СЛОВО ПО-РУССКИ

В до телевизионные времена по радио часто и нудно передавали какие-то сводки, которые предназначались, как мне казалось, для далёких полярных станций, куда гонца с письмом не отправишь!

Или часами диктовали программу радиопередач: на неделю, на месяц вперёд, на квартал… Дикторы читали её размеренными монотонными голосами. И это было невыносимо скучно, так как отсутствовала импровизация, стихийность – всё известно наперёд, всё по плану. Ничего неожиданного, сиюминутного, с его пустяковой свежестью и радостью. Даже ошибки дикторов были редкостью, а живой юмор или простая разговорная речь – это и вовсе для радио было неслыханно. Говорили, что дикторов за одну или две ошибки при чтении текстов в «Последних известиях» увольняют с работы. И верилось, что так оно и есть. Мы слышали лишь написанное и отрепетированное, без дефектов речи (одному лишь Владимиру Ильичу позволялось не выговаривать букву «р»!), без скороговорок, эмоциональной путаницы, шёпота, крика… Ровно, выразительно и… правильно. И только в сводках погоды московские дикторы вместо слова «дожди», произносили «дожжи»: «В Москве ожидаются кратковременные дожжи». Уж не знаю, почему им это позволялось! Наверное, говор у москвичей такой, потомственный! Это сейчас даже сводка погоды превратилось в шоу с показом мод, а тогда так хотелось «из уст» радио услышать что-нибудь человеческое, простое, жизненное.

Поздно ночью на коротких волнах ловили «Голос Америки». Новости и музыка прорывались сквозь треск и помехи, то затихая, то вновь усиливаясь. Но мы ощущали свою сопричастность с миром и временем.

В раннем детстве мне казалось, что в радио живут маленькие человечки, у которых есть своя особая маленькая страна, где у всех всё есть: телефоны, телевизоры, книги, красивая одежда и, может быть, даже море!.. Но с обратной стороны радиоприёмника была лишь картонка со множеством дырочек и прорезей, за которой ничего не было видно…

А став постарше, я подолгу путешествовала в ночном эфире, медленно поворачивая волшебную ручку приёмника в поисках сигналов далёких цивилизаций. Ведь где-то жила Аэлита…

Телевизор я впервые увидела в доме своей одноклассницы году в 1962-63. Очень резало глаза, наворачивались слёзы, так как на экране всё мельтешило и мелькало. Выдержать я смогла тогда лишь несколько минут. Но, вместе с телевидением прорвалось в эфир и вольное слово. Какие-то интервью, репортажи с демонстраций, эмоции, слёзы и смех. Один Николай Николаевич Озеров чего стоил! «Го-о-о-о-л! – кричал он. – Ура-а-а!» А наши сшибались в схватке с канадскими профессионалами: Михайлов, Петров, Харламов, Мальцев, Якушев, Третьяк против Фила и Тони Эспозито, Боби Халла, Уэйна Грецки, Горди Хоу с сыновьями, братьев Маковличей... Имена пишу так, как они запечатлелись в памяти с тех далёких времён. Наши – молодёжь, впервые играющая на таком уровне, и канадцы – матёрые мужики, не считающие нужным надевать защитные шлемы! Одно слово – профессионалы! Не спортсмены – легенда!.. Но, это уже в семидесятые.

Цветные телевизоры появились году в 1968-69-ом. Почти все передачи были ещё чёрно-белыми, исключением являлась лишь программа «Время». Вот её-то мы и смотрели, не пропуская! Показывали Кубу, где как раз находился с визитом Брежнев. Зелёные пальмы, голубое море, красные галстуки юных пионеров… «Куба, любовь моя! Остров зари багровой…» Да ещё фигурное катание шло в цветном изображении, что тоже, как магнит, притягивало к себе зрителей.

Но до настоящей свободы слова оставалось ещё так далеко – целых двадцать лет! Первой из-за границы в телеэфир в 1988 году вошла «Рабыня Изаура», разорвав-таки цепи «табу» для «мыльных опер»! 1989 год был годом 1000-летия крещения Руси, и религиозная тема тоже вошла в эфир, преодолев 70-летний запрет.

В 90-ые годы на телевидении появилась программа «Взгляд». Люди ловили живое умное слово, ждали спора, острой схватки мнений, позиций, идеологий.

На радио перемены тоже пробивались, но с б о льшим трудом. И это придавало жизни какую-никакую, а всё же стабильность. Хотелось новизны не вскачь, а как-то по порядку…

К наступлению 2003 года перемены потрясли и мою, относительно устоявшуюся, жизнь. На работе давно уже грозили сокращением, так как обувных фабрик раз, два – и обчёлся. А делать постоянно увеличивающийся денежный план по выдаче сертификатов на «чужой» продукции удавалось не всем, неплохо жилось лишь подхалимам… Поначалу ещё давали в работу сухофрукты (пищевики не успевали, а груз таможенный), хлеб, алкоголь, но затем конфронтация переросла в открытый террор. Ни знания, ни опыт не брались во внимание, хотя до пенсии оставалось всего два года. Я решила не сопротивляться. Гори всё ясным пламенем!.. И оно горело…

До увольнения уговорами и посулами меня вынудили подписать временный трудовой договор – просило остаться на любых условиях и руководство обувного объединения «Ионесси», так как в случае моего увольнения, им пришлось бы получать сертификаты за пределами края. Но к 31 декабря 2002 года срок этого договора истёк, его просто больше не продлили. Так, без выплат по сокращению, я и получила в подарок к Новому году «вольную», отказавшись дать согласие быть экспертом «по вызову». Начиналась новая жизнь. Впрочем, не у меня одной!..

Служба занятости в течение полугода ничего не предлагала, выплаты пустякового пособия задерживались. Но, труднее всего было не это, а замешательство в определении смысла и цели – куда себя применить?

За год до этих событий от рака умер мой друг – Константин Ерёмин, поэт, бард, сильная личность, потеря которого была для меня горькой и невосполнимой. К дате со дня его рождения мы договорились с краевым радио о повторе передачи с его участием. Звучал знакомый голос – фразы, песни… Аудиокассету с этой записью я слышала множество раз. И вдруг, в самом конце эфира, неожиданно прозвучали новые, найденные редактором в запасниках радио, слова Кости, будто адресованные лично мне: «Не паникуйте, находите во всём зёрнышки хорошего…»

Вот оно, слово, в котором я так нуждалась!.. Действительно, чего я тревожусь? Ведь появилось свободное время для творчества! И к середине лета книжка детских стихов с названием «О чём поют киты?» была мною дописана. Неожиданно предложили и работу: товароведом в компании, торгующей алкоголем. На всё есть ГОСТ. Где наша не пропадала!

…По утрам я по-прежнему часто слушаю главное радио страны – радио России, где никто из дикторов не позволяет себе сказать «обоими» странами вместо «обеими» или «щас» вместо «сейчас». Это радио ещё продолжает беречь для нас правильную русскую речь, которой лишило нас большинство ультрамодных радиостанций.

Произошёл парадокс. Парадокс времени, показавшего, что прошлое, казавшееся скучным и рутинным, стоит не только ругать, но во многом необходимо и беречь, что и сделало радио России, сохраняя свои традиции.

А пена наносного, вроде «он лайн» вместо «сейчас», когда-нибудь обязательно осядет. И нужно не только верить в это, но и помочь. Словом.