Последняя вершина

К 1994 году я мог сказать, что успешно выполнил большую часть плана, который мы с моим богатым папой составили в 1974 году. Я достаточно уверенно мог контролировать большинство компонентов треугольника Б—И, научился разбираться в законах, чтобы разговаривать с юристом и (или) бухгалтером. Я также знал разницу между формами организации бизнеса (S- и С-корпорациями, КОО, ТОО, полными товариществами) и когда какую из них следует использовать. Я довольно уверенно мог покупать и управляться с инвестициями в недвижимость. К 1994 году наши расходы были под контролем и, где только возможно, они осуществлялись как расходы бизнеса до уплаты налогов. Наш обычный подоходный налог был небольшим просто потому, что у нас не было работы в обычном смысле слова. Большая часть наших доходов имела форму пассивного и немного — портфельного дохода в основном от инвестиционных фондов. Еще какая-то часть дохода, поступала от инвестиций в бизнес других людей.

Но в один прекрасный день, когда я изучал свой тетраэдр, мне вдруг стало совершенно очевидно, что одна из его вершин была явно слабой — она относилась к бумажным активам.

Мой тетраэдр выглядел так:

В 1994 году я был доволен моими успехами. Мы с Ким были финансово свободными и могли себе позволить не работать всю оставшуюся жизнь, оградив себя от финансовых невзгод Однако было очевидно, что одна из вершин моего тетраэдра была слабее других. Моя финансовая империя выглядела несбалансированной.

Я устроил себе отдых в горах с 1994 по 1995 годы, в течение которого много размышлял об усилении этой последней вершины — бумажных активов. Я должен был решить, действительно ли я хочу проделать всю работу, необходимую для ее усиления. В финансовом плане у меня было все в порядке, и, по моим представлениям, я не особенно не нуждался в бумажных активах, чтобы быть финансово обеспеченным. Я чувствовал себя хорошо с тем, что уже имел, и мог становиться все богаче и богаче и без бумажных активов.

После года раздумий и колебаний я решил, что вершина бумажных активов в моем тетраэдре нуждается в усилении. Если бы я не сделал этого, то изменил бы самому себе. Эта мысль не давала мне покоя.

Я также должен был решить, хочу ли я инвестировать извне, как это делает большинство людей, когда речь идет о покупке акций компаний. Другими словами, я должен был решить, хочу ли я быть покупающим акционером и инвестировать извне, или же я хочу научиться инвестировать изнутри. В обоих случаях мне предстояло многому научиться, приобрести новый опыт, почти что начинать все с начала.

Попасть внутрь сделки с недвижимостью или малого бизнеса сравнительно легко. Именно поэтому я рекомендую тем, кто имеет серьезные намерения набраться опыта в овладении десятью рычагами управления инвестора, начать с небольших сделок в инвестиции этого типа. Но попасть внутрь компании до того, как она выйдет на открытый фондовый рынок, участвуя в распределении акций до IPO, — это совсем другое дело. Обычно право быть приглашенным инвестировать в компанию до ее открытого акционирования предоставляется лишь малой группе людей, так называемой элите, а я к ней не принадлежал, поскольку был еще недостаточно богат и не настолько сильно привык к своим деньгам. Кроме того, я происходил не из " правильной" семьи и не из " правильного" университета. У меня красная кровь, а не голубая; у меня не белая кожа; и в Гарварде нет никаких сведений о том, что я когда-либо подавал заявление в это престижное учебное заведение. Я должен был научиться тому, как войти в элиту, которую приглашают инвестировать в лучшие компании до того, как они выйдут на открытый фондовый рынок.

На какое-то мгновение я почувствовал жалость к самому себе, мною овладели чувства самоуничижения, неуверенности в себе и обиды на свою судьбу. Богатого папы уже не было, и мне не к кому было обратиться за советом. Когда отчаяние прошло, я вдруг вспомнил, что мы живем в свободной стране. Если Билл Гейтс может бросить колледж, создать компанию и предложить ее людям, то почему я не могу этого сделать? Разве мы не можем быть такими богатыми или такими бедными, как хотим? Не потому ли бароны в 1215 году вынудили короля Джона подписать Великую хартию вольностей? Итак, в конце 1994 года я решил, что раз никто не приглашает меня в элитарный клуб, я сам его найду и попрошу, чтобы меня пригласили в него вступить, или же создам свой собственный клуб. Проблема заключалась в том, что я не знал, с чего начать, особенно находясь в Финиксе, штат Аризона, — за две тысячи миль от Уолл-стрит.

