Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Стражник 5 страница. Так что прочитать о Манараге самозванка могла где угодно, но только не у меня.






Так что прочитать о Манараге самозванка могла где угодно, но только не у меня.

– Нужно попробовать открыть это слово. – сказал я.

– Ты его давным-давно открыл, – насмешливо проговорила неряшливая особа. – И знаешь, кто такая Карна, упоминаемая в «Слове о Полку Игореве». И на реке Ура ты бывал.

Она сделала первую ошибку: я так и не попал на Кольский полуостров и только еще доставал карты и намечал маршрут.

– Не угадали, – я внутренне позлорадствовал. – Ошибочка у вас вышла, барышня.

– Какая я тебе барышня? – вдруг устало и грубовато заговорила она. – Ну что ты придуриваешься? Неужели не узнал? … Конечно, я давно уже не та. Постарела, волосы вылезли, нервы ни к черту. В девяносто первом на пенсию вышла. Без малого сорок лет школьного стажа! … Вы же меня Удочкой звали, помнишь? Вот, а теперь на эту удочку ничего не поймаешь. Не клюет!

Я смотрел на нее и не мог поверить. Кроме слов, о которых я когда-то спрашивал, от Юлии Леонидовны ничего больше не осталось и я вдруг понял, что тогда, умоляя меня рассказать о Манараге, Карне и реке Ура, она чувствовала свое будущее, страшно боялась его и хотела изменить судьбу.

Не удалось…

От смутных, жалостных чувств мне хотелось обнять ее, как-то утешить, но всего этого уже не требовалось, она смирилась со своим роком и к жизни своей относилась с некоторой насмешкой. В это время в комнату зашел мой издатель, глянул на нас вопросительно.

– Это Валькирия! – совершенно серьезно представил я Юлию Леонидовну и заметил, как такая игра ей была приятна. Она царственно протянула навечно пропитанную мелом, белую подрагивающую руку для поцелуя и глянув свысока, поправила:

– Валкария.

Потом как-то внимательно посмотрела ему в глаза и добавила:

– Тебя ожидает блестящее будущее, но только в другой сфере. Нужно оставить издательский бизнес.

Тайком от нее, издатель скорчил мне недоуменную гримасу и, пошаркав ножкой, быстро удалился. И, видимо, разболтал всему издательству – начали заглядывать каждые три минуты: всем хотелось увидеть настоящую Валькирию. Стало ясно, поговорить не дадут, мы вышли черным ходом во дворы и оттуда в сквер с трамвайными путями, где и устроились на остановке.

И только тут неожиданно вспомнил, как Юлия Леонидовна выгнала меня из класса за опоздание.

Никогда не думал, что детская обида может жить так долго – ком в горле встал, хоть снова лезь за печку и реви. А она ничего не замечала, и, видимо, привыкшая все время говорить перед учениками, рассказывала о своих увлечениях мистикой, магией, экстрасенсорикой и даже шаманством. Видимо, от тоскливой пенсионной жизни пошла учиться в академию нетрадиционных методов лечения, закончила ее и теперь, оказывается, работала ясновидящей!

Так и сказала – работала. И полагая, что моя подготовка к главному вопросу закончена, сказала определенно:

– Сергей, мне нужна соль. Ты понимаешь, о чем я говорю.

– Не понимаю.

– Ладно, не валяй дурака, – сказала по-свойски. – Вижу, ты имеешь доступ в соляные копи. Я не прошу прямо сейчас, немедленно. Просто в следующий раз, когда будешь там, возьми и принеси всего одну горсть.

– Легче перейти улицу, – я показал рукой. – И купить в магазине целую пачку. Или даже две. Ничем не отличается.

– Только мне этого не рассказывай. Знаю я, ты стал скользкий и хитрый. Девочки молодые достают, привык им лапшу вешать. Со мной так не надо. Между прочим, я твоя учительница и вкладывала в тебя душу.

Благодаря этому ты вырос, проявился талант… Пора платить, дорогой мой.

