Часть 1. Истоки и механизмы конфликта. Участие России в конфликте.

Для анализа проблематики, обозначенной в настоящей главе исследования, следует вновь обратиться к историческому и структурно-функциональному методам изучения грузино-осетинского конфликта.

Как было показано выше, вооруженный конфликт оказался запущен ликвидационными процессами, проводимыми в конце 80-х годов 20 века с целью уничтожения единого многонационального государства – СССР. В то же время за кадром настоящей работы остался вопрос о том, почему ослабление, а впоследствии и окончательный распад Советского Союза привел (и в любом случае должен был привести) к социальному возгоранию на южноосетинском пространстве. Непонятным также оказалось и то, почему возникновение аналогичных конфликтов на территории бывшего СССР не было спрогнозировано существовавшими на тот момент официальными обществоведческими научными центрами, а центральная власть оказалась совершенно не готова к подобному развитию событий.

Отвечая на этот вопрос, следует обратиться к истории развития гуманитарного знания в СССР вообще, и советского обществознания, в частности. Без рассмотрения указанного аспекта невозможно уяснить, почему возникновение кровавых конфликтов в Южной Осетии, а также Абхазии, Приднестровье, Нагорном Карабахе, Таджикистане и ряде других горячих точек не предвиделось советским экспертным сообществом. При условии проведения радикальных перестроечных преобразований и масштабной социально-государственной ломки советского пространства следовало бы особое внимание обратить на существование особых зон риска внутри страны и проводить чрезвычайные меры по нейтрализации конфликтного потенциала, однако этого не произошло.

Первой причиной указанного развития событий было господство во властно-политических и научно-идеологических того времени доктрины «научного коммунизма» или, по меткому выражению С. Г. Кара-Мурзы, «вульгарного истмата». Марксистское учение в советские времена было существенным образом вульгаризировано и в подобном виде введено в качестве системы основополагающих принципов жизнедеятельности. Вульгарный истмат включал в свой состав набор идеологем, которые были разработаны на Западе и соответствовали реалиям именно западных обществ. Российское общество, не вписывающиеся в указанные рамки, не получило адекватного и реалистичного научного знания о самом себе, а также системы понятий и категорий, основываясь на которые его можно было бы адекватно описать. В качестве примера следует привести официальное положение господствующей советской обществоведческой доктрины об «отсутствии в СССР национального вопроса». Между тем, на территории бывшего Советского Союза проживало более 150 национальностей. Предполагать, что между их представителями отсутствуют какие бы то не было расхождении в миропонимании как текущих бытовых так и глобальных мировоззренческих вопросов, было бы по меньшей мере наивно. Результатом описанного процесса стала ситуация, метко охарактеризованная Генеральным секретарем ЦК КПСС Ю.В. Андроповым словами «мы не знаем общества, в котором живем».

Рассмотрим подобный тезис на примере, прямо и непосредственно относящемся к теме исследования. В существовавшем советском обществоведении российское общество описывалось по модели западноевропейской нации. Между тем, это было принципиальной ошибкой. Нации западноевропейских стран возникли как продукты буржуазных революций, где в «тигельном котле» смешивались представители множества народностей, проживавших на определенной территории. Принципиально на иных основаниях происходило формирование как Российской империи, так и Советского Союза. Этот тезис блестяще проиллюстрирован и аргументирован как в работах теоретиков цивилизационного подхода и ученых-евразийцев (А. Тойнби, кн. Трубецкой, Савицкий, Л.Н. Гумилев и др.), так и в трудах выдающих современных обществоведов (С.Е. Кургинян, С.Г. Кара-Мурза, В.В. Кожинов и др.). И дореволюционная («дофевральская»), и советская Россия существовали в форме Империи, которая объединяла множество национальностей на основе духовного ядра, состоящего из целого спектра смыслообразующих символов и идей,. Иными словами, если западная нация - социальный организм, живущий «для себя» (С.Е. Кургинян), то империя русско-советского типа – социальный организм, живущий во имя реализации высших идей и смыслов, и объединяющий на этой основе огромное количество этнических групп, принадлежащих к самым различным языковым семьям и имеющим разные расовые характеристики и культурные особенности. Поддержание в целостности и развитие подобного социального организма требует от его обитателей много «ума, творчества и воли» (С. Г. Кара-Мурза). В таком государстве механизмы межнационального общежития должны быть особенно тонкими и сложными, нацеленными на создание внутри его границ гармоничной многонациональной и мультикультурной мозаики.

