Сантьяго-де-Куба в ожидании

Возвращаясь из последней поездки в Мексику, Франк не сразу прибыл в Сантьяго. Как и было условлено, он заехал в Камагуэй к адвокату Раулю Гарсии Пелаэсу, лидеру местного руководства Движения 26 июля, и сообщил о предстоящей высадке отряда и необходимости подготовиться к этому событию. Причем Франк не сообщил ему никаких подробностей, не назвал и места предполагаемой высадки, но дал понять, что она может произойти в любой точке побережья Кубы. Предупредил, что надо ждать телеграмму, которая может прийти по заранее условленному адресу либо из Мехико, либо из Сантьяго. Надо было ждать, находясь в боевой готовности. Сообщил также примерный текст телеграммы, в которой речь должна идти о «запрещенной книге».

Из Камагуэя Франк выехал в провинцию Лас-Вильяс, в Санта-Клару, где встретился с лидером провинциального руководства Маргот Мачадо. Это была их первая встреча, и Маргот, по ее собственному признанию, не сразу поверила, что стоящий перед ней подросток и есть тот самый Франк Паис, о котором она так наслышана. Ему не дашь и семнадцати лет! Недоверие к этому «ребенку» как рукой сняло сразу, как только Франк поднял на нее свои глаза. Это был проникновенный, испытующий, серьезный взгляд человека, сосредоточенного на чем-то очень важном. Ей он также сообщил необходимые сведения и отдал распоряжения о предстоящей акции. Инструкции он давал своим обычным тихим голосом, и все же здесь они звучали четче и строже. Может быть, Франку, поэту и психологу, удалось, в свою очередь, уловить во взгляде соратницы

не то чтобы недоверие, а скорее недоумение от несоответствия ее представлений

о бескомпромиссном суровом лидере революционного студенчества с обликом стоявшего перед ней скромного, несмелого «подростка».

Из Санта-Клары Франк выехал в Гавану, где встретился с членами Движения 26 июля Пепе Суаресом и Альдой Сантамарией. Все вместе они выехали в Матансас, где

на встрече с провинциальным руководством Движения 26 июля обсудили план предстоящих действий.

Все эти поездки по провинциям Франк совершал уже как член национального руководства Движения 26 июля, которому Фидель вменил в обязанность организацию повстанческих выступлений в национальном масштабе, хотя главной для него оставалось, конечно, работа в его родной провинции – Ориенте.

В Сантьяго Франк вернулся 4 ноября 1956 года. В тот же день он созвал своих соратников в доме Эмилиано Корралеса, больше известного как «Клуб Лидо». Явились Пепито Тей, Лестер Родригес и младший брат Франка, Хосуэ Паис. Сразу по завершении совещания он выехал в Мансанильо, к Селии Санчес. Так все провинциальные отделения и местные организации Движения были извещены о грядущих событиях.

По возвращении из Мансанильо Франк появлялся всюду лишь в сопровождении двух «шоферов» (фактически и телохранителей) Тараса Домитро и Вильмы Эспин. Дела были расписаны не по часам, а по минутам. Ответственный момент приближался. Еще

14 ноября в гостинице на улице Сан-Агустин поселились профессор Гаванского университета Хасинто и его жена Мария. Это были Армандо Харт и Айде Сантамария. Цель их приезда – руководство готовящимся в городе вооруженным восстанием.

План восстания был разработан. Франк счел необходимым обсудить его детали. Они касались в основном синхронизации действий с другими городами провинции Ориенте, которую Фидель выбрал в качестве генеральной арены вооруженной борьбы. Был ряд моментов, которым вождь революции придавал особое значение. В частности, это касалось пункта, связанного с повторением (скорее символическим, как дань памяти погибшим три года соратникам) штурма Монкады. План состоял в том, чтобы окружить казарму по периметру, дать по ней пулеметную очередь с крыши близлежащего дома (эту задачу возложили на брата Франка, Хосуэ и Лестера Родригеса), и затем, ворвавшись внутрь казармы, обратиться к находящимся там солдатам, с призывом присоединиться

к борьбе против тирана Батисты. Не дожидаясь ответной реакции, повстанцы должны были покинуть стены казармы и встать рядом с теми, кто ждал их за пределами. План был заманчив и в изложении Франка казался вполне реализуемым.

- А улицы – особенно на подступах к казарме – надо превратить в своего рода бастионы, покрыть их баррикадами, - завершил свое выступление Франк.

- Из чего строить баррикады? – спросил удивленный Пепито.

- Из всех машин, которые окажутся в это время на улицах! – ответил Франк. – Из машин, из тачек, из телег, бочек, которые мы часто видим на улицах.

- Ну а если всего этого не окажется под рукой? Может быть такое? Может! Тогда как? – не унимался Пепито.

- В любом случае на баррикады пойдут машины со всех гаражей. Будет отдан такой приказ по всему городу. В первую очередь из тех гаражей, которые расположены поблизости – ответил Франк. – А бочки надо пустить на костры, которые будут гореть прямо на улице.

Куда более серьезный, чем когда бы то ни было, Франк был убежден, что все произойдет именно так, как задумано. Он не сомневался: машины будут выведены из гаражей и устремятся туда, куда надо. Таков был его план.

- Кроме того, - продолжал Франк, мы должны захватить и нейтрализовать морской порт. Для этого нужно максимально использовать наши связи с портовиками и моряками. Наш товарищ Родригес Фонт получил задание – и уже приступил к его выполнению – обеспечить аэрофотосъемку всех изменений, которые в ближайшее время произойдут

в жизни морского порта. Это на случай размещения репрессивных сил.

И снимки были действительно сделаны механиком компании «Кубана

де Авиасьон» Алипио Пиньирой.