Я открыла лечебный кабинет и мне нужна соль.

– Спасибо, но я не могу этого сделать. В пещерах нельзя ничего брать, даже соль.

– Пойми, это не моя прихоть и не каприз. Я помогу многим людям обрести уверенность в себе, радость жизни, наконец, душевный покой.

– Соль слишком горькая, чтоб есть ее и радоваться.

Она уставилась мне в глаза.

– Ты поможешь мне. Ты принесешь соль.

Я узнал интонацию: точно так же она просила рассказать о Карне, Манараге и реке Ура.

– К сожалению, ничем уже не помогу вам, – сказал я, думая, что психически она не совсем здорова.

Ясновидящая учительница намека не услышала, в голосе зазвучала озабоченность.

– Почему? Что случилось? Тебя не пускают в копи?

– Да нет никаких копей! Ничего нет! Я все придумал, это самая обыкновенная фантастика, литературный прием. Соль – это символ. Вы же филолог, и должны понимать! …

– Не старайся меня переубедить. Я специально изучала твои произведения, расшифровала всю заложенную для посвященных информацию.

Да, ты перенес место действия в другой район Урала, но я единственная знаю, о чем ты писал. Это же Манарага! Правда? И не по Вишере, не по Колве ты ходил, а по рекам Манарага и Народа. И Мамонт это ты. Я все вижу. Поэтому ты принесешь мне соль. Не вздумай покупать в магазине и, тем более, скрываться от меня.

Я готов был подыграть ей, пообещать все, что попросит, но она не дала и слова сказать, вложила мне в руку визитную карточку, встала и пошла по трамвайным путям.

Больше я ее не видел, однако еще полгода Юлия Леонидовна настойчиво приходила в издательство, в Союз Писателей, но я всех предупредил, чтоб отвечали одно и тоже: будто я уехал на реку Ура и вернусь не скоро. Потом ходить перестала, я стал забывать о ней, но спустя года два в руки случайно попала рекламная газета, где оказался ее портрет в полполосы и текст, в котором говорилось, что ясновидящая Валкария снимает порчу, родовые проклятия и корректирует судьбу, используя древние арийские методики и уникальные, эксклюзивные средства.

После встречи с Юлией Леонидовной я больше всего опасался, что появятся читатели, которых заинтересует не соль, а кое-что посерьезнее, например, арийские сокровища. И люди эти будут куда серьезнее, конкретнее и жестче, чем моя учительница-пенсионерка.

И оказалось, опасался не зря. Сначала получил короткое письмо, в котором незнакомый мне бизнесмен, видимо, еще молодой человек, писал, что располагает архивами своего дальнего предка, который занимался проблемой Северной цивилизации еще в начале девятнадцатого века, и что хотел бы показать или вовсе передать их безвозмездно. С подобным случаем я уже сталкивался, когда на меня вышел бывший разведчик-нелегал, будто бы двадцать лет проработавший в Индии, на деле оказавшийся обыкновенным алкоголиком. С неделю поил его, смотрел, как старый, седой человек с благородной внешностью и повадками раджи пыжится, играет таинственную, во что-то посвященную личность, и терпеливо слушал общие слова и рассуждения. Короче, опыт был, и на письмо я не откликнулся, но скоро получил еще одно, обстоятельное, с намеками на то, что у нас может получиться продуктивное сотрудничество в плане перевода и издания моих книг за рубежом. Все было как бы весьма заманчиво, но это как раз и настораживало.

В то время я знал одного настоящего бизнесмена, Сережу Доватора, которому верил и от которого мог получать совершенно искреннюю помощь, но мы с ним съели пуд соли. Бывало, он вытаскивал меня из леса на собственном горбу, когда прихватило позвоночник, а бывало, чуть врукопашную не сходились по политическим мотивам. А тут чужой человек ни с того, ни с сего предлагает слишком уж много и бескорыстно, да еще ставки растут. Одним словом, и второе письмо оставил без ответа. Тогда меня выловили в магазине «Библио-Глобус», где была презентация новой книги, вежливый молодой человек сначала взял автограф, потом сообщил, что коль выпал случай и мы встретились, то нужно поговорить. Дескать, буду ждать на улице в машине и времени отниму полчаса, не больше и никакие отказы, ни доводы, что не интересуюсь архивами и не стремлюсь издаваться за рубежом, не принимались. Я и лица-то его толком не запомнил, отметилось лишь, что он все время улыбался и часто мигал.