В день встречи нового, 1995, года, я и мой лучший друг Лэрри Кларк взобрались на вершину горы неподалеку от нашего дома. По нашей старой новогодней традиции мы обсуждали прошедший год, строили планы на будущий и записывали цели, которых должны были достичь. Так мы провели почти три часа на скалистой вершине, обсуждая нашу жизнь, прошедший год, наши надежды, мечты и цели на будущее. Лэрри и я были лучшими друзьями уже 25 лет (мы вместе начинали в компании " Xerox" в Гонолулу в 1974 году). Теперь он был моим самым близким другом, потому что на данном этапе у меня было с ним больше общего, чем с Майком. Майк к тому времени был уже очень богат, а Лэрри и я только начинали, не имея ничего, кроме сильного желания стать очень богатыми.

Мы с Лэрри много лет были партнерами — начинали совместно ряд предприятий. Многие из них потерпели крах еще на бумаге. Когда мы с ним вспоминаем о некоторых из этих предприятий, то смеемся над своей наивностью. И все же некоторые из них шли очень даже неплохо. Мы вместе начинали бизнес по производству изделий на " липучках" в 1977 году и подняли его на мировой уровень. Мы стали лучшими друзьями, вместе создавая бизнес, и остаемся ими и по сей день. Когда наш бизнес с застежками на " липучках" потерпел неудачу в 1979 году, Лэрри вернулся в Аризону и начал делать себе имя и состояние в строительном бизнесе. В 1995 году журнал " Inc." назвал его бизнес самым быстрорастущим в области жилищного строительства Америки, и он стал одним из членов престижного списка быстрорастущих предпринимателей. В 1991 году мы с Ким переехали в Финикс из-за погоды и гольфа, но еще в большей степени — ради недвижимости стоимостью в миллионы долларов, которую федеральное правительство отдавало за бесценок. Сегодня мы с Ким живем по соседству с Лэрри и его женой Лизой.

Этим ясным днем в канун 1995 года я показал Лэрри нарисованный мною тетраэдр и рассказал о необходимости усилить вершину бумажных активов. Я поделился с ним своим желанием инвестировать в компанию до ее выхода на фондовый рынок, а может, даже создать собственную компанию и самому вывести ее на открытый фондовый рынок. Когда я закончил свои объяснения, Лэрри сказал лишь " Удачи тебе". Мы закончили день, записав наши цели на небольших карточках, и пожали друг другу руки. Мы записали наши цели, потому что богатый папа всегда говорил: " Цели должны быть ясными, простыми и записанными на бумаге. Если они не записаны на бумаге и их каждый день пересматриваешь — это не цели. Это пожелания". Сидя на холодной вершине, мы обсудили цель Лэрри продать свой бизнес и уйти на отдых. В конце его объяснений я пожал ему руку, сказал: " Удачи тебе", и мы начали спускаться с горы.

Периодически я брал эту небольшую карточку и читал, что на ней написано. Моя цель была проста: " инвестировать в компанию до ее открытого акционирования и приобрести 100 тысяч акций по цене менее 1 доллара за акцию". 1995 год подошел к концу, но ничего так и не произошло. Я не достиг своей цели.

Ровно через год, уже в канун 1996 года, мы с Лэрри вновь сидели на той же горной вершине и обсуждали результаты года. Компания Лэрри вот-вот должна была быть продана, но этого еще не произошло. Так что мы не достигли наших целей на 1995 год. Лэрри был близок к достижению цели, а я — очень далек. Он спросил, не хочу ли я отказаться от своей цели и выбрать что-нибудь другое. Когда мы стали обсуждать мою цель, я начал понимать, что хотя я и записал ее, но не верил в то, что это для меня возможно. В душе я по-настоящему не верил, что был достаточно умен, квалифицирован или что кто-то хотел, чтобы я вошел" в элиту. Чем больше мы говорили о моей цели, тем больше я злился на себя за сомнения и низкую самооценку. " В конце концов, — сказал Лэрри. — Ты уже сделал свой взнос. Ты знаешь, как создавать преуспевающую частную компанию и управлять ею. Почему ты не можешь стать ценным приобретением для команды, которая выводит компанию на фондовый рынок? " Переписав наши цели и пожав друг другу руки, мы стали спускаться вниз. Я шел очень расстроенный и полный сомнений, потому что теперь хотел достичь своей цели еще больше. Но во мне теперь было больше решимости воплотить свою цель в реальность.

Прошло шесть месяцев, но ничего не изменилось. По утрам я читал свою цель, а затем шел заниматься повседневными делами, которые в то время заключались в создании игры " Денежный поток". В один прекрасный день ко мне в дверь постучалась моя соседка Мэри и сказала: " У меня есть друг, с которым, мне кажется, ты должен встретиться". Я спросил ее почему. Она ответила: " Не знаю. Просто мне кажется, что вы найдете общий язык. Он инвестор, как и ты". Я доверял мнению Мэри, поэтому согласился как-нибудь пообедать с ним.