К сожалению, господствующая в СССР доктрина не позволяла официально поднимать в науке подобные вопросы, и существующая практика межнационального общежития в стране складывалась в основном стихийно, исходя прежде всего из факторов непосредственной, текущей, повседневной целесообразности.

Указанное обстоятельство было активно использовано противниками СССР в холодной войне. Многочисленные советологические центры, работавшие в США, были нацелены на выявление «слабых мест» в структуре советской жизнедеятельности и их дальнейшем использовании с целью уничтожения противника. Не последнее место уделялось здесь национальному вопросу[6].

Огромную лепту в победу США над Советским Союзом в холодной войне внесла деятельность обществоведческих «венчурных» центров, финансируемых государством, работающих в соответствии с направлениями, определяемыми американскими федеральными ведомствами. Особенно активно в их рамках развивалась прикладная политология, направленная на достижение конкретных, необходимых государству целей. Общеизвестна деятельность таких американских «мозговых центров» как RAND corporation, Heritage foundation и ряда других. В соответствии с доктриной, разработанной Директором ЦРУ США в годы, последующие за окончанием Второй мировой войны, Алленом Даллесом, американской системе предписывалась деятельность по постепенному разрушению Советского Союза «изнутри», с помощью союзников США «внутри» советского государства. В соответствии с данным положением, вышеуказанные интеллектуальные гиганты в течение многих десятилетий выискивали «болевые точки» на теле СССР и разрабатывали технологии наиболее эффективного воздействия на них. Не стал здесь исключением и национальный вопрос. Исследование и использование в своих интересах проблематики межнациональных отношений в СССР стало одним из основных направлений деятельности американской политологической «силиконовой долины». Результат ее работы к концу 80-х годов превзошел самые смелые ожидания.

Следует еще раз подчеркнуть, что проблема межнациональных отношений в СССР стала одной из главных карт, разыгрываемой нашим геополитический противником при осуществлении развала Советского Союза. За последние 20 лет появился ряд исследований, в которых прямо и непосредственно подчеркивается роль иностранных спецслужб в организации деятельности «народных фронтов» в национальных республиках, ставящих цель их выход из состава СССР. Более того, стали подверждаться факты участия в этом процессе и отечественных спецслужб, а также партийных структурных подразделений в национальных республиках. Последнее объяснялось тем, что в центральном руководстве СССР эпохи «перестройки» возобладали две тенденции, присущие его ведущим группам: 1) либерально-советская, предусматривающая реформирование СССР по образцу стран Запада и ведущая к постепенному слиянию социалистической и капиталистической систем и 2) национал- модернистская, представители которой считали необходимым ликвидацию СССР и создание на ее территории относительно небольшого российского государства с последующим «введением» его в европейские структуры[7].

Ни та, ни другая группы не учитывали цивилизационной, экономической и культурной самобытности нашего государства, ведущей к необходимости создания новых концептуально-идеологических основ будущего нашей страны. В условиях второй половины 80-х годов существенное творческое обновление и переосмысление многих постулатов коммунистической доктрины оказывалось делом предельным необходимым и не требующим отлагательств, однако данная задача решаться не стала. В то же самое время, элитному бэкграунду, состоящему из двух вышеперечисленных групп, нужен был актив определенного качества, подталкивающий «снизу» основы жизнедеятельности СССР к стремительному слому для дальнейшей реализации на территории российского государства вышеобозначенных социальных проектов.

На указанной волне к власти в Грузии в 1990 году был приведен Звиад Гамсахурдиа, отличающийся сепаратистскими и крайне националистическими взглядами. Приведем отдельные высказывания вышеуказанного политика, во многом дающие ответы на вопрос о механизмах разжигания грузино-осетинского конфликта:

