V. О поэзии и поэтах

***

Поэт — кастрированный кот.

От мира ярких проявлений

Своим он только признаёт

То, что граничит с мягкой тенью.

Его ласкает ветерок

Через раскрытое окошко,

Взметая пыль больших дорог

И затмевая близость кошки.

Он вспоминает ветерок,

Смотря в закрытое окошко...

А где-то ищет уголок

Необразованная кошка

Родить котят... Ей дела нет,

Кто будет мужем в деле этом...

Не бойся никаких запретов,

Нося губительный запрет!

***

«Предтеча графоманства

И недосимволист»... —

Совсем по-хулигански

Мы с Беллой напились.

Короче Белла к ночи,

Точней её глаза

Фиксируют пророчеств

Сплошные тормоза.

Все юбки сняты; ночью

Накинуты на очи,

И снами смяты очи...

Спокойной, Белла, ночи...

Уснул, как с белладонной,

Встал — парабеллум.

Всё то, что было чёрным,

Днём стало белым:

Кипела, как Кибела

Или Астарта...

Капелью ходит Белла

В тумане марта.

Завтрак на травих.

Холодного кота ев,

Поморщился Катаев.

Олеша ошалел —

Он тоже его ел.

И лишь великий Бунин,

В потрёпанном костюме,

Заказал кота в мешке,

Съел его до косточки,

А потом долго, с видимым удовольствием

Сидел на горшке,

А после встал и пошёл по своим делам к Вере,

Помахивая тросточкой,

С олимпийским спокойствием.

***

Я в полный день луны

Не вижу сны.

Читаю что-нибудь хвалебниково-хлебниковое,

Живее всех живых;

И жду,

Когда, сиюминутному волшебнику,

Засветит сердце мне

Ударом солнца

В дых.

***

...Скажет Солнце, колдуя

Своё божество:

«Золотым поцелуем

Осыплю его».

На разбросанных бродах,

Где правда — кумир,

Толковал о свободах

Золотой Велемир.

***

Кому нужна лирика,

Кому нужен Рильке

Из вашего мирика,

Безмозглые кильки?

А он жил и мучился,

И вспучивал мышцы,

Чтоб смог улетучиться

Дух вашей отрыжцы;

А вы, когда выбрались

Из пряни посола,

Уплыли от лидерства

Рыцаря слова.

Гореньем и мантрами —

Всей сутью поэта —

Ваш мир — диамантовый.

Молитесь на это.

Учёный 30-х годов.

Мандельштам,

Мендельсон…

Новый штамм,

Новый клон.

Старый клён,

Старый штамп:

Мендельсон,

Мандельштам.

Каторжан

Жизнь, как сон;

Перезвоны в ушах —

Мандельштам,

Кандалов перезвон —

Мендельсон…

А душа —

По снегам:

Мендельсоном я буду спасён,

А поможет бежать — Мандельштам.

***

Дорогой иду и слушаю песни,

Которые с ветром изладил ковыль.

Кипрей с лебедой из мертвых воскресли

И сыплют семян скороспелую пыль.

Ну что же, дай Боже. Тихонько смеркалось.

Каноном откликнулись перепела,

Отмерили сумерки так, что казалось —

И день не закончен, и ночь не пришла.

В таком разнотравье и разновременье

Раскинулся шлях, по-иному — большак,

Ушли по которому все поколенья,

Гармошкою тишь перестав нарушать,

С достоинством и бесшабашным весельем,

По торной дороге оставили след;

А мы догонять их не захотели,

И ветер играет один много лет…

В росе отмякают уставшие нивы.

Смеётся луна в окружающий мрак.

И жалко, что дремлют, которые живы,

И жалко, что умер Борис Пастернак.

***

Клавиатура компьютера.

Стало быть, я — клавиатор:

Будущий автор in utero,

Скриптор, оратор, нарратор.

Бейсики в прошлом, как пейсики.

Вносит латынь директивы.

Иерархичною лестницей

Грохаются нарративы,

Будто декреты заветные

Верного ленинца Гейтса.

Я обесточу дискретного,

Глиняного полтергейста.

***

Поэзия идёт от глухоты.

Всё, что не понял, но расслышал ты,

Со временем войдёт в твою поэзию.

Она глуха, но милые черты,

В руках цветы, и сожжены мосты, —

На свете нет занятья интереснее.

Поре сией благоволят мечты;

Всё кажется — вот-вот осмыслишь ты

Шарм, нанесённый странной незнакомкою.

В поэзию идёт ад глухоты,

Он чистый твой листок нещадно скомкает…

Она уходит. Вместе с нею — ты.

***

Люблю его дремучесть,

Тот тёмный лес у родника,

Откуда слов течёт река,

Но не прошёл его пока

Никто и не испил глотка, —

Люблю дремучесть языка.

Люблю его колючесть,

Чтоб мата крепкая строка

Колола хуже плавника

Ерша, щетины старика,

Крючка на снасти рыбака, —

Люблю колючесть языка.

Люблю его певучесть

В устах простого паренька

Для девушки; её рука,

Как мысли ясные, легка,

Как на рассвете облака, —

Люблю певучесть языка.

Люблю его живучесть:

Пройдут года, пройдут века,

Но не сотрут наверняка

Ни слова в речи человека

От моря до материка —

Люблю живучесть языка.

Смотрю его же участь,

И участь видится горька:

Печальная падучесть

Звезды родного языка,

А на земле — ни огонька…

Молюсь за участь языка.

***

Подъезд — безопасность, а улица — смерть.

На граждан подвыпивших страшно смотреть.

Вот Листьева Влада убили в подъезде.

Картина реальности поинтересней.

В подъезде есть двери. В них вставлен замок.

Живи на здоровье и будь одинок.

«Войдите ко мне. Мои двери открыты».

Жизнь Круга в квадратной могиле зарыта.

Не менее страшно спасаться в тюрьме:

Там часто откидываются во сне.

В обличье бича был Аркадий Кутилин.

Убили его и о нём позабыли.

Не будь журналистом, замолкни поэтом,

Заглохни певцом и шатайся спокойно.

Ведь смерть музыкальна, как звук камертона,

К себе в немой хор приглашает достойных.

… …бря 1807 г.

«Одеяло мне мало!» —

Пушкин. Царское Село.