Сообщения Франка о некоторых деталях операции удивляли своей смелостью и масштабностью даже тех, кто хорошо знал его характер и ответственное отношение

к любому делу, за которое он брался.

- На группу из Мансанильо возложена ответственность по встрече отряда.

Этим сообщением Франк закончил изложение намеченного плана и предложил завершить совещание.

Но тут раздался голос Лестера Родригеса:

- Хорошо! Но что будут делать другие муниципии? Весь Ориенте? Вся страна?

- В провинции? Если кто-то может еще что-то сделать, так это только Гуантанамо. У этих ребят есть хорошее оружие. Что касается других, то они безоружны! А нам тоже нечего им раздать! Что касается других провинций, то в борьбу должна включиться Гавана, Революционный директорат. Это зафиксировано в Мексиканском пакте,

о котором вам всем известно.

Франк поделился своими опасениями относительно готовности острова

к вооруженному восстанию:

- По известным мне сведениям, такое восстание намечено на начало будущего года. На данный момент вся ответственность возложена на Ориенте. У нас нет выбора и возможности принять какое-то другое решение! Нам осталось только одно: ждать сигнала к выступлению! Все!

Каждый из присутствующих погрузился в собственные мысли. Наступившая пауза затянулась, казалось, до бесконечности. Но не зря же Франк окончил педагогическое училище, готовил себя к учительской работе, скрупулезно изучал психологию. Интуиция ему подсказала, что сейчас самое время посоветоваться с Тельманом. Да-да! С тем самым Эрнстом Тельманом, которого не могли слоить фашистские застенки. Франк передал Пепито пожелтевшие от времени отдельные листы какой-то книги.

Это была статья Тельмана, написанная им еще в 1925 году, за двадцать лет до его гибели и за тридцать лет до этого совещания – сразу же после поражения Гамбургского восстания, когда стало казаться, что гамбургские пролетарии разгромлены. Как оказалось в действительности, надолго! Обращение к мыслям немецкого коммуниста в данной ситуации нельзя считать случайным. Надо учиться на чужих ошибках, на опыте других борцов, если иного пока не дано.

Хосе Тей Сент-Бланкард – талантливый, жаждущий знаний поэт, мятежный романтик. Первенец в семье рабочего-железнодорожника, он сам стал рабочим и хорошо знал цену слов, обращенных к тем, чья жизнь немыслима без каждодневной борьбы

за свои права. Студент Университета Ориенте и президент Федерации университетских студентов провинции, пользующийся непререкаемым авторитетом среди всей учащейся молодежи. Неуловимый и пылкий сподвижник, самый близкий друг и ровесник Франка пользовался его особым доверием. Для всех – а знал его и стар, и млад – он был просто Пепито, лучший баскетболист города. Они оба – Франк и Пепито – были убеждены: пробил их час, настал момент истины.

- Прочти Пепито!

И он начал читать тихим, почти неслышным голосом, моментами переходящими в шепот, с разной силой произнося слова, которые он хотел донести до соратников.

«Бедствия периода инфляции, невиданная нужда трудящихся масс заставили лучшую часть гамбургских рабочих, исполненную духа большевизма, взяться за оружие и начать открытую борьбу против капиталистических угнетателей…

Приближался момент, когда стало ясно, как говорил Ленин в 1906 году в статье «Уроки московского восстания», что всеобщая стачка как самостоятельная и главная форма борьбы изжила себя, что движение со стихийной, неудержимой силой вырывается из этих узких рамок и порождает высшую форму борьбы – восстание…

Гамбург подтвердил ленинское учение…

…На рассвете, ровно в пять часов, почти все полицейские участки на всех окраинах Гамбурга были заняты боевыми революционными отрядами, а полицейские полностью разоружены. Революционные боевые отряды забрали с собой все оружие и боеприпасы, оказавшиеся в двадцати шести полицейских участках, захваченных врасплох…. Первые боевые отряды, внезапно напавшие на полицейские участки, еще не были вооружены. Они добыли себе винтовки и патроны именно у полиции. Триста человек под ураганным огнем шести тысяч наемников из числа полицейских, солдат рейхсвера и военных моряков. Они держались три дня и три ночи…»

Напряженность нарастала. Пепито передохнул. Взглянул на Франка. Тот был

в глубокой задумчивости. Пепито продолжил чтение.

«…Гамбург был побежден. Баррикады разбиты… Пролетарская революция пережила не одно кровавое поражение. Но убить ее нельзя. Она вновь и вновь поднимается из пепла, еще более могущественная, гордая и решительная. Парижская коммуна была раздавлена. Русская революция 1905 года окончилась на царских виселицах, в застенках, в Сибири. И несмотря на это, она поднялась вновь. Гамбург тоже не мертв, Гамбург непобедим. Новые восстания пролетариата, новые победы контрреволюции последовали за германским Октябрем. В Польше, в Эстонии, в Болгарии рабочие поднимались и были разбиты. И все же они победят…

Немеркнущая слава гамбургских борцов состоит в том, что в революционной ситуации они взялись за оружие, хотя победа вовсе не была у них в руках на 99 процентов. Ленинизм учит, что надо браться за оружие, когда имеются серьезные шансы на победу. Поражение в такой борьбе в тысячу раз более плодотворно и ценно для будущих классовых боев, нежели отступление без единого удара».

На этом чтение статьи немецкого коммуниста Эрнста Тельмана – она хранилась

в семье Отто Парельяды, которая переехала на Кубу после прихода к власти Гитлера – было прервано. Подпольщики разошлись. Кто домой, кто на конспиративную квартиру, иные на посты дежурства. Но всех переполняла юношеская самоотверженность и сознание того, что наступает их звездный час, что сама история Родины преподносит им эту награду.

И час этот действительно был близок.