«...Надо ускорить статус гражданина Грузии, который положит конец бесконтрольной иммиграции и демографической экспансии чужой нации в Грузии» (Из речи Звиада Гамсахурдиа на сессии Верховного Совета Республики Грузия 14 ноября 1990 года);
«Кахетия всегда была демографически самым чистым регионом, где грузинский элемент всегда преобладал, всегда властвовал. Сейчас там так устроили дело, что мы в раздумье, как спасти Кахетию? Тут татарство поднимает голову и тягается с Кахетией, там-лакство, там-армянство, а там еще осетинство, и они вот-вот проглотят Кахетию…
Сила на нашей стороне, грузинская нация с нами, и мы расправимся со всеми предателями, всех призовем к надлежащему порядку и всех этих врагов, приютившихся тут негрузин выгоним из Грузии (Из выступления З.Гамсахурдия на митинге в селе Ахалсопели Кварельского района (Газета «Известия», #313, 1990г.);

«Продажное правительство, продажные функционеры, которое продали нашу страну, наш народ, прямо кусками продали грузинскую землю негрузинскому населению. Негрузинское население размножается катастрофическими темпами» (Из интервью З.Гамсахурдиа газете «Советская Россия» 20 IX.1990 г);

«Осетины представляют собой ничтожное меньшинство…
Моя позиция проста: коренное население должно преобладать над другими народностями» (Из интервью З.Гамсахурдиа итальянской газете «Стампа», перепечатанной газетой «Союз» в феврале 1990 г.) [8].

Как мы уже показали выше, в 1989 году начинается первая волна грузинского геноцида в отношении осетин в перестроечную и потсперестроечную эпоху. Этнические чистки в отношении осетин распространялись не только на жителей Южной Осетии, но и на обитателей осетинских анклавов внутри грузинской территории. Тысячи осетин были изгнаны с земель, на которых они проживали веками, и были обречены стать беженцами. Многие из них до сих пор в крайне тяжелых условиях проживают на территории республики Северная Осетия - Алания.

Указанные процессы происходили в условиях полного бездействия союзного центра и лично Президента СССР М.С. Горбачева. После развала СССР, окончательно зафиксированного Беловежскими согшениями в декабре 1991 года, политика невмешательства в грузино-осетинский конфликт стала также характерной чертой и для российской внешней политики.

В январе 1992 года власть в Грузии меняется, и в результате государственного переворота к власти приходит новая команда под руководством Э.А. Шеварднадзе. Действия политической системы Грузии, однако, по отношению к Южной Осетии и ее населению остаются теми же, что и в услових прежнего правительства.

Однако весной 1992 года отношение официальной Москвы к грузино-осетинскому конфликту несколько меняется. Под давлением руководства Республики Северной Осетии и лично ее Президента Ахсарбека Галазова, а также Верховного Совета РСФСР, Президент России Б.Н. Ельцин вмешивается в ситуацию, пытаясь урегулировать вооруженный конфликт. Результатом приложенных усилий стало заключение в июне 1992 года Дагомысских соглашений о прекращении огня, что в дальнейшем привело к размещению на территории Южной Осетии российских миротворческих сил.

Рассмотрим теперь концептуально-идеологическую основу действий российского руководства, присущую ему с начала 90-х годов по настоящее время. Это необходимо сделать, ибо без подобного анализа невозможно по-настоящему понять и осмыслить военное присутствие России в Южной Осетии, а также взгляд российских официальных властных инстанций, касающийся необходимости присутствия в указанном регионе. После событий 2008 года, унесших жизни более 2000 жизней южных осетин (в основном российских граждан), равно как и десятков наших миротворцев, мы вынуждены признать, что этот взгляд, равно как и само военное присутствие России в Южной Осетии в 90-х-2000-х годах были не вполне и не достаточно адекватными вызреваемым в то время угрозам. Личное общение с представителями рядового и младшего офицерского состава России, участвующими в войне 2008 года, также показало, что в военных рядах имела место политическая и моральная неподготовленность к участию в данном вооруженном конфликте, непонимание сути той военной операции, в которой им приходилось участвовать. Все это вместе взятое диктует необходимость провести «работу над ошибками», допущенными российской политико-идеологической машиной в предыдущие десятилетия.