Недели через две я договорился пообедать с ее другом в гольф-клубе в Скоттсдэйле, штат Аризона. Питер был высоким представительным мужчиной возраста моего отца, если бы тот был жив. За обедом я узнал, что Питер провел большую часть своей взрослой жизни на Уолл-стрит, где у него была своя брокерская фирма, время от времени создавая компании и выводя их на фондовый рынок. У него были собственные компании, акции которых котируются на Американской бирже, Канадской бирже, в торговой системе " NASDAQ", а также на большом табло Нью-Йоркской фондовой биржи. Он не только сам создавал активы, но и инвестировал " с другой стороны медали" на открытых фондовых рынках. Я знал, что он может ввести меня в мир, куда могут заглянуть лишь очень немногие инвесторы. Он мог провести меня в " Зазеркалье", за кулисы, расширив мое понимание самого мощного рынка капитала в мире.

Оставив работу, они с женой переехали в Аризону и теперь живут относительно уединенно в собственном имении в пустыне, вдали от суеты и шума бурно растущего города Скоттсдэйл. Когда Питер сказал мне, что за свою карьеру он участвовал в открытом акционировании почти 100 компаний, я понял, почему обедаю с ним.

Не желая показывать своей увлеченности и слишком сильно давить, я изо всех сил старался контролировать себя. Питер — человек очень сдержанный и уделяет свое время лишь очень немногим людям. (Именно поэтому я использую имя Питер вместо его настоящего имени. Он по-прежнему предпочитает анонимность.) Обед прошел в приятной атмосфере, но я так и не завел разговор о том, что мне так хотелось обсудить. Как я уже сказал, я не хотел выглядеть чересчур нетерпеливым и наивным.

В течение двух месяцев я пытался предложить встретиться еще раз. Но всякий раз, будучи джентльменом, Питер вежливо отвечал " нет" или уклонялся назначать конкретное время встречи. Наконец он ответил " да" и объяснил мне, как доехать до его дома, расположенного далеко в пустыне. Мы назначили дату, и я начал репетировать то, что собирался сказать.

И вот, после недели ожидания, я ехал на машине к его дому. Первой меня приветствовала надпись " Осторожно! Злая собака". Мое сердце бешено колотилось, пока я ехал вдоль по длинной дорожке, ведущей к дому. В конце я увидел огромный черный бугор прямо посредине дорожки. Это была собака, которой мне следовало остерегаться, и, надо признаться, очень большая собака. Я припарковал машину прямо напротив нее, потому что собака так и не сдвинулась с места. Мой мини-грузовик и парадную дверь дома разделяли примерно двадцать футов, а собака находилась посредине. Я начал медленно открывать дверцу своего мини-грузовика, когда вдруг понял, что пес спит глубоким сном. Я тихонько выбрался из кабины, но, как только моя нога коснулась земли, собака вдруг ожила. Огромный пес встал во весь рост. Он смотрел на меня, а я — на него. Мое сердце забилось еще сильнее, и я уже приготовился залезть обратно в кабину, как неожиданно пес начал вилять обрубком хвоста и пошел мне навстречу, чтобы поприветствовать меня. Пять минут я играл с этим огромным черным сторожевым псом, а он тщательно облизывал мне лицо.

Когда речь идет о бизнесе, у меня и моей жены Ким есть правило: " Никогда не имей дел с домашними животными, которым не доверяешь". В результате многолетнего опыта мы пришли к выводу, что люди и их домашние животные очень похожи. Однажды мы заключали сделку по недвижимости с одной супружеской парой, у которой было много домашних животных. Он любил маленьких собачек, которых еще называют " мопсы", а она любила разноцветных экзотических птиц. Когда мы с Ким пришли к ним в дом, их маленькие симпатичные собачки и птички сперва показались нам дружелюбными, но, когда мы подошли к ним поближе, они оказались ужасно злобными. Как только мы пытались приблизиться к ним, собаки начинали огрызаться, громко и яростно лаять, а птицы — пронзительно кричать. Через неделю после заключения сделки мы с Ким выяснили, что хозяева оказались в точности такими же, как их домашние животные, — милыми снаружи, но злобными внутри. Нас сильно " укусило" то, что было написано в контракте мелким шрифтом. Даже наш юрист пропустил один коварный укус. С инвестицией тогда все закончилось благополучно, но с тех пор мы с Ким выработали новую тактику: если у нас есть сомнения по поводу тех, с кем мы ведем дела, и у них имеются домашние животные, мы должны постараться увидеть этих животных. Люди обладают способностью представать в приятном обличье и с милой улыбкой говорить совсем не то, что думают, но их домашние животные не лгут. За многие годы мы убедились, что этот простой метод весьма точен. Мы поняли: что у человека внутри, то у его домашних животных снаружи. Поэтому моя встреча с Питером обещала быть успешной. К тому же, этого огромного черного пса звали Конфетка.