Из книжного магазина меня тогда вывели черным ходом, и я избежал встречи. Через некоторое время ко мне в глухую деревеньку Вологодской области, где я сидел месяцами и о которой знали немногие, нагрянули сразу трое неизвестных. Приехали они ранней осенью, когда мы с местным егерем были на охоте. Со слов соседки, обследовали двор, обшарили избу, мою машину – здесь, как в соляных копях, ничего на замки не запиралось, в том числе и компьютер. Когда же встревоженная и смелая соседка пришла, чтоб спросить, кто такие, и что ищут, приезжие, по всей вероятности, скачивали информацию с моего ноутбука, – по крайней мере, он был включен. На вологодчине люди простые, однако любопытные, наблюдательные и физиономисты от природы, так что мои «друзья» из Петербурга, как они представились, соседке не приглянулись. Особенно не понравилось ей, что залезли в компьютер, к которому она относилась с трепетом и страхом. Задами и задворками, она прибежала к жене егеря, рассказала, что ко мне приехали люди на большой иностранной машине, хозяйничают как дома и наверняка бандиты, а та вышла на дорогу и встретила нас с охоты.

Никаких гостей я не ждал, да и кто мог сюда приехать без предупреждения, никогда бы себе ничего подобного не позволил. Мы оставили «уазик» в лесу, а сами с карабинами зашли с тыла усадьбы, однако ни во дворе, ни на улице никого не оказалось. Скоро прибежала соседка и сообщила, что неизвестные не дождались, минут десять назад сели в машину и укатили. Я осмотрел всю избу, но явных следов обыска не обнаружил, а определить, включали компьютер или нет, было невозможно, поскольку минуло уже часа два. Соседка же уверяла, что один из приезжих сидел перед ним в моем кресле, экран светился и главное, дисковод был подключен. То есть, получалось, что незваных гостей интересовала только информация, хранящаяся в компьютере.

К счастью, ничего особенного я там не держал, и они могли скачать лишь три начатых романа и общеизвестные материалы по дольменам Краснодарского края. И все-таки кое-что косвенное, касаемое Урала все-таки было – заставка рабочего стола с Манарагой и еще несколько фотографий, в том числе и восход над горой, хранились в отдельной папке – для тех же заставок. Карту Путей и Перекрестков, впрочем, как и ключевые наработки по археологии слова, электронному мозгу я никогда не доверял, поскольку, несмотря на всяческие защиты, он был доступен, а значит и продажен. Не подключая ноутбук ни к сетям, ни к телефонной связи, без всякой внешней антенны я спокойно слушал радиотелефонные переговоры каких-то абонентов, и ни один специалист не мог толково объяснить, почему компьютер работает как приемник и одновременно гарантировать, что не может работать, как передатчик.

А посмотреть, что туда натолкали японцы, куда и какие программы зарядили, практически невозможно.

Два дня после этого я дальше своего двора не выходил, на ночь привязывал у крыльца егерского кобеля, однако никто больше не пришел, и на третий, передав соседке бинокль, уехал на лабаза: сезон охоты на медведя был в самом разгаре. Они будто того и ждали – не прошло часа, как на овсяное поле примчалась на мотоцикле дочка егеря. Иностранная машина стояла теперь в лесу за кладбищем, похоже, что спрятанная, а те же самые три человека гуськом зашли от леса и теперь сидят в избе.