Главный идеологический вектор, присутствующий в политической жизни нашей страны со времен перестройки, состоял в ликвидации коммунистического наследия, доставшегося нам от предыдущих 70 лет и дальнейшее «вхождение в мировую цивилизацию». В перестроечную эпоху, равно как и в последующие 90-е годы, указанный процесс приобрел характер войны со своей собственной историей. В указанный период издавались целые тома лжеисторической литературы, снималось огромное количество телепередач, выходило множество газетных публикаций, цель которых состояла в дискредитации российской истории, в уничтожении отечественного пантеона образов и символов, скреплявших население многонациональной России в единый народ. При указанной доминирующей макротенденции существование «непризнанных республик» на дальних рубежах России во многом становилось для нее ненужной обузой. Тем не менее, определенная поддержка молодым государственным образованиям на постсоветском пространстве время от времени оказывалась. Это происходило вопреки доминирующему вектору жизнедеятельности 90-х годоа и благодаря исключительным усилиям отдельных политиков и военных (в качестве примера можно привести активную и последовательную работу в этом направлении Президента Республики Северная Осетия Ахсарбека Глалазова, выступления вице-Президента РСФСР Александра Руцкого на сессии Верховного Совета РСФСР в 1992 году касающемуся расследования причин и обстоятельств Зарской трагедии и др.).

В 2000-е годы ситуация несколько меняется, накал войны с собственными историческими символами в России снижается, а некоторые из советских атрибутов общественной жизнедеятельности переживают реставрацию и возрождение. Тем не менее, идеологема о «вхождении в мировую цивилизацию», под которой подразумевается скорейшая интеграция в западные политические, экономические и военные структуры при полном принятии российским мейнстримом идейно-концептуальных основ современного Запада, остается в силе, а базовые дискуссии об экономическом, историческом, информационном, социальном и культурном своеобразии России, ее особом цивилизационном пути, остаются уделом отдельных интеллектуальных кругов.

Исходя из вышеочерченных положений, военное присутствие России в Южной Осетии стало рассматриваться как необходимость защиты российских граждан и легитимировалось Дагомысскими соглашениями, имеющими силу международного договора. Российские власти обоснованно полагали, что уход миротворческого контингента из Южной Осетии откроет прямой путь сепаратистским и иным антигосударственным силам в России для прихода к власти в ее отдельных регионах, что неизбежно приведет к деструктивным последствиям огромной силы.

В то же время необходимо еще раз подчеркнуть, что господствующие политико-идеологические и военные структуры современного Запада были в указанном конфликте полностью на стороне Грузии. Основополагающей формулой каждой из них была необходимость сохранения «территориальной целостности Грузии», а деятельность США и НАТО по перевооружению грузинской армии и втягивании Грузию в свою орбиту приняла характер общеизвестного факта.

Таким образом, южноосетинский конфликт ставил российское руководство в двусмысленное положение. С одной стороны, прагматическая необходимость сохранения страны диктовала властям необходимость присутствия российских миротворцев в Южной Осетии. С другой стороны, фундаментальная ориентация на цели, идеи, символы и структуры современного Запада вынуждала российское руководство вступать в очень неудобный геополитический спор со своим «стратегическим партнером» и «старшим братом». Примечательно, что после событий 2008 года во многих российских СМИ имела место тенденция обвинять в развязывании войны лично Михаила Саакашвили и господствовавшую на тот момент в США элитную группу во главе Президентом Дж. Бушем и главным кандидатом в Президенты от Республиканской партии США на выборах 2008 года Дж. Маккейном. Между тем как было показано выше, против России выступила в тот момент вся политико-информационная система Запада. Против России был предпринят целый ряд недружественных действий – от моральных осуждений и крайне агрессивной риторики в западных СМИ до прямых военных угроз.

Вышеперечисленные обстоятельства позволяют прийти к следующим выводам. Российское руководство в период с 90-х годов по 2008 год совершило следующие геополитические ошибки, которые во многом способствовали вызреванию условий для развязывания грузинской стороной «пятидневной» войны:

- в международных инстанциях Россией не были инициированы вопросы о фактах геноцида абхазов и осетин, имевших место в конце 80-х-90-е годы 20 века. Это обстоятельство делало возможным для определенного спектра российской и зарубежной прессы приравнивать в информационных публикациях грузино-осетинский и грузино-абхазский конфликты к событиям, имевшим место в Чечне, в связи с использованием на ее территории российских вооруженных сил в 90-е и 2000-е годы, что являлось совершенно неверным. Вооруженный конфликт, имевший место в Чечне, предельно отличается от описываемых в исследовании событий как по своим истокам и генезису, так и по методам ведения военных действий. Игнорирование это обстоятельства ведет как к несправедливым обвинениям против России, касающимся чеченского вектора ее политики, так и к вредоносным аналогиям, направленным на оправдание действий грузинской стороны;