Поначалу встреча с Питером складывалась не совсем так, как мне бы хотелось. Я спросил его, можно ли мне пойти к нему в " подмастерья", чтобы научиться инвестировать изнутри. Я сказал, что буду работать бесплатно, если он научит меня тому, что знает сам о процессе вывода компании на фондовый рынок. Я объяснил ему, что свободен в финансовом отношении и мне не нужны деньги, чтобы работать с ним. В течение часа Питер был настроен скептически. Мы все время возвращались к ценности его времени и выяснению того, способен ли я к быстрому обучению и готов ли идти до конца. Он опасался, что я могу все бросить, как только пойму, насколько это трудно, — ведь моя подготовка была слабой в том, что касалось финансов и рынков капитала, таких как Уолл-стрит. Он сказал:

— Никто еще не обращался ко мне с предложением работать бесплатно только ради того, чтобы у меня учиться. Если люди и просили меня о чем-то, то разве что дать работу или денег взаймы.

Я уверил его, что все, что мне надо, — это возможность работать с ним и учиться у него. Я рассказал ему про то, как богатый папа вел меня многие годы и как я работал на него бесплатно. Наконец он спросил меня:

— Насколько сильно вы хотите научиться этому бизнесу? • Я посмотрел ему прямо в глаза и сказал:

— Я хочу научиться этому очень сильно.

— Хорошо, — сказал он. — В настоящий момент я изучаю один обанкротившийся золотой прииск, расположенный в Андах в Перу. Если вы действительно хотите учиться у меня, тогда слетайте в этот четверг в Лиму, исследуйте прииск вместе с моей командой, встретьтесь с руководством банка, узнайте, сколько они хотят за него, возвращайтесь обратно и составьте для меня отчет о своих выводах. Да, кстати, вся поездка за ваш счет.

Я был ошарашен.

— Лететь в Перу в этот четверг? — переспросил я. Питер заулыбался.

— Ну что, вы все еще хотите войти в мою команду и научиться искусству открытого акционирования компаний?

Меня прошиб холодный пот. Я знал, что это испытание моей искренности. Был вторник, и у меня уже были назначены встречи на этот четверг. Питер сидел и терпеливо ждал, пока я обдумывал варианты. Наконец тихо, очень приятным тоном, с улыбкой, он спросил:

— Так что, по-прежнему хотите учиться моему бизнесу?

Я знал, что это решающий момент. Знал, что надо либо решаться, либо отказываться. Я испытывал сам себя. Мой выбор не имел отношения к Питеру. Он касался следующего этапа моего развития как личности. В такие минуты, как эта, я повторяю про себя отрывки из поэмы, которая помогает мне. Это поэма В. Н. Мюррея под названием " Посвятив себя". Он написал ее, когда собирался в экспедицию на Гималаи. Я прикрепил ее к своему холодильнику и читаю всегда, когда ищу что-то, что вдохновило бы меня продолжать дело, когда все во мне говорит " стой! ".

Именно одна из строк этой поэмы — " Тогда и Провидение вступает в дело" — в течение многих лет помогала мне сделать шаг вперед, когда все во мне восставало против этого. Толковый словарь Вебстера определяет " провидение" как " Божий промысел или Божья забота. Бога же следует понимать как силу, укрепляющую человека и управляющую его судьбой". Сейчас я не намерен читать проповедь или утверждать, что Бог на моей стороне. Я хочу сказать лишь то, что всегда, когда я подхожу к границам своего мира или когда намереваюсь сделать шаг в неизведанное, все, что у меня есть в такие минуты, — это моя вера в существование силы намного большей, чем я сам. Именно в такие минуты — минуты, когда я знаю, что должен ступить за край, — я делаю глубокий вдох и иду. Это можно было бы назвать прыжком с верой. Я называю это испытанием своей веры в силу, намного большую, чем я. Я считаю, что именно этим первым шагам я обязан тем, как складывалась моя жизнь. Поначалу результаты не всегда были такими, какими я хотел их видеть, но, по большому счету, моя жизнь всегда при этом изменялась к лучшему. Эта поэма всегда оказывала мне неоценимую помощь в трудные моменты.

Заканчивается поэма словами: " В решительности — гений, сила, волшебство".

Когда эти строки пронеслись в моей голове, я поднял глаза и сказал:

— Я буду в Перу в эти выходные.

Питер улыбнулся спокойной широкой улыбкой:

— Вот вам список людей, с которыми вы должны встретиться, и где с ними встретиться. Позвоните, когда вернетесь.