То, что на сей раз они заявились скрытно, и теперь, по сути, устроили на меня засаду, не предвещало ничего хорошего. Мы послали дочку за участковым, который жил в тридцати километрах, а сами поехали в деревню. Вообще-то привлекать к этому делу местную милицию было бесполезно, она и в лучшие-то времена умела бороться лишь с семейными дебоширами, а теперь, в разгул бандитизма, вчерашние колхозники в погонах сидели тихо и заботились лишь о собственной безопасности, так что надежды, что участковый приедет, да еще на ночь глядя, не было никакой.

Машину мы оставили за деревней, а сами, уже в сумерках, через кладбище и лес осторожно подошли к дому. Джип с тонированными стеклами они уже перегнали и поставили у самой изгороди с тыльной стороны усадьбы, а сами выбрались на крыльцо, пили пиво и негромко переговаривались. Изба стояла на отшибе, с трех сторон окруженная сосновым бором и видеть, что происходит во дворе, могла лишь соседка, живущая далековато.

Егерь прошел через огород «мертвой зоной» и встал за баню, чтоб держать двор и вход под прицелом, а я вернулся назад и направился улицей к дому. Видимо, незнакомцы хорошо изучили мой распорядок дня и образ жизни, точно знали, когда я возвращаюсь с охоты и не ожидали увидеть меня так рано. Сразу от калитки я пошел прямо на них и застал всех троих на крыльце. Один из них вскочил, пытался изобразить радость встречи, и кто это такой, я узнал лишь по тому, как он часто моргал и улыбался. Но один из его приятелей, с модной недельной щетиной, сразу же осадил, и стало ясно, кто тут хозяин.

Выглядели они вполне респектабельно, и внешне разные, по виду, манерам казались неуловимо похожими, как братья (а может, так в сумерках казалось), и тянули на молодых ученых, уволенных по сокращению, которые после голода, нищеты, унижений, почувствовали вкус свободы, денег и жирной, обильной пищи. Сквозь округлившиеся, с растущими подбородками лица еще проглядывал интеллект, хорошее воспитание, а в глазах – живость ума.

Небритый сделал движение, словно собирался поздороваться со мной за руку, он даже банку пива переложил в левую руку, однако его, похоже, смутил карабин и мой не гостеприимный вид, и он остановился в трех шагах.

– Извините за вторжение, – заговорил натянуто, а сам стриг глазами. – Но вас застать нигде невозможно.

– Кажется, я недвусмысленно дал понять, что встречаться с вами не намерен, – сказал я знакомому по письмам гостю, стоящему у крыльца. – Тем более здесь.

Тот часто замигал и промолчал, небритый попытался разрядить обстановку, поднял руки. Правый карман куртки тяжело качнулся – что-то там было.

– Простите за назойливость, виноваты. Может, присядете к нашему столу? – показал на пивные и консервные банки, расставленные по ступеням. – Вы с дороги, устали… Кстати, как охота?

– Да, я устал и поэтому прошу покинуть мою территорию, – сказал я заготовленную фразу.

– Вот так категорично? – ухмыльнулся небритый, поставил банку с пивом на столбик забора, отделяющего двор от огорода и сунул руки в карманы. – И не хотите узнать, кто мы, зачем приехали? Как-то все не солидно, ей-богу. За кого вы нас принимаете?

Я чувствовал, как во мне закипает гнев и понимал: это плохо в подобной ситуации, надо бы держаться подчеркнуто хладнокровно. На таких наглых людей спокойствие действует больше. Но уже стало понятно, что эти парни проигрывать не привыкли и просто так отсюда не уедут.

– Меня не интересует, кто вы, – проговорил, едва сдерживаясь. – И лучше, если и знать не буду.

Небритый еще пытался делать вид, будто ничего не произошло.

– Уверяю вас, мы решились потревожить с самыми благими намерениями…

– И с благими же намерениями залезли в мой компьютер!?

Мой вопрос небритому не понравился, и я перехватил его взгляд, брошенный в сторону соседки: наверное, думал, деревенская пожилая женщина знает только, как включается электричество в избе. Однако на сей раз ни извиняться, ни отпираться он не стал.