- не стали предметом широкого обсуждения: а) проблема правомерности включения в советское время в состав Грузинской ССР Абхазии и Южной Осетии. При рассмотрении этого вопроса прежде всего следует учесть, что народы упомянутых территориальных образований вошли в состав российского цивилизационного пространства (Российской империи) в разное время, имели различную многовековую историю и только в XX веке оказались связаны едиными административными границами; б) возможность правомерного выхода Абхазии и Южной Осетии из состава Грузии, при условии взятия Грузией курса на выход из состава СССР;

- в российских дипломатических кругах не был поставлен вопрос о признании государственного суверенитета Приднестровской Молдавской республики, Абхазии и Южной Осетии в момент, когда провозглашение незавимости Косова в феврале 2008 года привело к его признанию многими членами Мирового сообщества. Деятельность США и Евросоюза в этом направлении привела к окончательному слому полувековой международно-правовой системы, и существовать в ее рамках уже не представлялось возможным. В то же время симметричный ответ России в отношении «непризнанных республик» был бы способен в качестве «встречного огня» остановить вышеуказанный процесс и сохранить жизни многим их жителям.

Эти и многие другие неиспользованные возможности России в случае их комплексной реализации способствовали бы всестороннему усилению России в трех «непризнанных республиках», и приведению в дальнейшем к их скорейшему международному признанию.

На сегодняшний день Приднестровская Молдавская республика признания так и не получила, а Абхазия и Южная Осетия оказались признанными лишь тремя государствами – Россией, Венесуэлой и Никарагуа. В то же время решение о признании независимости Косово, означающее максимальное ослабление Сербии - российского традиционного исторического и геополитического союзника, приняло более 70 государств. Указанное обстоятельство свидетельствует о серьезных недостатках функционирования пропагандистской, информационной и идеологической составляющих российской политики и ставит на повестку дня задачу их коренной ревизии.

Обозначенная выше задача является исключительно широкой и рамки настоящего исследования, равно как и его заявленная тема, не позволяют заняться ее всеобъемлящим решением. В тоже время данная проблематика требует определенных контуров. Обозначим основополагающие принципы, в соответствии с которыми необходимо разрешать задачу гуманитарно-идеологического и политического строительства в современной России:

1. Построение в России подлинной сверхдержавности, ее рассмотрение как мирового центра силы и геополитического лидера евразийского пространства в целом и постсоветского пространства в частности. Со всеми иными мировыми центрами силы (США, Евросоюзом, Китаем и др.) возможно только взаимовыгодное сотрудничество при категорическом недопущении примата иных сил во внутрироссийских политических процессах и территориях, являющихся зонами особых интересов России.

2. Создание концептуально-идеологической базы развития России, исходящей из ее цивилизационной самобытности, ее исторической ориентации на принципы социальной справедливости, идеи братства людей и народов, общепланетарный диалог культур и цивилизаций, ведущий к возвышению человеческой личности и поднятию престижа связывающих людей традиционных ценностей.

3. Разработка доктрины, тактики и средств долгосрочной деятельности Российского государства во всех регионах планеты и, в особенности, на постсоветском пространстве (Последнее следует признать зоной исключительных политико-идеологических интересов России).

Реализация вышеопределенных условий должна способствовать выживанию и дальнейшему развитию России в бурном и непростом XXI веке. На фоне усиления различных мировых центров (США, Европейского Союза, Китая, международного радикально-мусульманского движения и др.) наше государство должно не только суметь защитить себя от нарастающих угроз, но и сыграть на опережение в развитии всех сфер своей жизнедеятельности, в том числе и в области собственной политико-идеологической доктрины. Указанное положение, в случае его реализации, будет способствовать сохранению мира, стабильности на евразийском геополитическом пространстве, а также сбережению многих тысяч жизней представителей братских нам народов, проживающих как на территории Российской Федерации, так и на сопредельных с нею землях.

Мы выражаем надежду, что настоящая работа в какой-то мере поспособствует лучшему пониманию в России исключительно сложной, комплексной и многоаспектной южноосетинской проблемы, и таким образом, внесет маленькую толику к достижению стратегической мечты многих тысяч людей - увидеть многострадальную и героическую землю Южной Осетии радостной, цветущей и уверенной в своем завтрашнем дне.