Европейское право в контексте части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации.

Юридическая сила положений международного права в целом и Конвенции в частности регулируется многими правовыми актами России, в первую очередь Конституцией РФ от 12 декабря 1993 г., федеральными законами, а также судебной практикой Конституци­онного суда РФ и постановлениями пленумов Верховного суда и Высшего арбитражного суда РФ.

В отличие от Конституций СССР и РСФСР первое предложение части 4 статьи 15 Конституции РФ четко определило место норм меж­дународного права в правовой системе Российской Федерации, зак­репив, что «международные договоры Российской Федерации явля­ются составной частью ее правовой системы». Этот новый для рос­сийского государства принцип права был высоко оценен учены­ми. Один из них подчеркивает, что «впервые в российской истории отношения между международным правом и национальной системой права закреплены в Конституции и в соответствии с современными стандартами». Другой российский ученый отметил, что Конститу­ция РФ, как и многие конституции стран СНГ, представляет собой важный шаг в сторону широкого применения международного пра­ва в национальной правовой системе государства. Оценивая юри­дическое значение данного принципа, необходимо иметь в виду, где дел 1 «Основы конституционного строя». Такое местоположение в конституционной системе означает, что ни одна другая норма Кон­ституции, не говоря уже про другие правовые акты, не может проти­воречить толкованию и применению нормы части 4 статьи 15 Кон­ституции.

Этот конституционный принцип придает международным дого­ворам, ратифицированным Российской Федерацией, юридическую силу, равную силе федеральных законов и иных внутренних право­вых актов государства. Любое международное соглашение становится частью правовой системы Российской Федерации с момента его ра­тификации и официального опубликования федерального закона о ратификации данного договора (соглашения). Конвенция вступила в силу в отношении лиц, находящихся под юрисдикцией Российской Федерации, после официального опубликования Федерального за­кона от 30 марта 1998 г. № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о за­щите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней» и пос­ле сдачи государством на хранение ратификационной грамоты Гене­ральному секретарю Совета Европы.

Чтобы российскому судье можно было применять положения меж­дународного права, необязательно трансформировать нормы меж­дународных договоров и соглашений во внутреннюю правовую сис­тему (издавать специальный закон, дублирующий содержание норм международного договора), как это делают страны с дуалистичес­кой правовой системой, например Великобритания. Более того, как писал профессор Г. М. Даниленко, «в соответствии с ч. 4 ст. 15 Кон­ституции РФ 1993 года в российских судах, возможно, применять не только положения международных договоров, но также и практику применения (толкования) этих договоров международными органа­ми. Следовательно, учитывая, что Россия ратифицировала Конвен­цию, нет препятствия для применения в национальных судах толко­вания Конвенции, осуществляемого Европейским судом по правам человека. Таким образом, судебная практика Европейского суда по правам человека может быть постепенно трансформирована в Рос­сийскую судебную практику».

Теоретически нет отличия между Конвенцией и. например, Граж­данским процессуальным кодексом РФ по их юридической силе для применения в судах России. И тот и другой закон должен применять­ся непосредственно при рассмотрении дел. Более того, Конституция РФ установила более благоприятные условия относительно Конвен­ции. Второе предложение части 4 статьи 15 Конституции РФ уста­навливает приоритет международных договоров над федеральными законами, закрепив положение, согласно которому «если междуна­родным договором Российской Федерации установлены иные пра­вила, чем предусмотренные законом, то применяются правила меж­дународного договора».

По юридической силе Конвенция находится между Конституци­ей, с одной стороны, и федеральными конституционными законами и федеральными законами, с другой стороны. Конституция устано­вила более высокий иерархический статус международных догово­ров относительно противоречащих им актов внутреннего законода­тельства".