Процессуальное право

Рассмотрению дела в афинском суде предшествовало предварительное расследование, осуществлявшееся по определенным правилам. В делах о государственных преступлениях оно производилось чрезвычайными следственными комиссиями, в остальных случаях — архонтами и другими должностными лицами. В особо важных случаях обвиняемый заключался в тюрьму. В ходе следствия обеим сторонам - обвинителю и обвиняемому - предоставлялось право давать показания и представлять доказательства, в том числе свидетельские. Как сама жалоба, так и все другие заявления сторон представлялись в письменной форме. Фиксировался и допрос свидетелей. По окончании предварительного расследования все эти документы, равно как и вещественные доказательства, если последние имелись, запечатывались в специальные сосуды и в таком виде представлялись суду. На суде эти показания зачитывались, и каждый допрошенный должен был личным заявлением подтвердить их. Оглашались же эти показания во время произнесения речей - обвинителя и защищавшегося от обвинения. И та и другая сторона могла в любое время прервать свою речь и, обращаясь к секретарю суда, потребовать: «Прочти показания такого-то» или: «В доказательство Моих слов я представлю свидетелей». После этого свидетели выступали вперед и подтверждали свои показания, прочитанные секретарем. Затем оратор продолжал свою речь. Основным моментом судебного следствия были речи обвинителя и обвиняемого. При том недоверии к свидетельским показаниям, 'которое было свойственно афинскому суду, и общей недооценке их значения огромную роль приобрела система логических умозаключений, умение сторон воздействовать на судей своим поведением, демонстрацией искренности и пр. Составить судебную речь было не просто. Адвокатуры в нашем понимании в Афинах не было. Более того, следовало тщательно скрывать помощь квалифицированного лица в составлении обвинительной или защитительной речи. Однако эта помощь была неизбежной, и стороны, прибегая к ней, скрывали ее заучиванием написанной им речи наизусть. Речи писались с учетом образованности и социального положения лица. От судебной речи требовалось, чтобы она была проста, безыскусственна, лишена ненужных украшений, насыщена фактами и умозаключениями. От оратора требовалось знание закона; по ходу речи он обыкновенно, когда считал это нужным, прерывал себя и, подавая секретарю соответствующий текст, говорил: «Прочти закон». Как обвинитель, так и защитник получали одинаковое время для своих речей, которое фиксировалось водяными часами. Считалось, однако, особым достоинством, равно как и признаком правоты и искренности, закончить речь ранее срока и предоставить противной стороне неиспользованную часть регламента. Каждой из сторон давали возможность выступать два раза. Если та или другая сторона чувствовала себя неспособной произнести речь, то ограничивалась кратким словом, предоставляя произнесение основной речи избранному ею представителю. Иногда представителей было несколько. Чтобы не возникло подозрения, что они наняты за деньги, представители («сияегоры») начинали обыкновенно с того, что заявляли о своей вражде к противнику или о дружбе к лицу, представителями которого они являются. О вражде и желании мести как мотиве возбуждения иска говорил обыкновенно и обвинитель, и это утверждение, которое было бы не на пользу говорившему в современном суде, считалось естественным в суде афинском, поскольку не были изжиты 'представления о кровной мести и взаимопомощи родственников (друзей) как священных обязанностях гражданина. По окончании судебного расследования приступали к голосованию. Вначале решался вопрос о виновности лица. Если вердикт присяжных был обвинительным, приступали к определению меры наказания, причем предварительно и спрашивалось мнение как обвинителя, так и обвиняемого. Оправдание, помимо той чести, которую оно приносило, позволяло оправданному возбудить иск против ложного доносчика, которому это грозило денежным штрафом, лишением гражданских прав, а иногда и смертной казнью. Афинские судьи имели значительную свободу в определении того, что является преступным и непреступным, т. е. при вынесении вердикта о виновности, при оценке представленных доказательств и, поскольку по целому ряду дел не было установлено точно определенных наказаний, — в выборе последних. Весьма часто постановляемое судьями решение основывалось не столько на праве, сколько на политических соображениях, на репутации тех или иных лиц. Стороны по обыкновению приводили в суд своих родных, чтобы разжалобить судей их мольбами и слезами. Особой торжественностью и суровостью отличался судебный процесс в ареопаге. По некоторым предположениям, он происходил ночью, чтобы судьи не видели лиц и были тем более нелицеприятны. Присяга свидетелей и сторон была в ходу и в других судилищах, но здесь она отличалась особой торжественностью; стоя на освященных внутренностях животных, стороны клялись, что будут говорить правду, навлекая в противном случае гнев богов на себя и своих родных. Камень, на котором стоял обвинитель, назывался камнем непрощения, камень обвиняемого — камнем обиды. Приговор постановлялся на третий день, За это время обвиняемый мог — по закону — избавить себя от наказания добровольным удалением из Афин.