Студопедия

Главная страница Случайная страница

Разделы сайта

АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника






Доктор психологических наук, заместитель директора Института дошкольного образования и семейного воспитания РАО






1. XXI век, так же как и XX век, будет становиться веком психологии — “науки о закономерностях развития и функционирования психики как особой формы жизнедеятельности”; психология станет массовой профессией в глобальном масштабе, ее влияние на образование, политику, культуру, средства массовой информации и общественное сознание будет неуклонно возрастать. Однако наш прогноз заключается не столько в том, что в следующем столетии будут продолжаться и набирать силу тенденции, наблюдаемые ныне, сколько в том, что, становясь все более и более веком психологии, XXI век может стать... веком психопрактики.

Психология в том виде, в котором она сложилась на рубеже XIX и XX вв. и существует до настоящего времени, — это классическая наука. Это наука о.., т.е. наука, в которой главенствующую роль играет теоретической план, план рефлексии, рационального познания, логоса. Психология живет по тем же законам, по которым живут все другие гуманитарные науки — от филологии до теологии. Психологическая эмпирия, высвободившаяся усилиями В. Вундта, А. Бине и З. Фрейда из пут философии чуть более века тому назад, обрела лишь частичную (фактически иллюзорную) свободу от логоса. Во-первых, и экспериментальная психология, и психодиагностика, и психоанализ очень быстро создали собственные теоретико-мифологические рефлексивные планы. Во-вторых, они построили себя в соответствии с позитивистской парадигмой, согласно которой теория (рефлексия, логос) доминирует (задает, определяет, направляет и т.д.), тогда как эмпирия (практика экспериментирования, психодиагностики и психотерапии) лишь обслуживает, питает логос. Именно поэтому древнее имя “психология” осталось титульным именем “новой” науки.

На наш взгляд, методологическая ситуация в психологии на рубеже XX и XXI вв. такова, что внутри самой психологии оформляются предпосылки для гораздо более фундаментальной трансформации, нежели “декларация независимости” Вундта — Бине — Фрейда и “возникновение” психологии как самостоятельной науки. Суть этой трансформации состоит в радикальном изменении и пересмотре позиционных взаимоотношений между теорией (логосом) и эмпирией (практикой) в самой психологической науке, в преобразовании их позитивистского (единственно возможного с точки зрения здравого смысла) соотношения. В современной практической психологии и прежде всего в области психотерапии и психологического консультирования возникает психопрактика — наука, идущая на смену психологии. Основная и главная особенность психопрактики состоит в том, что в ее внутренней структуре не эмпирия (практика) обслуживает теорию, но, напротив, теория (миф) создается и существует только и исключительно для того, чтобы порождать и обслуживать определенную, конкретную практику. В структуре психопрактики логос как сугубо рациональное, когнитивное (желательно квантифицируемое) познание, сознательный интеллект (рассудок) оказывается всего лишь одной (и при этом весьма частной, факультативной) формой отражения/выражения тех или иных содержаний. Интуитивное, образное познание, бессознательный интеллект — гораздо более значимая и важная форма научной рефлексии, встроенная в психопрактику и обслуживающая ее. В отличие от психологии, стремящейся к абстрактному, транслируемому, эксплицируемому и эксплицированному, внешнему (экзотерическому) знанию, психопрактика в значительной степени строится на конкретном, личностном, опытном (экспириентальном) знании (Ж. Политцер, М. Полани, К. Роджерс), лишь частично эксплицируемом и эксплицирующемся и в этом смысле — на внутреннем (эзотерическом) знании.

 

2. В контексте сказанного пророчество В.И. Вернадского о вступлении человечества в психозойскую эру относится не к XX, но к XXI в. Уходящее столетие — это термоядерно-компьютерная эра, психологический компонент которой — компонент частный. Психозойская эра невозможна как эра психологии (частной, конкретной формы научного знания и познания), но возможна как эра психопрактики. Дело в том, что любые частные формы экзотерического знания (биологического, экологического, психологического и проч.) всегда тоталитарны и конкурентны, всегда ограничены друг другом. Что же касается психопрактики (уже в том ее виде, в котором она существует в настоящее время в области вневрачебной психотерапии), то психопрактическая форма изначально возникает как внепредметная, универсальная, существующая в сфере интер-, интра- и трансперсональных отношений, способная свободно трансцендировать границы отдельных предметных областей. Так, например, одна из психопрактических форм, возникшая в середине XX в. в русле клиенто-центрированной психотерапии, фактически сразу же начала свою экспансию в педагогическую, социальную, профессиональную, политическую психологию, в практические сферы образования, менеджмента, политики и в 80-е гг. оформилась как уже не только внепсихологический, но и как внетерапевтический человекоцентрированный подход. Психозой как психопрактическая эра весьма вероятен в следующем столетии в связи с массовым проникновением психотерапии и психологического консультирования (этих промежуточных между психологией и психопрактикой, протопсихопрактических форм) в социальную и личную жизнь людей.

 

3. В этой связи будущее принадлежит только тем современным психологическим направлениям и научным школам, которые являются лоном психопрактики; прежде всего это школы глубинной и вершинной психологии и психотерапии. Все прочие отрасли психологического знания оказываются в этом смысле на обочине “столбовой дороги” наиболее существенных изменений, назревающих в современной психологии.

