Костик прислушивался к звукам топора, и сердце у него прыгало то вверх, то вниз. Гришка уже не мучил гитару, а играл на компьютере в какое-то «Догони-убей», не желая принимать близко к сердцу неисправимую реальность. В стену перестали колотить, а писк котят, наоборот, стал вдруг очень громким. Потом все стихло. Еще через некоторое время Большой Леня позвал маму: — На вот! Вишь — беленький какой. Попробуй воспитать. * * * Мама вернулась, прижимая к груди пищащий комочек. — Пулькино наследство, — коротко сказала она, показывая крошечного котенка. — Хорошо, что глазки открыл уже. Давайте попробуем его покормить. Когда-то в детстве мама кормила из соски щенка. «Щенок, конечно, — не шестидневный котенок, но какой-то опыт у меня есть, — сказала она. — И вообще, я слышала, как это делают. Нужен маленький пузырек и резинка от пипетки». Мама разбавила молоко теплой водой и налила в чистый пузырек, где когда-то хранились капли от насморка. Гришка натянул на пузырек резинку от пипетки и проделал в этой кошачьей соске дырочку. «Если удастся заставить его пить, мы его выкормим!» Мама села на стул, положила котенка к себе на колени брюшком кверху, слегка разжала ему челюсти, капнула на розовый язычок молока и вложила в рот соску. Почувствовав молоко, котенок сглотнул и этим своим движением выдавил из соски новую каплю. Что-то он, видимо, понял, потому что молоко в пузырьке стало убывать. — Гляди, гляди, пьет! — с облегчением зашептал Костик. Пузырек опустел наполовину, котенок выпустил соску изо рта и заснул. Все перевели дух. — А чего так мало выпил-то? — посетовал Гришка. — Полпузырька всего. — В этом вся беда. Он же маленький. И желудочек у него маленький. Есть ему надо понемногу, но часто. Так что придется нам друг друга подменять. Как запищит — сразу кормить. Мама взяла маленькую корзинку, постелила туда мягких тряпочек, а сверху затянула большой тряпкой, чтобы Марсик без спросу не сунул туда любопытный нос.
Когда кот вернулся с прогулки, мама решила показать ему новое приобретение. — Пульки больше нет, Марсик, — сказала мама. — Никто не знает, что с ней случилось. Зато посмотри, кто у нас теперь живет. Марсик заглянул в корзинку, вздыбил шерсть и зашипел. — Ну вот, я-то думала, ты обрадуешься! Это же Пулькин ребенок. Вырос, был бы для тебя приятель! — тут мама улыбнулась. — Ел бы с тобой из одной миски. Да ладно, не переживай. Мы этого котенка для Большого Лени должны выкормить. Чтобы у него от Пульки память осталась. Мама снова закрыла корзинку и стала гладить Марсика. Марсик жмурился и тихонько урчал. В этот вечер всем хотелось его гладить, и все тайно думали нехорошую мысль: «Что, если б Марсик вчера увязался за Пулькой?» Котенок был беленький и длинноволосый. — Прямо хоть кудри ему завивай! Как ангорский, — удивлялась мама. — И где это Пулька ему такого папу подыскала? Неужели из местных? Все время котенок проводил в корзинке, то есть спал. Просыпался он только для того, чтобы попить молока из своей смешной пузырьковой соски. Раз в день мама протирала ему шерсть влажной ваткой. — Будь у тебя мама, она бы тебя вылизывала. И животик бы тебе языком массировала. И попку мыла. Но ты у нас несчастный, сирота. Придется тебе ватку терпеть — пока сам мыться не научишься, — приговаривала мама. Через две недели котенок заметно подрос и стал выбираться из корзинки. Он готов был считать маму Гришки и Костика своей и потому желал теперь спать рядом с ней, а не в корзинке. — Нет, дорогой, так не годится, — вздыхала мама. — Место уже занято. У нас Марсик живет. А тебе надо быстренько учиться есть из блюдца и отправляться к настоящему хозяину. Ну-ка, давай попробуем. Мама налила в блюдце теплого молочка и ткнула котенка мордочкой. Котенок попятился, присел и стал облизываться. — Давай-ка еще! Котенок снова облизался. А потом осторожно по





© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.