– Ваш компьютер пустой, как бубен. А мне хотелось бы получить кое-какую информацию.

Тот, что писал письма, остался у крыльца, а третий, с красивой академической бородкой и толстыми, розовыми губами спустился и встал чуть сбоку от небритого.

– Нам нужна карта Путей, – проговорил он, словно сожалея. – Мы заплатим в какой угодно форме. В том числе, зарубежным изданием. Вам нужно выходить на мировой уровень, и мы можем вывести вас.

Это были не «новые русские», распускавшие пальцы веером, а скорее, молодые, зубастые и голодные «каркадилы», вынужденные искать добычи из-за стремительно растущей, требующей питания, плоти и потому безбоязненные. Они не требовали ходить в пещеры и приносить им соль или золото, они искали Пути, то есть жаждали взять все сразу.

– Вы должны понимать, это литература, и никакой карты не существует. – Я еще пытался держаться и не обострять отношений, в памяти живо было то время, когда пришлось убегать и прятаться от старых «каркадилов». Не хотел я больше воевать с ними, и от одной мысли, что снова придется скрываться и контролировать каждый свой шаг, сосало под ложечкой. Только вздохнул свободно и опять! …

– А пещеры с сокровищами «вар вар»? Золото, драгоценные камни?

– И это чистый вымысел! Фантастика. Сами подумайте, будь там что-то, сидел бы я тут, в деревне? Принес бы пару слитков, а лучше рюкзачок алмазов…

– Мы подумали! – с усмешкой перебил небритый. – Действительно, почему вы тут сидите? Это не правильно. Сейчас поедете с нами.

Видимо, они понимали друг друга хорошо, губастый молча направился к воротам, отрезая путь к отступлению, а тот, что писал письма, встал сбоку, рассчитывая в нужный момент оказаться за спиной.

– Вам придется поехать, – с сожалением сказал он. – Уверен, мы найдем общий язык и еще будем друзьями.

– Ребята, уходите отсюда! – громко сказал я, тем самым подавая команду егерю. – Я с вами никуда не поеду.

Одновременно сдвинул ремень карабина так, чтоб после выстрела егеря сдернуть его с плеча и отскочить в сторону.

Егерь не стрелял, а небритый контролировал каждое движение.

– Вот этого не нужно! Думаю, мы и так договоримся. Положите оружие, видите, мы пришли к вам как друзья.

При этом он медленно пошел на меня, вялый и расслабленный, словно рысь перед прыжком.

– Ребята, уходите отсюда! – повторил я. – Скорее, скорее!

Губастый уже был у калитки, когда внезапно ударил выстрел. Пуля попала в еловый воротный столб и щелчок ее перед самым лицом был таким выразительным, что парень отшатнулся назад и присел – егерь наверняка стрелял через оптику. Я отскочил, снимая карабин и увидел испуганные, вытаращенные глаза небритого, в руке у него оказался пистолет. В этот миг вторая пуля сшибла пивную банку со столбика, обрызгав нас всех.

– Брось оружие! – я ударил ему под ноги и тут же над головой, как когда-то отстреливался от голодных песцов, рвущихся к туше мамонта.

Он мгновенно развернулся, пистолета не бросил, сунул в карман, и неспешно пошел к изгороди, за которой стоял джип. За ним пробежал губастый, а тот, что писал письма, рванул за дом и оттуда через забор в лес.

– Это вы сделали напрасно! – пригрозил небритый, спрыгивая с изгороди уже на другой стороне. – Как бы не пришлось пожалеть.

– Зря мы их отпустили, – провожая взглядом и стволом стоп-сигналы джипа, сказал разгоряченный егерь. – Лучше бы в болото вместе с машиной, и шито-крыто.

Потом успокоился, разрядил карабин и натянул на оптический прицел кожаные колпачки.

– Слушай, а что, ты про золото в пещерах правду написал? … Ни хрена себе! Может, сходим и в самом деле, принесем рюкзачок? …






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.