 

4. В XXI в. мировые индексы (рейтинги) цитирования будут снижаться (с учетом экспонентного роста числа психологов) в тех областях, которые окажутся в арьергарде трансформации психологии в психопрактику, и, напротив, эти рейтинги будут расти в авангардных областях. В этом смысле классикам и лидерам мировой психотерапии обеспечены высокие индексы цитирования. Отечественная психология in toto скорее всего поступит в мировой психологический архив.

 

5. В XXI в. наиболее перспективными и эвристичными областями психопрактических знаний и технологий станут области, примыкающие к теологии и теопрактике, к теории искусств и художественному творчеству. Именно в этих областях будут наиболее интенсивно протекать процессы междисциплинарного взаимодействия и взаимообогащения. Следует, однако, подчеркнуть, что экзотерическая конфессионализированная (разделенная) религия и экзотерическое коммерционализированное (овеществленное) искусство вряд ли внесут какой-либо содержательный вклад в эти творческие взаимообмены.

 

6. Взаимоотношения психологии и этики также существенно изменятся. Психологу не понадобится клятва Гиппократа. Психологу, психотерапевту, психопрактику станет необходим единый профессиональный этический кодекс, прототипы которого уже десятки лет существуют в большинстве международных и национальных психологических и психотерапевтических ассоциаций. Тенденции развития психотерапии и психологического консультирования в XX в. (этих прототипов психопрактики будущего) со всей убедительностью свидетельствуют, что профессиональная этика психотерапевта и психолога-консультанта в конечном счете ориентирована на экспириентальный критерий эффективности психологической помощи: этично то, что эффективно. Что же касается психологии этики, то она, как и любая другая психология, может стать в XXI в. достоянием истории, уступив место психопрактике этики — науке об условиях, методах, феноменах, механизмах, процессах, обнаруживающих себя в непосредственной практике этических форм психической жизни.

 

7. На наш взгляд, не вполне корректно говорить о “репрессированных науках” и “репрессированных идеях”; правильнее говорить о репрессированных ученых, людях. Науки и идеи всегда существуют в глобальном контексте и как таковые фактически не зависят от политических (всегда локальных) безумств. Педология и психотехника как научные направления, существовавшие в России в первой трети XX в., не могут и не должны возрождаться. Они занимают свое место в отечественной истории психологии.

 

8. Смысл затянувшегося психологического кризиса заключается в характерном для западного технократического менталитета соотношении теории (логоса, знания, рефлексии, мифа) и практики. Это соотношение проникло в психологию с “молоком” философии и “физиологическим раствором” методологии позитивистской науки. Имеется в виду такое соотношение логоса и практики, при котором логос господствует, а практика подчиняется, логос всеобщ, а практика частична, логос самоценен, а практика утилитарна.

В данном методологическом контексте практика (например, в форме экспериментирования) нужна только для того, чтобы строить и питать теорию. При этом такая практика-донор утилизуется теорией только в изначально усеченной и индоктринированной форме.

В XXI в. психологи начнут постепенно осознавать всю тупиковость и пагубность методологии классической науки и предпримут попытки ее радикального преобразования. Интеллект — лишь частная форма жизни. Практика жизни — вот Демиург “наук о человеке”, в том числе и психологии.

Становление подлинной психопрактики как науки целостного и полноценного бытия в психике человека во всей его интегральности, спонтанности, красоте и творческой мощи неразрывно связано с пересмотром функции и роли теории (мифа) в деятельности самого ученого. Всякая теория имеет смысл ровно настолько, насколько она способна активизировать (фасилитировать) позитивную практику жизни. Никакая теория не должна быть знанием о человеке и его жизни, не должна понимать, объяснять, предсказывать и определять человека и его жизнь. Единственная осмысленная функция теории — помогать жизни конкретного человека. Сама профессиональная роль человека “ученого” (знатока, эксперта, референта, авторитета) неизбежно трансформируется в личностную позицию человека “опытного” (фасилитатора, лидера и мастера жизни). В сравнении с психопрактиком ученый-психолог как человек, психологизирующий жизнь, станет со временем смешон и жалок.

Попутно отметим, что в логике разрабатываемого нами триалогического подхода в психотерапии и психологическом консультировании магистральную линию развития науки о человеческой психике можно представить как состоящую из трех основных этапов (в зависимости от того, какая из трех основных личностных инстанций: внутренний наблюдатель, внутренний клиент или внутренний терапевт — доминирует в “исследователе” и “исследуемом”): 1) психология как наука, субъектом и объектом познания в которой являются взаимодействующие внутренние наблюдатели; 2) психотерапия как отрасль практической психологии, основанной на взаимовлияниях внутренних клиентов, которые находятся в эмоциональном контакте; 3) психопрактика как наука, где “исследователь” и “исследуемый” практикуют семантический альянс на уровне своих внутренних терапевтов.

Исторический смысл психологического кризиса заключается в самом существовании психологии. Этот кризис разрешится только в том случае, если завершится ее история, если современная психология, продолжая разрешаться многочисленными психотерапиями, наконец-то решится стать психопрактикой.

 






© 2023 :: MyLektsii.ru :: Мои Лекции
Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав.
Копирование текстов разрешено только с указанием индексируемой ссылки на источник.